В отеле было только двое американцев. Они не знали никого из тех, с кем встречались на лестнице, поднимаясь в свою комнату. Их комната была на втором этаже, из окон было видно море. Из окон были видны также общественный сад и памятник жертвам войны. В саду были высокие пальмы и зеленые скамейки. В хорошую погоду там всегда сидел какой-нибудь художник с мольбертом. Художникам нравились пальмы и яркие фасады гостиниц с окнами на море и сад. Итальянцы приезжали издалека, чтобы посмотреть на памятник жертвам войны. Он был бронзовый и блестел под дождем. Шел дождь. Капли дождя падали с пальмовых листьев. На посыпанных гравием дорожках стояли лужи. Волны под дождем длинной полосой разбивались о берег, откатывались назад и снова набегали и разбивались под дождем длинной полосой. На площади у памятника не осталось ни одного автомобиля. Напротив, в дверях кафе, стоял официант и глядел на опустевшую площадь.

 

Американка стояла у окна и смотрела в сад. Под самыми окнами их комнаты, под зеленым столом, с которого капала вода, спряталась кошка. Она старалась сжаться в комок, чтобы на нее не попадали капли. 

 

— Я пойду вниз и принесу киску, — сказала американка.

 

— Давай я пойду, — отозвался с кровати ее муж.

 

— Нет, я сама. Бедная киска! Прячется от дождя под столом.

 

Муж продолжал читать, полулежа на кровати, подложив под голову обе подушки.

 

— Смотри не промокни, — сказал он.

 

Американка спустилась по лестнице, и, когда она проходила через вестибюль, хозяин отеля встал и поклонился ей. Его конторка стояла в дальнем углу вестибюля. Хозяин отеля был высокий старик.

 

— Il piove [дождь идет (ит.)], — сказала американка. Ей нравился хозяин отеля.

 

— Si, si, signora, brutto tempo [да, да, синьора, ужасная погода (ит.)]. Сегодня очень плохая погода.

 

Он стоял у конторки в дальнем углу полутемной комнаты. Он нравился американке. Ей нравилась необычайная серьезность, с которой он выслушивал все жалобы. Ей нравился его почтенный вид. Ей нравилось, как он старался услужить ей. Ей нравилось, как он относился к своему положению хозяина отеля. Ей нравилось его старое массивное лицо и большие руки.

 

Думая о том, что он ей нравится, она открыла дверь и выглянула наружу. Дождь лил еще сильнее. По пустой площади, направляясь к кафе, шел мужчина в резиновом пальто. Кошка должна быть где-то тут, направо. Может быть, удастся пройти под карнизом. Когда она стояла на пороге, над ней вдруг раскрылся зонтик. За спиной стояла служанка, которая всегда убирала их комнату.

 

— Чтобы вы не промокли, — улыбаясь, сказала она по-итальянски. Конечно, это хозяин послал ее.

 

Вместе со служанкой, которая держала над ней зонтик, она пошла по дорожке под окно своей комнаты. Стол был тут, ярко-зеленый, вымытый дождем, но кошки не было. Американка вдруг почувствовала разочарование. Служанка взглянула не нее.

 

— Ha perduta qualque cosa, signora? [Вы что-нибудь потеряли, синьора? (ит.)]

 

— Здесь была кошка, — сказала молодая американка.

 

— Кошка?

 

— Si, il gatto [да, кошка (ит.)]

 

— Кошка? — служанка засмеялась. — Кошка под дождем?

 

— Да, — сказала она, — здесь, под столиком. — И потом: — А мне так хотелось ее, так хотелось киску…

 

Когда она говорила по-английски, лицо служанки становилось напряженным.

 

— Пойдемте, синьора, — сказала она, — лучше вернемся. Вы промокнете.

 

— Ну что же, пойдем, — сказала американка.

 

Они пошли обратно по усыпанной гравием дорожке и вошли в дом. Служанка остановилась у входа, чтобы закрыть зонтик. Когда американка проходила через вестибюль, padrone [хозяин (ит.)] поклонился ей из-за своей конторки. Что-то в ней судорожно сжалось в комок. В присутствии padrone она чувствовала себя очень маленькой и в то же время значительной. На минуту она почувствовала себя необычайно значительной. Она поднялась по лестнице. Открыла дверь в комнату. Джордж лежал на кровати и читал.

 

— Ну, принесла кошку? — спросил он, опуская книгу.

 

— Ее уже нет.

 

— Куда же она девалась? — сказал он, на секунду отрываясь от книги.

 

Она села на край кровати.

 

— Мне так хотелось ее, — сказала она. — Не знаю почему, но мне так хотелось эту бедную киску. Плохо такой бедной киске под дождем.

 

Джордж уже снова читал.

 

Она подошла к туалетному столу, села перед зеркалом и, взяв ручное зеркальце, стала себя разглядывать. Она внимательно рассматривала свой профиль сначала с одной стороны, потом с другой. Потом стала рассматривать затылок и шею.

 

— Как ты думаешь, не отпустить ли мне волосы? — спросила она, снова глядя на свой профиль.

 

Джордж поднял глаза и увидел ее затылок с коротко остриженными, как у мальчика, волосами.

 

— Мне нравится так, как сейчас.

 

— Мне надоело, — сказала она. — Мне так надоело быть похожей на мальчика.

 

Джордж переменил позу. С тех пор как она заговорила, он не сводил с нее глаз.

 

— Ты сегодня очень хорошенькая, — сказал он.

 

Она положила зеркало на стол, подошла к окну и стала смотреть в сад. Становилось темно.

 

— Хочу крепко стянуть волосы, и чтобы они были гладкие, и чтобы был большой узел на затылке, и чтобы можно было его потрогать, — сказала она. — Хочу кошку, чтобы она сидела у меня на коленях и мурлыкала, когда я ее глажу.

 

— Мм, — сказал Джордж с кровати.

 

— И хочу есть за своим столом, и чтоб были свои ножи и вилки, и хочу, чтоб горели свечи. И хочу, чтоб была весна, и хочу расчесывать волосы перед зеркалом, и хочу кошку, и хочу новое платье…

 

— Замолчи. Возьми почитай книжку, — сказал Джордж. Он уже снова читал.

 

Американка смотрела в окно. Уже совсем стемнело, и в пальмах шумел дождь.

 

— А все-таки я хочу кошку, — сказала она. — Хочу кошку сейчас же. Если уж нельзя длинные волосы и чтобы было весело, так хоть кошку-то можно?

 

Джордж не слушал. Он читал книгу. Она смотрела в окно, на площадь, где зажигались огни.

 

В дверь постучали.

 

— Avanti [войдите (ит.)], — сказал Джордж. Он поднял глаза от книги.

 

В дверях стояла служанка. Она крепко прижимала к себе большую пятнистую кошку, которая тяжело свешивалась у нее на руках.

 

— Простите, — сказала она. — Padrone посылает это синьоре.