Исторический музей Часть 32.

Суббота, 02 Марта 2024 г. 14:47 + в цитатник

Прошло три дня, и в спальню к ней ворвался взволнованный Гелх. Голова его была по-прежнему перевязана, только уже чистыми бинтами.

- Собирайся, - сказал он резко.

- Что случилось?

- Эта стерва послала Феличьо в комендатуру. Скоро здесь будут имперцы.

- Гелх, ты не ошибся?

- Хотел бы ошибиться. Скорей, Виконт.

Откуда только взялись силы! Сморщившись от досады, Франческа быстро сорвала с себя ночную рубашку, хватая штаны, сапоги и меч одновременно. Движения ее были точны, хоть каждое и причиняло ей боль.

- Как жить? - сказала она, застегивая ремень, - кому верить?

Гелх посмотрел на нее с отчаянием, но ничего не ответил. Они выбежали через задние ворота, и закоулками сумели выбраться из города. Погоня застигла их уже в горах.

К тому времени сил не осталось совсем. Скрипя зубами, Франческа шла за Гелхом по обрыву всё выше в горы, точнее, он тащил ее за руку, и они прекрасно понимали, что отбиться от целого отряда не сумеют.

- Хватит, Гелх! Хватит! - взмолилась она, падая на камни и почти не чувствуя, как впиваются они в измученное тело, - не могу!

Всего воздуха планеты не хватало для дыхания. Гелх пытался нести ее, но и сам был без сил. Преследователи неумолимо приближались. И так же неумолимо приближалась развязка.

- Всё! - выкрикнула она, стуча кулаками об землю, - всё! Как я всех ненавижу, если б ты знал!.. Всё. Затравили как дикого зверя...

Гелх упал с ней рядом. Он дышал тяжело и яростно.

- Они думают, что получат тебя? Ничего подобного. Тебя я им не отдам.

- У меня вся надежда только на тебя, Гелх. Все меня предали, ты один остался.

- А ты всегда была у меня одна, - сказал он печально.

- Я знаю...

Рука сама дотянулась до его лица, погладила впалую щеку, влажные от пота волосы, дрожащие губы. Поздно было думать и о любви и о благодарности. Поздно было что-то менять в этой похожей на пошлую комедию жизни.

Гелх посмотрел вниз, оценивая, как далеко от них преследователи, и сколько у них времени. Потом привлек ее к себе. Поцелуй на минуту заставил ее забыть об усталости и боли. Франческа закрыла глаза, утопая в его крепких объятьях, не сомневаясь, что этот человек ее действительно любит и никогда не предаст. И если ей суждено будет избежать костра, она никогда этого не забудет и сумеет отблагодарить его.

Но потом Гелх, как будто окаменев, отстранил ее, еще раз посмотрел вниз и вынул меч.

- Встань здесь.

- Что ты задумал?!

- Я же сказал, они тебя не получат.

- Гелх, ты с ума сошел? Ты хочешь убить меня?

- Это единственное, что я могу для тебя сделать.

- Гелх! Плен – еще не смерть. Пока есть надежда, надо жить. Я не хочу умирать! Мне еще нужно отомстить. Отомстить, Гелх! А тогда можешь убить меня, если тебе так хочется.

Он только покачал головой.

- Ты стала слишком слабой, Франческа. Ты не выдержишь ни допросов, ни унижений, тем более казни.

- Откуда тебе знать!

- Ты и сейчас вся дрожишь. Это не к лицу Виконту. Умри достойно, Франческа.

Летнее небо было высоким и чистым. Ни одно облачко не омрачало этот великолепный день. Франческа с трудом встала, пошатываясь, спотыкаясь о камни, в голове шумела кровь, в душе кипела нерастраченная ненависть и досада на свою слабость и беспомощность. И ничего нельзя было повернуть вспять, и ничего нельзя было исправить, и не было рядом священника, да и каяться совсем не хотелось.

- Ненавижу вас всех, - сказала Франческа, - и тебя в том числе! Чего ты испугался? Что я закачу истерику? Что я превращусь в кусок дерьма с хлюпающим носом?

- Я слишком люблю тебя.

- Ты любишь не меня! А великолепного Виконта. А несчастную слабую Франческу готов убить, лишь бы она не бросила тень на его репутацию... Ну что же ты? Видишь, я и на ногах-то не стою... Только не забудь столкнуть мое тело в пропасть.

