А вот и обещанный текст. Написано по моей заявке - всё, как я люблю в литературе и в собственной жизни, и материнство, и кормление грудью, и прекрасное единение душ и тел как завершение вечера:) Море нежности и доверия.  Обратите внимание, прежде чем открыть кат: текст не предназначен для чтения лицами моложе 18 лет. 

"Дар Богов"

Автор: Warga

Персонажи: Элронд, Келебриан

Рейтинг: 18+ 

Количество слов: 2т.

Свидетельство о публикации № 217113000114 Разрешение на размещение получено эксклюзивно для surazal. Публикация на любых других дневниках и сайтах запрещена. 

Все права на персонажей принадлежат Дж. Толкину, а автор фанфика с благодарностью пишет о персонажах для собственного удовольствия, без чего-либо напоминающего финансовый или иной доход.

 

 

Если кажется, что Имладрис погрузился в сон и спят даже каменные колонны, окружающие покои владыки Элронда, – всё это лишь иллюзия. Последний Приют никогда не спит. Камни и деревья вокруг дышат и слушают шаги тех, кто ступает по ним в тёмной ночи.

 

В покоях горит тусклый свет, огонь свечи дрожит, отпуская на стены вокруг танцующие тени. Где-то внизу, в кронах деревьев, сверчок убаюкивающе что-то поёт. Воркует птица под самой крышей, ветер играет с листьями. Ночь тиха, но если замереть и хорошенько прислушаться — она оглушительна.

 

Всюду звуки. Всюду, где на первый взгляд всё спит, на самом деле можно услышать чьи-то шаги и движение.

 

Из покоев лорда тоже доносились звуки. Тихая-тихая колыбельная, словно кто-то мурлыкал себе под нос. Едва ли можно было услышать шелест ткани — кто-то качал ребёнка на руках, гадая, кто первый уснёт.

 

Малышка сосала грудь Келебриан, ручками ухватившись за шёлковый ворот платья своей матери. Келебриан разглядывала своего ребёнка, стараясь не уснуть. Она расположилась на краю большой круглой кровати с резным изголовьем. Совсем рядом стояла маленькая кроватка для Арвен. По стенам, украшенным каменными и живыми цветами, горели свечи.

 

В Имладрисе все хорошо, и Средиземье наполнено изобилием и покоем, но каждая женщина знает такие моменты, когда после рождения мать и дитя словно бы уязвимы. Что-то просыпается в крови, отчего хочется уединиться. И тогда бывают минуты, когда прячешься от чужих глаз, чтобы побыть наедине, когда вокруг темно и тишина.

 

Келебриан кажется, что они одни на Земле, – именно такие мгновения лучше всего подходят для того, чтобы разглядеть своё дитя. Словно получше с ним познакомится, узнать его хорошенько.

 

Мать с первых дней запомнила, как плачет малышка и как смеётся, какая у неё улыбка и где прячется родинка на ножке. Но сейчас, в такое «таинственное» время можно было разглядеть, как она сосёт, самозабвенно и беспрерывно, пока не наестся. Как едва приметные венки и капилляры пронизывают тонкую кожу на плотно закрытых веках. Потрогать, какая мягкая у неё кожа на острых ушках, какие маленькие у неё пальчики – а ноготки так совсем крохотные.

 

Малышка родилась уже с густыми тёмными волосами – все дети пошли в отца. И теперь Келебриан разглядывала линию роста волос на маленькой головке.

 

Точно отец... Только глаза, наверное, будут мои. И нрав...

 

Келебриан нравилось, что малышка получилась такой. Ей нравилась каждая черта, которая проступала в детях, и особенно те, что достались от отца.

 

Имладрис не спал – он отдыхал, стоя на страже, пока Келебриан и её дитя прятались от всего мира. Она слышала, как под крышей курлычет птица, а где-то внизу, в кронах деревьев, убаюкивающе стрекочет сверчок. Как шелестят листья на лёгком ночном ветерке, и как её дочь сопит и иногда причмокивает молоком.

 

Ко все этим звукам, которые она отслеживала, пока малышка ела, присоединяется ещё один: он доносится с востока, он говорит о том, что кто-то поднимается по старой лестнице, заросшей мягким мхом.

 

В Имладрисе все хорошо, но Келебриан отчего-то замирает и прислушивается, пока не приходит ощущение, что это «безопасный» звук. Эти шаги она узнает где угодно. Она каждый раз с трепетом ждет этих шагов, и вот высокая фигура появляется в каменной арке. Чьи-то развевающиеся одежды и ровный, спокойный шаг. Ещё несколько мгновений – и Владыка Элронд, сбросив с себя шёлковый плащ и босиком, пересекает порог их покоев.

 

- Мой Лорд, – улыбается Келебриан. Он улыбается ей в ответ, свет свечей озаряет его лицо. Глаза у него светятся отеческой нежностью, когда он смотрит на дитя в руках своей жены.

 

Для неё он просто Элронд, но ей нравится звать его «мой Лорд». Для неё это озорная шутка, от которой у обоих загорается кровь. Они встречаются взглядами и через мгновение едва слышно смеются.

