— Итак, 14 мая нас ждет премьера мюзикла, где вы сыграете знаменитую красавицу, танцорку, соблазнительницу и шпионку времен Первой мировой войны Мату Хари.

— Не совсем так. Мюзикл Максима Дунаевского по пьесе Елены Греминой «Любовь и шпионаж» посвящен жизни французской актрисы Клод Франс, которая всю жизнь мечтала сыграть Мату Хари. Поэтому я играю два образа. Или, если хотите, образ в образе. Клод — женщина уже не совсем юного возраста, на которую отнюдь не сыплется дождь ролей — и вдруг появляется человек, предлагающий ей сыграть ту самую героиню, о которой она мечтала. Так что действие развивается как бы в двух плоскостях: это жизнь актрисы и ее персонажа. Для Маты Хари, как мы знаем, все окончилось трагически, она погибла, но для Клод эта роль — триумф.

— Год назад при участии Лолиты Милявской был уже поставлен мюзикл «Мата Хари».

— Я его, к сожалению, не видела. В нашем спектакле трагические мотивы не педалируются, я бы сказала, что это ироническая трагикомедия.

— Для вас это ведь уже не первый музыкальный спектакль.

— Да, была опера Лоры Квинт «Джордано», но там в заглавной роли был Валерий Леонтьев. А тут впервые главная роль — у меня. Уже вовсю идут репетиции.

— Где премьера?

— В Театре Российской армии.

— Шикарнее не придумаешь — самая большая сцена в Европе.

— Серьезный, дорогой проект. И состав участников звездный. Кроме композитора Максима Дунаевского это либреттист Николай Денисов, режиссер (он же хореограф) Егор Дружинин. Моим сценическим партнером выступит Дмитрий Харатьян. А главное — спектакль наш оригинальный, российский, не купленный за границей.

— Костюмы, часом, не ваш друг Валентин Юдашкин делал, у которого вы любите одеваться?

— Нет, он ведь не театральный художник в строгом смысле слова. На сей раз это Александра Тумашова, которую я хорошо знаю, она давно работает с Егором.

— Известно, что для ваших собственных концертных шоу вы, бывает, сами ездите за границу, устраиваете шопинг в модных бутиках.

— Но вы же понимаете, что это совсем другая история. Как я могу купить готовый костюм Маты Хари или Клод Франс?

— Мы с вами уже достаточно давно знакомы, делали интервью во всяких ситуациях. Помню, первое из них состоялось, когда у вас и дома своего в Москве не было, вы жили на последнем этаже башни, стоявшей во дворе гостиницы «Россия», ныне не существующей… А теперь вы государственный человек, член президентского совета по культуре.

— Все так.

— В 2000 году вы входили в него с большими надеждами — говорили, что хотите сделать русскую эстрадную музыку явлением мировой культуры, решительно побороть пиратов… Что-то из этого удалось?

— С пиратством бороться в одиночку абсолютно бесполезно. Пока не будет соответствующего закона, ничего не сдвинется в лучшую сторону.

— А признаков его появления нет?

— Понимаете, кому то, видимо, выгодно, чтобы он как можно дольше не появлялся. Пока на этот вопрос, я думаю, отвечать больше нечего. К сожалению.

— А то, что Никита Михалков время от времени устраивает шумные акции с раздавливанием дисков бульдозерами?

— Ну, этого же недостаточно. Это надо убирать на корню. Но пиратство существует во всем мире. Правда, в Америке с ним научились бороться. А у нас есть люди, которые на этом зарабатывают и которые это лоббируют… У нас артисты не только не зарабатывают на том, что выпускают, мы теряем огромные деньги на этом. Я стала очень редко выпускать альбомы именно по этой причине. Если выпускаю альбом, то только как имиджевый — мне, как артистке, важно показать, что я не стою на месте, занимаюсь чем-то новым, у меня интересные идеи… Вот в январе записала новый альбом со знаменитым американским музыкантом, семикратным лауреатом «Грэмми» Джорджем Дюком, это уже второй наш с ним диск. Готовим его к сентябрю, к моему юбилею. Так что я на месте не стою.

