новое. пирогово-узелковое.



- Ах, божешьмой, безмозглый дурень! Кто в наше время о любви пишет?
- Нет, ну, я понимаю, что все. Но милый, дорогой, все они - это они, а я же - это совсем другое дело, нет, не то, чтобы я ого-го, а они всего лишь ого, нет, я, может даже, совсем даже и на го не тяну, но очень уж хочется… О любви, понятное дело, надоело, но понимаешь…,- жалостливым и оправдывающимся голосом тараторю в ответ,- понимаешь, я…
- Идиот!

Да, видимо. О любви пишут всегда, везде, любым языком и все, кому не лень. Мне вообще-то всегда всё лень, значит, я из этого списка явно выбиваюсь. Нет, ну вы только послушайте, насколько глупо звучит подобный диалог:
- О…Пишешь?
- Эх, пишу.
- А чего вздыхаешь-то? О чем хоть пишешь?
- О любви…
И всё. Можно лишь иронически вздохнуть и саркастически промямлить: О, да, оригинально! Что ж, удачи». Но я-то другое дело. И не писатель вовсе, и лень мне всё.
Любовь ведь она такая. О ней так сразу не напишешь и не нарисуешь. Даже не представишь и не потрогаешь. Эта эфемерность понятия и непоколебимость определения всегда убивала во мне всю романтику. Слово есть, а понятия-то… Впрочем, давайте начнем.

Любовь бывает сезонная, суточная, буднично – выходная, всяко - разно переменчивая.
Она, как платья там, или шарфы. То на зиму потеплее, то весной разноцветные, а летом можно менять хоть каждый час. При этом всем разнокалиберном разнообразии, мы все верим, что каждая новая - это раз и навсегда, мысленно закупаемся двуспальной кроватью, кольцами, формами для пирожков, грелками, и умираем в один день. И дело даже не в этой требухе и эйфории. Дело в узлах. Каждая «единственная, навсегда и с двойным надгробием» бесследно не проходит. Иногда кажется, что некоторые вообще не проходят. Но, слава Богу, *все быстро выдохнули и расслабились*, это нам только кажется, причем, кажется совершенно бездумно и наркотически, как мазохисту. Бывают, конечно, и кольца, и кровати, и даже грелки бывают. Бывает, что засыпает эта единственная двойная летаргическим сном надолго и глубоко, затихает где-то под мышкой и сидит тихонечко, посапывает, но вот только всё равно однажды махнет ручкой и, аревуар, мон ами. А тебе сидеть, поскуливая, руки заламывать. Как же так?! Куда?! А гроб двуспальный, а кровать куда? И вообще..куда мне теперь-то?
И тогда представляется мне Жизнь. Полем таким матерчатым лежит она на поверхности, светлая, с ворсинками от ниточек. Чем лежит: коленкором, полотном, гобеленом или кевларом - всё равно. Главное, что покоится она тихо, и если бы никакие внешние возбудители, была бы спокойной и ровной, как саван. А по Жизни этой змейкой пробирается веревка. Канатная веревка, такая же, как на уроке физкультуры висела, крюком огромным к потолку прибивалась и учителя выдерживала. Такая сразу видно- навсегда и не порвется. Так вот это- Любовь. Веревочно - канатная, пугающе - надежная и, черт бы её побрал, вечная! Она по всей Жизни проползает, во всех закоулочках побывает, везде пошипит, хвостиком махнет, яичко разобьет и дальше поползет. Причем, я-то её не видела, сказать вам не могу, есть ли у неё конец или она так, паутинкой лишь…. Ну да ладно, не об этом пока.
Вот на уровне ковра и савана, Любовь ползет постоянно, обматывает буквально каждый миллиметр вашей, так называемой, реальности. А на уровне утра, дня и вечера, кухни, чайных листьев и сигаретных окурков, она, вроде как, маятник. То пришла, то ушла. Лишь узелок на веревке оставила. Привычку ли какую, воспоминания, обиду или мудрость. Вся веревочка в узелках и такое чувство, что ты по узелкам этим ходишь. Будто бы Жизнь не саваном пролегает, а болотом булькает, и тебе, маленькому и хрупкому не продвинуться вперед без ступенек. И приходится мельтешить, мечтать о каких-то подушках и кружечках Икеевских, телефон не выключать: названивать, смс-очки строчить и по ночам не спать, слезы лить и на уступки идти, узелочки вязать и прыгать по ним, от смрада спасаясь. Узелок завязал, шагнул. Всё, миссия выполнена, прости прощай, ты уже на шаг впереди. И можно, конечно, долго стоять на одном и том же месте, ворон считать и пирожки печь, детей рожать и глаза закрывать на все мелочи жизни, фартук носить и улыбаясь, отгонять мысль «что там дальше». Можно ли…? А ведь Жизнь-то саван, определенно, саван! А веревка эта не для узелков многочисленных положена, не для бессмысленных поисков и уроков терпимости. По Жизни идти, а по Любви взбираться… По савану ты и так шагать можешь, безо всяких узелков и ступенек, уж поверь. А к Небу взобраться только по канату. Как в школе, помнишь? Крюк и к потолку, а веревка никогда не порвется, она даже вашего физрука выдерживала.