Осень ждала оваций,
цирком у ног ложилась.
Было тепло дорваться
губами до теплых жилок,
рычаний аллитераций
и влажности междометий.
Было, кому смеяться,
и было кому ответить.
Отметин не досчитавшись
от нервно дрожащих пальцев,
она становилась чашей
для зрителей и оваций,
срывала до хрипа голос,
смывала остатки грима
и молча ложилась голой
на простыни меж любимых.
И вновь горячела ало,
до стона уткнувшись в плечи,
пока от её финала
толпа не зарукоплещет.

Лина Сальникова

********

 И вот, пока к бледнеющей луне
Крадётся солнца балованный луч, — ты
Сон десятый видишь обо мне,
Вполне пристойный, может быть, не лучший,

Но и не худший… Город по утрам
Ко мне приходит вечно недовольный,
Невыспавшийся, полный чьих-то драм
Теченьем неестественно безвольным;
 
Он, так и быть, считал бы за своих
Чужих людей — на кухне и в постели —
За то, что делят утро — на двоих,
Но мы с тобой давно уже не делим...

Ты аккуратно складываешь сны
В пустой, невыносимо долгий ящик…
Как жаль, что мне никто не объяснит, —
Ну, чем во сне я лучше настоящей?


Черная Лиса

************

 Это такие слова... удивлённые буквы
Жмутся к строке, рассыпаются жухлой травой.
Это такие слова... произносишь, и будто
Небо застыло в гортани водой неживой.

Это такая пора – то штормит, то качает.
Поговорить бы об этом, да что говорить,
Если слова ничего уже не означают,
Если проститься уже тяжелей, чем простить.

Столько любимых вокруг – разрывается сердце,
Словно не осень, а вечность вступает в права.
Как наглядеться на всё это, как наглядеться?
Время не вылечит... Это такие слова.


Елена Касьян

***********
................

Маленький бог вздыхает. Где оно, волшебство?
Сдержанно отразившись в чаше времен Аттилы
(вспомнить бы, как досталась жаркая эта медь?),
охнет, плеснув с ладони иглами стылых капель.
Рявкнет голодным мявом злая синичья смерть,
пёстрая птичья стайка порскнет с еловой лапы —
и поползёт улитка вязкого бытия
да в некрутую гору: чайник, вода, яишня.
А и чекушка если: радости бобыля —
счесть по артритным пальцам.
Моралите излишни.

Было, конечно, было — тога, тугая брошь,
тёплый очаг, ларарий, ласковые молитвы,
пальцы матрон, нежнее замшевых тонких кож...
Было — прошло. И вышло аж до большой ловитвы
рыбарей новой эры. Что ж сожалеть о том?
Время собраться в люди да помянуть Матвея,
что обживает нынче новый подземный дом.

...Падает жгучий пепел...

Где они, те Помпеи?..


 Ирина Валерина, 2015

******

Не отпустит нас с тобой наваждение
Ни сейчас, ни до второго пришествия,
То ли грипп на сердце дал осложнение,
То ли вирус в кровь попал сумасшествия
Наша встреча, словно пункт назначения,
Разве жизнь теперь не зал ожидания?
Нас врасплох застал звонок отправления –
Совпадение и близость дыхания.
Всё и длилось-то едва ли мгновение,
На два сердца две стрелы - не положено,
И вошла она под срез оперения
По-отдельности, да на два умножила.
Вот и душит нас с тобой неприкаянность,
Мы – удвоенные, дышим растерянно,
Угадать бы нам с тобой, в чём неправильность
Ритма сердца, что любовью расстреляно.
А ещё даём себе обещание,
Что вот-вот и мы со всем этим справимся,
Впрочем, глупо рассуждать про прощание,
Если мы с тобой и так не встречаемся.
Вот и ниточка к тебе тоньше волоса,
И смотреть ей долго вслед – след стирается,
Но в два города живёт, и в два голоса
Это чувство, что любовью считается.
И опять с утра как в сон – в наваждение,
В тихий голос на краю мироздания,
Ты моё второе я... отражение,
Моё счастье и моё наказание

СКАЗОЧ-НИК

 Этот момент: шаг очень быстрый, быстрый,
Секунда – ноги земли не касаются вовсе,
Свет хлопьями непрозрачными проплывает,
Невесомость, всё, и ласковое сиянье.

