никогда не думала что моё лицо плавно отобразит невероятный цинизм и самую какую только можно придумать злую усмешку при прочтении старейших записей дневника.
а нет!
оно изобразило!
да еще как.
чёрт возьми.

http://she-types.livejournal.com/
вот как-то так.

Иногда кажется что там куда я так хочу проникнуть, в этой моей голове, абсолютно ничего. Просто светло-желтые обои поклеены неаккуратной рукой и туда-сюда бегает маленький желтый цыплёнок.

И он мой друг. Самый жёлтый друг, который не просто бегает в моей голове, а бегает там с пониманием. Порой я прошу его найти для меня нужную мыль и он на секeнду замирает там, где-то там, а затем бежит в нужную сторону и приносит нужную мысль. И все держится лишь на нем одном, на милом забавном цыплёнке. Когда он устает он сворачивается в комочек и мирно спит.

Как же я прошу себя, держать все в порядке, все в порядке в своей голове. Возможно ли? Там беспорядочно и никто и ничто пока что не может с этим справиться. И я ненавижу это состояние. И я ненавижу ряд других бесцельных состояний. И я люблю моего славного помощника, с которым все эти мысли не теряются совсем, а лишь слегка стираются.

Ну что
же.
Я должна сообщить вам что-то нехорошее.
Сегодня случилось непоправимое.
Мой цыпленок сбежал.
Навсегда.
Оставив записку на обоях. "Больше не могу. Давай-ка сама."
И я не знаю.
Совсем не знаю
Что мне делать?
И ни одной мысли без, ни одного осознанного движения. И еще что-то паническое.
Окно.
И снег по ломанной.

С тех пор как у меня появился Он, прошло около семи часов. Случайная встреча. Никаких предчувствий до этого, никаких эмоций через край. Как-то внезапно и в то же время, наконец. Статичный, серьезный, правильный, но нестандартный. Таких я раньше не видела, но всегда знала, что именного такого хотелось бы встретить. У него шесть цветов жизни. Белый, желтый, красный, синий, зеленый, черный. Я смешаю все его цвета, превращу его неизвестные мысли в тысячи разноцветных хлопушек. И он не станет сопротивляться.

Не устояла. Купила эту деревянную фигурку. Купила краски, шесть цветов. Раскрашу его. Пусть стоит на столе и будет моими Другом. Пока что лишь деревянным Другом.

Открыла этот шкаф. Где-то рядом жужжит. В каком-то умном ящике вертится керамическая кружка. Все горячее, горячее, горячее. В распоряжении 40 секунд. Я как-то не доверяю больше этим табуреткам, но все же встаю на нее. 30 секунд. Скрип. Кажется все. 20 секунд. Шуршу. Люблю шуршать, только как-нибудь действительно характерно. Шуршу. 5 секунд. Глаза в форточку и обратно. Пищит. Открываю умный ящик, забираю керамическую кружку. Греет. Сажусь. Мой вид напоминает скорее разбитую бутылку вина или сильно растоптанный виноград. Но как же приятно, как же, как же, это приятно. Что именно? Я ем овсяное печенье с молоком.

Это было именно тем самым странным и ничуть неясным ощущением. Сначала меня словно легонько встряхнуло и приподняло, потом опустило и приплющило. А потом?

А потом у меня оторвало руку. Не больно. Никак. Я смотрела, как она улетает далеко-далеко, и махала вслед, оставшейся ручонкой. Потом у меня оторвало левую ногу. Она убегала, наращивая скорость. На повороте, она неаккуратно поскользнулась, но, быстро оправившись, исчезла. Было дико забавно смотреть на улетающие ноги и руки. Все четыре штуки, по два представителя каждого вида, растворились где-то то ли в полумгле, то ли в полусвете.

В голове томился электрозаряд, жаждущий поскорее выплеснуться на оставшуюся меня. Раз, два, три. И он сделал это. От неожиданности тело в испуге отодвинулось вбок, наконец-то разделив себя с шеей воздушным пространством. Тело сделало характерное только лишь ему сальто. Свобода видимо была ему по душе. Оно облетело голову по немудреной окружности и со скоростью света, никак не меньше, унеслось в космос, никак не ближе.
Голова в панике завертелась, ища своих вечных спутников. Она вертелась, вертелась, вертелась, а так же вертелась, вертелась, вертелась, пока незаметно для себя не начала таять в воздухе. Она превратилась в несколько грамм песка, осыпавшегося на асфальт и в кое-что еще.

Тогда это было просто невозможно заметить. Тогда это было просто невозможно. Но я, уверяю тебя, нашла твой дом, твое окно, твое ухо. И влетела туда. Невесомой, счастливой, единственной.
Так я превратилась в звук.

Все неплохо.
Довольно таки неплохо.
Живу в Москвоском сентябре.
Вот и все.
Наверное есть что-то еще, но точно не столь значительное, как тот факт что я в москвоском сентябре.

и вообще, скушайте меня кто-нибудь.
Только красиво и медленно.
Больше и слов-то нет.
Просто хочется, хочется, хочется.

Если бы я могла бы написать что-то странное, то это было бы самое странное из самого странного, что я могла бы когда-нибудь написать.

