Киевский ОВО: командующий Михаил Петрович Кирпонос; начальник штаба Максим Алексеевич Пуркаев; член Военного совета Николай Николаевич Вашугин; командующие армиями: 5-й – Михаил Иванович Потапов, 6-й – Иван Николаевич Музыченко, 26-й – Федор Яковлевич Костенко, 12-й – Павел Григорьевич Понеделин.

Командующий округом Кирпонос погиб осенью 1941 года.

Начальник штаба Пуркаев с апреля 1943 года командовал войсками невоюющего Дальневосточного фронта.

Член Военного совета Вашугин 28 июня 1941 года застрелился.

Командующий армией Потапов попал в плен летом 1941 года, в 1945 году возвращен на родину, прошел спецпроверку в НКВД и в декабре 1945 года восстановлен в кадрах Красной армии.

Командующий 6-й армией Музыченко попал в плен летом 1941 года, в 1945 году возвращен на родину, прошел спецпроверку в НКВД и в декабре 1945 года восстановлен в кадрах Красной армии.

Командующий армией Костенко погиб весной 1942 года.

Командующий 12-й армией Понеделин попал в плен летом 1941 года, тогда же был заочно приговорен к расстрелу, в 1945 году возвращен на родину, после следствия, длившегося до 1950 года, расстрелян.

То есть живых достоверных свидетелей происходившего на высшем уровне управления войсками накануне 22 июня 1941 года почти не имелось даже сразу после войны. И что там было в округах после 18 июня 1941 года, сейчас установить скорее всего вообще невозможно – после хрущевского и волкогоновского погрома в государственных архивах.

Но сомнений приведенный выше список, надеюсь, прибавляет.

ТАК ВСЕ ЖЕ КОГДА?

Вернемся еще раз в дни накануне войны и посмотрим, что написано о них в мемуарах адмирала Кузнецова, которые так и названы: «Накануне». Их дополненное издание Воениздат выпустил в 1990 году...

Стр. 285: «Еще во второй половине дня 21 июня стало известно: в ближайшую ночь можно ожидать нападения немцев...»

Стр. 299: «Около 11 часов вечера зазвонил телефон. Я услышал голос маршала Тимошенко:

– Есть очень важные сведения. Зайдите ко мне».

Возникает вопрос: так когда это стало известно – во второй половине дня 21 июня или около 11 часов вечера?

Читаем страницу 299 дальше:

«...через несколько минут мы (с контр-адмиралом Алафузовым. – С.Б.) уже поднимались на второй этаж небольшого особняка, где временно находился кабинет С.К. Тимошенко.

Маршал, шагая по комнате, диктовал... Генерал армии Г.К. Жуков сидел за столом и что-то писал...

Семен Константинович... не называя источников, сказал, что считается возможным нападение Германии на нашу страну...

Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной – на трех листах (а выставляемая ныне на всеобщее обозрение «директива № 1» весьма кратка. – С.Б.). В ней подробно излагалось, что следует предпринять войскам в случае нападения гитлеровской Германии.

Поворачиваюсь к контр-адмиралу Алафузову:

– Бегите в штаб и дайте немедленно указание флотам о полной фактической готовности номер один...»

Сообщая это, адмирал Кузнецов, похоже, не понимал, что сам же почти развенчивает свою «заслугу»! Ведь, по его собственному признанию, пресловутый приказ он отдал тогда, когда затягивание с его отдачей было бы равносильно измене.

Далее, если лишь за пять часов до начала войны нарком обороны и начальник Генерального штаба удосужились засесть за написание подробных указаний Вооруженным силам о том, что им «следует предпринять... в случае нападения гитлеровской Германии», то таких горе-начальников в три шеи гнать с позором надо. За преступное пренебрежение своими обязанностями!

Не так ли?

Причем вывожу за скобки тему пресловутых мобилизационных пакетов Генштаба, сама идея которых в эпоху мобильных войн и радиосвязи безнадежно устарела и была вредна.

Но и это еще не все! Читаем страницу 300: «Позднее я узнал, что нарком обороны и начальник Генштаба были вызваны 21 июня около 17 часов к И.В. Сталину. Следовательно, уже в то время... было принято решение привести войска в полную боевую готовность и в случае нападения отражать его. Значит, все это произошло примерно за 11 часов до фактического вторжения врага на нашу землю».

И опять возникает вопрос: что имеет в виду Кузнецов, написав «это произошло»?

Выходит, за 11 часов до нападения «произошла» последняя санкция Сталина на приведение войск в боевую готовность. Но даже к 11 часам вечера 21 июня «не произошла» отправка директивы об этом в войска.

Почему?

Что, в этом Сталин виноват?

Но и это еще не все! Читаем страницу 300 далее: «Не так давно мне довелось слышать от генерала армии И.В. Тюленева – в то время он командовал Московским военным округом, – что 21 июня около 2 часов дня (жирный курсив мой. – С.Б.) ему позвонил И.В. Сталин и потребовал повысить боевую готовность ПВО».

Выходит, уже не 17 часов, а два часа дня? Но и это еще не все! Читаем страницу 300 далее:

«В тот вечер (21 июня. – С.Б.) к И.В. Сталину были вызваны московские руководители А.С. Щербаков и В.П. Пронин. По словам Василия Прохоровича Пронина, Сталин приказал... задержать секретарей райкомов на своих местах... «Возможно нападение немцев», – предупредил он...»

А это как понимать?

Отмотаем ленту времени немного назад…

Из Журнала учета посетителей кабинета Сталина мы знаем, что 11 июня 1941 года там с 21.55 до 22.55 находились Тимошенко, Жуков, командующий ПрибОВО Кузнецов, политработники Запорожец и Диброва, а потом – авиаторы Жигарев, Стефановский и Коккинаки. Причем со Стефановским, ушедшим уже в 1.45 12 июня, Сталин полчаса беседовал о чем-то наедине.

Историк Генштаба генерал Юрий Александрович Горьков писал в 90-е годы: «В обстановке надвигающейся войны 13 июня С.К. Тимошенко просил у И.В. Сталина разрешения привести в боевую готовность и развернуть первые эшелоны по планам прикрытия. Но разрешение не поступило».

Могу поверить… Сталин, понимая, что страна еще не готова к серьезной войне, не хотел давать Гитлеру ни одного повода к ней. Известно, что Гитлер был очень недоволен тем, что Сталина не удается спровоцировать, об этом сам Юрий Горьков пишет. 13 июня Сталин еще мог колебаться – пора ли принимать все возможные меры по развертыванию войск? Потому он и начал свои собственные зондажи с заявления ТАСС, которое скорее всего после разговора с Тимошенко и написал. К слову, никого в войсках заявление ТАСС от 14 июня о том, что Германия соблюдает условия пакта 1939 года, не демобилизовало. Во всяком случае, все умные и ответственные военачальники – до командиров и замполитов полков – однозначно понимали, что такое заявление имеет чисто политический смысл, а военные всегда должны быть готовы к войне.

Позднее маршал Александр Михайлович Василевский утверждал, что «нужно было смело перешагнуть порог», но «Сталин не решался на это»… Возможно, и не решался – до вполне определенного дня… Точнее – до 18 или 19 июня, когда он получил отказ Гитлера в ответ на предложение срочно направить в Берлин Молотова (последний факт зафиксирован в «Военном дневнике» начальника Генерального штаба Сухопутных войск (ОКХ) Германии генерала Франца Гальдера).

Вот еще один факт, наводящий на размышления, из мемуаров маршала артиллерии Николая Дмитриевича Яковлева, перед самой войной с должности командующего артиллерией КОВО назначенного начальником ГАУ:

Источник