Несколько мыслей осядут где-то собою сами.
Проявятся черными буквами на мониторах
Шрифт Гауди Олд Стайл или Папирус

Ни один не сможет сказать: мне это близко.
Это здорово, круто, спасибо, меня цепляет.
Ни один не захочет эти слова расшарить.
Дочитать их даже смысла найти не сможет.

Вот тогда останется выдохнуть: получилось.


Лия Киргетова

*********

 лихорадочный день иссяк,
обнажённая ночь щедра
и качается на осях
прифонарного серебра,
словно матовый метроном,
словно маятник без причин.
чернолаковое фоно
возле Зимнего не молчит,
собирает приблудный люд
в этот старый ковчег без дна -
город. в небе открыли люк
и просыпалась вниз луна,
раздробившись на сотни лун
по брусчатке. зелёный свет
чуть вибрирует на ветру,
словно Стрелка на тетиве.
словно кто-то включил ноябрь
и забыл его отключить.
мне бы выйти гулять, но я
потеряла к себе ключи.
и пока сквозь ночную гладь
оплывает речная медь -
буду ангелов целовать,
буду петь.


Дом Астрели

************

Я не искал похожих на тебя,
Я просто потерялся в этом мире.
Вот только мне повсюду говорят —
"Почаще выбирайся из квартиры.
Ищи в прохожих верность и тепло,
Ищи мечты и улыбайся шире.
Своё — найдёшь (завистникам назло),
у счастья ведь глаза большие!"

Но я себя наверх не тороплю.
Людей полно, из них две трети — мифы,
На лицах их написано "люблю",
Но за душой коралловые рифы.
И холодно, и некого встречать.
Везде зима — внутри, снаружи.
Так хочется всё заново начать
И не терять того, кто нужен.

Пускай глаза прохожих не горят.
Иду по улицам намеренно вслепую,
Я не ищу похожих на тебя,
Ведь я уверен — их не существует...

*************

 …лес обеднел и бродит босиком -
шуршащий Лир, по сброшенным одеждам,
пой осень, пой, позолоченным ртом,
…полей ресницы смеживают вежды,
под колыбельно - корабельный гул
щетины бога, рвущуюся в небо,
…стволы скрипят - я больше не могу,
прошу пощады и плененья снегом,
укройте грусть лесистого холста,
петли дороги неразумный хлястик,
…пусть станет бор фаянсового сна,
ампира зим торжественною частью…


 Moon

***********

 пора бродить покинуть дом расставить сети
ловить слова места мосты и сны о лете
среди тумана и песка искать мгновенья
и безбоязненно пускать Неву по вене
винить себя за глухоту к приречной речи
где монохромный птичий хор зиме щебечет
таская неба серый плат на пух гнездовья
и паутину ткёт сентябрь у изголовья
голодных львов холодных дев чудовищ юга
и каждый перелётный звук летит по кругу
где время сидя на мосту калоши свесив
пускает песню над Невой живую песню
из рукава растёт трава из подворотни
смеются чайки над рекой
тепло хоронят


Дом Астрели

********

...Между нами — огонь; он, тобой разожжённый, горит.

В каждом доме тобой сотворённых мерцают оконца.
Ночь прошаркала к выходу, но на пороге зари,
обернувшись с трудом, обещала, что скоро вернётся.

Дети глины давно позабыли о щедрых дарах,
но ты платишь которую вечность по высшему счёту.
Я кормлю твоё пламя. Впиваются зубы костра.
Безрассудные люди возводят высотные соты.

Всё сплетается в узел. Чей помысел — вряд ли поймёшь.
Древо горьких плодов познаётся развесистой кроной,
и в начало начал полагается чистая ложь.

...Я кормлю твоё пламя любовью.

Твоя Гесиона.


