Это почти волшебная история о том, как дарят душу, ничего не прося взамен и не теряя при этом себя. 

Название:  "The Most Beautiful in the World" 

Автор: surazal

Фэндом: Темный дворецкий (Kuroshitsuji)

Персонажи: Себастьян/Бист

Гет, романтика, мистика, флафф, ООС, кинк, ну  и высокий рейтинг, само собой, R16 примерно. AU, наши дни.  

Размещение этого текста целиком и любой его части на других ресурсах и в личных дневниках запрещено. Свидетельство о публикации №21207111417

 

В этот раз оргазм был быстрым и скучным. К тому же, где-то на верхних этажах разбилось стекло, и неожиданный шум потревожил разнежившуюся было Бист и отозвался во всем ее теле колкой тревогой.

Каждый день, исключая второе и последнее воскресенье, она мастурбировала. Дней, в которые ее навещал ее ставший уже постоянным любовник, было, таким образом, не больше двух месяц, и гиперсексуальность двадцатисемилетней женщины не могла дать ей даже шанса на передышку.

Мастурбация оказалась сильной привычкой, и Бист не изменяла себе, почти ежевечернее ложась в кровать, которую она обожала за мягкость, уют и собственноручно выполненный декор, и лаская себя, всякий раз представляя один-единственный образ.

Мистер Михаэлис встречался с нею уже не первый месяц, и каждое свидание было наполнено настоящей  страстью и растворением обоих друг в друге. Бист помнила, как ее сразу потянуло к этому человеку, необыкновенному, мудрому, прекрасному, и как после первого раза он не исчез наутро, будто не был, а она не пожалела об их ночи, думая, что все-таки не ошиблась.

Через две недели после их первой встречи, когда его образ начал уже покрываться забытьем, словно ранним снегом, он появился возле ее дома, чтобы согреть ее в нежданном объятии, и ей показалось, что ее греет обманчиво мягкий адский огонь.

Но ей пришлось забыть обо всем, в том числе и о том, что мистер Михаэлис казался в каком-то смысле ненатуральным. Он был ее третьим любовником – Бист была столько же разборчива и притязательна, сколько стеснялась своего физического недостатка.

Четыре года назад, после неудачного романа, она пообещала себе никого не впускать в свою жизнь, и была благодарна своему новому знакомому за то, что он не собирался вынуждать ее каким-либо образом нарушать это обещание.

При первой же их встрече в одной из известных университетских клиник, он произвел на нее впечатление; и то, что он не оказался доктором, который, как она сначала предположила, станет вести ее, не разочаровало девушку.   

Она с усмешкой скользнула взглядом по юной сестре, пожиравшей глазами то шею, то губы, то бедра мистера Михаэлиса, и на то, как равнодушно он смотрит в ответ.

«Они спят вместе», - подсказала интуиция, и Бист улыбалась своим мыслям, продолжая ходить взад-вперед по пустому холлу приемного и любуясь на тропические растения. 

- Простите, мисс, - услышала она голос за спиной и не спеша обернулась, уже зная, кто зовет ее.

Он был теперь без халата, и Бист невольно оценила навскидку его безупречный костюм.

Медсестры нигде не было.

- Я случайно услышал, что вы - к доктору Чемберу, но, к сожалению, сегодня его не ждут в клинике. Его рейс задержали в Мюнхене.

- Да, я слышала, что он на конференции, сэр. Спасибо, сэр, - бесчувственно отвечала Бист.- Пожалуй, мне следует созвониться с ним позднее.   

- Могу я помочь вам чем-нибудь, мисс?

Она мельком удивилась. Что ему за дело до нее?

- Простите, я не представился, - он слегка улыбнулся. – Себастьян Михаэлис, управляющий компании «Фантом геймз инкорпорейтед» и личный дворецкий Его сиятельства графа Фантомхайва.

Бист подняла брови. Ей было известно о трагедии, случившейся несколько месяцев назад  в Фантомхайв-мэнор, и о том, какая незавидная участь постигла молодого главу компании.

Значит, этот Себастьян Михаэлис навещает здесь своего лорда.