Дождливым вечером в июне, я шла по городу одна, такая летняя, немая, забытая, усталая. Шуршало что-то в голове, кололи мысли где-то сверху, трясло чуть-чуть, чуть-чуть шептало, слегка кружило и мело. Зато я знала, твердо знала, что кажется мне хорошо. И шла я, шла я, шла я, шла я, знакомым рейсом, по дворам, пока меня вдруг не догнал один нелепый персонаж. Догнал. Остановился. Вскрикнул и что-то начал говорить. Прислушалась, сначала каплю, потом еще одну, еще, еще, он говорил о чем-то странном, то есть обо мне. Да, обо мне. И вот рассказ, он непонятен, но в нем то явно что-то есть.

- Иду за вами. Вы идете. Иду за вами, просто так. И вдруг смотрю вы отстаете и слышу звук я тихий «Шмяк». Я подбегаю. Что я вижу? Что в серой луже, под луной, лежит она. Вы потеряли. Кричу «Постойте», вы не слышите, а вещь то, знаю я – важна. Вы потеряли голову, девица, она вам разве не нужна? Нужна. Уверен. Заберите. И не посмейте нет сказать. Сейчас вы видимо дурите, но что же дальше, что потом? Вы потеряли голову, девица, и не хотите ли вернуть ее? А то и будет так пылится, в коллекции голов потерянных. От чего она упала, свалилась, удрала от вас? Наверно вы ее не понимали, ну а она не понимала вас. Очнитесь, ведь еще не поздно вернуть ее, все быстро. В миг. Вы не хотите? Эй, ну все же не ставьте вы меня в тупик. Вы потеряли голову, поймите – важнее вещи просто нет! Как нет!? Так нет! девушка, – берите, вы без нее не человек.

Она смеется. Уходит, унося с собой частички лунного свеченья. Плевать на голову, да потеряла, и черт возьми, как хорошо. Вы главное не переживайте, я заберу ее еще.

У меня вот-вот начнется дождь.
Внутреннему содержанию меня нехорошо.
Оно перестало думать на время. Просто нелегкости какие-то и недосказанности.
Ну и ничего.
Лето прийдет однажды.
Чего и жду.
Лето ли спасет, или учащенная необщительность - неизвестно.
Главное чтобы спасло.
Никаких перепендикуляров и плоскостей.
Буду неуловимым светящимся чем-то.
Только не сегодня.
Сегодня пусть будет дождь и нехорошесть внутреннего содержания.

Я расскажу тебе одну историю, выдуманную кем-то на склоне вчерашнего звездного неба. Она мне сразу не понравилась, так как ты долго искала в кармане пуговицу, которую ты собиралась пришить к моей рубашке. Сегодня нет ни тебя, ни рубашки. Так что я расскажу вам сказку, да, сказку в которую совсем недавно верили, но сейчас ее забыли и запылили ненужными фразами. Хотя еще в прошлом месяце мне все это казалось фантастикой, да и в наступающем месяце оно мне тоже будет таковой казаться. Так что я расскажу вам фантастическую историю. Фантазия была бы единственным словом, присущим для того о чем я собираюсь говорить, если бы там не было тебя. Особенно той тебя, которая никогда не прячет свои веснушки от солнца и постоянно забывает дома телефон. Так что я расскажу вам роман, яркий, короткометражный сон. Наверно я начну с того, как мы убегали от заката, скрывались в разных переулках, чтобы не застать юго-восточный ветер, откровенно растрепывающим твои волосы. Все-таки стоит назвать это приключением, ведь мы бежали и прятались. На той фотокарточке, которую ты показала мне спустя полгода после твоего первого нечаянно разбитого стакана, ты была слишком прелестной и стремительной. Ты вышла на балкон. Я расскажу вам новеллу, именно новеллу. Однажды ты позвонила в одну из телефонных будок, я был там и услышал гудок. Ты рассказывала мне о своем детстве и о том, как ты боялась улыбаться незнакомым людям в магазинах, ты смеялась над собой и это был самый чистый смех, ты вспоминала мосты и набережные. Я расскажу вам биографию. Ты была идеальна с собой и с окружающими. Тогда какого черта я пишу биографию? Нет, это будет утопией. Ты меня никогда не держала за руку. Как же я могу написать о тебе, если ты меня никогда не держала за руку? Нет, не могу. Ты афоризм. Да. И это конец.

Я живу в постоянном страхе, что меня поймут правильно. (с)

Жила была девочка. С большими темными глазами. Девочка никогда не смотрела по сторонам и никогда не переходила светофор на красный свет. Однажды в ней просто появилась грань, того, что можно, а что нет. Переступать ее не было преступлением, просто это и не было нуждой. Какие-то вещи какие-то слова были за границей. Граница была нарисована мелом. Просто нельзя было медленно ходить, быстро бегать, тихо говорить, не следовало слушать плейлист номер 3 и плейлист номер 8, так же не следовало забывать часы дома и не думать о времени, было нежелательным делать записи на полях и разрисовывать листочки. Конечно же нельзя было петь и бездумно кататься на метро, стоило не так часто пить кофе и есть шоколад, а так же прочее, прочее и прочее.
Все так и было. Шло себе и шло. И грань, начерченная мелом охраняла тот мир.
А потом наступила Весна, с ней пришел дождь. Ночью. Дождь капал несильно, но как-то настойчиво тихо и падение каждой капли можно было проследить. Можно было, только вот зачем? Вода текла и стирала, стирала грани. Ее не стало. Быстро. Очень близко.
А когда наступило утро, девочка проснулась. Она не знала как ей быть и как себя вести. Ее ничто не разделяло. Она ничего не разделяла для себя.

--------------------------------------------------------------------------
Когда я начала это писать у меня была другая мысль. Но потом как-то передернуло. Корявый текст. Незаконченный. Но как-то хочется.