Ирина Валерина

****************

 пока сентябрь, в мажорных тонах звуча,
нам щедро остатки лета под ноги стелет,
пусть всё остаётся ровно как есть сейчас -
ни одного вопроса до первой метели.

но каждый миг слегка ускоряет шаг,
и подступает близкой осадой осень,
и быстро осыпается, чуть шурша,
пространство, в котором никто ни о чём не спросит.

краснеют листья, но не краснею я.
танцует беспечный джайв круговой поруки
невыносимая легкость небытия,
в котором вы не знаете друг о друге.


**********

Я всегда говорю, но это - особый случай.
Эта правда, детка, ничему тебя не научит.
Береги себя, не задавай вопросов.
Засыпай, малыш, уже, действительно, поздно.

Чтобы стало привычкой не опускать глаза,
Нужно чиркнуть спичкой и бросить на мост, назад.

********

 иногда помню, что я – самолет,
над облаками никогда не бывает дождей,
не бывает погоды как таковой,
похолоданий, снега, нет никакой погоды
на высоте.
облака прогоняют взашей стаи птиц от холодных материков,
трясут мои крылья, болтают внутри пассажиров.
и становятся прошлым
сразу, как наберу высоту.
ровное голубое, минус 54, солнце, гул двигателя и что-то несущественное внизу.
иногда эта правда спускается в виде хорошей погоды.
но она – не должна, хотя это и есть надежда, но не должна бы, зря она так.
нет, можно, конечно, жить там, где все время солнце.
но лучше в каком-нибудь Питере,
чтобы всегда набирать высоту,
всегда всегда набирать высоту.


 Лия Киргетова

***********

Однажды почувствуешь - кончилось лето,
И сядешь в автобус, и едешь куда-то,
Где осенью пахнут снующие ветры,
И мимо в авоськах несут листопады
Смешные бабульки - платочки в горошек,
Устанут - присядут на старой скамейке
Болтать: Пережили... А дальше? А всё же
Кому листопады продать за копейки?
Быть мождет, вон той сумашедшей гражданке,
Что едет, щекою прижавшись к окошку
И шепчет губами молитвы ли, мантры?
И птицам кидает батонные крошки?
Ей нужно. Ей точно на что-то сгодятся!
Кивнули бабули друг другу и встали,
А я улыбнулась - в автобус садятся
Осенние феи с моими стихами.

***************

А он остался в детском мире.
В квартире номер сто четыре
на сто четвёртом этаже.
Ведь он хотел быть великаном,
и дом подумал, что не странно
с ним подрасти… Красивый жест.

А он остался в детском мире –
вокруг рыдали и любили,
и отмеряли кров и стол,
а там, за дверью сто четыре -
всё было тихо, просто, мирно,
и дни скользили в решето...

А он остался там, где начал –
мир предлагал ему иначе,
манил… Да видимо – не то…
Они не слушали друг друга,
и снова время шло по кругу -
канатоходцем в шапито…

А он остался. Он расстался
с иным призваньем, и катался
на паровозиках цветных.
Возможно, мог, но не сложилось.
И снова ходики кружились
беззвучно, и без позывных…

А мы, вернувшиеся с лета,
его не понимали – в этом.
Росли, не помня, жив ли он...
По сантиметру и по классу.
Мы жили рядом - слишком разны…

Таких историй – миллион.


Rewsky

*********

 У Него на виске неустанно танцует жилка.
Он, порой, забывает, что нужно и есть и спать.
Коль сумел бы Ее разлюбить, то еще пожил бы,
Каждым вздохом Ее с горьким трепетом дорожил бы.
… видимо, не судьба.

У Нее на стене хаотично танцуют тени.
И Она научилась свободу из них черпать.
Он остался бы жив, если б только Она хотела,
Но Она, как любая другая душа без тела,
К чувствам была слепа.

Саша Бест

**********

 А однажды приходят странные утром вести, и неясно уже, как из этого круга выйти, и совсем ничего не хочется, если честно, здравствуй, дзэнский монах Сунг Сан, что мне нужно видеть?.. Эту бабочку на цветах или эти кольца дней прозрачных, переплетённых, как чьи-то пальцы,
- Кто ты есть?» - говорит Сунг Сан и уходит к солнцу,
- Кто я есть? – говорю я солнцу, - За что держаться?..   