Снизу уже слышны были крики преследователей. Гелх в последний раз оглянулся, потом взял ее левой рукой за плечо, а правой всадил ей меч под ребро.

Боль была внезапная и ошеломляющая. Франческа осела на землю, как ватная кукла, чувствуя, как отливает горячая кровь от головы и как подходит она ко рту. Что-то необратимое происходило с ее телом. В глазах темнело.

- Прости меня, - Гелх встал перед ней на колени, на лице его была мука, - прости, если сможешь!

- Как больно... - прохрипела она, захлебываясь кровью.

В последний раз завертелись перед глазами легкие облака, солнечная лесная поляна и пронзительно красивое лицо Рафаэля. «...манила богиня любви и весны, а я представлял тебя...» И свет наконец померк.

СВОЯ ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ...

Яркое весеннее солнце заглядывало в окна. Ангрис медленно открыла глаза, встала с кровати и подошла к окну. Всюду, насколько хватало глаз, зеленела трава, перемежаясь ярко-желтыми цветами мать-и-мачехи. Лес тоже наполнился свежей зеленью и как будто дрожал в утренней дымке. Весна была ласковой и нежной, словно поцелуй ребенка.

Она чувствовала себя как после долгой болезни: слабой, разбитой, но глубоко спокойной. Всё встало на места, пришла весна, пришла ясность мысли. Она не была больше Франческой, хотя знала о ней всё и сочувствовала ей так глубоко, как только можно.

Странная судьба этой девушки вызывала у нее восхищение и даже зависть, несмотря на то, что конец ее был ужасен, как падение в бездну, и даже памяти о ней не осталось. Ангрис неведомы были такие страсти и такие отчаянные поступки: ни бремя власти, ни ярость битвы, ни омут любви, ни ужас и мерзость предательства... Она тихо сидела на своей станции на Ганимеде, читая книжки и боясь своих эмоций, словно искусственно запихнув себя в непроницаемый скафандр. А Франческа всё это время пыталась докричаться до нее и достучаться в ее закрытое сердце.

«Я помогу тебе, раз ты выбрала меня», - думала Ангрис, глядя на радостные краски весны, - «если я нужна тебе... что ж, я переболею твоей болью, я сделаю за тебя то, что ты не успела».

Мирно спала юная Кармелита, даже не понимая, наверное, что натворила своей детской рукой. Хмурилась во сне мудрая Ньер, не желая вспоминать то, что было ей неприятно, даже ее имя. Мало ли Франческ на свете. Лежала, по-прежнему стиснув голову руками, Тесса. И безо всякого сна бродила под окнами измученная Аквила.

«Ты хотела отомстить», - думала Ангрис, - «и вот они здесь. Все. Отступившийся от тебя король. Изменивший тебе муж. Отец твоей дочери, погубивший ее. Сестра, отнявшая твою сказочную силу. Подруга, не пришедшая тебе на помощь. Любовник, который побоялся тебя спасти. Хозяйка, которая тебя выдала. И наконец твой преданный слуга, который тебя убил. Они пленники этого замка. Я люблю их и ненавижу, так же как и ты. Чего же ты хочешь от меня, неукротимая Франческа Креоли?..»

Ангрис надела свою юбку и свитер. Накинула пиджак Клайда и медленно спустилась вниз, в сумеречный зал с остатками вчерашней трапезы и огарками свечей, в который не проник еще рассвет.

Рафаэль спал прямо за столом, обнявшись с бутылкой. Гелх задремал возле камина на подстилке. Больше никого в зале не было. Постояв над ними и наполнившись печалью от нахлынувших воспоминаний, Ангрис поторопилась выйти во двор.

Аквиле не спалось. Бог знает, о чем она думала в этот ранний час. Проходя мимо, она взглянула на Ангрис и потупила глаза. Ангрис ничего не стала говорить ей, но долго смотрела вслед этой сильной девушке, такой гордой, такой смелой и такой завистливой. Так они и разошлись.

Уже ближе к полудню ее нашла на берегу рва Тесса. Она подошла босиком по свежей молодой траве, подбирая подол черного платья, и опустилась перед Ангрис на колени.

- Мы все тебя ищем, а ты здесь.

Голубые глаза ее казались виноватыми.

- Ты мне хочешь что-то сказать? - спросила Ангрис.

- Да, - Тесса долго изучала ее взглядом, прежде чем спросить, - это правда, что Виконт на самом деле был Франческой Креоли?

- Правда, - улыбнулась Ангрис.

