Ракета Falcon 9 компании SpaxeX, которой предстояло вывести на орбиту космический грузовик Dragon с грузом для МКС, потерпела крушение, или, как сообщили в НАСА, просто «развалилась».

Из-за аварии могут перенести запланированный на август выход в открытый космос с МКС по американской программе, а у экипажа станции могут возникнуть некоторые трудности с запасами. В компании SpaceX говорят об избыточном давлении в баке разгонного блока с жидким кислородом, но почему оно возникло, пока не сообщается.

Весной этого года произошла серия аварий и нештатных ситуаций с российскими космическими аппаратами, которые тогда объяснили системным кризисом в отрасли. Вице-премьер Дмитрий Рогозин говорил даже о «моральном разложении» руководителей предприятий, а эксперты вспоминали о низких зарплатах, престиже и, как следствие, низкой квалификации работников. Однако, как напомнила авария Falcon 9, неудачи случаются не только в России.

Свое мнение о состоянии дел в современной космической отрасли газете ВЗГЛЯД озвучил заведующий лабораторией Института космических исследований, доктор физико-математических наук Максим Леонидович Литвак.

ВЗГЛЯД: Максим Леонидович, аварии российских аппаратов в последнее время объясняли кризисом в российской космической отрасли. Не говорит ли неудача с Falcon 9 о кризисе в мировой отрасли в целом?

Максим Литвак: Они по большому счету еще отрабатывают эти технологии. НАСА пытается перестроиться на коммерческие рельсы, поэтому поддерживает компании, в рамках которых пытается создавать носители.

В космосе нельзя взять и быстро что-то сделать. Надо проводить много этапов. Хотя уже проводили успешные факторы, это не означает, что все они будут успешными. Думаю, сошлось много факторов.

В плане науки проблем с носителями и с аппаратами пока нет.

ВЗГЛЯД: Как бы вы оценили нынешнее состояние фундаментальной науки с точки зрения космической отрасли?

М. Л.: Научные исследования сильно продвинулись. Появилось много новых инструментов, в частности достаточно долгоживущие аппараты, как, например, марсоход Curiosity. И при этом появилась возможность за счет развития элементной базы сделать сложные компактные приборы. Например, американцы смогли запустить целый комплекс из газового хроматогрофа, спектрометра. Такой аналитический комплекс раньше было довольно трудно запустить в космос.

Возможности науки расширились. Но в плане пилотируемой космонавтики мы многое потеряли.

ВЗГЛЯД: Что именно?

М. Л.: В последнее время все больше концентрировались на орбитальной станции. Вернуться сейчас на Луну – казалось бы, спустя много десятилетий – в принципе, проблема. Думаю, что раньше конца 20-х годов такая возможность не представится.

ВЗГЛЯД: Все приходится начинать заново?

М. Л.: Не совсем заново – какой-то задел есть. Но тем не менее произошел довольно большой разрыв поколений, технологий. То, на чем раньше запускали, уже неприемлемо, устарело.

Существуют наработки в плане понимания, как нужно двигаться, как решать задачи. Но все, что касается технической стороны, нужно восстанавливать на современном уровне. Вполне возможно, для этого потребуется международная кооперация, потому что это очень дорого.

ВЗГЛЯД: Можно ли ожидать принципиально новых открытий в ближайшей перспективе?

М. Л.: Мы пытаемся глубже заглянуть. Каждая новая миссия может принести что-то. Это может быть расширением тех знаний, которые уже есть, а может найтись что-то новое. Никогда не предугадаешь. Но, мне кажется, сейчас предоставляется больше возможностей что-то получить, например тот же полет к комете, который сделало Европейское космическое агентство.

ВЗГЛЯД: Тем не менее полет к Марсу на повестке дня не стоит...

М. Л.: Элементы полета будут отрабатывать на околоземной орбите или даже на Луне. Одна из самых больших проблем – это радиация. На полет потребуется около полугода. На данный момент решения не существует.

ВЗГЛЯД: Есть ли объективные препятствия, по которым это и другие необходимые для полета решения нельзя было бы найти?

М. Л.: Есть трудные задачи, но они, в принципе, решаемы. Если в это вкладываются усилия, рано или поздно они придут к результату.

Где-то, может быть, люди уперлись в какие-то технологии. Но это не сложнее, чем задачи, которые стояли, когда впервые в космос полетели. Те задачи были намного сложнее – там вообще никто ничего не знал.

Какие-то отрасли науки на данный момент более популярны, и в них вкладывается больше денег, чем в остальные. Если раньше космос или исследования по ядерной физике затмевали все остальное, то сейчас народ углубился в информационные технологии, биотехнологии. Где-то, может быть, развитие приостановилось, а в каких-то отраслях, наоборот, наблюдается общий скачок.