 

Он подходит к их кровати, где Келебриан кормит малышку.

 

- Как твоё здоровье? – спрашивает Элронд, трижды отец с тех пор, как месяц назад родилась Арвен.

 

- Очень хорошо, – кивает Келебриан, вспомнив, как старательно муж лечил её после родов.

 

- А малышка? Всё хорошо... – Лорд Элронд протягивает руку к ребёнку, чтобы почувствовать её состояние, и, довольно кивая, гладит её головку. Она совсем крохотная. Только родившись, Арвен вся помещалась в его ладонях.

 

- Она очень похожа на тебя – наш дар Богов, – шепчет Келебриан, поднимая глаза на мужа. Только рядом с ним ей спокойно, и где-то внутри ей становится хорошо-хорошо. – У неё твои черты. И мне это нравится.

 

Элронд бесшумно опускается на одно колено и целует руку жены, аккуратно массируя в своих ладонях. Он улыбается своей обезоруживающей, согревающей, чистой улыбкой, от которой у Келебриан сердце начинает трепетать, как птичка в ожидании весны. Ей нравилось, когда он улыбался, и когда был строг, решая важные вопросы. Элронд нравился ей и самоотверженно-грозный, в доспехах, и с книгой в руках, в ниспадающем платье. Его улыбка, наполненная внутренней силой и сиянием, могла растопить любое сердце. И Келебриан была готова отдать своё сердце и себя в любое время для своего Лорда Элронда.

 

Он целовал её ладонь, как что-то драгоценное и святое, но когда он поднял на Келебриан взгляд, у неё пробежали мурашки по спине и внизу живота потяжелело.

 

- Мой Лорд?... – О, это был его повелевающий взгляд! Взгляд владыки – мудрого и доброго, но владыки, которого едва ли ослушаешься – от него у Келебриан заходилось сердце.

 

Элронд подался к ней ближе и властным движением руки опустил её платье с плеч так, чтобы оголить вторую грудь и розовый набухший сосок. У него были шершавые, чуть грубоватые ладони, с тыльной стороны покрытые золотистыми волосками. Келебриан наслаждалась каждым его прикосновением, каждым его движением и проявлением его воли.

 

Притянув её к себе, он поцеловал ее шею, плечо и, спустившись ниже, уверенно взял в руку её грудь, хозяйским движением сжал её сосок и припал к нему ртом.

 

Келебриан едва смогла сдержать громкий вздох от удовольствия и чувства, что Элронд имеет какую-то неземную силу над ней. Он взял ее грудь так глубоко, как только было можно, и безжалостно посасывал и теребил горячим языком, так что Келебриан, сдерживаясь, хрипло стонала, ласково обнимая его голову. И все это время, пока ее муж пил её молоко, на другой груди оставалась малышка Арвен.

 

Приподнявшись, чтобы было удобнее, Элронд обнял жену и дочь, не отрывая губ от груди. Теперь он обнимал малышку, ведь Келебриан совсем ослабела от кормления и ласки. Он выпил её последнее на сегодня молоко. Она тихо и хрипло стонала в его руках, а когда он наконец оторвался от её груди, её сосок был блестящим и набухшим, с капелькой молока на коже. А его глаза были затуманены, и взгляд был словно у зверя перед случкой.

 

- Она уснула, пора дать ей отдохнуть, – хрипло прошептал лорд Элронд, беря на руки дитя, чтобы положить в люльку рядом с кроватью. С тихим чмоканьем, словно зверёк, Арвен отпустила грудь и засопела во сне. Элронд бережно уложил её в люльку и повернулся к жене.

 

Все тот же голодный, жадный повелевающий взгляд. Он глубоко дышал, его ноздри раздувались при каждом вдохе. Келебриан, позволив своему платью упасть с плеч окончательно, подалась ближе к Элронду – Элронд заслуживает любой ласки, какой пожелает.

 

Они вместе расстегнули застёжки на его одежде, и Келебриан припала лицом и губами к его оголённой груди и животу, покрытому жёстковатыми волосками. Тело Элронда пахло свежестью, дубовыми листьями и мускусом – этот запах уже столько лет сводил с ума Келебриан. Она шептала что-то едва различимо, лаская его тело, но он не позволил раздеть себя полностью. Он бережно приподнял её лицо, поцеловал в лоб и заставил лечь, ложась на неё сверху.

 

Все то, что она так любила, соединилось в одно этой ночью. То, как он прижимал её своим телом к кровати, как целовал и ласкал её лицо, а затем, спустившись ниже, жадно ласкал губами её шею и грудь. Он долго ждал этого момента, времени, когда снова можно будет соединиться со своей женой, когда её здоровье будет готово к этому. Когда она сама внутренне захочет его – он почувствовал частый пульс Келебриан, когда целовал ей руки.

 

Этой ночью было можно всё, и Элронд, владыка и повелитель для своей Келебриан, наконец-то отпустил себя, точно зная, что его маленькая птичка любит все его ласки, и грубые и нежные.