— Некоторые артисты — например, Борис Гребенщиков, Пелагея — поступают совсем радикально: сами бесплатно выкладывают свои альбомы в интернет.

— Знаю. Видимо, мне тоже придется к этому прибегнуть. Для того просто, чтобы послушали как можно больше людей. Тут уже дело не в деньгах. Мы же, в конце концов, не для себя это делаем, а для публики.

— Вы, как всегда, много гастролируете — с какой сейчас программой?

— «Бенефис на бис». Это мой концерт к юбилею, где фактически зритель видит трех абсолютно разных певиц по имени Лариса Долина. Одна часть концерта — как бы отзвук недавней программы «Hollywood Mood» («Голливудское настроение»), что мы создали совместно с Джорджем Дюком и Элом Джерро: ретроспектива хитов Фрэнка Синатры, Эллы Фитцджеральд, Билли Холидей… Другая — песни отечественных авторов, в том числе из кино- и телепроектов, которые я раньше вообще на сцене не показывала. Третья — наше совместное выступление с потрясающим саксофонистом, композитором и дирижером Игорем Бутманом, с которым мы несколько лет назад сделали программу «Карнавал джаза». Из других проектов назову программу «Романсы», которую мы с великой оперной певицей Еленой Васильевной Образцовой спели перед Новым годом в Петербурге. Собираемся сделать такой же концерт в Москве — наверное, осенью, уже после моего юбилея.

— К своему стыду, только недавно узнал, что это ваш голос звучит в хите «Три белых коня» из фильма «Чародеи». До этого был уверен, что поет девочка-подросток, какая-нибудь солистка хора Попова или Локтева…

— Не только вы, все так считали.

— Как удалось «сделать» себе детский голос?

— Вот удалось. А как удалось пропеть хриплым голосом за первую фрейлину королевства в «Обыкновенном чуде»? Которая курит, как сапожник — помните, ее Екатерина Васильева играет.

— Кто ж вас этому научил? Ни в одной консерватории такого не проходят.

— Нет, я сама учусь. Сэлф-мейд, как говорят американцы.

— Не думали открыть собственную вокальную школу?

— Думаю об этом уже лет пять. Собираю мысли в кучу — как это сделать технически.

— Говорят, «Погода в доме», принесшая вам сумасшедшую популярность, до того вам надоела, что вы уже не поете ее в концертах.

— Да попробую я не спеть! Такого просто не может быть, как бы я к ней ни относилась. Это моя визитная карточка. Если на каком-то из концертов я ее почему-либо не спела и уже концерт подходит к концу, в зале начинается что-то невообразимое. В один голос все кричат: «Погоду в доме»! И так до сих пор. Поэтому включаю ее во все программы. Видоизменяю, пою и так и сяк, и одна, и с залом. Эта песня будет теперь со мною всю жизнь. Такие шлягеры пишутся для артиста, наверное, раз в жизни и становятся тем, чем стал «Арлекино» для Пугачевой. Вот сейчас она ездила по городам с юбилейным туром, и всюду просили спеть «Арлекино». Всегда в памяти остается то, что очень сильно выстрелило. Пусть оно на самом деле и не было первым у этой певицы, но оно первое, что стало таким громогласным. А все, что до того, — как мелкая дробь рядом с пушечным залпом.

— Я бы не сказал, что фильм «31 июня» для вас — мелкая дробь.

— Но я же там не пою за главную героиню. Спросите, что я там пою, вам никто не ответит.

— Вы поете, по-моему, песни Нинетт — придворной дамы, главной интриганки.

— Это вы знаете. А в основном помнят только песни, которые пела Таня Анциферова за главную героиню: «Мир без любимого» и так далее.

— Вы их тоже поете.

— Одну из них — «Всегда быть вместе не могут люди».

— Признайтесь честно — никогда не испытываете зависти к артистам, выдвинувшимся в постсоветское время — допустим, Валерии или Диме Билану, — которые свободно ездят по всему миру, записываются в тех студиях, где им хочется? Вы, с вашим уникальным голосом и профессионализмом, были этой возможности лишены.