- Польщена, сэр. Меня зовут Бетти...Бист, - она сглотнула. – Как себя чувствует теперь Его сиятельство?

- Благодарю вас, мисс. Он без изменений.

- Надеюсь, что ему скоро станет лучше. Мне пора, приятно было познакомиться, сэр, - не понимая, зачем делает это, она протянула ему руку.

Пожатие мистера Михаэлиса будто послало электрический ток по всему ее телу.

- Не хотите выпить со мной кофе или пива, мисс Бист?  

 

В маленьком, но очень приличном пабе, который предложил мистер Михаэлис, она заказала крепкий кофе и пудинг и не была удивлена, когда новый знакомый повторил ее заказ для себя.

Он почти не ел и смотрел на нее с интересом и, как ей казалось, еще каким-то странным выражением. Ей было непонятно, для чего ее пригласили, но приятное ощущение не оставляло, грело сердце.

- У меня была доктор, прекрасный, признанный специалист. К сожалению, она умерла недавно… несчастный случай. Теперь я буду наблюдаться у Чембера, которого еще ни разу не видела, - деловито рассказывала Бист, доканчивая пудинг.

- А работаете вы где?

- В Ассоциации ветеринарных врачей. Я обслуживаю зоопарки округа и некоторые частные коллекции животных, - она не удержалась от улыбки, потому что всегда гордилась своей работой.

Ей было приятно, и она немного конфузилась от того, что впервые встречает мужчину, который расспрашивал у нее о ней же, а не трещал без умолку о себе.

- О, действительно? А кем занимаетесь?

- Хищниками. Главным образом, кошачьими.

Глядя на Михаэлиса поверх края пестрой чашки, она увидела, как загорелись его глаза и мелькнула на губах улыбка.

- Бист, я обожаю кошек. Домашних, диких, манулов, каракалов…всех, каждую! Я вам даже завидую. Наверное, они вас любят?

- Скажем так, они не в восторге от лечебных процедур, но как-то понимают, что я желаю им добра. Меня только однажды поцарапали – молодая львица, у которой я должна была осматривать котенка...

Их вечер затянулся, и Бист, не привыкшая полуночничать, все же с сожалением прощалась с новым знакомым, подвезшим ее до дому.

- У вас неплохой район, - серьезно сказал Михаэлис. – Тем не менее, я провожу вас до двери, если позволите. Уже поздно, а нынче неспокойная обстановка.

Бист не могла вспомнить, когда в последний раз кто-либо держал для нее дверцу машины.

- Не возражаете, если теперь я приглашу вас поужинать со мной? – чуть слышно спросила Бист уже у входа в дом, комкая в руках старый, «приютский» шарф канареечного цвета.

Михаэлис стоял так близко к ней, что она чувствовала на лбу его дыхание.

- Конечно, я соглашусь. Если вас устроит – через две недели. Я бы очень желал встретиться с вами завтра, но в связи с временной недееспособностью милорда у всех нас сейчас полно дел.

- Да, конечно. Шестнадцатого числа, в таком случае… В семь вечера я буду ждать вас, Себастьян. До скорого, - она улыбнулась, протянув ему на прощание руку.

- До встречи, Бист, - он чуть сжал ее пальцы горячей рукой и вдруг, поднеся к губам, поцеловал.

Быть может, он даже понял, почему расширились и повлажнели ее глаза, темнеющие контрастно с бледным лицом, обрамленным дрожащими на ноябрьском ветру завитками коротких темных волос.

 

 

Доктор Чембер при встрече показался ей немного легкомысленным и чудаковатым, но сделанные им назначения обрадовали Бист больше, чем она ждала. Теперь услуги протезиста, к которому ее направил новый врач, выходили еще дешевле, с учетом страховки, да и новая комбинация лекарств и укрепляющих средств, не имея побочных эффектов, нравилась ей больше прежней.      

