Часть 1.

Часть 2.

В гостиной у настоятеля монастыря было светло как днем. Я даже сощурился сперва. Судя по объедкам на столе, высокие гости уже плотно поели и готовы были приступить к делу, за которым приехали.
Приор выставил меня посреди залы и молча удалился, остальные беззастенчиво меня разглядывали. Не нравилось мне это всё. С самого начала не нравилось! Я уже не сомневался, что меня сейчас куда-нибудь пошлют, с каким-нибудь замысловатым поручением и, может даже, подальше Трира. И почему я не отрастил себе пузо, как брат Фома!
- Как тебя зовут?

Сурового вида воин, чей конь гулял без привязи, подошел ко мне. Я было принял его за телохранителя, но я ошибся. Он был не прост! Тоже кто-то из знати. Даже рукоять меча у него сверкала бриллиантами, да и сам он оказался редким красавцем.
- Меня зовут брат Антоний, - сказал я, потупившись.
- Кто твои родители?
- У меня нет родителей.
- А кто у тебя есть?
- Никого. Я один на этом свете.
- Прекрасно.
Куда уж лучше!
- Ну что, герцог? - обратился к нему епископ Маленский, - как он вам?
Не так уж много было герцогов в Лесовии, я пытался понять, кто же это? И что ему он меня нужно?
- Сейчас... - сказал красавец-герцог, - брат Антоний, пройди-ка до окна.
Я прошел.
- А теперь назад.
Я вернулся.
- Теперь походи взад-вперед по комнате. Смелее. Плечи расправь!
Я распрямился.
- А теперь снимай свой балахон, - сказали мне.
- Зачем?!
- Снимай, - повторил воин грозно.
Если б не крайняя серьезность на всех лицах, я подумал бы, что надо мной просто издеваются. Но дело явно было непростое, я разделся. Мое исподнее было смято и, чего скрывать, давно не стирано. Выглядел я ужасно и ничуть не лучше себя чувствовал.
- Ну что ж, - проговорил мой мучитель, - есть над чем поработать. Хотя для монашка ты сложен еще прилично. Одной капустой что ли питаешься?
- Нет. Хлебом. И сыром.
- Ясно. Ты меч когда-нибудь держал в руке, праведник?
- Нет, - сказал я и попятился, я думал, что речь пойдет о каком-нибудь письме, а уж никак не об оружии!
- Эй, ты куда? - усмехнулся герцог, - чего ты испугался? На-ка возьми... попробуй!
И он протянул мне свою бриллиантовую роскошь - короткий обоюдоострый меч.
- Нет, - повторил я, холодея, но твердо.
Тогда он уже нахмурился, черные брови так и столкнулись грозно над орлиной переносицей.
- Что нет?
- Я никогда не возьму в руку меч. Никогда. Я монах, а не воин.
- Возьмешь.
Я всё пятился.
- Ни за что...
- Упрямый, - заметил до сих пор молчавший герцог Фурский.
Этот воином не был, просто придворный щеголь с холеным бритым лицом и по-женски изнеженными ручками. Его я как-то не боялся.
- Куда он денется! - мрачно отозвался могучий красавец, он-то страху мог нагнать на кого угодно, - ты ведь знаешь о том, - обратился он снова ко мне, - что мы уже три года воюем с Триморской империей?
Вопрос был риторический, я не ответил, только еще больше насупился от нехороших предчувствий.
- Разве тебе всё равно, кто победит в этой войне?
- Нет, - сказал я, - мне не всё равно.
- И долго ты собираешься отсиживаться в келье?
Прямо как брат Клавдий!
- Долго, - сказал я, - разве от меня что-то зависит?
- А если зависит?
Герцог смотрел так серьезно, как будто я и впрямь что-то из себя представляю! Мне бы даже роль шпиона была не по зубам, не то, что наемного убийцы! Неужели отец Бенедикт не сказал им?! Неужели они не видели этого сами?!
- Я что, Бриан Непобедимый? - усмехнулся я тогда, - или Лаэрт Отважный?
Моя спина уже уперлась в закрытую дверь. Дальше отступать было некуда. Воинственный герцог подошел ко мне, посмотрел сверху вниз с высоты своего роста, приподнял мой подбородок, долго всматриваясь мне в лицо, потом сказал:
- Бриан убит. А ты - его копия, овца божья... бывает же такое!
И я вообще-то поначалу отупел.
Сначала меня потрясло известие, что Бриан Непобедимый убит! Он был великим человеком: простой крестьянин, который заткнул за пояс и короля и всех герцогов, который объединил всю страну и почти освободил ее! Он начал с маленького отряда, а закончил грозной объединенной армией, удача была на его стороне, и до сих пор он казался мне, как и многим другим, просто бессмертным.
Вслед за потрясением пришла досада: Лесовия действительно оставалась без своего вождя и единственного человека, который думал о ней, а не о своих потерянных владениях! У него их никогда и не было! Да, я огорчился, я расстроился, я сник, я даже захотел крикнуть, что это неправда, но до меня уже дошла вторая половина фразы.
