Угол один, и достаточно сделать шаг, чтобы выйти из него, и не пойти по диагонали к другому углу, а просто выйти из клетки. Что так долго убивало меня? Христианская мораль? – ни в коем случае, ничто во мне сейчас ей не противоречит. Стыд? – может быть. Но разве мне есть чего стыдиться?
 Я перестала давать ему то, чем оно живёт, чем питается мой дух. Я лишила их близости, той самой, в конце которой стоит поставить три мягких знака по мнению Кортасара. И они стали мне мстить. Конечно же! Смирение – конёк на котором охотно ездит моё сознание, а всем остальным приходится бежать следом, задыхаясь и падая в грязь. Что им остаётся, кроме как хватать коня под уздцы, и не давать ему скакать?
Мне сейчас смешно. Смешно от того, что едва стоило мне признаться себе в простой и давно понятной вещи, принять её за основу – как тоска моя отступила. Я впервые за долгое время чувствую себя здоровой, полной сил, выспавшейся. Я смотрю на себя в зеркало и вижу ту самую красавицу, которую я изгнала из себя года два назад, уступив её место измождённой и обрюзгшей от обязательств бабе. Господи! Как же я могла поверить в эту чушь, пусть даже и навязанную любимым? Да, я склонна прощать и верить тем, кого люблю, растворяться в их мире, становясь просто его частью, и запирая собственный мир ото всех, в том числе от себя.
Как я могла так погрязнуть в идее собственной непривлекательности и никчемности? Настолько, чтоб начать ненавидеть свою жизнь??? Ведь всё так просто. Принимаешь – значит, позволяешь владеть собою. А чем же ещё может мужчина защититься от ревности? От страха, что эта Женщина может исчезнуть из его жизни? Приняла – растворись во мне, стань моей тенью!!! Спутница и рабыня. Возлюбленная и возлюбившая. Почему так переплетаются эти части меня?
Почему я так редко играю в объект восхищения? Почему я принимаю то, с чем не мирятся другие? Почему я не требую? Почему не заявляю бесконечно о своих капризах, так плотно вписанных в нашем обществе в образ привлекательной женщины?