"Друг кошек" 2009 №08
персона
Сергей Иванов любит животных
Беседовал Иван ЗАТЕВАХИН
Фото Алексея ГОПШИ и из домашнего архива С.Б. Иванова

С вице-премьером правительства России мы познакомились случайно, на выставке собак. Я был представлен ему Александром Ивановичем Иншаковым. Завязалась беседа, в ходе которой выяснилось, что Сергей Борисович давно является любителем животных.
Мне показалось, что читателям интересно узнать вице-премьера с этой стороны, поэтому, не особенно, впрочем, рассчитывая на удачу, я напросился на интервью и через какое-то время получил положительный ответ.

Беседа состоялась в «Белом доме», в кабинете Сергея Борисовича, выкроившего в своем напряженном рабочем графике время для встречи с нами. Что вам сказать о кабинете? Нормальный кабинет, я бы даже сказал, уютный. Среди прочих приличествующих месту и должности хозяина кабинета фотографий взгляд нашел и совершенно неожиданную. На ней запечатлен стоящий в воде у пирса медведь, которого яростно облаивают собаки...
После взаимных приветствий Сергей Борисович начал беседу с решительного заявления:
— Я собак и кошек одинаково люблю. Раньше у меня была собака, но сейчас «период котов». Собаку не могу себе позволить, поскольку вся семья рано утром уезжает на работу и поздно вечером с нее возвращается, а иногда и не возвращается: где-то в командировках находится. Брать щенка... — задумался Сергей Борисович и тут же строго спросил: — Брать щенка?
— Ну, наверно...
— Ну вот. Возьмем мы щенка. Кто с ним будет? Некому. С котом в этом смысле проще. В сравнении с кошкой, — продолжил Сергей Борисович, — собака требует гораздо большего внимания и времени, которого не жалко, но все зависит от обстоятельств. И, может быть, когда уйду на пенсию, — улыбнулся вице-премьер, — возьму себе собаку.
— Не риджбека ли?
Я вспомнил, какой интерес к этой породе проявил на «Евразии» мой собеседник, объяснивший это тем, что с риджбеками он знаком еще по африканскому этапу своей трудовой биографии.
— Начнем с того, что не только риджбеки мне понравились в Восточной Африке. Из-за прошлой профессии (надеюсь, Вы меня поймете), — тут Сергей Борисович внимательно посмотрел на меня, — не люблю называть страны, где я работал. Поэтому скажем: «Восточная Африка» или «британская Восточная Африка», раньше это так и называлось. Там сафари... Кстати, у нас слово «сафари» неправильно употребляется: наши люди думают, что это охота. Лет сто назад это действительно была охота, но сегодня в той же Восточной Африке за любую охоту дают двадцать лет тюрьмы.
— С ходу? — не поверил я.
— Если тебя поймали на охоте, на месте — двадцать лет тюрьмы, без долгих разбирательств. Охота запрещена на всей территории, полностью, без исключений и изъятий. Нет никаких охотничьих сезонов и прочих глупостей. А вот сафари — экскурсии в дикую природу — есть. С экономической точки зрения, на этом зарабатывается в сотни раз больше, чем на любой охоте. Представьте, едешь на машине и видишь в двадцати метрах от себя носорога, львов, которые охотятся, едят, спариваются у тебя на глазах.
— Сергей Борисович, я видел фотографию, где Вы жирафа гладите, — в зоопарке, наверное?
— Нет. Есть такие специальные фермы, где жирафы практически не боятся людей, лакомство берут прямо с рук. Я и носорогов гладил. Есть одно место в мире...
— Где можно погладить носорога? Тоже ферма?
— Огромный национальный парк! Там живет взрослый носорог, в свое время браконьеры убили его маму, рейнджеры его выходили, и с тех пор он не боится людей. Он живет в натуральной среде, как все носороги, но позволяет к себе подходить, гладить, обнимать. Главное — не попасть под его копыто, ведь зверь весит четыре тонны. Надо под настроение его подлаживаться, все-таки это носорог, а Вы знаете, какой у него рог и что бывает, когда разъяренный носорог, как бронебойный снаряд, прошивает насквозь легковую машину?
Я решил вернуть беседу в кинологическую плоскость.
— Сергей Борисович, а какую собаку Вы предпочли бы и какие критерии повлияли бы на Ваш выбор?
— Ну, точно не комнатных собачек, не болонок... Я с любовью отношусь ко всякой собаке, но внутри есть некая градация, — здесь вице-премьер засмеялся. — Выбрал бы что-то из охотничьих пород: курцхаар, дратхаар, риджбек или еще есть очень уважаемая мною порода — ирландский волкодав.
— Красивая собака, только ей простор нужен.
