В середине 1960-х годов архитектура деловых зданий Нью-Йорка круто меняется. Респектабельная анонимность перестала считаться хорошим тоном. В противовес наскучившим стеклянным фантасмагориям появились сооружения с преувеличенным внешним выражением конструкции — здания, как бы играющие мускулами. Представительность достигается подавляющими величинами пространств и объемов.


Монументальность нового эталона моды — 54-этажного офиса «Ю. С. Стил» (1972 г., фирма «СОМ») основывается на реальной массивности несущих наружных стен. Двутавровые балки огромного сечения образуют основу фасада. Узкие ленты окон отодвинуты вглубь, на внутреннюю кромку балок. Считается, что такой прием не позволит огню при пожаре перебрасываться с этажа на этаж, и огнестойкость стали, не защищенной облицовкой, достаточна. Цель — создать форму, поражающую грубой силой, контрастную привычным глянцевым фасадам,— была определяющей.
далее>>>

Здание Секретариата ООН дало образец претворения технических возможностей архитектуры металла и стекла. Ее бесстрастная геометрия стала средством воплощения рассудочных образов технического совершенства и всеобщности «технократической культуры». Властителем дум для приверженцев направления, в котором американские политики увидели тогда материализацию претензий на «век Америки», стал чикагский архитектор Людвиг Мис ван дер Роэ. В Нью-Йорке он оставил единственное (но при этом лучшее) произведение — небоскреб компании «Сигрэм», отмеченный совершенством разработки навесной стены-оболочки. Утонченность пропорциональных соотношений, безошибочность скупой деталировки свидетельствуют о мастерстве зодчего, для которого совершенство технического исполнения было частью эстетической программы.



Однако еще до того, как в Нью-Йорке увидели постройку Мис ван дер Роэ, в 1952 году на Парк-авеню появилось созданное проектной фирмой «СОМ» 24-этажное здание фирмы «Ливер». Оно стало эталоном той версии «стиля Мис ван дер Роэ», которую приняла коммерческая архитектура. Композиция, контрастно сочетающая вертикальную призму и распластанный двухэтажный объем, равно как и глянцево поблескивающие плоскости навесных стен, лишенные утонченной пластики произведений Мис ван дер Роэ, стали предметом бесчисленных подражаний. Стеклянная навесная стена с ее технической сложностью и зрительной сверхупрощенностью стала за 1950-е годы универсальным символом бюрократии. Изменение образной характеристики офиса от крайней индивидуализации к универсальности не случайно. В начале века корпорации были инструментом «титанов» бизнеса и отражением их индивидуальности, современные же корпорации безличны.
далее>>>

Характерной приметой бума конца 1960-х — начала 1970-х годов стало возвращение гигантомании, рождавшей новые сверхнебоскребы. Погоня за престижем вновь вылилась в погоню за рекордами. Эпицентром строительных усилий сначала стал Мидтаун — Парк-авеню от вокзала Грэнд Сентрал до 59-й улицы и авеню Америки от 45-й до 55-й улицы. Во второй половине 1960-х годов еще больший размах получила концентрация новых офисов в Нижнем Манхаттане. Здесь новым гигантам должны были уступать место не только «небольшие» здания в 10—15 этажей — снесен и знаменитый когда-то Зингер-билдинг.



Послевоенное поколение высотных зданий росло на новой инженерно-технической базе. Железобетонные и стальные панели наружных стен уступили место легким ограждениям из алюминия и стекла. Их появление было обусловлено тем, что в годы после второй мировой войны многие предприятия, ранее выполнявшие военные заказы, переключились на строительство. Они внесли в него неведомый ранее уровень точности, обеспечивший возможность создания герметичных поверхностей, стыки между элементами которых эластичны и не нарушаются температурными напряжениями. Непрерывные оболочки могли теперь охватывать целое здание, внутри которого установками кондиционирования воздуха поддерживается искусственный микроклимат. Впервые новая система здания с непрерывной оболочкой и климатизацией была реализована в высотном здании Секретариата ООН (1950 г., архит. У. Харрисон).
далее>>>

Однако недостаток жилищ был облегчен не столько новым строительством, сколько ускорившимся отливом средних слоев населения в пригороды и уплотнением районов, где селятся вновь прибывающие в город,— как правило, люди малоимущие. Темпы «отрущобливания» гораздо быстрее темпов реконструкции и возведения новых жилых комплексов. К 1970 году 92 процента жилищ центрального Гарлема имели признаки обветшания.