- Нет, этого не может быть! Он был такой сильный!

- Это была заслуга колдуна Мозеса. А Виконт на самом деле был обыкновенной слабой женщиной.

- Какой же он негодяй! - с отчаянием покачала головой Тесса.

- Кто? - не сразу поняла Ангрис.

- Осмальд!

- Но ты ведь любишь его?

- Не знаю...

- У него своя правда, Тесса. Послушай меня... Вся эта война с самого начала планировалась как заговор против него. И если он это понимал, то вовсе не обязан был помогать ни Суандру, ни Виконту, ни герцогу Симурскому... Это говорю тебе я, Франческа Креоли. Твой Виконт.

- Ты помнишь меня? - спросила Тесса.

- Конечно. Я же учила тебя читать. И держать меч. Ты была очень способная ученица.

- Неужели всё это правда?

- Я виновата перед тобой, Тесса. И я хочу, чтобы ты простила меня.

- О чем ты?

- Эсбил предлагал обменять тебя. Я отказалась, потому что поверила, что ты можешь предать.

- Все поверили, не только ты. И потом... я ведь действительно была любовницей Эсбила, я не отказываюсь от этого.

- Тесса, я хочу, чтоб ты знала: я ни в чем тебя не виню. Я сама перед тобой виновата. И я помню, что это ты помогла мне бежать. Я тогда даже не сказала тебе спасибо... Скажу сейчас.

- Как жаль, - вздохнула Тесса, - что при жизни мы не успеваем сказать друг другу самого главного... ты сняла огромный камень с моей души, Франческа. Даже если мне всё это приснилось... Пойдем, обед готов.

Во главе стола сидел Осмальд. По правую руку от него – Рафаэль Антуан Симурский, по левую – барон Норман Лескри. Ньер сидела рядом с Фларианом, Кармелита – с Аквилой. Гелх тоже спокойно сидел за одним столом с царственными особами. Никто не притрагивался к еде, все смотрели на Ангрис.

Она понимала, что от нее потребуются не только слова. Сказать может любой. Она должна чувствовать то, что говорит, это должно быть криком ее души, ее порывом, ее убеждением. Иначе, зачем она столько мучилась?

- Я прощаю вас, - сказала Ангрис, не садясь и глядя на них сверху вниз, - я прощаю вас всех. Я люблю вас, что бы вы мне ни сделали. Хочу, чтобы вы об этом знали.

- И меня? - удивленно спросила Кармелита.

- И тебя, девочка. Только заклинаю тебя, не будь впредь такой жестокой.

- И меня? - спросила Аквила.

Все удивленно посмотрели на нее. Никто и предположить не мог, что за ней тоже есть какая-то вина, такой безупречной она казалась. Ангрис не стала выдавать ее тайны.

- И тебя, Аквила. Живи, как знаешь... И вас, Ньер. Каждый борется за свое счастье как может... и тебя, Норман, хоть ты и не уберег единственное, что после меня осталось: мою дочь.

Она молчала, и все молчали, от этой тишины Ангрис казалось, что она проваливается в пустоту.

- А вас, ваше величество, мне не за что прощать. Я ненавидела вас, но я совсем не хотела поставить себя на ваше место. Бог вам судья, но не Виконт. Я не держу на вас зла и хочу, чтоб вы это знали.

Осмальд сидел как изваяние из камня, ни один мускул на его властном лице не дрогнул, возможно, ему было абсолютно всё равно, что думает о нем Виконт, но Франческе Креоли важно было сказать это и отречься от своей ненависти.

- Я прощаю и тебя, Флариан, - сказала она, глядя в прищуренные глаза художника, - мне хотелось убить тебя, мне хотелось отомстить тебе... но это было слишком давно. Теперь мне всё равно.

Флариан тонко усмехнулся, до сих пор уверенный, что подарил ей незабываемую ночь.

- Я прощаю и тебя, - Ангрис взглянула на Рафаэля, голос ее дрогнул, - и тебя, мой любимый... живи, как хочешь, будь счастлив и не вспоминай о своей ковровой дорожке... всегда кто-то выкладывает костьми путь другому. Я люблю тебя.

Глядя на Рафаэля, она совсем забыла о Гелхе.

- А я? - спросил он, поднимая к ней хмурое лицо с горящими кошачьими глазами.

- Ты? - Ангрис посмотрела на него, - ты очень сильный человек, Гелх. Я сама должна была просить тебя об этом. Знай, я ни в чем тебя не виню.

