Этот фанфик был написан в качестве извинения за слишком суровую правду жизни в "Цветении" :-) Ну, а тут все живы и всё хорошо :-) Дети вон даже с миссии вернулись.

Название: Время идет медленно

Автор: surazal

Пейринг: Акимичи Чоудза/Яманака Иноичи

Высокий рейтинг. Немного флаффа. 

Размещение этого текста целиком или частями на других ресурсах и в личных дневниках запрещено. Свидетельство о публикации №21108080502 

- Я всё думал – когда же ты ногти отучишься грызть.

 - А я думал, когда же ты перестанешь каждый раз изводиться будто баба, отправляя ребёнка на миссию, - Яманака постарался, чтобы в его голосе как можно заметнее прозвучало ехидство.

- А ты за свою никак не волнуешься? – Акимичи слегка нахмурился и потянул напарника за белокурую прядь.

- Волнуюсь. Ногти грызу вот…

Оба замолчали.

Летняя ночь подошла к ним незаметно, как подходит хищник к спокойной, безмятежно спящей жертве.

Ночная свежесть совсем не чувствовалась; жара обессиливала, по-видимому, даже цикад – те молчали, будто не решаясь запеть.

Старые двери в сад – нараспашку, нараспашку выношенная черная косодэ, открывающая мощную грудь Чоудзы, к которой Иноичи прижался лицом.

Белое ночное небо с едва заметными в нем серебристыми росчерками облаков – они плывут и над их детьми, где-то далеко.

- Есть хочешь?

- Не лезет, Ино.

- А то смотри… я там оставил тебе.

Как в детстве – когда они готовили по очереди, педантичный и чистоплотный Яманака всегда заботился о том, чтобы из всей тройки именно Акимичи никогда не оставался голодным.

Нара мог проспать свое дежурство и даже не явиться к завтраку…Нара, который сейчас спал в соседней комнате в дым пьяным, не в силах в этот раз одолеть свое беспокойство за сына – старшего по миссии. 

Тяжелая рука гладит волосы Иноичи – он тихонько урчит от удовольствия, радуясь тому, что его, издергавшегося за последние сутки, успокаивают так нежно.

Чоудза внимательно смотрит на полускрытое длинными волосами, постаревшее лицо – будучи моложе его на два года, Яманака выглядит гораздо старше. Ранения и стрессы не проходят для него даром.

Одному Наре годы ничего плохого не делают.

Отвлекаясь от мыслей, он смотрит, как Яманака пьет – саке, оставшееся от одинокой и невеселой пирушки Шикаку.

Капелька, дрогнув на запотевшем донце стакана, падает на грудь Иноичи и будто с неохотой  сбегает вниз, затекая за пояс.

Его пояс истерт на сгибах и в тех местах, где он носит оружейную сумку, кисет и крепление для веревки. Иноичи предусматривает всё.

- Ты сейчас можешь мои мысли читать?- спрашивает у него Чоудза.

- Если ты постараешься.

Чоудза любит эту порывистую нежность, эту всегдашнюю готовность и изобретательность эмпата, любит это гибкое тело и прикосновения жесткого, но щедрого рта.

Иноичи любит эту нежную силу, чувство всеохватывающей страсти, наполненности – физической и душевной, и такие, не сравнимые больше ни с чьими, собственнические поцелуи на своем лице, на губах…

Акимичи долго целует его, так долго, что у обоих начинается озноб нетерпения, прежде чем они зайдут дальше.

Они вместе уже больше двадцати лет.  

Но почти каждый раз им кажется, что они едва познакомились. Как тогда…первая миссия, первое объятие, первый их раз.

Иноичи так же хмурится, прикрывая глаза – больно. Он узкий и потный, весь влажный внутри от слюны Чоудзы, которой тот щедро смазывает его, прежде чем войти – в эту обжигающую, похотливую, узкую…

- Ино мой…

Расслабляясь в  сильных, неимоверно нежных, самых крепких и родных руках, Яманака тихо-тихо стонет, выгибая спину.

- Чоу…Чоудза…- и втягивает воздух сквозь зубы, - с-с-с…

Как приглашение для Чоудзы – не осторожничать, не медлить…

Легонько прижав пальцами соски Яманаки, его напарник тут же сминает в объятиях это изгибающееся тело, которое словно того и ждет.

Не боясь разбудить спящего в соседней комнате Нару, Иноичи рычит, откинув голову на плечо друга, как и он, полный предвкушением этих нескольких минут, невыносимых в своей сладкой муке.

- Быстрее? – Чоудза наматывает на руку эти невероятно длинные волосы, оттягивает назад и видит, как зажмурился Иноичи, как течет из уголка его глаза крохотная слезинка и исчезает в волосах.

- Д-да!.. – он не может больше себя контролировать и, нагретый страстью, отвечает Чоудзе бесстыдными, несдержанными толчками, сам убыстряя темп.

До боли стискивая его гладкий подбородок, Акимичи впивается губами в нежные волосы на виске и медленно ложится навзничь, сжимая ягодицы Яманаки…

Тот сразу же понимает, что от него хотят; возбуждаясь все сильнее, уже болезненно желая – сам не зная чего, разрядки или еще большего наслаждения, – откинув голову, двигается… То быстро, распаляя Чоудзу еще больше, то медленно. Быстро. И снова медленно.