И смеётся монах, и что-то такое между ним и солнцем уже случилось и нет пустыни, и я вижу его оранжевые одежды, где-то между зелёным, рыжим и вечно синим,
и смеётся монах, и мне не даёт ответа, и скрывается где-то в облаке белом, стылом, мы проходим сквозь льды и север, о Герда, Герда, подожди, ты забыла варежку, обронила,
подожди, ещё год не пройден и день не прожит, льдинки режут босые ноги и тут же тают, подожди, у тебя болит, и со мной ведь то же, только кто же нас сможет вывести к зазеркалью, я ведь тоже ищу на этой земле и в небе, только чаще опять оказываюсь в пустыне…

- Кто ты есть? – говорит Сун Санг и бросает пепел отгоревших закатов в полночь и дни пустые.

А куда нас ведут эти лестницы и ступени, эти переплетения сумрачных дней и ярких…
- Кто ты есть?..
А кто хочет знать это, кто успеет растопить этот лёд, разгадать эти сны и знаки.

Мария Махова

*************

Нужен лёгкий рафт – перейти через мелкий шельф.
Бригантины трещат по швам: переполнены трюмы.
Как всё это пустить на дно, отвязать, поджечь -
Лучше даже не думать.
Аккуратно кофейную пенку болтаю: круги, цунами.
Чей же страх, чьи же принципы, и с которой попытки
Сосчитают, сколько шагов между нами?
Четыре, навскидку.


Лия Киргетова

**********

 каждую букву имени твоего рассасываю будто гомеопатию,
понятия не имею, от чего она должна меня исцелить...
мне твоя нежность нужна как воздух, а ты потрать ее
на то, чтобы выяснить, где болит.
каждый предлог из редких реплик твоих выкусываю,
ищу словечки, чтобы пощекотать гортань,
чую себя новобранцем, юнцом бессмысленным и безусым,
тестостероново пенящимся.
перестань
приходить ко мне по ночам в бесконечном бессонном мареве,
мне уже не выстоять, я давно проиграл себя в карты твоей красе,
я давно разучился видеть тебя за своими кошмарами,
а потом растерял их все.
только и осталось, что снить тебя днями длинными,
коверкать имя, точнее искать слова,
переходами метро, стеклянными пустыми витринами
выдумывать тебя себе или рисовать
на чеках, салфетках, трамвайных билетиках сложенных,
на дымном стекле, запотевшем, на облаках
рисовать тебя - со всеми подробностями невозможными,
со всей твоей мимикой, с колечками на руках,
резкоглазую, резкоязыкую, злую, точную,
бесконечно искрящуюся, обнимающую собой -
многозначную, удивительную, непрочную,
нападающую словно прибой...
рисовать тебя буквами словами черточками жестами,
выглядывать тебя в случайных прохожих, сходит с ума,
мое невозможное, непрожитое блаженство,
мне так нужна твоя нежность. и ты сама.


Марта Яковлева

*****************

непонятный финал примитивной по сути истории
где герою хотелось быстрее добраться домой
где косые дожди фиолетовым сумеркам вторили
что короче всего если просто идти по прямой

где герой непонятно с чего в эту ересь уверовал
и как бешенный бык круглосуточно пёр напролом
где однажды в тени векового могучего дерева
он признался себе что забыл где находится дом

он признался себе что устал как собака безродная
что последняя пара ботинок истёрлась до дыр
что пора возвращаться обратно в берлогу холодную
где на счётчике цифры объёма утекшей воды

где на кухне омлет и полбанки варенья айвового
где на стенке часы потерявшие стрелку одну
где в тетрадке слова о любви но слова беспонтовые
где подкова на счастье безжалостно тянет ко дну

а над городом птицы в шеренги на вылет построились
и плевать что с рожденья вожак слепо-глухо-немой
непонятный финал примитивной по сути истории
где герою хотелось быстрее добраться домой


Шарль С Патриков

*************

 Эти строки сквозь расстояние бьют больней, чем любой кастет.
Ненавижу твое сияние в незаконченной пустоте
Мрачных мыслей свободных волей. Я сегодня один из них.
Отдаюсь без остатка боли мертвой сталью чужой резни.