— Записала же я два диска в сотрудничестве с Джорджем Дюком. Где, кстати, участвовал не только он, но множество других американских музыкантов. Если вы хотите сравнить мой второй альбом, допустим, с альбомом Валерии, записанным в Англии, то у нее он более популярный, а у меня — более разноплановый. Скорее этот стиль можно назвать smooth. Он не попсовый, некоммерческий с точки зрения сумасшедшей продаваемости. Хотя в России уже два года идет очень хорошо. Такая музыка интересна не только обычным слушателям, но и профессионалам. Это серьезный прорыв в музыкальной жизни России. А в Америке пластинка еще не вышла. Пока только идут переговоры, это процесс очень серьезный. Это ведь большая конкуренция: вдруг рядом с местными артистами появилась иностранка, которая поет на хорошем американском английском, владеет всеми жанрами — латиноамериканской музыкой, джазом, блюзом, импровизацией… А зачем им иностранцы, если у них много своих суперских артистов. Поэтому не знаю, будет ли диск там хорошо продаваться. Но не в этом дело. Для меня главное то, что благодаря альбому меня там хорошо узнали профессионалы, от которых многое зависит.

— Вернемся на родную почву — что скажете относительно российского отбора на «Евровидение»?

— Совсем не хочется на эту тему говорить.

— Настолько неинтересно?

— Да нет, не просто неинтересно, это вопиюще непрофессионально. Прямая антиреклама русской популярной музыки. Как может ехать на европейский конкурс клубная группа с таким жутчайшим английским языком? И с теми песнями, которые она поет? Может, конечно, это кому-то и нравится — ну так слушайте это у себя в клубе. Но представлять такое от имени всей России? Это просто смешно. В то время как Панайотов, европейского класса певец, отстал от них на 10 очков. Что это такое? И почему обыкновенный зритель судит профессионалов?

 — Не хотите ли сказать, что лучше бы бабушки из Удмуртии поехали?

— Вы угадали, так я и сказала — лучше бы поехали «Бурановские бабушки». Мы уже знаем, много раз видели этот конкурс, он давно превратился в арену для фриков. Финская группа «Лорди» с их страшными резиновыми мордами, Сердючка с ее клоунадой — это же натуральные фрики. А вот вторые места получают люди, которые хорошо поют. Когда этот конкурс только появился, они и первые места занимали — АВВА, Селин Дион… Но того конкурса давно нет. А когда смотрю существующий цирковой аттракцион под названием «Евровидение», у меня внутри все горит и хочется разбить телевизор.

— Вам никогда не предлагали возглавить проект вроде «Фабрики звезд»?

— Нет. Наверное, люди знают: у меня бы был такой жесткий отбор, что эту «Фабрику» немедленно бы закрыли. Мне не совсем понятны критерии, по которым отбирают певцов в такие проекты: среди них найдется, предположим, пара хороших вокалистов, а все остальные — ну так, для картинки или чего-то другого. Я очень нетерпимый человек, у меня высокая планка, и я бы не смогла там работать продюсером. Для меня главное — человек должен быть очень талантлив и очень трудолюбив.

— А Илья, ваш нынешний супруг, прошел у вас проверку на талант?

— Видите ли, любят не только за талант. И вообще трудно назвать что-то конкретное, за что любят человекf. Ты просто любишь и не знаешь, за что.

— В ваших отношениях бывали сложные кризисные ситуации?

— А у кого их не бывает?

— Расскажете?

— Нет, эта тема запретная, интимная. Есть вещи, которые я имею право оставлять за кулисами.

— Тогда поделитесь способом решения таких проблем.

— Только гибкость и понимание. Но это дается лишь людям, которые действительно любят друг друга.

— В работе вы очень жесткий человек, трудно представить вас гибкой.

— Да и он такой же. Но мы боремся не друг с другом, мы боремся, на самом деле, со своим собственным внутренним негативом. И он и я — очень сильные личности. И он очень талантлив, и он очень силен. Скажу больше: он сильнее меня, вот почему я так дорожу нашими отношениями. Сильной женщине найти свою половину чрезвычайно сложно. Мужчины сильных женщин, как правило, побаиваются и опасаются вступать с ними не то что в брак, а просто в дружеские отношения. Мне повезло, я нашла мужчину, с которым могу почувствовать себя слабой женщиной. Но это бывает только дома при закрытых дверях. Мой дом — моя крепость, которая для всех пусть остается загадкой, интригой, чем хотите.