Каждый час она вспоминала Себастьяна и размышляла, что нужно будет подать на ужин – ведь он наверняка привык к самой изысканной еде, чем развлечь его, как одеться…

Вечером, принимая душ, она представила, как он моется, как выглядит при этом – когда капельки сбегают по его телу. Наверняка оно смотрится прекрасно, не испорченное татуировками или шрамами, без единого изъяна. Весьма вероятно, что обладатель такого тела тщательно за ним ухаживает, быть может, занимается восточной гимнастикой или единоборствами. И спит, скорее всего, голым. Протянув одеяло между ногами, освещенный луной, свет которой течет по рельефу, по выступам, по ямочкам, как сладкая патока…Себастьян Михаэлис – по ночам в одиночестве?

Укладываясь спать, Бист в сердцах стукнула кулачком по протезу.    

 

 

 

Вечер шестнадцатого числа был освещен живым огнем.

В язычках тонких свечей словно трепетали чьи-то сожженные души; горячий отсвет то бился искорками в иссиня-черных волосах Михаэлиса, то прятался в темно-каштановых прядках Бист, или забирался в самые неожиданные места в небольшой полутемной квартире-студии, выбирая место для передышки в этой странной игре. Вся атмосфера была насыщена невысказанной теплотой ноября, которая так и дышала повсюду вокруг молчаливой, ещё слегка настороженной Бист и сдержанного, спокойного Себастьяна.

Она оттаивала постепенно. Когда ей стало очевидно, что Себастьян завел такое знакомство не для коллекции или же сомнительной – это с нею-то? – выгоды, Бист выпустила свои сомнения на волю.

Хотелось дышать. Верилось и не верилось: а вдруг он тоже?..

Нет, нет. Он джентльмен, никак не показавший, что увидел в вызывающем, призванном бравировать разрезе на скромном черном платье – у нее нет левой ноги.

- Мать оставила меня в приюте, - просто сказала Бист, когда ощутила момент. Но ей все же пришлось стоять лицом к окну, что-то рассматривая в непроглядном вечере снаружи. – В семидесятые был такой препарат…вам он известен. У женщин, принимавших его, в лучшем случае рождались дети с неразвитыми конечностями, и, конечно, я никогда не смогла бы осудить мою мать. Я научилась ходить на протезе, не хромая. Но не могу сказать, что я влёгкую схожусь с людьми, Себастьян.    

- Я не был удивлен, когда вы не предложили мне тогда подняться в вашу квартиру, - сказал Себастьян, кладя руки на плечи хозяйки вечера. – Такие легко не даются. Вы гордая кошка, Бист, - он развернул ее к себе лицом.      

Глаза его блестели, но этот блеск показался ей странным – мертвенным, будто тусклый отсвет ранней луны на надгробиях маленького кладбища, куда она давным-давно ходила, чтобы там допоздна, в тишине готовиться к экзаменам.

- Я закончила академию, - торопливо сказала Бист. – Когда я жила в приюте, меня хотел удочерить один мужик, но мне он ужасно не понравился, и, к счастью, я вернулась обратно. Всем везло с приемными родителями, а мне нет.   

- Вы не потеряли свою независимость и свободу, - еле заметно вздохнул Себастьян.  

Женское чутье подсказало Бист, что, быть может, ее прекрасный гость сам не вполне свободен от кого-то или чего-то.

- Да, - она улыбнулась. – Поэтому-то мне так нравятся разные кошки. Я всегда хотела быть такой же, и мне даже казалось, что я должна посвятить себя возвращению диких зверей в вольную жизнь. А повзрослев, я поняла, что свобода годится не для каждого.

Себастьян молчал, внимательно слушал. Под его ладонями теплые плечи Бист редко, едва ощутимо вздрагивали.  

- Иногда от этой самой свободы просто тошно, - закончила она, не глядя в глаза Михаэлиса.

Его пальцы чуть сдвинулись.

- Вам тошно не от свободы, а от одиночества, - жестко сказал Себастьян, и девушка снова вздрогнула. – Я могу прекратить ваше одиночество, но не стану посягать на вашу свободу.

Скользнув по ее плечу пальцами, он мягко взял ее руку и положил себе на грудь.

- Разве не прекрасно будет вдохнуть жизнь глубже? – лукаво улыбаясь, продолжил он. – Позволить себе расслабиться…

- Я не знаю, – растерянно пробормотала она.  