Чоудза стонет…громче, понимая, что, скорее всего, за стеной проснулся Нара, но стонет, не в силах сдержаться, когда Яманака, сидящий к нему спиной, выгибается, и его светлые волосы щекочут живот.

Не выдержав, он грубо хватает Яманаку поперек туловища и ставит на четвереньки.

Входит одним движением, глубже, еще глубже, зная, что причиняет боль.

Иноичи дергается, роняет невольные слезы на скомканную под ними одежду; делает попытку вырваться, как-нибудь извернуться…

- Ч…Чоудза-а…

- Моя белокурая шлюшка, - тихо смеется Акимичи, лизнув мочку напарника, прикусывает ее и сжимает одной рукой тонкую талию – Яманака по сравнению с ним хрупкий, как девушка, а другой рукой шлепает его по бедру.

Удар у Чоудзы чувствительный. Иноичи, закашлявшись от неожиданности, все же поворачивает голову, насколько может, и шепчет…

- Что? – тяжело дыша, Чоудза склоняется к его лицу.

- М-м…Бей меня…- только и удается расслышать из пересохших губ.

Выполняя его желание еще и еще раз, Чоудза чувствует на правой руке густое, горячее…Его Иноичи кончил.

- Меня не дождался…ах, ты…

Наклоняясь к бедрам эмпата, Акимичи берет в рот…

В его рту член Яманаки крепнет, а сам Яманака, откинувшийся на спину, изгибается, опираясь на затылок и локти, подается на рот Чоудзы, и, тот, не выдержав, склоняется над ним, целует подставленную шею и входит – медленно, но болезненно.

Взвыв, Иноичи вцепляется в рыжую встопорщенную гриву Чоудзы, обнимает его ногами и будто просит: «Сильнее!»

- Не спеши…- хрипит Чоудза, резко врываясь в податливое тело раз за разом, чувствуя что-то похожее на агонию – сладкую, почти невыносимую…

Еще, еще…

- Ино…

- Чоу…

Сильно дернувшись, он зажмуривается – из раскрытого, словно в удушье, рта вылетают хрипы и горькая, вязкая слюна.

Лицо Чоудзы испачкано.

Лицо и челка Иноичи перемазаны в его же сперме, которой несколько раз извергается его член, плотно зажатый между телами.

- Чоу…

- Я…сейчас…- откинув голову, Акимичи сжимается всеми мускулами, чувствуя, как по члену и яичкам стекает кровь.

Безудержно дергаясь в сильном оргазме, он сжимает плечи измученного Яманаки и грубо долбит его напоследок, буквально разрывая…

- Ино, - нежно, спустя минуту.

- М? – длинные, тонкие пальцы гладят грудь Чоудзы.

Руки Чоудзы бережно, нежно оттирают яркую, как ягодный сок, кровь на истерзанных бедрах.

- Каждый раз…тебе…

- Тс! – ладонь Яманаки ложится на губы его любовника, не давая ему договорить. – Так надо. Я люблю. Мне так нравится.

Отрывистые, сухие фразы говорят больше, чем долгие поцелуи.

Стиснув зубы, Иноичи терпит, пока внутри его смазывают толстые, загрубевшие пальцы Чоудзы.

Еще больно.

Неизбежная боль каждый раз – Чоудза намного крупнее его, у Чоудзы слишком большой для тела Яманаки…

Перевернувшись на спину, Иноичи улыбается.

Чоудза, ложась рядом с ним, вздыхает – украдкой, чтобы не быть услышанным.

Все двадцать с лишним лет. Каждый раз. Необходимая боль…

Он любит.

Иноичи спит, а Чоудза еще долго не может уснуть, зная, что все повторится через несколько дней.

Он целует белокурые прядки, боясь прикоснуться к лицу спящего, растревожить.

Иноичи спит сладко, как ребенок, улыбаясь во сне. Чоудза долго смотрит на его мокрое от пота, поцелуев и слез лицо.     

- Чоу, - одними губами шепчет Яманака во сне, вздрагивая ресницами.

- Ино, - глядя в его лицо, шепотом отвечает Акимичи и бережно прижимает друга к себе.  

Утром хмурый Шикаку входит в комнату с все еще задвинутыми ставнями и хлопает себя по карманам.

- Вызов на миссию…будь она неладна. А я весь «чеснок» растерял…и взрывные. Ребята, может, поделитесь?

Ему отвечают только тихое дыхание могучего Акимичи и довольно слышный храп хрупкого Яманаки.

Иноичи лежит головой на груди Чоудзы, почти упираясь затылком ему в подбородок и подложив под щеку ладонь. За губы Акимичи зацепились несколько белокурых прядей.  

Не удивляющийся Нара рассматривает их, поскребывая в затылке, бормочет:

- И не лень же им в такую жарищу, - и тихо выходит в заднюю дверь, краем глаза успев заметить стремительно мелькнувшие мимо три знакомые тени.