"Друг кошек" 2009 №08
великие кошатники
САМ СЕБЕ КОТ
Иосиф Бродский
Галина РУДЬ

В оформлении использованы кадры из фильма «Полтора кота» реж. А. Хржановского, предоставленные студией «Шар»

...Однажды в Венеции поэт бродил по отдаленным от центра улочкам и, щурясь на солнце, вдруг понял: он — кот. Кот, съевший рыбу. Обратись к нему кто-нибудь в этот момент, он бы мяукнул.

С КОТАМИ ВЕРНУСЬ Я НА НЕБО

«Я, как кот. Когда мне что-то нравится, я к этому принюхиваюсь и облизываюсь... Вот, смотрите, кот. Коту совершенно наплевать, существует ли общество «Память». Или отдел пропаганды в ЦК КПСС. Так же, впрочем, ему безразличен президент США, его наличие или отсутствие. Чем я хуже кота?» — сказал однажды поэт Иосиф Бродский.
Кошки занимали особое место в его жизни. В семье, где поэт рос, часто использовали «кошачьи» словечки — «мяу», «мур-мур-мяу» — для выражения самых разных чувств. И позже Иосиф Бродский часто заканчивал телефонный разговор с близкими и друзьями, произнося: «Мяу-мяу!» В письмах Бродского к друзьям, на книгах, подаренных им, встречается много рисунков с изображением котов, выполненных самим поэтом. Одно из поздних эссе Бродского, посвященное поэтическому творчеству, называется «Кошачье мяу». Наверное, этот заголовок он выбрал потому, что считал кошек подлинными творцами. Друзья Бродского утверждали, что коты — его «тотем».
История сохранила имена некоторых котов поэта Иосифа Бродского. Приятели помнят, что в Ленинграде у него была Кошка в Белых Сапожках. Позже жил у него рыжий кот по прозвищу, кажется, Big Red (Большой Рыжий). После смерти этого кота Иосиф Бродский поместил его фотографию в рамку и поставил на столе в квартире в Нью-Йорке на Мортон-стрит, где он жил в то время. Питерскому коту Самсону посвящено стихотворение:

Кот Самсон прописан в центре,
в переулке возле церкви.
Он красив и безработен.
По натуре — беззаботен...
...Обеспеченный ночлегом,
он сочувствует коллегам:
тот — водичку пьет из Мойки,
тот — поужинал в помойке,
тот — вздремнул на полчаса,
тот — спасается от пса,
тот — совсем больной от стужи...
...Кран ворчит на кухне сонно:
«Есть ли совесть у Самсона?..»

Из воспоминаний Иосифа Бродского узнаём, что на даче в Комарове у соседей поэта Анны Ахматовой, с которой он был дружен, жил очень шумный, буйный огромный рыжий кот по прозвищу Глюк, о котором Ахматова говорила:
«Ну, знаете, это уже не кот, это целых полтора кота».
Вот литературная зарисовка этого зверя, сделанная Бродским:
«Открывается старая, шуршащая... дверь и из-за нее выглядывает пушистая прелесть... знатный кот, всем котам кот...»
Как-то Ахматова заметила схожесть этого рыжего кота с Бродским, да и сам поэт признавался, что если кем-нибудь он и хочет стать в будущей жизни, так только котом — усатым и хвостатым. Именно в этом-то образе рыжего кота Иосиф Бродский являлся некоторым друзьям после своей смерти. По крайней мере, по свидетельству исследователя творчества Бродского Валентины Полухиной, так восприняли появление таинственного рыжего кота на могиле поэта. Она же рассказала еще одну мистическую кошачью историю, связанную с Бродским. Одному своему другу поэт обещал явиться в образе рыжего кота. Каково же было изумление приятеля, когда после смерти Бродского действительно откуда-то пришел к нему рыжий кот, пожил несколько дней и затем бесследно исчез.
Сохранилось множество шутливых автопортретов Бродского, где он изображает себя в виде рыжего кота. Режиссер Андрей Хржановский, сочтя, что графическое наследие поэта достойно отдельного внимания и что стихи его чрезвычайно кинематографичны, снял анимационно-документально-игровой фильм «Полтора кота», посвященный Иосифу Бродскому. В фильме кот — alter ego поэта, и экран заполнен самыми разными котами, рисованными и живыми (в роли кота поэта Бродского снимался кот писателя Битова).

