Ленинский район Челябинска, часть за железнодорожным мостом.
Проходим с любимым мимо девятиэтажки с балконами.
Навстречу нам идет бабулька и на кого-то очень громко матерится.
Идем дальше. Прямо под балконом валяется разбитая стеклянная банка с какой-то вытекшей из нее жидкостью.
Чуть дальше стоит еще одна бабулька, оттирает влажными салфетками куртку от этой самой жидкости и громко матерится, глядя куда-то вверх на балконы.
Не ходите под этими балконами, дети.
Ибо там живут какие-то моральные уроды.

"Ну все, приехала", - подумала я, когда наконец показались стройные платформыистеклянные глаза вокзала Челябинска. Поезд остановился. Растолкав надоевших за 2 дня пассажиров, я наконец вылезла из вагона на твердую землю и тут же оказалась в объятиях чуть ли не прозрачной после операции мамы, затем последовали многочисленные поцелуи. Через секунду из рук были вырваны мои тяжелые сумки, и мы не спеша направились к пешеходному мосту.
- Ну здравствуй что ли, город Че, - невесело усмехнулась я, глядя куда-то в серое небо.
- Привет! - жизнерадостно откликнулся Че, обволакивая меня ветерком, будто объятиями и кивая на клумбыс роскошными цветами, добавил, - а это тебе, в честь твоего приезда.
- Спасибо, не надо, - равнодушно ответила я, рассматривая свой поезд, который задержится в этом городе еще на 30 минут, а затем поедет дальше.
На некоторое время Че замолчал. Мама увлеченно рассказывала, как она тут по мне скучала, чем занималась в мое отсутствие и прочую бесполезную, но такую интересную мне информацию. Че решил прервать неловкую паузу между нами.
- Хорошо выглядишь, загорела, - сделал мне комплимент Че.
- Да, хорошо провела время дома.
- Дома? - удивился Че, поскрипывая колесами поездов. - А разве не я - твой дом?
- К счастью нет.
- Но ты живешь со мной уже уже 18 лет, я - твой дом.
- Да нет же, - нетерпеливо ответила я. - Мое сердце не принадлежит тебе. Оно принадлежит моим друзьям, живущим здесь, моей родне - но не тебе.
Че замолчал, грустно шевеля листьями на деревьях, словно страницами моего дневника. Затем сказал:
- Но ведь хотя бы за твоих друзей и родственников, за твое образование меня можно полюбить.
- Нет, - резко ответила я, - уважать можно. Но любви от меня вряд ли дождешься.
- Но почему? - поинтересовался Че, раскачивая провода.
- Да ты посмотри на себя! - не выдержала я. - Ты грязный, шумный, пыльный, здесь так много людей. И все равно многие чувствуют себя здесь одинокими.
- Но в моей грязи виноват не я, виноваты сами люди и мэрия города. А люди... Я люблю своих жителей, но в своем одиночестве часто виноваты они сами.
- О да, конечно, - хмыкнула я.
- Но послушай, - продолжал допытываться Че, - ведь тебе же нравится моя Кировка, набережная Миасса, мой вокзал. В конце концов мои магазины и торговые центры, мои кафе и бары.
- Ну да, - неохотно призналась я, - но пойми, в тебе жить удобно чисто физически, но не духовно. У тебя почти нет парков и пляжей. Да-да, пляжи есть, - поспешила добавить я, видя, что Че собрался мне возразить, - но пляжи на территории города, рядом с проезжей частью. Это же... Это не отдых.
Че молчал очень долго, периодически говоря что-то непонятное голосами диспетчеров вокзала. Потом спросил еле слышно:
- Так значит ты совсем не любишь меня?
Мне стало жаль этот промышленный уральский центр, и я ответила:
- Нет, не люблю. Я благодарна тебе за все, что ты мне даешь, но любви быть не может. Смирись, Че, я не поменяю своего отношения к тебе, но и не ненавижу тебя, - улыбнулась я ему и поспешила вслед за мамой, кинув прощальный взгляд на свой поезд, который будет ждать меня на следующее лето.
- Мы еще поговорим, - крикнул мне вслед Че так, что голуби, гревшиеся на асфальте привокзальной площади с шумом взлетели в небо.
Я промолчала, в глубине души понимая, что Че прав. Да, наш разговор будет продолжаться ближайшие 10 месяцев, и ни одной стороне не избежать этого разговора. Пусть будет так.