- Я могу помочь вам, - шепнул Себастьян ей в самое ушко. – От  вас самой ничего не потребуется.

- Вам просто скучно, - не удержавшись, она прильнула к нему, ощущая, как ласково гладит спину его ладонь.     

- Поверьте, мне сейчас не до скуки, - еще тише возразил Себастьян. Его губы ненавязчиво коснулись шеи Бист, и она услышала прерывистый выдох. – А вы мне нравитесь и волнуете меня.

- Я думаю, вам пора уезжать, мистер Михаэлис, - Бист прочистила горло. – Несмотря на то, что вы мне тоже нравитесь, я не приветствую… секс на втором свидании.  

Сдвинув руки вниз, на ее талию, Себастьян едва заметно улыбнулся.

- Прежде чем я уйду – поцелуйте меня.

Это звучало как приказ, и Бист послушалась. Ей и в голову прийти не могло, чтобы она вот так, как теперь…

Поднялась на носки – он был значительно выше ростом – и обняла его первая.

Целуя гостя дольше и глубже, она уже понимала, что не хочет, чтобы он уходил, сейчас или вообще когда-либо.  

 

Он целовался искусно. Он был, более того, просто бесподобен, и ей не хотелось думать о том, сколько же он перецеловал женщин, и со сколькими из них он спал.

Но неугомонная натура Бист, гордая душа искалеченной кошки искала ответа где-то в глубинах…

Когда Себастьян закрывал глаза, прижимаясь к ее губам все крепче и крепче, - а ведь мужчины обычно смотрят в лицо той, которую целуют.

И когда он потянул вниз ворот ее открытой блузки таким сильным движением, что она испугалась – выдержала бы нежнейшая ткань!

Когда он повалил ее на кровать, раздевая неуловимыми, точными, не оскорбительными движениями, и при этом Бист показалось, как она пробормотала что-то вроде: «ах, еще!..»

Себастьян чутко следил за каждым проявлением ее эмоций, малейший проявившийся признак наслаждения или, наоборот, неудовольствия, не укрылся бы от его взгляда.   

Она уже не думала о том, чтобы отказать. Было… сладко. Просто от ощущения его тела. От звука его тяжелого учащенного дыхания. От чуть заметной дрожи в его пальцах, дотрагивающихся до ее лица.

Со стыдом Бист поняла, что наполовину сорванное с постели покрывало кое-где уже намокло от ее неудержимого желания. Она отвернулась, чтобы не видеть эти темные пятна.

Но их видел Себастьян, уже раздетый, облизывающий губы, не стесняющийся своей эрекции.

- Как же ты быстро, - шепнула Бист, удивляясь, что говорит подобное без стеснения, а даже с кокетливой улыбкой. Она неотрывно смотрела на губы своего гостя, желая, чтобы они касались ее везде, везде…

- И ты тоже, - он улыбнулся одними глазами и аккуратно провел по ее промежности прохладными пальцами. Приподнявшись на локтях, Бист только запрокинула голову, и снова рухнула навзничь, когда его руки подхватили ее под коленями и развели ноги в стороны.

Она же ненавидела эту позицию! Всякий раз, в постели со своими прежними любовниками, она сердито выворачивалась, в максимально резких выражениях давая понять, что так чувствует себя только униженной!

Почему же сейчас так нравится лежать раскрытой перед этим мужчиной, раскинувшись, вцепившись в подушки дрожащими пальцами…  почему он целует так нежно каждую складочку тела, не прикасаясь, все же, к самому главному, позволяя истекать, таять, как весенней льдинке?

- Себастьян…

Безумные, безудержные и безмятежные, как свет этой молодой луны, поцелуи. Ни один изгиб, ни одна ямочка молодого милого тела не избежала прикосновений губ и языка самого искушенного, самого лучшего…

Даже стонать было трудно – у Бист перехватывало дыхание, будто она нырнула на глубину, шум сердца отдавался в легких и в ушах, текли сами собою слёзы. Руки бессильно лежали вокруг шеи Себастьяна, взгляд скользил по невесомым пушистым волоскам, обрамляющих его торчащие соски, и живот чувствовал прикосновение таких же волосков и там, ниже.