Гелх зажмурился, плотно сжатые губы его искривились и задрожали. Ангрис, сказав всё это, опустилась на стул и закрыла руками лицо. Огромная тяжесть свалилась с ее плеч, но она слишком устала, чтоб обрадоваться этому. Так, в полной тишине они просидели минут десять, пока она не пришла в себя.

- Франческа, - Рафаэль стоял сзади и трогал ее за плечо.

- Пожалуйста, не надо, - попросила она, - я больше не Франческа, сеанс окончен... у меня своя грустная история.

****************************************************

У нее была своя грустная история маленькой девочки, влюбленной в своего отца, который оказался совсем не тем, что она представляла. И вообще, всё было совсем не так...

Ангрис поняла, что пробуждение близко, и еще раз обвела всех взглядом, портрет Франчески тоже. Теперь она, кажется, была сама собой, но мучительное чувство охватило ее при мысли, что она никогда не увидит больше этих людей, что на самом деле их разделяет бездна лет, и их расшвыряет сейчас как песчинки.

«До чего же мы все беспомощны», - подумала она с отчаянием, - «До чего же мы беспомощны!»

Огромный зал стал медленно погружаться в туман.

- Гелх! - она бросилась к слуге, сидевшему рядом, потом взяла за плечи Тессу, - Осмальд!.. Кармелита...

Последним, что она видела, было лицо Рафаэля Симурского. Оно таяло как утренний сон, который сладок и прекрасен, но стремительно забывается.

В музее было по-прежнему зябко. Ангрис огляделась, не веря собственным глазам, поняла, что сидит в деревянном историческом кресле эпохи Великого Суандра, и поежилась от холода.

Клайд Лирни стоял напротив. Первым порывом было броситься к нему и повиснуть у него на шее, уткнувшись носом в широкое плечо, но порыв этот теперь ничего не значил. Она вообще теперь не знала, как с ним себя держать. Клайд выглядел очень уставшим, но по-прежнему очень красивым. На лице его застыл немой вопрос, хотя он, наверно, прекрасно знал, что там с ней происходило.

- Это ты? - зачем-то спросила она.

- Я, - улыбнулся он, - как ты себя чувствуешь?

- А как бы ты хотел?

Клайд понял, что разговор будет непростым.

- Я предупреждал, что это будет нелегко, - сказал он.

- Нелегко? - Ангрис покачала головой, - это жестоко. И не только по отношению ко мне.

- Так... - Клайд смотрел внимательно, пытаясь понять, что же так возмутило ее, - примерно этого я и ожидал...

- Разве это имеет какое-то значение? - усмехнулась Ангрис, - я сделала всё, что вы от меня хотели. Ты и твоя Франческа... Теперь она может успокоиться, а ты можешь печалиться о ней дальше. Еще тысячу лет, или две. Ведь ты, кажется, бессмертен, Мозес?

В музее было пронзительно тихо. И вообще не верилось, что существует какой-то мир вне этого зала с застывшими экспонатами. Клайд стоял, сложив руки, его усталые черные глаза смотрели на нее всё с тем же немым вопросом. Он был сейчас совсем не старик, только эти глаза его выдавали, он был по-прежнему похож на героя ее детсва и притягателен для нее, но красота его не могла искупить хладнокровной жестокости хирурга, который делает операцию без наркоза.

- Ты преувеличиваешь мою вину, Ангрис. Я не знаю, почему она выбрала именно тебя, возможно потому, что ты считала меня отцом и рано или поздно обратилась бы именно ко мне. Я только помог вам избавиться друг от друга.

- Неправда. Ты просто использовал меня. Ты знал обо всем раньше, чем я прилетела. Что ж... я, конечно, помогла ей, но мне обидно, что меня, мою душу, мои чувства, мою любовь... использовали как средство.

- Ангрис, что ты говоришь?

- И этих людей, даже если они и виноваты, тоже. Что будет с ними? Что ты с ними сделаешь?

- Я? Да ничего. Всё сделает история. Вернее, уже сделала. Ведь всё это случилось тысячу лет назад. И не с тобой, а с ней.

- А мне кажется, что со мной. И вчера. Они теперь со мной, понимаешь? Они мне не чужие, и я хочу знать, что с ними будет! Неужели они просто исчезнут, как тот нож в твоей руке?

