Бледно-голубые мешки под глазами от усталости.
один день ценой в сто таких же. Она повзрослела за двадцать четыре часа.
глаза наполнились блеском, олицетворяющим стремление. Губы стали немного больше, розовее. Тон лица выровнялся, лоб стал совсем плоским. Ей нравился ее профиль.
Так она вглядывалась в туманную даль в две тысячи седьмом.
Годы не коснулись ее.
Застывшая в образе, она неслышно плывет во времени... ей должно быть под сорок. Наверное, уже не такая стройная и загорелая, как прежде. Хотя, может я ошибаюсь.
У нее двое детей, она обгорела на зимнем солнце. Может, она еще вовсе не дурна собой, но ведь двадцать лет прошло. Да и деться ей некуда было.
На пластинке годы на нее, конечно, не влияют.
Все такая же невозмутимая и нежная. Которой навсегда восемнадцать.
Она умерла в красивом платье, с медалью феи на груди. Говорят, ее унесла революция.
Но я 1993\2019 и сейчас иду по знойному пляжу. И буду идти так до конца- пока на последней виниловой пластинке не сотрется последняя бороздка.
Она вытягивает стройную ногу и показывает подошву. Замечательная метафизическая подошва!
я трогаю их- не горячие и не холодные.
-я хочу сказать: ты мне нравишься,
возьми сердце мое, красавица.
но взгляд девушки мимо скользит.
лишь даль морская его манит.

что еще оставалось делать, кроме того, как зависнуть в холодном пространстве с кружкой теплого рома?- ничего.
и она пошла дальше. До сегодняшнего дня подводила красивые, как говорила бабушка "испорченные" глаза, и разминала руками тесто.
красила губы, наносила тонны краски на странное лицо.
жаль, в той темноте, которая ее окутала ничего светлого нет. Даже ее очертания.