Белолицый бесстрашный демон. Мой отверженный нефилим.
Что нам тело, коль это тело вмиг сломалось под возглас «пли».
И, не зная объятий лета, я спиной окунаюсь в снег.
Сделать выбор не в пользу света убивает тебя во мне.

И не то, чтобы наболело… Скорбь пульсирует,  но зато,
Расплескавши бордо на белом, распускается мой цветок.
Взгляд твой словно стальные иглы «Дай мне руку, сильней держись»
Нам бессмертным, такие игры, невзначай продлевают жизнь.

И сжимая твои ладони, делать выбор, едва дыша -
Целоваться с тобой в истоме или пальцы на горле сжать.
Позабыть, кем все время был я, чтобы стать тем, кем я хочу,
Я взмываю на сильных крыльях, чтоб от боли лишиться чувств.

Жизнь, порой, ничему не учит неразумных своих детей -
И теперь на крылах могучих в солнцем сломленной темноте,
Обхвативши тебя руками, на груди твоей мирно спать.
Чтобы снова с тобой врагами… чтобы снова врагами стать.

Саша Бест

***************

не сотвори себе меня
в тупом азарте копипаста
лишь в расставании пространство
и время не составят дня
к подробной карте пустоты
не нужно расшифровки знаков
масштаб повсюду одинаков
и очертания просты

и не поймешь обнажена
она сейчас или одета
когда стоит в потоке света
насквозь открытого окна
еще один вдыхает пыль
и зависает на колесах
а вдоль дороги только косы
и черной сеточкой чулки

но по ночам пусты мосты
все разводные механизмы
затихли в солидольной слизи
не размыкая темноты
и в ритме бритвенных штрихов
звенит магнит что вшит под кожу
за нить тяните осторожней
и апокалипсис готов

Иван Храмовник

************

 В день, когда выйдут терпение и отвага – было да не осталось на дне ни грамма, - буду ли я  упрямо марать бумагу, детально реконструируя панораму? Буду ли я портретные сходства множить, каждой строкой цепляясь за светлый образ? Ты существуешь, но ты ничего не можешь, экономический кризис, преклонный возраст. Буду ли я корить себя за поспешность, каждый наш разговор повторяя в лицах? Все, что зовется любовью, по сути – нежность к тем, кто не способен освободиться. На сколько нам хватит секса и сумасбродства? Уехать под вечер к морю, вернуться скоро. Красота - в осознании истинного уродства, осознаешь, как правило, до упора. Выдумай повод быть рядом, живи и празднуй, а время большого взрыва не в нашей власти.
 
Все, что  я знаю, основано на оргазмах Вселенной, разделяющейся на части.


*********

 Gaudeamus igitur, август, покойся в пламени, женщина, будь желаннее, боль, возрождай уверенней. Осенью все великие – песнями ли, делами ли, шедшие на заклание правят своей империей. В ложь - никогда не верится, в страх – никогда не верится, у одиноких странников путь отберет сомнения. Ты ветряная мельница, я ветряная мельница, солнце такое раннее, сорви поскорее мне его. Gaudeamus igitur, смейся в лицо опасности, смейся в лицо безумию, если узнаешь издали. Громкая, многоликая, острая и прекрасная, песня звучала с улицы и уводила из дому. Знаешь, как я люблю тебя? Знаешь, как я нужна тебе? Если ко мне по имени – все сентябрем излечится. Лето-ромашки-лютики, осенью камни найдены, в мраморе возроди меня, тогда мы проснемся вечными. Gaudeamus igitur, будем смеяться истово, праздник на нашей улице, голос звенит простой его. Музыкой или книгами, каплями или искрами…

Смотри, как они целуются. Это и смерти стоило.