— Да, нужен. У нас сейчас есть простор, но нет возможности держать собаку, — сказал Сергей Борисович, после чего продолжил с иронией: — К сожалению, вся жизнь соткана из противоречий: то хочешь, но не можешь, то — наоборот...
Хочу завершить африканскую тему. С тех пор я в зоопарке никогда не был и никогда не буду. Я считаю, что держать зверей в клетках — варварство. Откровенное варварство. И хотел бы посмотреть на зверей, которые ходят по зоопарку, а в клетках сидим мы. И что бы они думали?
— Сергей Борисович, а как Вы думаете, что нужно сделать для изменения ситуации? И нужны ли зоопарки вообще?
— Что делать? Известно, что. Не надо изобретать велосипед, весь мир через это прошел. Если и создавать зоопарк, то не в чистом поле — это бессмысленно, поскольку зоопарк — это часть индустрии развлечений и отдыха. Если брать крупные города, то зоопарк должен располагаться на окраине, где под него выделена большая территория, но в то же время чтобы до него можно было относительно легко добраться. Помимо самого зоопарка, там должна быть огромная сопутствующая индустрия: кафе, кинотеатры, развлечения — так, чтобы это привлекало большие массы людей и приносило большой доход. Содержать зоопарки за счет муниципалитетов или федерального бюджета неэффективно. По крайне мере финансовая база должна обеспечивать комфортное содержание животных. Согласны?
— Безусловно!
— Но, прямо скажем, далеко не все люди могут позволить себе ездить по миру, по собственной стране, — продолжил Сергей Борисович. — А ведь в России тоже потрясающей красоты природа и животный мир. У меня на стене висит фотография, одна из моих любимых, — на Камчатке с медведем. Все-таки человеку, особенно ребенку, знакомиться с миром животных лучше не с помощью картинок или телевизора — необходимо видеть зверей живьем. Зоопарки, конечно, нужны, но они должны быть цивилизованными и комфортными для животных.
— Сергей Борисович, я знаю, что Вы занимались природоохранной проблематикой, в частности, защитой дальневосточного леопарда. Проблема очень острая. Как ее решать?
— Одним словом, конечно, не ответишь, это сложный вопрос, комплексный. Начну с того, что одни из моих любимых животных — это дикие «кошки»: тигры, львы и особенно леопарды и гепарды. Всех их я видел живьем, никогда не забуду. Леопарда, кстати, сложно увидеть.
— Не только сложно, но и опасно!
— Когда ты на машине, а не просто пешком ходишь по бушу в сопровождении квалифицированных рейнджеров, которые ведут по следам, то не особо опасно, — не согласился Сергей Борисович. — Тоже, кстати, огромная индустрия. Туристы платят бешеные деньги за то, чтобы их вывели посмотреть на животных, особенно на хищников. Но и тут гарантий никаких нет, надо тратить время и силы, и нужна еще доля везения. Теперь о том, как все это организовано. Здесь надо разделять проблему на две части: первое — физически сохранить леопарда. В той же Африке с этим во многих странах все давно решено. Даже там, где низкий уровень и невысокая продолжительность жизни, тотальная бедность населения, поняли, что природные богатства — не просто часть национальной культуры и истории, а еще и огромный доход. Многие страны Африки около 70-80% своего бюджета формируют из доходов от туризма. И летают к ним люди со всего мира, проводят неделю на «спарке» и неделю на океане. Все приятно, хорошо и разнообразно. С точки зрения сохранения природы, у нас в России есть плюсы и минусы.
Плюсы очевидны: огромная страна, мало населения, остались еще уголки, где полно медведей, лосося, тайменя. Но при этом некоторые виды животных у нас на грани исчезновения, в том числе и дальневосточный леопард. Я помогал его охране и материально (из своей зарплаты), и, самое главное, организационно. Получилось так, что одна и та же территория находится в ведении двух министерств — Минприроды, Минсельхоза как бывший заказник (по реформе 2004 года у них отобрали функцию, а землю оставили) — и властей Приморского края. Но леопард в ведомствах не разбирается, он просто ходит по территории своего ареала. У нас леопардов осталось всего 38, гораздо меньше, чем дальневосточных тигров.
— Которым, как говорится, повезло с пиаром.
Сергей Борисович шутку оценил, улыбнулся и продолжил уже вполне серьезно: — Главное было — помочь организационно. Меня полностью поддержал министр природных ресурсов. Несмотря на межведомственные противоречия, мы всех собрали и призвали объединиться. Теперь у нас один большой заповедник, находящийся в ведении Минприроды, которое отвечает прежде всего за сохранность популяций. Конечно, леопардов должны изучать ученые-биологи, но я счел главным для начала решить организационную часть проблемы их сохранения. Ведь если их истребить, то через двадцать лет изучать будет некого. Фактически в Приморье появился первый национальный парк. Это особо охраняемая территория, где нельзя рубить лес, охотиться. Но проблема не только в браконьерстве. Леопард у нас находится под двойной угрозой — человека и тигра, который убивает, уничтожает прямого конкурента. Они кровные враги.