Она почувствовала легкую боль от проникновения его крупного, толстого члена. Это даже могло быть объяснимо: у нее несколько лет не было никого, но как же сладко вообразить, что этот раз – первый. С ним.  

С кем-то по имени Себастьян Михаэлис.

Бист не думала. Она вся стала чувством – ее уставшая от криков гортань, залитые слезами глаза, покрасневшая, измятая его жадными ладонями грудь, дрожащие, напряженные бедра.    

Он открыл на ее теле точки, о которых она не подозревала. Изысканнейшие ласки, которыми испытывались запястья Бист, впадинки за ушами и уже распухшая верхняя губа доводили ее раз за разом до чего-то неслыханного, бесстыдного; но подсознание понимало, что главное только грядет.  

Движения Себастьяна были грубыми и быстрыми, но сейчас она не согласилась бы ни на что другое. Ему захотелось разнообразия – и Бист послушно повернулась спиною, оперлась на локти, а через несколько минут он сам повернул ее набок, не слушая всхлипов и криков самого непристойного содержания. Его невозмутимость только больше возбуждала ее. И все-таки, когда он тихонько, в стоне, выдохнул:

- Бетти!.. Ох… - она услышала; прижав руки к раскрасневшемуся лицу, липкому от слюны Себастьяна, задергалась всем телом, заурчала, будто молодая тигрица, – не было силы кричать, и кончила, одновременно с этим обмочившись.

- Ах ты, сучка! – рассмеялся ее любовник, не замедляя темпа; он мерно и быстро двигал бедрами еще чуть дольше минуты, и на его губах и в темных полузакрытых глазах таяла эта единственная в мире улыбка.

Бист успела еще раз возбудиться и дойти до экстаза, как семя мистера Михаэлиса  бесконечными сладкими струями болезненно обожгло ее воспаленное лоно.

Он запрокинул голову и шумно выдохнул, стискивая кожу Бист пальцами, причиняя ровно столько боли, сколько хватило, чтобы сделать этот миг для девушки раем. 

У нее зашумело в ушах, словно из нее хлынула река, обволакивая и погружая в себя ту, что была прежней Бист, и рождая ее новую, в муках и радости.

Ей показалось, что от этого счастья кричит вся ее сущность.

Себастьян, не удержавшись на коленях, навалился на Бист всем телом, еще оставаясь внутри нее. Оба хрипло дышали – задыхаясь, глотая воздух, словно после оглушительного взрыва.

- Отпусти меня, - улыбнулся мужчина, убирая за ушко Бист ее мокрую прядку.

Она покраснела еще сильнее и уткнулась лицом в его волосы, тихонько дуя ему в ухо.

В ответ Себастьян осторожно ввел в нее сзади мизинец и, плавно двинувшись, вышел.  

- Вот так, - шепнул он, крепче прижимая к себе мокрое, вздрагивающее тело, целуя висок и соленую от слез щеку.

- Я где-то не здесь, - бормотнула Бист, чувствуя только, как что-то тяжелое и мягкое накрывает ее, заставляя погрузиться в сладкое, подобное сну наяву или видению, в то, чему она так и не узнала названия.    

 

Она бы очень разочаровалась, наутро не найдя никого рядом, но около шести Себастьян разбудил ее, легонько запустив пальцы ей в волосы и поглаживая.

- Самое сладкое пробуждение за всю мою жизнь, - невнятно промурлыкала Бист и, открыв глаза, нахмурилась.

Он был уже одет, и даже прическа его лежала идеально, между тем Бист прекрасно помнила, что не держит в доме никаких средств для стайлинга.    

- С добрым утром, - он слегка улыбнулся. – Я думал, как же мне отблагодарить тебя, и приготовил тебе завтрак, - прежде чем хозяйка дома успела что-то сказать, Себастьян дотронулся губами до ее полуоткрытых губ. – Хорошего дня.

Он поднялся и стремительно вышел в крохотный холл, служивший также и кухней.

Приподнявшись на локте, девушка улыбнулась ему вслед. Она ждала, когда захлопнется за ним дверь – замок был автоматическим, но, к своему сильному удивлению, не услышала ни звука.