- Успокойся, - Клайд поставил себе исторический стул и присел на него, - они не исчезнут. Они очнутся и будут вспоминать это как кошмарный сон, не больше... Послушай меня внимательно. Я специально выбирал моменты, когда каждый из них находился без сознания. Так легче вырывать людей из реального потока времени. Да и последствий меньше... Твой Рафаэль Антуан Симурский станет королем. Осмальд откажется от трона и удалится в какую-то лесную глушь. Аквила вернется в свою деревню, выйдет замуж за кузнеца и нарожает кучу детей. Флариан вернется в Дельфиний Остров, напишет книгу и в скорости умрет. Жаль, что книга не сохранится до наших дней, иначе мир помнил бы о Виконте. Норман доживет до старости, но потеряет обоих сыновей. Гелх будет сопровождать Кармелиту, пока она не выйдет замуж за мятежного графа Вальгоро. Там будет жуткая история, возможно, ты о ней слышала.

- О безумной Кармелите? - удивилась Ангрис, - так это о ней?

- Обе сестры были очень страстны. И старшая, и младшая. Обе не знали меры ни в любви, ни в ненависти. Она знала, где скрывается ее мятежный муж. Имперская полиция схватила ее вместе с детьми. И чтобы дети не выдали отца, она задушила их всех троих. Во сне. Дикая страна Озерия, как любил выражаться Флариан.

- Да, я знаю... потом она слонялась безумная по всей стране. Бедная Кармелита!

- Тебе всё еще жаль ее?

- А как ты думаешь?

Покачав головой, Клайд продолжил:

- Ньер вылечится от своей болезни и спокойно доживет до старости. Ей по-прежнему будут нравиться молодые юноши, и она так и останется старой девой. Но это ее трудности.

- А Тесса? - спохватилась Ангрис, - как же Тесса?

- Тесса умрет, - жестко сказал Клайд.

- Но это... это же несправедливо!

- Что я могу поделать, если единственный раз в жизни она потеряла сознание, и то на эшафоте? - немного раздраженно проговорил Клайд, - это история, а она не обязана быть справедливой и прекрасной как сказка... Да и мы не дети.

Это верно, не дети. Особенно он. Его уже ничем не удивишь и не растрогаешь. Он слишком стар и для зла, и для добра, так он сам говорил еще тысячу лет назад!

- Неужели ничего нельзя сделать? - спросила Ангрис, - ты же такой всемогущий, Мозес?

- Кто тебе сказал, что я всемогущий? - усмехнулся он.

- В таком случае, - Ангрис встала, - ты еще более жесток, чем я думала.

- Ты хочешь от меня невозможного, - замучено проговорил он, - ты снова хочешь от меня невозможного, Франческа.

- Я не Франческа, - покачала головой Ангрис, - ты опять забыл об этом.

- Я слишком устал, - вздохнул Клайд, - и от тебя, и от нее.

- И ты не можешь помочь Тессе?

- Никоим образом.

- Выходит, ты просто растянул ей агонию?

- Я продлил ей жизнь на несколько дней.

- И всё?! Она же спасла твою Франческу, за это и поплатилась. А Франческа должна спасти ее. Должна!.. Иначе, зачем вся эта канитель? Зачем эта жизнь, вынесенная за скобки?

- Пойми! - резко сказал Клайд, - это было тысячу лет назад. Это время прошло, и ничего уже не изменишь. Возьми любой учебник по истории. Там черным по белому написано, что ее казнили в Лестопале второго декабря 1142 года.

У Ангрис глухо стучало сердце. Она отчаянно пыталась понять смысл происходящего и увязать его со своим рассудком.

- Наверно, я чего-то не понимаю, - вздохнула она, - но если это так, и ты ничем не хочешь помочь... то ты просто препарируешь нас как лягушек. Ты вытрясаешь наши души и копаешься в них, как в навозной куче.

- Ангрис!

- Мы долго мучились. Все. Кто заслужил, и кто нет. И ради чего? Ради кого? Неужели только ради этой безумной, страстной девчонки, которую ты так любишь?

- Ангрис, опомнись!

Все светильни разом вспыхнули и сразу погасли, и как будто звенящая струна лопнула в тишине. Это Мозес терял терпение.

- Пойдем отсюда, - сказал он глухо, - с меня довольно.

