21-е декабря. Неожиданно наступила самая настоящая зима. Вечер. Прогулка. Иду по пустым улицам. Редкие прохожие. Погода сказочная. В голове начинает звучать размеренный мажорный джаз. Оркестром, видимо, управляет Глен Миллер. Как причудливо преображаются под слоем снега памятники. Толстой вдруг стал почему-то похож на Гоголя. Кого же я увижу на месте Лермонтова? Нет, Лермонтов снегу неподвластен, сидит себе укутавшись в свою офицерскую шинель. На чугунном теле старинного фонаря читаю наивно срифмованные слова любви. Не только для меня это место связано с романтическими воспоминаниями. Здесь когда-то звучали отрывки и моих стихов, а ей казались смешными строки, в которые я вкладывал боль. Что делает в эту минуту моя первая и неповторимая любовь в пустыне Ставрополя? Наверное, прислушивается к толчкам внутри, движениям её ребёнка, шепчет ему нежные слова. Глен Миллер, углубившийся к этому моменту в длительную импровизацию, уступает на время сцену группе «Браво». «По этой мостовой вдоль этих скверов до утра Бродили мы с тобой, и это было, как вчера». Я пробираюсь сквозь нехоженые сугробы, выхожу на Соборную. «Как жаль, но ты сегодня не со мной, И только каждый раз, Когда иду по этой мостовой, Я думаю о нас». Мимо кофейни Гукасова и Дома Уптона направляюсь к Китайской беседке. Когда эта прогулка только начиналась, я тщетно листал в мыслях странички своего телефонного справочника, пытаясь найти хоть одну девушку, которая согласится составить мне компанию в этот замечательный вечер. У каждой нашлись веские доводы против того, чтобы я побеспокоил их звонком. Как много они упускают в этой жизни. Никто не пожелал испить из источника моей нежности. Чудесная влага уходит в песок. Оставив эти мысли в беседке, спускаюсь к Орлу, потом к Гроту Дианы и дальше по Царскому проспекту через весь старый город. Обратный путь сопровождается бесконечным чувственным блюзом, наполняющим светлой грустью Сердце Субботнего Вечера. Хоть и не суббота сегодня, это не важно.
Там, где недавно прошёл я, теперь тихо идёт снег.