У меня было что-то наподобие видения из начала 20-го века. Что-то накатала. Не понимаю что, боюсь даже этого, но думаю, что кто-то это лучше меня поймет.

Будто вылита из чистого золота
Вновь в стакане смесь из хмеля и солода,
И в стекле граненом темными бликами,
Блеск ее отзывается криками.

В окна бледные дождь тихо просится,
Хочет в бездну души моей броситься,
Но окно закрыто наглухо на зиму,
Остальное наводит напраслину,
Говорит, жизнь такая прекрасная...
Снова ложь абсолютно напрасная,
Мне противно от собственной слабости
И от пресной безжизненной радости.

Мой чердак, моя жизнь и мучения.
Это все мои ныне владения?
И листы под ногами помятые,
Мной с судьбой безнадежно проклятые.

А когда-то была жизнь счастливою,
И написанной маслом картиною,
Отражающей все ожидания,
Невесомые ветра предания.

Я уйду в ночь, как раньше, нечаянно,
И слоняясь, как будто окаянный,
Вновь собою одним озабоченный,
Набреду на кафе на обочине,
Где опять наиграю на клавишах
Мой романс лет забытых и давешних.

Ты не вспомнишь меня, да и стоит ли?
Мы все сами порвали и бросили,
Растоптали в бездумном молчании
И забыли в безумном отчаяньи.

Кто я есть? Не бездомный, но брошенный,
Будто лист подорожника скошенный
Я лежу на земле обезглавленный,
Ядовитой судьбою отравленный.

Нет назад мне теперь возвращения.
Даже превозмогу отвращение,
Не вернусь - что там ждет? Смерть бесславная,
Да и Родина - это не главное.

Но и здесь я один, в этом сумраке...
Догораю, как будто окурок и
Буду выброшен из-за негодности
Даже в вечной своей непреклонности.

Может, смерть моя ближе, чем кажется?
Просто стоит всего лишь отважиться
Дать ей руку, схватить и все кончится?
Боже, как же мне этого хочется.

Но звучит в голове, как пророчество,
Что невечно мое одиночество.
Утонувший во мраке и холоде,
Вновь согреюсь я в хмеле и солоде,
И в души убивающем голоде
Я найду свой причал в этом городе.