В полной темноте они прошли через другие залы, всё больше приближаясь к настоящему, и оказались в тускло освещенном вестибюле. Ангрис вернула ему изумрудный пиджак и надела свою куртку. Ей было трудно в себе разобраться. Она думала о том, что не сможет быть вечной тенью яркой Франчески и не сможет простить ему полного равнодушия к судьбе остальных. Что ему до них? Он любил Франческу Креоли. Он старался для нее. Он стал всемогущим как бог. На нем лица нет, так он выжал из себя все силы... И всё это для нее.

- Какое сегодня число?

- Первое января, - усмехнулся Клайд, - восемь часов сорок минут.

Всего сорок минут прошло с тех пор, как они переступили порог музея. И не было еще ни Франчески, ни Тессы, ни прекрасного Рафаэля Симурского... они еще не вторглись в ее жизнь и не перепутали в ней всё. Ей стало безумно жаль того коротенького прошлого, в котором была новогодняя елка, расторопный робот Микля и ее, только ее Клайд Лирни.

Постояв рядом с ним и почти готовая уткнуться носом ему в грудь, Ангрис опомнилась и тоскливо посмотрела на него.

- Отвези меня в космопорт.

Он покачал головой.

- Я никуда тебя не отвезу. Я люблю тебя.

- Странная у тебя любовь!

- Успокойся, Ангрис, прошу тебя. Летим домой.

Потеряв волю к сопротивлению, Ангрис послушно прошла за ним в модуль. В полете они молчали. Клайд был хмур, Ангрис – подавлена. Она с ужасом представляла, как опускается топор на нежную шею Тессы, и у нее останавливалось сердце. Это было давно. Это было сегодня! И этот ужас будет стоять между ней и Клайдом всегда. У них своя грустная история.

Мелькали внизу города в огнях и заснеженные перелески. Потом показался темный дом Клайда Лирни, в котором хозяйничал одинокий робот Микля. Он открыл им дверь и зажег свет в гостиной. Там по-прежнему стояла нарядная елка и сияющий кофейник на сервированном столе.

Возле елки Ангрис остановилась. Свое отражение в зеркальном шаре показалось ей забавным, а из перламутрово-зеленой ракушки смотрел на нее странно-выпуклый перевернутый мир.

- Когда ближайший рейс на Ганимед? - спросила она.

- Ты так торопишься улететь от меня? - усмехнулся Клайд.

- Я не вижу другого выхода.

Они снова смотрели друг на друга, стоя у мерцающей елки, как тогда, когда он спрашивал, какого чуда она ждет, а она признавалась ему в любви. И это было по календарю еще вчера.

- За всё надо платить, - сказал он печально, - кажется, я потерял тебя... я боялся этого, Ангрис, но у меня не было выбора.

- Ты должен меня понять.

- Я всё понимаю, - сказал Клайд, устало глядя на нее, - и не хочу тебя удерживать. Ты считаешь меня жестоким, это твое право, наверно, так и есть.

- Ты не представляешь, как мне жаль, - Ангрис смотрела на него умоляюще, - но я не смогу через это переступить... она всегда будет стоять между нами.

- Кто? Франческа?

- Нет. Тесса!

- Ближайший рейс на Юпитер в полночь, - сообщил Микля.

В огромном зале ожидания было полно народу. До рейса оставалось полчаса, и всё это время они просидели рядом, так и не обронив за ненадобностью и десятка слов. Иногда ей вдруг казалось, что всё это бред, и надо забыть обо всем и любить его так, как просит ее изболевшаяся душа... но потом перед ней вставало бледное лицо этой девушки, которую ни она, ни даже он не сумели спасти от смерти, и горечь побеждала.

Объявили посадку. Клайд на минуту обнял ее, потом отпустил и грустно улыбнулся на прощанье.

- Иди. А то опоздаешь.

Окаменев, Ангрис смотрела, как он скрывается в толпе. Его белые волосы, его красный шарф, его плечи в синей куртке... Потом как во сне она шла вместе со всеми по длинным коридорам к посадочному модулю, ничего перед собой уже не видя.

После старта ее немного затошнило. Выпив в буфете минеральной воды, Ангрис подошла к иллюминатору и, прижавшись к нему лицом, смотрела на уплывающую вдаль Землю с синими океанами и белыми вихрями облаков, на прекрасный и перевернутый мир с беспощадной историей, в которой ничего не изменишь, и никого уже нельзя спасти, и которая даже тысячу лет спустя может ворваться в твою жизнь и всё в ней перепутать, превращая ее в очередную грустную повесть о несостоявшейся любви...

Рубрики:

СКАЗКИ/ Федина Елена Николаевна (стихи,сказки,фантастика)