Мама дочь ругает строго
за ночьное возвращенье,
Дочь зарделась у порога
от обиды и смущенья,
а слова звучат такие,
что пощёчин тяжелее,
оскорбительные, злые,
хуже яростных шмелей,
друг за другом мчат в догонку,
жгут, пронзают, как свинец.
Но за что клянут девчёнку,
в чём же дело наконец?!
Так ли страшно опозданье,
если в звоне нежных струн
было первое свиданье,
первый в жизни поцелуй...
Если счастье не из книжки,
если нынче где-то там,
бродит он, ёё парнишка,
улыбаясь звёздным вспышкам,
людям, окнам, фонарям...
Если нежность их созрела,
школьным годам вопреки,
поцелуй, он был не смелым,
но упрямым по-мужски.
Шли то медленно, то быстро,
что-то пели без конца.
И стучали чисто-чисто,
близко-близко их сердца.
Так зачем худое слово?
Для чего нападок гром?
Разве вправду эти двое
что-то делают дурное?
Где ж в том грех, откуда? в чём?
И чем дочь громить словами,
распыляясь, как в бою,
лучше б просто вспомнить маме
сад с ночными тополями,
с песней, с робкими губами,
юность давнюю свою,
как была счастливой тоже,
как любила и ждала
и отнюдь ничем не строже,
даже чуточку моложе
мама дочери была.
Ну а вышло разве скверно?!
Досих пор не вянет цвет.
Значит, суть не в том, наверно,
где была, да сколько лет?!
Суть не в разных поколеньях,
дёготь может быть везде,
суть здесь в чистых отношеньях,
в настоящей красоте.
Мама, милая, послушай,
ну зачем сейчас гроза?!
Ты взгляни девчёнке в душу,
посмотри в ёё глаза,
улыбнись и верь заранье
в золотинки вешний струй,
в это первое свиданье,
в первый в жизни поцелуй...