Как только мы впервые начинаем видеть, слышать, осязать этот мир, множество примеров для подражания начинают наполнять наш ум.

Придя в этот мир, мы не знаем ничего: ни языка и оборотов речи; ни различий и концепций превосходства между полами; того, как «нужно» вести себя с окружающими; убийств и того, что вообще можно убивать; алкоголя; табака; наркотиков; денег; законов, которые предопределяют нашу личную, общественную и профессиональную жизнь; идей превосходства между людьми и народами и т.п.

То есть мы приходим в этот мир как чистая тетрадь, которую начинают заполнять родители, учителя, соседи, телевидение, радио, игры и книги.

Все они делают свои записи о том, что все покупается и продается; что убивать легко; что к смерти человека можно относиться, как к смерти комара, ведь это так привычно для глаз и ума — инструкция по убийству (зачастую массовому) демонстрируется ежедневно по телевидению и в компьютерных играх; что любовь — это лишь половой акт между противоположными, да и не только, полами; что массовое убийство, инициируемое правительством государства, — это справедливая, освободительная война. Освободительная от чего? От тела, когда тебе в голову влетает пуля? И о многом другом, что в итоге формирует наш облик.

Ребенок приходит в этот мир любящим, доверчивым, на сто процентов полагающимся на родителей — на их авторитет, знания и защиту. А родители его в ответ одергивают, цыкают, отталкивают, на вопросы не отвечают, аргументируя свою позицию тем, что, мол, мал еще, вырастешь — сам поймешь. И ребенок начинает учиться сам, на тех образах, которые ему дает окружающая действительность: разборки папы с мамой, насилие по телевидению, полная блокада хоть каких-то знаний о человеке, его предназначении и смысле жизни, первая рюмка, первый укол, бессмысленное сидение часами, днями, годами в подъездах среди таких же ненужных, не знающих ни отпущенных целей, ни возможностей. Дети же не рождаются с врожденным знанием техники убийств, с зависимостью от алкоголя, табака, наркотиков, с потребностью на десятилетия сдавать себя в рабство вещам или с необходимостью их зарабатывать; все это мы записываем в умы детей, как программу в компьютер.

Это и есть та система социального устройства общества, в плену которой мы живем.