- Мистер Михаэлис! – позвала Бист на всякий случай и села в кровати.

Ее обдало холодом. Воздух был почти ледяным – будто и не в теплой квартире, а на промозглом зимнем ветру, даже не согретым от дыхания двоих.

- Отопление разве выключили? – недоумевая, она потянулась к обогревателю, дотронулась – он был, как обычно в эту пору, теплым. Завернувшись в одеяло, Бист выскользнула из постели и отдернула портьеру с тигровым принтом.    

Внизу не было видно ни Себастьяна, ни его «Бентли».

Разговаривая с собой по привычке, свойственной большинству одиноких людей, Бист прошла в холл и огляделась.

Старая массивная дверь просто не умела открываться и закрываться беззвучно, и Бист каждый раз, выходя из дому и приходя, с усилием придерживала ее.

- Сквозь стену он вышел, что ли? – она расплылась в улыбке, увидев на столе что-то безусловно вкусное, даже сквозь плотные крышки источающее аппетитные запахи.

- А ну-ка, опробуем другой ваш талант, мистер Михаэлис.

Но она даже ожидать не могла, что будет хотя бы знать названия приготовленных для нее блюд, не говоря уже о том, чтобы когда-либо их пробовать.

- Когда он успел сгонять за ингредиентами? – размышляла Бист, бездумно уставившись в экран включенного телевизора и принимаясь за аппетитную птицу. – Индейка…или голубь? Нет, не похоже. Наверное, - она подмигнула диктору Би-Би-Си, у которого, как всегда, на шее красовался немыслимый галстук, - это жареный фазан. 

- Переговоры между представителями правительства и сепаратистской партией вновь зашли в тупик, - женский голос бодро начал новый сюжет, а Бист не стала размышлять, было ли то, что она ела в этот момент, изысканно приготовленной спаржей, или же чем-то еще...

Но десерт превзошел любые ее ожидания. Дивное, невероятное сочетание мягкой кислинки и теплой сладости надолго отобрало у девушки желание размышлять и гадать о чем бы то ни было.

Зажмурившись, Бист тихонько простонала, потрясенная, – казалось, что приготовленный Себастьяном десерт, чем бы он ни был, тает не только во рту, но и во всем теле, рассыпаясь искорками ежевики, терпкостью манго и мягким ароматом чего-то грушевого.  

Отменно заваренный чай из собственных запасов Бист завершал ее блаженство. Она и прежде заваривала его, так же – в маленьком чайнике, но, приготовленный Себастьяном, этот же чай обладал совсем другим характером. Он ненавязчиво будил, согревал и будто тихонько шептал задумавшейся девушке о чем-то сбывающемся, но по-прежнему невероятном.

 

 

В последующие несколько месяцев Себастьян навещал ее, оставаясь на всю ночь, иногда до полудня. Он сдержал свое обещание, не появляясь в жизни Бист кроме как в эти моменты, не надоедая ей ни звонками, ни письмами. Изредка в офис Ветеринарного общества, где она работала, доставлялись ее любимые цветы без карточки отправителя – и ей не казалось странным, что кто-то безошибочно угадывает ее желания и вкусы.  

В конце лета их свидания стали еще реже, а однажды Бист стало известно, что мистер Михаэлис уехал в Индию по делам компании. Граф Фантомхайв по-прежнему находился в стабильной коме.

Бист нравилась преданность Себастьяна его хозяину; она не могла сказать, что скучает в отсутствие своего любовника, и ревность по отношению к кому бы то ни было не доставляла ей неприятных минут.

Примерно в это время она стала замечать, что люди сторонятся ее чаще, чем прежде; ей стоило не появиться где-нибудь хотя бы пару дней – собеседники как будто силились вспомнить, кто перед ними. Только животные вели себя по-прежнему.

Холод становился бессменным ее спутником. На счастье Бист, лондонское лето в этот год выдалось прохладным и дождливым. В любом помещении, куда она входила, через полчаса воздух остывал, будто охлажденный кондиционером. Даже ее собственная спальня за ночь остывала, будто прозекторская морга. Самой Бист казалось очень странным то, что теперь из-за холода она не чувствует той ломоты в костях, что прежде причиняла ей немало неприятных минут.

