Портной пришивает льняные заплаты.
Он стар, как они, и непрочен, как нить.
Портной доедает безвкусную плату
за рваные брюки и правило жить.

Снега разъедают соленые пальцы,
Ветра раздувают унылую грудь.
Портной рассыпается - кончился кальций.
Стена в мастерской почернела, как ртуть.

Разделся. Под алою сонною грудью
Для игл подушки на коже сырой.
Глаза пересохли - пощады не будет,
Не будет срываться зловещий покрой.

Портной изничтожил пустые заказы
И бережно пишет на солнце иглой,
Что вскоре умрет от случайной проказы
И будет развеян по ветру залой.

Что вскоре завянут те ветхие стены,
Что ртутью чернеют в преддверие зимы,
Что очень болят воспаленные вены,
Раздутые ветром бродяжьей сумы.

Что шьет он последнее зимнее утро,
Нашествием бликов съедая себя,
Что руки забыли и делают будто
сюрпризы, и плачет по пальцам земля.

Что рвутся на пальцах густые мозоли,
Да иглы под сердцем пронзают все глубже.
И вскоре одежды восстанут из соли
И сами пойдут по оттаявшим лужам.

Пустые одежды несбывшихся трений,
Круша и взрывая, растянут весь мир.
Сожгут и растопчут, оставят лишь тени
И... снова вернутся в обилии дыр.

И кто их согреет и нити распустит?
И кто их одобрит? Какою ценой?
Но дыры латая, не ведая грусти,
С иглою под сердцем стареет портной.

Стас Пьеха.