Когда я бежал из плена и, пережидая день, спрятался под мост, вдруг вижу – прямо на меня идет немецкий офицер с парабеллумом, дежуривший на мосту, но перед тем, как глазами натолкнуться на меня, он неожиданно поскользнулся и упал, а когда встал, то, отряхнувшись, прошел мимо и потом опять стал смотреть по сторонам…

Меня, восемнадцатилетнего, измученного мальчишку, вел инстинкт самосохранения. Я выведывал у крестьян, где побольше лесов и болот, где меньше шоссейных дорог, и шел туда. Фашистам там нечего было делать в отличие от партизан. Так добрел до поселка Дмитровка... Постучался в ближайшую дверь, и мне открыли. Я сделал шаг, попытался что-то сказать и впал в полузабытье. Меня подняли, отнесли на кровать, накормили, вымыли в бане. Меня мыли несколько девушек - и уж как они хохотали! А я живой скелет, с присохшим к позвоночнику животом, торчащими ребрами.

Я лежал и передо мной на стене висело зеркало. Но в силу того, что сознание еще не работало, я думал, что это окно и на меня в это окно кто-то смотрел. Кто-то с очень большим носом и проваленными глазами. Я спрашивал: «Что ты смотришь? Что тебе надо, что?» И в это время он мне что-то шептал, этот человек. А потом я догадался, что это я и есть. Я год не видел себя в зеркало, находясь на передовой, не видел своего лица.

Иннокентий Смоктуновский