Мое внешнее сходство с Брианом меня, мягко говоря, удивило. Я представлял его скорее похожим на этого красавца, чем на меня, тем более, на меня теперешнего, отощавшего на хлебе и капусте. Я весь был средний: среднего роста и среднего цвета, мое лицо легко могло затеряться в толпе. Я не был ни аристократом, ни крестьянином, ни красавцем, ни уродом, и тут нечто среднее... неужели великий Бриан был таким?!
И уже в последнюю очередь до меня дошло самое главное - что всю эту кашу, которую заварили король Эрих с герцогами и император Мемнон Первый, придется расхлебывать мне. Получалось, что так!
"Господи! Ты слышишь меня?" - возопил я мысленно, - "я же просил совсем о другом! Я покоя просил и забвения! Нет у меня сил на такие подвиги! Почему я, Господи? Да кто я такой?! Какой из меня воин?! Ты же знаешь, мне претит мысль о кровопролитии, я не тщеславен и не горд! Да и не достоин я, если уж на чистоту! Почему я, Господи?!"
Там, откуда я родом, Бога не почитали, всё больше колдунов и мастеров, я так и не научился правильно молиться. Наверно, поэтому Бог меня и не слышал.
Герцог наблюдал на моем лице все четыре фазы осознания факта. И даже последнюю, пятую - обреченность.
- Как вы себе это представляете? - спросил я, убирая от лица его руку, - я понятия не имею о военном деле.
И он уже понял, что я согласен.
- Бриан - это символ. Достаточно уже того, что он есть. А для военного дела существуют полководцы. Принимать решения буду я.
- А вы...
- Лаэрт Отважный, герцог Тиманский.
Хоть в нем я не ошибся! Тот самый герой! Напарник Бриана! Первый из герцогов, поддержавший крестьянскую войну. Я почтительно склонил перед ним голову. Я был готов слушать его во всем.
- Простите, ваше сиятельство, но раз я - символ, я должен всегда быть впереди.
- Конечно, - кивнул он, - в белом плаще, на белом коне.
- И меня убьют в первом же бою. Я не воин.
- Ты им будешь.
"Господи! Ну, почему я?!"
- Вы... вы даже не подозреваете, насколько я слаб, - сказал я виновато.
- Так ли уж? - усмехнулся Лаэрт и похлопал меня по плечу.
- Я слаб не физически. Я... не смогу убивать. Поймите! Я даже замахнуться не смогу.
Этого он понять, конечно, не мог. И вряд ли нашелся бы кто-то, кто бы меня понял.
- А ты постараешься, - заявил он.
Я вздохнул обреченно:
- Что ж, если так угодно Богу, я постараюсь.
- Ему угодно, - услышал я, - не зря ж он тебя, такого, вылепил!.. Бывают же чудеса!
Его спутники, все трое, закивали и стали высказываться. Тут до меня дошло, что этот молодой человек в сером дорожном костюме и в пышном нарядном берете на самом деле дама, молодая и очень красивая женщина. Тут мне уж совсем стало нехорошо.
- Я могу теперь одеться? - напомнил я.
Лаэрт кивнул небрежно.
- Да. Одевайся.
Дама эта тщательно меня разглядывала, впрочем, вполне благосклонно.
- Это хорошо, что у него длинные волосы, - сказала она, - я боялась, что он брит как все монахи. Дикую прическу Бриана я ему обеспечу!
Я тоже в душе порадовался, что Бриан не был лысым.
- Но у него темные волосы, - с некоторым сомнением сказал епископ.
- Сразу видно, что вы не посещаете дамские салоны, ваше преподобие, - улыбнулась она, - эту мелочь я берусь исправить за полчаса. Труднее будет его откормить!
И она засмеялась, показывая ровные белые зубки.
- Тебе ведь это по силам, дорогая, - улыбнулся герцог Фурский и поцеловал ее руку, - хорошо хоть не надо учить его манерам. Что тот был - деревенщина, что этот.
- Да нет, этот не такой. Он, поди, и писать умеет! Смотри, руки в чернилах.
- Значит, придется забыть, раз умеет, - фыркнул герцог, - тот только две буквы знал: "Б" и "Н".
"И еще знал, как освободить Лесовию", - подумал я, но ничего не сказал этому надменному щеголю.
- Так ты грамотный? - спросила меня дама, его жена, как я понял.
Я стоял, опустив глаза. Я три года не видел женщин.
- Я переписчик.
- Бедный, - усмехнулась герцогиня, как будто прочла мои мысли, а я почувствовал, что краснею.
- Подойди ко мне, брат Антоний, - сказал епископ Маленский, - я рад, что ты всё правильно понял. Не только молитвой можно послужить Лесовии. Иногда требуется и дело. Твой час пробил. Подойди, сын мой, я тебя благословлю.