В одну из таких недель, когда тоска ее тела и души по Себастьяну стала сильнее, чем Бист ожидала от самой себя, она заснула на несколько дней, думая просто полежать на диване с книжкой, как обычно.     

Ничто не тревожило этот покой – ни странные сны, ни какие-либо кошмары, ни Себастьян, ни даже трели мобильника, который в конце концов разрядился и выключился. Крупный град колотил по стенам и окнам, но Бист не слышала этого. В какие-то моменты она просто переставала дышать, но организм все же возвращался к природным рефлексам.

Очнувшись от странного состояния, она сразу поняла, что лежит уже долго. Дата в ее компьютере и на кухонных часах показывала, что ошибки нет.

- За сто с лишним часов я не пила и не ела, мне не хотелось в туалет… - размышляла Бист, легонько разминая затекшие мышцы и следом за тем одеваясь. – Хотя бы пройдусь подышать.

Она вспомнила Себастьяна и поняла, что скучает по нему, несмотря ни на что. Вздохнула, стараясь сделать это незаметно даже для себя, и, сняв шнурок с ключом с дверной ручки, повесила себе на шею.

Двадцать лет назад, при виде детей с ключами от собственного дома, она решила, что такой ключ – главная ее мечта.

А год назад пришла еще одна мечта – слишком робкая и глупая, чтобы быть исполненной.

Погруженная в мысли, Бист вышла из квартиры, не воспользовавшись ни ключом, ни дверью.

Внизу, на крыльце, стоял ее старичок-сосед, фамилию которого Бист давно позабыла. Она улыбнулась ему и увидела жизнерадостную улыбку в ответ.

- Вы, мисс, наверное, новая жиличка?

Бист открыла рот, но сразу подумала о том, что соседа, возможно,  сильно подводит память.

- С четвертого, да? – ее собеседник грустно покивал головой. – Там до вас жила молоденькая такая, брюнетка. Чем-то даже на вас похожа.

Внутри у Бист сжалось. Она схватилась за обледеневшие перила, не почувствовав холода.

 - Она была такая славная, - старик выглядел печальным. – Такая красавица! Всех здешних кошек подкармливала и сама была, кажется, ветеринаром.

Бист в ответ покивала вежливо, чувствуя, как движения становятся все легче и легче.

- Что же…печально, сэр.  

Подняв воротник, сосед прищурился в небо.

- Погода портится, мисс. Снег нынче рано.

Она ничего не успела ответить ему.

- Моя дорогая девочка Бист, как же я по тебе соскучился в этой индийской поездке! – услышала она знакомый голос. Все ее вопросы больше не были вопросами, и всё стало на свои места.

Она смотрела на Себастьяна, появившегося будто из ниоткуда, державшего в руках прозрачную коробочку с упакованной в нее золотисто-белой орхидеей. Цветок, словно изысканная мелодия, повторял ноты свежего, искрящегося снега и утреннего солнца.

- Может быть, ты мне объяснишь, почему не звонил? – тщетно пытаясь выглядеть рассерженной, Бист приняла орхидею из рук Михаэлиса и, уже понимая, о чем ей скажут, кивнула старому джентльмену и взялась за ручку двери.

- Прошу вас, - Себастьян опередил ее, придерживая дверь.

Старик сосед больше не видел их обоих, все так же смотря в небо.

- Лифт в который раз сломался, - Бист нервно жала на медную кнопку, не слыша привычного шума в шахте.  

- Я могу вас донести, - предложил Себастьян и одобрительно улыбнулся, услышав в ответ:

- Нет. У меня ноги есть.

Он мягким движением взял Бист за запястье – она не отняла руки, скользнув по его лицу стеснительным взглядом, в котором, почти незаметная, светилась улыбка.

Себастьян Михаэлис улыбнулся ей в ответ.

Все-таки, ему определенно везло на таких же, каким был он сам, – никогда и ничему не покоряющихся, сильных и свободных людей.