вариация первая
Сегодня по случайности мне перепал билет на "Ярмарку певцов Галины Вишневской". Гала-концерт. Позвонила Женя и прихватила меня с собой. Мы ехали в её маленькой "дэушке", и Женя переживала, что забыла дома автобиографическую книгу Вишневской. Она хотела автограф.
В театре мы узнали, что Галина Вишневская не приедет, больна. Дай бог ей ещё долгих лет!
Женя снова расстроилась, но тут всё началось. Вначале речи. И ещё речи. И снова. Желали певцам удачи,зачитывали телеграмму от Калягина, перечисляли членов жюри. Председателем была Маквала Касрашвили. Своим гортанным голосом она зачитывала фамилии по бумажке и всё время путалась. Мы устали.
Наконец, начали петь. Трое из Мариинки, двое из театра Немировича-Данченко. Они были хороши, да что там, великолепны. Мы воодушевились.
В антракте Женя сжала три своих поникших розы и сказала: "Пойдём вручим." "Кому?" - спросила я. "Тому, который с хвостом," - ответила Женя.- "Он помолился перед пением. И потом сказал Богу спасибо за свой голос." Её розы были без бумажки и кололись.
"С хвостом" был Нажмиддин Мавлянов. Когда он спел песенку Гофмана, зал порвало. Орали и лупили в ладоши. Он был прекрасен. Я поняла Женю.
Мы пошли за кулисы и сразу потерялись. Вдруг откуда-то вынырнул Нажмиддин, без пиджака, и я сказала: "Молитвы услышаны." Женя протянула ему розы и молчала. Я стояла рядом с видом: "А я тут просто за компанию." Было как-то неловко. Хотя чего тут неловкого? Человек пел, старался, скажи ему "спасибо" и иди.
"Спасибо," - сказала Женя тихо. Нажмиддин ответил: "Спасибо!"
Мы ушли.
"Ему ведь был приятно? Ему это поможет?" - спрашивала Женя взволнованно. Ей было важно, чтобы её подарок имел значение. Для неё всегда важны символы и мелочи, потому что мелочам она придаёт значение символов.
Кажется, после антракта Нажмиддин пел ещё лучше.
А позади нас сидели какие-то ценители,близко знакомые с артистами, и всё время комментировали.И ещё кричали "браво!" каждому, а Дмитрия Полкопина называли "Димка".
Полкопин открывал концерт и получил заслуженные овации, но потом был Мавлянов, который снёс у зала крышу, и снова вышедший после него Полкопин был сосредоточен и настроен на борьбу. У него были "Паяцы", ариозо Канио.
Полкопин запел, и стало понятно, что у него стальные нервы. Для певца это важно. Он пел так мощно, посылал в зал такой силы волну, что вжимало в кресло. А в финале случилось землетрясение, и его не отпускали несколько минут. Уходя, он влепил кулаком невидимому врагу, на лице его читалось: "Я их сделал!"