Используя преимущества географической изоляции от театров военных действий, США за годы второй мировой войны значительно увеличили экономическую мощь. Возросли и их политические претензии, притязания на ведущую роль в западной культуре сменили веру в то, что истинная культура приходит из Европы. Новые амбиции получили выражение в строительстве высотных зданий. Продолжающееся расширение, усложнение и концентрация систем управления капиталистических монополий привели к вспышкам лихорадочного строительства. К началу 60-х годов на Манхаттане построено 64 новых небоскреба и 20 находились в строительстве. В 1965—1966 годах начался еще более головокружительный бум и в 1972 году завершены офисы, имеющие почти 1,5 миллиона кв. метров рабочей площади. Рост строительства обогнал потребности, и с 1973 года началось сокращение его объемов.
далее>>>

Утилитаризм определил и характер крупных жилых комплексов, сооруженных в Нью-Йорке за десятилетие после второй мировой войны. В это время правительство, чтобы избежать недовольства демобилизованных солдат, возобновило субсидии для строительства жилья муниципалитету и частным компаниям. Была расчищена от устаревших портовых построек, газгольдеров и трущоб полоса земли вдоль восточного берега Манхаттана — от Бруклинского моста до 23-й улицы. Прообразом строившихся здесь кварталов имени Альфреда Смита (1948 г.), Ла Гардиа (1957 г.), Бернарда Баруха (1954 г.) стала идея «города башен», еще в 1920-е годы предложенная Ле Корбюзье. Односекционные дома-башни равномерно заполняли территорию. Лишь самый крупный среди прибрежных комплексов — Стьювисент Таун, 8755 квартир которого расположены в 13-этажных корпусах, составленных из крестообразных секций, имеет в центре овальный сквер.



Повышение числа этажей до 13—17 против обычных в довоенные годы 5—6 позволило создать между постройками сравнительно большие разрывы. Однако плотность населения осталась на уровне перенаселенных трущоб, достигая 1000 человек на гектар. Угрюмость трущоб сохраняло монотонное повторение корпусов, обнаженные краснокирпичные стены которых равномерно перфорированы окнами. Унылый фронт протянулся почти на 5 километров, формируя большой отрезок панорамы Манхаттана со стороны Ист-Ривер, от которой кварталы отсечены магистралью Франклин Рузвельт-драйв.
далее>>>

Рокфеллер-центр стал образцом крупного делового комплекса, рассчитанного на многих пользователей, которые могли меняться и перегруппировываться. Отсюда — анонимность облика зданий, их стерильный модернизм, их гибкая планировка.

Годы кризиса изменили психологический климат Америки, и это нашло отражение в архитектуре, которая приобрела суховатую рациональность. Внушаемые ею образы связаны с новым стереотипом бизнесмена — расчетливого, хорошо знающего, чего он хочет, чуждого сантиментам. Небоскреб издательства «Мак-Грау — Хилл» на 42-й улице (1931 г., архит. Р. Худ) характерен для этого нового направления.