Это я Вам все говорю про сохранение природы. А вот что касается развития, получения дохода, это следующий этап. Он тоже очень долговременный. Здесь надо развивать систему активного отдыха на природе, для этого необходимо строить маленькие гостиницы, кемпинги. Кстати, это огромное поле деятельности для малого и среднего бизнеса, о котором мы так много говорим, но мало что делаем. Это сфера обслуживания, транспорт, а также малая авиация, потому что до многих потенциальных нацпарков... — тут Сергей Борисович сделал жест, иллюстрирующий необъятность просторов Родины. — Прилетаешь-то ты, допустим, в Петропавловск на рейсовом самолете, — продолжил он, — но оттуда надо еще вертолетом либо с помощью малой авиации добираться до места.
— «Подскок» должен быть, — проявил я осведомленность.
— Да, «подскок», маленький земляной аэродром. Там тебя встречают, на автобусе везут в некое место, где стоят небольшие домики, а потом с рейнджером ты едешь на открытой машине высматривать зверей.
— То есть Вы считаете, что заповедники, заказники могут «вытянуть» малозаселенные регионы?..
— Да, Сибирский и Дальневосточный. Надо делать акцент на развитие туризма
решительно сказал Сергей Борисович. — У нас не так уж мало небедных людей. Я часто бываю на Камчатке, очень люблю этот регион. Так вот, американцы, японцы, люди с разных концов мира летят туда за десять-пятнадцать тысяч долларов с удовольствием, добровольно. Летят, чтобы посмотреть буйство уникальной природы, увидеть и медведя, и рыбу, живут в палатках, неприхотливо. И ничего, им нравится. Платят за это деньги. Наши граждане тоже будут платить. Необходимо только создать элементарные условия для проживания. А массово — это уже строительство гостиниц, кемпингов. Не вот этих бетонных коробок, а небольших домиков, чтобы человек себя чувствовал в единении с природой.
«Под этими тезисами охотно подписался бы любой профессиональный защитник природы», — подумалось мне, и я задал следующий вопрос.
— Сергей Борисович, а про кота своего расскажите. Почему выбрали британскую породу?
— Я уж и не помню, как его зовут официально, по паспорту... В общем, сложное имечко. Но кликуха у него Мотя, — улыбнулся хозяин кабинета. — Жена зашла в магазин (это было в 98-м году), где продавались домашние животные, увидела кота — и у нее случилась любовь с первого взгляда.
— Он не наш соотечественник, как я понимаю?
— Нет, он родился в России. Мы в то время уже жили в Москве. Жена призналась: «Он на меня так посмотрел, что я сразу все поняла». Купила его. Порода и характер нравятся. Кот очень спокойный, флегматичный, не лезет на руки, по характеру — британец, оправдывает название породы. Иногда шкодливый, может стул подрать, но не вредный. Правильно говорят, что кошки — оппортунисты: они едят, дрыхнут, когда им надо, делают вид, что ничего не понимают, а когда им что-то надо, то все прекрасно понимают. Смешно за ними наблюдать.
— Он Вас встречает, когда приходите домой, выделяет среди других членов семьи?
— Да. Но в отличие от собак, у которых на морде написано все счастье от встречи с хозяином, кошки ведут себя иначе. Мой кот зависит от настроения: хочется ему, он встречает, выйдет, потрется о ноги, на руки он не имеет привычки залезать, а мы его не тискаем. А бывает, что Мотя лежит прямо у входа на подоконнике, около батареи, греется — он уже в возрасте, одиннадцатый год пошел. Заходишь, он ушком пошевелит, то есть понимает и прекрасно видит, что ты пришел, но ему лень вставать. И Мотя продолжает делать вид, что дрыхнет. Хитрец. Вообще любое животное — неважно, собака или кошка, да хоть черепаха — создает особый микроклимат в семье и снимает стресс. Бывало, придешь домой вечером, усталый, раздраженный или невеселый, и вдруг собака тебя начинает лизать или кот ласкается, сразу настроение меняется в лучшую сторону. Животные облагораживают людское житье-бытье, особенно сложное в условиях стресса, большого города.
— Говорят, давление снимают...
— Ну, я особо не измерял... Вполне может быть. Хочу еще добавить. Наш кот своенравный, с характером, но в то же время достаточно спокойный. Он не создает дома никаких проблем. Может уйти на полдня — где-нибудь спрячется и спит. Как чеширский кот, иногда появляется из ниоткуда и уходит в никуда.