БОльшим пальцем левой руки я приподнимаю корки разложенных на лотке книг. Мою правую руку держит мой славный приемыш, трехлетний господин в красной кепке и бутсах, обильно развесивших белые, пухлые шнурки. Он знает несколько важных слов, он умеет хлопать глазами, у него богатая и честная мимика, мы в восторге друг от друга, хотя он этого никак не высказывает. Мы знакомы уже полтора года, и он уверен, что я его отец.
Сидя на набережной, мы едим мороженое и смотрим на воду. Она течет.
-Когда она утечет? - спрашивает мальчик.
"Когда она утечет, мы умрем", - думаю я, и еще, не боясь напугать его, произношу свою мысль вслух.он принимает мои слова за ответ.
-А это скоро? - видимо, его интересует, насколько быстро утечет вода.
-Да нет, не очень скоро, - отвечаю я, так и не определив для себя, о чем я говорю, - о смерти или о движении реки.
Мы доедем мороженое. Он раскрывает рот, чтобы сцапать последние сладко размякшие, выдавленные из вафельного стаканчика сгустки мороженого. Раскромсанную, в белых каплях вафлю доедаю я.
-Кусьно, - констатирует малыш.
Вытираю ему платком липкие лапки, почему-то в грязных потеках липкие щеки и поднимаюсь уходить.
-Давай ещё подождем? - предлагает он.
-Чего?
-Подождем, пока утечет.
-Ну, давай.
Он сосредоточенно смотрит на воду. Она все еще течет.