В середине 1930-х годов государственные субсидии привели к некоторому оживлению жилищного строительства в Нью-Йорке. Однако и в 1939 году объем его лишь ненамного превысил треть высшего результата предкризисных лет (1927 г.). Для многоэтажных домов стали применять крестообразные и трехлучевые секции, позволяющие максимально нагрузить вертикальные коммуникации. Комфортабельность и оборудование построек были решительно улучшены, однако застройка кварталов по-прежнему очень плотна, а их композиция примитивна. Подход к многоквартирному жилищу оставался чисто утилитарным.
далее>>>

Великий кризис 1929 года вызвал резкое сокращение строительства в Нью-Йорке. Если в 1927 году в городе было построено 107 тысяч жилищ, то в 1930-м — 34 тысячи, а в 1933-м — 2,3 тысячи. Стоимость строительных работ и земельных участков резко упала. Семейство Рокфеллеров, опираясь на мощь своей финансовой империи, стремилось использовать катастрофическое положение американской экономики с наибольшей выгодой для себя. По его заказу в 1931—1939 годах на участке в 5 гектаров сооружен так называемый Рокфеллер-центр — комплекс, объединивший сдаваемые в аренду офисы, магазины, редакции прессы, радиостудии, развлекательные учреждения, в числе которых мюзик-холл на 6 тысяч мест (проект фирм «Рейнхард и Хофмейстер», «Корбетт, Харрисон и Мак-Меррей», «Худ и Фуйу»).



Среди 14 зданий доминирует 70-этажная пластина, расположенная по оси участка. Одна из меньших пластин развернута под прямым углом к направлению, подчиняющему остальные объемы, это внесло оживление в жесткую группировку, не нарушив цельности композиции. Лишь исключительная возможность выгодного вложения капиталов позволила создать эту группу административных и торговых зданий — самую большую среди сооруженных в Нью-Йорке по единому проекту. Небольшая площадь, лежащая у подножия главного здания,— «плаза» поражала воображение обывателя: не используемый для практических нужд кусок пространства на самой дорогой в мире территории! Но устройство плазы не было благотворительным жестом. В сверхуплотненной застройке она впечатляла сильнее, чем гигантизм самых высоких башен; ее создание претворялось в престиж — нечто, имеющее не только отвлеченную, но и вполне конкретную ценность, выраженную в уровне ренты, взимаемой за наем помещений.
далее>>>

Несмотря на то, что экономические расчеты предупреждали о нерентабельности строительства зданий выше 60 этажей, сверхгиганты, поражающие рекордными величинами, появились. В 1929 году в Мидтауне закончен 77-этажный Крайслер-билдинг (архит. У. ван Ален), а уже через два года его мировой рекорд превзошел Эмпайр Стейт-билдинг —102 этажа, 395 метров (архитекторы Р. X. Шрив, У. Ф. Лэмб, А. Л. Хэрмон). Сочетание уступов, предписанных законом о зонировании, с громадными центральными башнями этих зданий не было гармоничным, не удалось использовать для создания выразительной формы и новую конструкцию стеновых панелей.
далее>>>

Среди первых зданий подобного характера были Радиатор-билдинг на 40-й улице (1924 г., архит. Р. Худ), поднимающаяся уступами темно-коричневая, завершенная золоченой декорацией башня, и Нью-Йорк-Телефон-билдинг (1926 г., проект фирмы «Фурхис, Гмелин и Уолкер») в Нижнем Манхаттане, лаконичный, отмеченный крупной лепкой объема. Декорация этих зданий не более органична, чем в ложной готике и неоклассике, но ее стилистический характер уже тяготеет к «авангардному» искусству, воспринятому через внешние признаки формы, такие, как лаконизм, геометричность и т. п.
далее>>>

Первая мировая война не принесла Соединенным Штатам потрясений, через которые прошла Европа. Их экономика получила могучий толчок. Процветание, призрачность которого показал внезапно разразившийся Великий кризис 1929 года, рождало самодовольную веру в устои частного предпринимательства. Это было время самоуспокоенности, гедонистических настроений, захвативших господствующий класс Америки,— «век джаза», как его стали называть. Самым характерным его отражением в архитектуре Нью-Йорка стали небоскребы.



Центр их строительства переместился в среднюю часть Манхаттана — Мид-таун. В композиции таких зданий теперь обыгрывались уступчатые объемы, обусловленные законом о зонировании. Их облекали в броскую декорацию, приемы которой были вдохновлены орнаментами парижской Выставки декоративного искусства 1925 года,— упрощенной, приведенной к машинной точности версией стиля модерн.
далее>>>