Название: Hidden

Автор текста: surazal

Авторы персонажей: Танигути Горо, Окоути Итиро (Code Geass anime&manga)

Психологический рассказ по мотивам "Code Geass", персонажи Гилберт/Корнелия 

Рейтинг: для любого возраста. 

Размещение любой части этого текста на других ресурсах и в дневниках запрещено. Текст охраняется законом об АП. Свидетельство о публикации № 213082500280

Второй Принцессе крови, молодой Корнелии ли Британия снится странно-беспокойный, почему-то вызывающий приятное чувство ожидания сон.  

Сидя за пультом своего найтмера, она перебирает пальцы, рассматривая вплавленные в ногти разноцветные камушки, нисколько не удивляясь такому безвкусному решению собственного,  давно мертвого персонального стилиста. Мониторы отображают скучную пустынную зелень моря, и она понимает, что оторвалась от поверхности. Малиновая полосочка тета-экрана указывает на угол в сто четырнадцать градусов. Корнелии становится дурно. Она ещё быстрее принимается ощупывать каждый ноготок – их уже больше полутора десятков, и ей неясно, откуда взялись эти пальцы. Каждый принадлежит ей. В каждом чувствительность, каждый украшен камушком или колечком из белого пушистого материала. 
Корнелия отрывается от своего непонятного занятия, наклоняется вперед, и ее тошнит на приборную панель. Движение замедляется, она взлетает куда-то совсем уже высоко, в шее что-то нестерпимо колет...


– Ах! – вырвавшись из ненастоящего плена грезы, принцесса поднялась на локте и свесила с кровати голову в надежде, что либо ее все-таки вырвет, либо дурнота постепенно пройдет, как уже бывало.
Она инстинктивно прижала руку к животу, надеясь ощутить долгожданные легкие, как шевеление волос ветром, колебания, но внутри ее была привычная, абсолютная утренняя тишина.  Даже желудок, измученный с вечера голодом, – она просто не смогла заставить себя съесть что-либо – не урчал, а ощущался мешком с камнями. 
Протянув руку к звонку, она помедлила несколько секунд, раздумывая. Ничьих лиц ей не хотелось теперь видеть – даже собственного лица в зеркале. 
Корнелия села в постели и открыла бутылочку местной минеральной воды «Кирин» – воды с нежным, чистейшим вкусом, названной по имени существа, приносящего, по поверьям Одиннадцатых, долгожданных детей. 
Бывало, что принцессу рвало даже от глотка воды. Бывало, всё обходилось едва ощутимым водоворотом внутри, и стихало.   
Корнелия пила понемногу, стараясь не запрокидывать голову. В мыслях неожиданно ясно проступил образ Императора, и она слегка поперхнулась, пролив пару капель на светло-желтую рубашку. 
«Мой Бог, ну почему тебе обязательно нужно жить на одной земле со мной и моим ребенком и проворачивать тут свои дела!» – с неожиданной злостью полыхнули мысли Корнелии, и она поморщилась. Злость была ей неприятна. В некоторые моменты она не могла справляться со своими бушующими чувствами и, прекрасно помня о вездесущих камерах, сознательно громко рыдала в подушки или, сидя на полу обнаженной и растрепанной, вслух ругала отца, сэра Гилфорда или несносного малолетнего – о, она бы на что угодно спорила, что ему не больше восемнадцати! – максималиста, перевернувшего весь ее, и не только ее, добрый старый мир.  
Она чувствовала к нему какую-то странную снисходительную симпатию, которую сама не могла себе объяснить. Тогда она думала, что смотрит на саму смерть, равнодушно отражавшую ее глаза покатой поверхностью маски, но всякий страх отсутсвовал. При мысли о пережитом бессмысленном разговоре Корнелия лишь в первое время ощущала то странное, тупое беспокойство, которое, впрочем, быстро покинуло ее, едва она, доставленная в Императорский госпиталь в Нагое, зашаталась, хватая предательски густой, теплый воздух, и все-таки упала на ребристый белый пол, успев заметить мелькнувшие вокруг потемневшие окна... 
«Царапина! У меня царапина – не рана. Почему я так плохо себя чувствую?»
Ей ответили – очень пожилая низенькая доктор, щупая ее пульс, предположила, что она, Корнелия, возможно перенесла на себе некое неизвестное гипнотическое воздействие, но настоящая паника началась у принцессы, когда она узнала о результате собственных анализов. 
Вторая британская принцесса была далеко не второй по счету в историях Престола о женщинах, что понесли от собственных рыцарей и защитников. Но, возможно, она единственная сумела сказать прежней жизни твердое «нет».
Давно посвященный в неприглядную тайну Британского двора сэр Гилфорд как мог, просто и откровенно, рассказал ей о том, что имело стать смертельной опасностью и одновременно превосходным даром для власти, возможно, будущего правителя всего человечества.
«У человечества сколько угодно желающих править. А у нашего ребенка будет, несмотря на его исключительное положение, нормальная жизнь», – ее взгляд предостерегал с нею спорить, но рыцарю Ее Высочества спорить было не с чем. 
Корнелия сидела в спальне маленького шале на затерявшемся в Тихом океане острове и смотрела на пятно, украсившее истертый мозаичный пол. Ее все-таки вырвало. Храбро допив остатки воды, она откинулась на спину. 
«Где же, интересно, ты сейчас, Гилфорд? Как я скучаю...»
Она прикрыла глаза и стала думать о том, как может выглядеть этот Кирин. Глаза скольких необычных существ видели рождение и смерть империй и здесь, и по всей Земле! Еще одна где-то там прямо сейчас рождается и гибнет, и делает это без участия Корнелии, как и Корнелия даст эту, новую жизнь без участия Британии. Его Величество Чарльз зи Британия никогда не прикоснется к ребенку, рожденному здесь, он даже не узнает, что у Корнелии есть дочь, которой не суждено будет стать воплощением, носителем и инструментом древнего, как Бог, проклятия. 
– Ю... Юджиния, тебе такое имя нравится? – сама не зная, у кого, спросила Корнелия и перевела взгляд на стену, где висела гравюра с изображением странного пышнохвостого единорога с чешуйчатыми боками и выходящим из ноздрей еле заметным дымком.
«У нас обязательно будет девочка, Ваше Высочество, – улыбаясь, сказал ей сэр Гилфорд на прощание. – Даже я не буду знать, где вы находитесь, ради вашей безопасности, но я почувствую каждую вашу слезу и каждую улыбку». 
Улыбка Корнелии почти незаметно, робко проявлялась в ее измененных тоской чертах, в то время как сама она все явственнее ощущала внутри будто движение плывущей рыбки или вихрь  лепестков, взметнувшихся с ветром в неизвестное небо.