С недавних пор вот что я подметила: когда я пишу свою фан-прозу про обезьян и их общество, я все время себя одергиваю, чтобы не написать «люди». «Принципиальный человек», «страшный он человек», «всем людям», «и другие люди тоже», «для человека немыслимо» и так далее. Стим-панк, эротика, псевдоисторические, да любые рассказы поначалу полны опечаток, которые я, само собой, тут же исправляю, но от которых мне не по себе.

 

Я привыкла, я приучалась на протяжении жизни. Так привык каждый из нас – не признавать прав на мышление и способности, да и на саму жизнь за теми, кто идет править Землей следом за нами. Я подумала и поняла, что перед нами не что иное, как самый настоящий фашизм. Который добро бы выражался только в том, что мы снисходительно лыбимся, когда у матери-обезьяны, которая недавно родила, не проявляется интереса к буковкам на клавиатуре, потому что ее мысли занимает только ребенок. Или когда измученный людской глупостью молодой шимпанзе отказывается учиться лексеграммам, потому что у него букет приобретенных от лабораторных садистов хронических заболеваний, и наконец умирает от сердечного приступа, – а мы снова талдычим, что нет, он не станет подобным нам (вот и отлично, между прочим, и не надо ещё одно такое), упорно игнорируя успехи тысяч других его соплеменников, у которых получается развиваться куда быстрее, чем, согласно некоторым мнениям, это делали люди.

 

Вот смотрите. Один человек был должен своей любовнице. Не скажу, сколько, но там была не одна сотня косых. И вот он пришел к ней под вечер и у них завязалась ссора. В пылу пенетратор рассвирепел и свернул шею несчастной (видимо, напомнила о долге, который как бы положено возвращать одинокой матери, имеющей детей, но ведь он оскорбился – «баба-то наторгует собой, а мужику собой торговать нельзя, нипамужски!»), а когда вошла мать убитой, то первым, что попалось под руку, человек прямоходящий прибил и старушку. Потом он припомнил, что да, ещё там и дети были, – и шасть в комнату, чтобы расправиться с двумя оставшимися свидетелями... История страшная и недавняя, ее многие помнят.

 

Так вот человека разумного закрыли на двадцать три, что ли, года. Руководствуясь фашистским мировоззрением, люди по умолчанию считаются высшей ценностью Земли, даже такие. Он мог бы послужить науке, как модель для экспериментов, но вместо этого он будет за мой и ваш (налогоплательщиков) счет жрать и срать, и дышать воздухом без проблем, пока в лабораториях воют от боли тысячи ничуть не худших его существ, и которые, я очень надеюсь, будут менее злопамятны, чем мы... Иначе в будущем нам придется от них очень худо.

 

Различия в анатомии человека и шимпанзе, над которыми мои соплеменники большие любители поиздеваться «науки для», ставят под вопрос целесообразность использования вторых в экспериментах физиологов и фармацевтов. У нас разное строение скелета, разные особенности иммунитета и кожи, поведения антител, репродуктивного поведения, деятельности почек, кровяного давления, у нас различаются прочие реакции, нормальное описание которых займет у меня полдня. Я уже не говорю, что условия, которые мы умеем создать, по правде говоря, отвратительны. Исходя из чего, любой вменяемый скажет, что такие спорные экспериментальные данные говорят о бессмысленности исследований на шимпанзе (как и на любых других высших обезьянах), тем более учитывая то, что этот народ находится под угрозой исчезновения.

 

Если мы истребим всех вокруг, истребив, само собой, друг друга, то наш ежедневно разрушаемый дом некому будет отстраивать. Творящее (эволюция или Боги) вряд ли решится ещё на один такой интересный, единственный в своем роде эксперимент.

И вокруг Солнца будет вращаться абсолютно пустая планета.