 

Теперь он мог целовать и покусывать, теребить и мять её податливое нежное тело. Он гладил и мял её грудь, стараясь всё же больше не задевать чувствительные соски... Её живот и пупок, и ещё ниже. Келебриан теперь чувствовала запах его волос и тела, ощущала, как его мускулистые руки ласкают и вдавливают её в мягкую кровать, как волосы на его теле щекочут кожу.

 

- Возьми же меня, возьми ! О, Боги! — она сказала это чуть громче, чем следует, и тут же зажала себе рот руками. Но малышка не проснулась, и Элронд, остановившись на миг, принялся ласкать жену дальше, откровенно и бесшумно.

 

Как же молчать, когда он такой сильный, добрый и в то же время властный? Как молчать, когда любимый лорд Элронд пришёл за лаской, словно ненасытный зверь, и правит ей, как ему хочется? Келебриан кусает свою ладонь, чтобы только не застонать, не закричать, когда Элронд заставляет её развести ноги, бесстыдно погружается языком в её плоть. Он держит её и нажимает языком именно в тех точках, где чувствительней всего, где Келебриан сама никогда себя не ласкала, потому что стеснялась. Он ласкает её языком уверенно, напористо и жадно, и держит руками крепко, не давая никакого шанса на сопротивление.

 

Келебриан билась в его руках, стараясь сдержать стоны. От удовольствия у неё помутилось в глазах, и на какое-то время она почувствовала, что теряет сознание.

 

Очнулась она спустя несколько мгновений, когда Элронд, сам все ещё в одежде, навис над ней. Он вытер губы рукой, глядя ей прямо в глаза, отчего она в смущении закрыла лицо руками. Его взгляд, обжигающий, и глаза, чуть диковатые от желания. Он расстегнул пояс, высвободив свою плоть, все так же глядя на Келебриан, наблюдая, за её реакцией.

 

Она чувствовала себя маленькой птичкой, которую он держал в своих руках...

 

Увидев его плоть, она снова почувствовала, как сердце бешено бьётся.

 

- Пожалуйста, Элронд, возьми меня! Мой Лорд, дай мне свою милость, – зашептала она. Свечи в их покоях погасли все до единой. Теперь только свет луны освещал его со стороны, его глаза казались почти чёрными, а взгляд мрачным и решительным. В этот миг он был её богом и повелителем, она была его вся до кончиков пальцев. Он потянул её на себя и вошёл, медленно растягивая горячее, мокрое лоно, погрузившись до конца и уперевшись членом в её матку.

 

Её плоть пульсировала вокруг его пениса часто и упруго. Элронд сжал челюсти от напряжения, оскалив клыки, как дикое животное, и сдавленно зарычал.

 

Не удержавшись, Келебриан обняла подушку и стиснула кончик зубами, застонав в неё. Взгляд Элронда скользнул в ту сторону, где спала их дочка, которую они чуть было не разбудили. Это из-за него Келебриан сейчас стонала в подушку и дрожала всем телом от несдерживаемого удовольствия. Это он был виновен в том, что ей так безумно хорошо было сейчас, после стольких месяцев воздержания. Ей хотелось кричать, стонать, умолять, упрашивать, целовать его руки, лишь бы он продолжал. И он продолжает.

 

Он поднимает её бедра, выходит и снова натягивает ее на себя, с мокрым, похабным звуком.

 

А дочка спит так крепко, что кажется сейчас – это дар Богов, возможность побыть вместе.

 

Элронд, все так же хрипя и стиснув зубы, сношает свою любимую, давая ей удовольствие и утоляя своё желание. Затем ложится на неё сверху, чтобы продолжить, – и вбивает её в кровать, пока она безмолвно бьется под ним, неистово царапает его спину, целует его лицо и шею, куда придется. Пока, наконец, они вместе не совершают несколько последних, резких толчков, и Элронд падает на постель, как подкошеный, рядом с Келебриан, стиснув её в объятиях.

 

В ушах у обоих шумит. Всё, что только что произошло на их постели, было так тихо и беззвучно, что даже не проснулась их маленькая дочка, но для них все это было оглушительно, наполнено звуками, стонами, рычанием, грубыми приказами, нежными словами и влажными шлепками их тел. Когда они смогли успокоить дыхание и прислушаться, им показалось, что мир вокруг замер в полной тишине, поражённый тем, что только что было в эльфийских покоях.

 

Ветер больше не шумел, умолкли насекомые. Элронду и Келебриан было слышно только глубокое дыхание друг друга.

 

Они оба устали, но довольны и счастливы. Лорд Элронд слова улыбается. Он смотрит Келебриан в глаза немного смущённо, она утыкается лицом в его грудь и шепчет ему:

 

- Мой Лорд такой замечательный.

 

Он смущается снова, и кажется, что его улыбка сейчас может осветить всю комнату.

 

- Моя Келебриан...

 

- Мой Элронд...

 

Их поцелуй сопровождает тишина, а тишину нарушает детский плач из маленькой люльки.

 

- Я встану к ней, – говорит лорд Элронд, оставляя жену в постели, – тебе нужно отдыхать.

 

И через несколько минут всё в Имладрисе снова затихает. До рассвета.