Кот Басё

**************

 когда я в стотысячный раз после круга спирали:
постеры, вазочки, кружки, льняные салфетки,
набор в виде домиков синих (из Амстердама),
шкатулка из красного дерева, шторы и диски,
кастрюли и кастаньеты (мадриды, фламенки),
корзина с грибами (такие смешные игрушки
в корзине из-под цветов, да, были, в корзине),
пять рамок (доставая не глядя чужие фото),
дурацкие коврики (нужно же чем-нибудь было
прикрыть ламинат поцарапанный), тюль, пассатижи,
гигантские кресла-мешки (ну куда эти кресла?).
комоды (Икеа, привет), два торшера, картина...
когда я в стотысячный раз: забирайте, не нужно,
ну, правда, совсем ни к чему, будут где-то валяться, -
тогда я - внимание! - нет, не жалею нисколько;
тогда я - монах, я закончила мандалу утром:
сияет песок - миллион разноцветных крупинок,
минут, даже лет; но вот это сладчайшее чувство -
когда я с метелкой стою и спокойно вдыхаю,
и первым же взмахом в себе утверждаю такое,
что - слов нет насколько - огромнее, лучше, светлее,
огромнее, лучше, светлее, свободнее, чище, -
звон чаши тибетской, сандал и поющие птицы,
и только улыбка внутри после круга спирали.

Лия Киргетова

**********

 Втекает небо в нашу форточку,
И мы не знаем наперёд,
Кого, как маленькую лодочку,
Легко от берега толкнёт.

Едва заметное движение
Качнёт небесную траву,
И только слышно, как растения
Роняют зёрна в синеву.

Ах, мои девочки и мальчики,
Нет неба выше, и под ним
Мы все стоим, как одуванчики.
Но дунет ветер – и взлетим.


Елена Касьян

**********

 Что изменится, если волна
смоет нашу с тобой Атлантиду?
снова встретимся.
где-то у дна...
не подав, разумеется, виду,
что сто тысяч столетий близки
до знакомства,
до знаков ведущих…
что изменится, если пески
заметут наши райские кущи –
приоконный улыбчивый сад,
жития анемичного эхо…
как характер мой день полосат –
то тугой узелок, то прореха,
то молитва с дарами врагу,
то восторги глубинных агоний.
не учи меня жить – не смогу:
блюдцем падает солнце с ладони,
спотыкаюсь, роняю лицо,
пропиваю наследство, породу,
рассыпаюсь словесной пыльцой...
что изменится, если под воду
не дано мне с тобою уйти?
снова встретимся.
где-то в пассатах,
где разбросан знакомый петит
непутёвой рукой,  в полосатом...


Алта Белая

***********

Кто ты, застывший на фресках моей Атлантиды?
Кто ты, затерянный в недрах воды?...
Молчаливый правитель, хранящий на дне пирамиды,
Вырезающий знаки, на гладких  пространствах волны.

Сколько новых чудес ты откроешь мне в зыбкое завтра,
Сколько  белого жемчуга бросишь под ноги… - "Пляши!"
Мне не нужно сокровищ. Одно лишь – в тебе просыпаться….
Восседая на троне: царицей, княгиней…
Дыши!

Я ныряю до дна, исчисляя года по неделям.
Я ловец понедельников: жемчуга первого дня.
Я в тебе оживаю, срываясь под утро… с постели,
Перламутровой бусиной, устрицей  тела - ядра.

Я себя устремляю, в раскрытый  судьбой, эпицентр.
Обнажая опасности. На острие – глубина.
Покажи мне жемчужины… те, что хранишь в своем сердце…
Я по ним погадаю… и выкраду их навсегда!

Как длинны лабиринты,  но тем и желанней победа.
Я в тебя  -  п о г р у ж а ю с ь…  открой мне талмуды ума.
Молчаливый правитель, ты столько в глубинах изведал,
А теперь я изведаю… недры - пространства ` Тебя `.

Я ныряю до дна, я вдыхаю тебя по минутам...
Мой запас вдохов – выдохов, равен бескрайней любви.
Мне не нужно сокровищ…. я буду невинной шкатулкой…
Где уснули жемчужины, царских твоих пирамид.