ПАС

«Мама выиграла двухнедельного котенка в преферанс и объявила конкурс на лучшее имя», — обращаемся мы к воспоминаниям Людмилы Штерн, хорошей приятельницы поэта. Картежное имя Пас предложил Бродский, и его единодушно одобрили. Иосиф своего крестника обожал. Кошки вообще являлись его любимыми животными. Как-то он сказал: «Обрати внимание — у кошек нет ни одного некрасивого движения».
Пушистый и пепельный, без единого постороннего пятнышка, Пасик был царственно горделив. Зеленые, круглые, как крыжовник, глаза смотрели на мир равнодушно и невозмутимо. Он принципиально не откликался на зов и даже пренебрежительно отворачивался, когда ему совали под нос кусочек курицы или рыбки, казалось, пожимая кошачьими плечами: «И из-за такой ерунды вы осмелились меня беспокоить?» Впрочем, этот же кусочек, «случайно» оставленный на полу, исчезал в мгновение ока. Важным представлялось соблюсти правила игры — не видеть и не слышать.
Как большинство тонко организованных натур, Пасик весь соткан из противоречий. Хотя на зов он и не реагировал, но и не убегал, а взятый на руки даже посторонним человеком — не сопротивлялся и млел, проявляя полный паралич воли.
Ему можно было «придать любую форму»: перекинуть через плечо, обернуть им шею, как меховым воротником, или, положив на диван, всунуть между лап «Известия» и надеть на нос черные очки. В этой же позе он замирал на часы, дни и столетия.
В канун 1963 года хозяйка кота предложила издать новогодний журнал, целиком Пасику посвященный. В выпуске этого журнала принял участие и Бродский, обратившийся к коту с высокопарной одой:

О синеглазый, славный Пасик!
Побудь со мной, побудь хоть часик.
Смятенный дух с его ворчаньем
Смири своим святым урчаньем.
Позволь тебя погладить, то есть
Воспеть тем самым шерсть и доблесть.
Весь, так сказать, триумф природы,
О честь и цвет твоей породы!
О средоточье серых красок!
Ты создан весь для смелых ласок.
Ты так прекрасен, так прелестен,
Ты стоишь гимнов, лестных песен /.../
Теряя дар письма и слова,
Стенаю: Где резец, Канова?
Увы! Где ноты, Шостакович?
Где Элиасберг, Рабинович?
Где Лев Толстой? — здесь нужен классик.
О синеглазый, славный Пасик,
Ты дожил до худого часа.
О небо! Где же кисть Пикассо?!
/.../
Крняу! Оставлю специальность
Или, презрев официальность,
Помчусь на самолетах быстрых
В Москву, в Москву, в Совет Министров.
/.../
И, коль прельщу своей особой,
Достану и диплом особый,
Чтоб компенсировать отчасти
Твое утраченное счастье.
Чтоб мог потом ты самолично,
Свернув бумажку символично,
Махать повсюду этой ксивой...
О Пасик! Ты такой красивый!

МИССИСИПИ

В 1972 году Иосиф Бродский был изгнан из Советского Союза. Значительную часть своей американской жизни поэт провел в одиночестве, когда единственным членом его семьи был любимый кот по имени Миссисипи. Если к Бродскому приходили гости, знаком особого расположения служило предложение поэта: «Хотите, я разбужу для вас кота?»
В 1990 году он женился, и его жена Мария стала звать обоих своих мужчин — домашнего бело-рыжего котяру Миссисиппи и Иосифа — котами: «Эй, коты, идите сюда!» Оба откликались на зов немедленно.
Иногда Бродский вывозил своего кота Миссисипи из Нью-Йорка на природу в деревню Саут-Хэдли. Там вырвавшийся из каменных джунглей кот увлеченно преследовал белок, а Бродский с удовольствием наблюдал за ним из окна.
Этого кота вспоминают многие друзья и знакомые Бродского. Среди них — поэт Андрей Вознесенский, который однажды был гостем Иосифа Бродского в его нью-йоркской квартире в Гринвич-Виллидже. Как вспоминает Вознесенский, в хозяине не замечалось и следа от знаменитой заносчивости кота. Бродский был открыт, радушно гостеприимен, не без ироничной корректности. О чем же беседовали тогда два столь разных поэта? Они говорили... о кошках. Бродский, представив гостю своего кота Миссисипи, спросил: «А у Вас есть кот?», — и потом с интересом слушал рассказ Вознесенского о том, как однажды его кошка забралась на высоченную сосну на даче в Переделкине. Для спасения несчастного зверя пришлось спилить сосну. Кошку Вознесенского звали Кус-Кус. Бродскому это прозвище очень понравилось: «О, это поразительно. Поистине в кошке есть что-то арабское. Ночь. Полумесяц. Египет. Мистика...»
Поэт Иосиф Бродский умер от инфаркта в Нью-Йорке 28 января 1996 года. Кот Миссисипи очень тосковал. Сохранился один невыносимо грустный снимок — кот Миссисипи через месяц после смерти Иосифа, свернувшийся в кресле своего ушедшего хозяина. Глядя на эту фотографию, ясно понимаешь две вещи: поэт уже никогда не вернется, и — любовь существует.

Редакция выражает благодарность школе-студии «Шар» и лично Любови Гайдуковой за предоставление материалов фильма «Полтора кота».