Вчера по дороге с работы думала, что в других масштабах ситуации сейчас бы мой муж отправлялся на войну, в которую вступила его страна.
Собрал бы рюкзак, сходил постригся и уехал в военкомат, где чужие люди научили бы его наматывать портянки и разбирать стреляющую железку и отправили бы дальше на фронт.
И там совершенно чужие люди, для которых он никто и которые в мирное время выбрали своей жизнью не думать, а служить, решали бы как использовать его как боевую единицу, моего любимого единственного человека как расходный материал, потери которого никто даже толком не считает.
Моего Юрку, родного и теплого, которого я узнаю по дыханию в трубке, который не любит курицу и мечтает о настольном хоккее, одного на свете Юрку тратили бы как скрепки в канцелярии, не отличая от миллионов других, чужих и незнакомых, даже не считая нужным беречь.
И каждый день он рисковал бы не увечьем и не огорчением, а самим собой, и каждый день не возвращался бы кто-то рядом и это счастье было бы, что тот не вернулся, что соседнего, не моего.
И я вот так же одна дома с младенцем на руках встречала бы рассвет, не просто не зная когда он вернется к нам, а без уверенности, что он этот расвет застал, в постоянном загоняемом в подпол ужасе, что беда, нет, катастрофа, конец жизни, его смерть - уже случилась, и я просто доживаю последние часы в неведении, что мир перевернулся.
И чем бы оно ни закончилось, само то, что для кого-то сейчас это не страх, а реальность, что кто-то встречает сейчас рассвет не зная, что с ее мужем или ребенком, уже навсегда лишает права на спокойствие и счастье людей, которые приняли решение начать войну.
Смерти я им не желаю, но если боги не спят, то эти люди никогда не будут счастливы и никогда не будут спокойны.