— А Ангелина — она только ваша дочь или еще и подруга?

— Иногда — только дочь, но чаще подруга. Она меня поддерживает во всем абсолютно. Вот я ее не всегда поддерживаю, потому что хочу уберечь от ошибок, которые сама когда-то сделала. Но она девушка такая: хочу учиться на собственных ошибках. Поэтому по лбу получает постоянно. Я уже перестала с ней говорить об этом — может, это действительно поможет ей по-другому посмотреть на многие вещи. Она уже не ребенок, в мае будет 27 лет.

— А что за ошибки?

— Самые разные. И бытовые, и человеческие, всякие. Отношения детей с родителями — это такая сложная материя, знаете, учиться жить с собственными детьми в мире надо точно так же, как учиться жить в браке. Не мешать, а помогать. Быть им нужными. Сделать так, чтобы ты не стал врагом. Это не сразу приходит. Много позже того, как вы становитесь родителями. По крайней мере со мной так. Но сейчас к ней пришло понимание, что ближе меня у нее, оказывается, нет никого.

— А разве это так уж хорошо? Ей же надо свою жизнь строить.

— Это очень хорошо, потому что и ей так спокойнее, и мне. Поверьте, мы с ней прошли много испытаний вдвоем. С другой стороны, благодаря участию в нашем проекте (Лина работает в продюсерской компании Александра Попова, которая ставит наш мюзикл) у дочери поменялся круг друзей, с ним появились новые амбиции, новые претензии в хорошем смысле слова. Она здесь может воплотить какие-то свои идеи. Знаете, что она ответила на собеседовании продюсеру? Он ее спросил: Лина, чем хочешь у нас заниматься? Она сказала: хочу быть вам полезной. И сразила его наповал.

— Многие творческие люди испытывают чувство вины по отношению к своим детям, считая, что не уделяли им достаточно внимания.

— У меня это чувство присутствует с самого рождения Лины. Никуда от этого не денешься.

— Она же всегда была при вас.

— Нет, она не всегда была при мне, к сожалению. Но такова профессия артиста. И ей особенно тяжело, ведь на ней бремя — «соответствовать». По крайней мере так она сама считает. Я ей помогаю, чем могу. С детства говорю: ты — самостоятельная личность и должна не сравнивать себя с матерью, а найти свой путь.

— Она не поет?

— Нет. То есть поет-то она очень хорошо, кстати. Но отказалась, сказала: так, как ты, не смогу, а быть второй Долиной не хочу.

— Про ваш дом писали чудеса — будто у вас в аквариуме пираньи, электрический скат.

— Уже давно нет у меня этого дома, четыре года мы живем в другой квартире, там вообще аквариума нет, и домашних животных мы не заводим, потому что некому за ними смотреть.

— Но что сказал бы доктор Фрейд относительно вашего увлечения столь зловещими существами?

— А меня не интересует мнение чужих, доктора Фрейда — тем более.

— Видя, как потрясающе вы выглядите, невозможно избежать вопроса о диете и фитнесе.

— Я не занимаюсь фитнесом, я занимаюсь пилатесом, это гимнастика особого вида, названная по имени ее изобретателя, Джона Пилатеса. Она растягивает мышцы и сохраняет молодость тела. Насчет диеты — не ем ничего, отчего поправляются. А после шести вечера вообще не ем.

— Грустно.

— Почему же? Очень даже хорошо: у плиты стоять меньше.

Наше досье

Лариса Долина родилась 10 сентября 1955 года в Баку в семье строителя. Окончила музыкальную школу (класс виолончели). Была солисткой эстрадных оркестров Армении, Азербайджана, оркестра «Современник». С 1985-го делает собственные шоу-программы.

Пение Долиной звучит в 70 кинофильмах. Замужем за продюсером Ильей Спициным. Имеет дочь Ангелину от первого брака.