Написал фик в соавторстве - к дню рождения моего другана по дайрикам - Сакумы Рюичи. Как и полагается человеку с таким ником, он очень веселый, милый и вообще - чумовой собеседник.

Дверь в лето
Автор: Серебристый Водолей, KlimOFF.
Бета: KlimOFF
Пейринг: м/м
Ворнинг: NC-17
Саммари: Нет никакого замка у моря. И секса с привидением на бархате. Есть Город, теплый асфальт, пара мальчишек и секс.


Бойтесь ваших желаний. Они могут сбываться.

«Всех вас ненавижу. Чтоб вы сдохли, - Макс перекатился на живот, уткнулся лицом в подушку. – Или исчезли куда-нибудь. Все, кроме…Черт, как же я по нему скучаю… Я ведь с ума сойду: по такой жаре. Как он там, в своей Москве? Увидеть бы…».
Он замер на порядком смятой кровати, засунул голову под подушку. И уснул…
…На улице шел дождь. Это Макс почувствовал, еще как следует не проснувшись, просто потянуло мокрым воздухом. Он на секунду открыл глаза, посмотрел вокруг, снова зажмурился. И тут же вскочил на ноги, оторопело оглядываясь.
Он лежал прямо на теплом асфальте. Вокруг мягко шелестели капли. Водосточные трубы гудели.
Улочка была узкой и старой. Асфальт, на котором лежал мальчишка, переходил в брусчатку, не современную – фэмовую, а самую настоящую - старую. Макс видел такие на картинках и в фильмах о прошлом.
Дома тоже были из прошлого, уместные больше…ну…может, в Париже или Лондоне, лет так двести назад. Шпили, балкончики, петушки-флюгеры, узкие вытянутые окна.
Дождь был теплым, летним. Он сразу же намочил пижамные шорты. Стекал по босым ногам на теплые камни. Волосы мокрыми перышками прилипли ко лбу.
Макс огляделся. С одной стороны улица заканчивалась тупиком, розовым двухэтажным домиком. С другой – просветом, кажется какой-то площадью. Макс пошел в ту сторону, мотая головою направо - налево, рассматривая дома.
Он чувствовал, что это место, этот город или чем оно еще является – совершенно безлюдно. Никто не наблюдал за ним из окон, никто не подглядывал злыми глазами. Пустой город.
В конце улицы стояли симметричные домики, напоминающие китайские пагоды. Мальчишка вышел на площадь.
Площадь тоже была вымощена камнем. В ее центре стоял фонтан, из которого невысоко била вода, Площадь окружали дома, совершенно разные, но одновременно - очень похожие. Похожие настроением – пустые, но гостеприимные, теплые, ожидающие гостей.
Лишь одно здание заметно отличалось: большой мраморный павильон: беловато-голубые колонны, невесомая крыша, целый ряд ступенек. И…
-Костя!! – Макс задохнулся, пролетел площадь за пару секунд и оказался в объятиях.
Парнишка на ступеньках совсем не выглядел удивленным, сонным или растерянным. Вымокшим – да. А еще горячим – дождь стекал с кожи, оставляя блестящие полоски. Мокрые волосы топорщились, волосы на груди намокли и совсем потемнели. Боксеры облепили ноги, и темный треугольник просвечивали сквозь белую ткань. Он поймал Макса, сжал в руках. Гладкий мрамор павильона принял на себя их вес.
Костя - его друг, на самом деле - любимый. Самый дорогой человек на свете. Любимый, до которого несколько сотен километров.
Они жили от одного сеанса связи в ICQ до другого. И Макс, едва заметив, как стал зеленым «цветочек» напротив Костиного ника, немедленно выставлял надпись «Ушел». Ведь он действительно уходил - никто не мог отвлечь его от общения с любимым человеком. И даже если бы попытался, то не смог бы вернуть Макса обратно в реальность.
А потом получилось так, что родственники узнали. Мальчишки стали слишком беспечными, слишком уверовали в то, что любовь может смести все преграды… Парней отлучили друг от друга, запретили встречаться. Именно поэтому Макс тогда валялся на кровати в душной спальне и проклинал всех на свете. А потом возник Город - и Костя в нем.
- Костя, - опять выдохнул он, приподнявшись над парнем. - Костя? Что ты здесь делаешь?
Затем он огляделся по сторонам:
- И что это за место?
И тут же сильные руки прижали его обратно, всем телом сдавив в себя. Потом одним рывком Костя перекатил Макса на спину, очутившись сверху, и недовольно проворчал:
- Ты задаешь слишком много вопросов, Макс… не кажется ли тебе, что нужно пользоваться тем, что мы здесь одни?
Макс замотал головой:
- Вдвоем, - уточнил он. И тут же, действительно не собираясь терять время, впился в губы любовника, нападая языком на его рот, облизывая, посасывая и покусывая.
Костя немедленно ответил ему, и Макс почувствовал, как рука любовника стаскивает с него пижамные шорты, задевая напряженный член. Хлопок скользнул по головке, и крайняя плоть соскользнула с нее. Макс вздрогнул. Он так долго оставался без секса, что одно только прикосновение к ноющему члену грозило прорвать плотину. С другой стороны, то же самое воздержание заставило мальчишку нахмуриться, когда пальцы любовника раздвинули ему ягодицы.
- Кость, я же не готов… - смущенно прошелестел Макс на ухо черноволосому парню.
Тот даже не посмотрел на него, пялясь на крепкие смуглые ягодицы, бросив:
- Ну и что? Я хочу сейчас - и все.
Макс ничего не ответил - горло перехватило, потому что Костя вставил ему сразу четыре пальца. Это было много, это было больно.
Через пару секунд Костя зашипел - поза была неудобная, рука подворачивалась так, что было больно. Он вытащил пальцы (тут зашипел уже Макс, почувствовав неприятную пустоту внутри) и резко вздернул ноги партнера себе на плечи. Мальчишка оказался практически в стойке на лопатках, он испуганно уперся локтями в пол. И тут же ему стало не до этого: рука Кости опять таранила его задницу. Он застонал, чувствуя, как опускается его член. Это было так неудобно: четыре холодных жестких пальца в горсти… И тут же Макс выдохнул: Костя быстро заменил пальцы членом. Теплая упругость заполнила Макса, ему стало так хорошо, что он двинул бедрами навстречу любовнику. Оба охнули.
И тут же Костя стащил его вниз. Макс непонимающе посмотрел на любовника - почему его лишили этого удовольствия? Но слов не понадобилось: партнер схватил его за бедра и перевернул на живот. Макс шлепнулся на мрамор и, как ужаленный, подскочил на колени. Костя словно ждал именно этого: он прижал мальчишку к своему паху. Макс почувствовал твердость, устроившуюся ему в промежности. Он, хныкая, выпятил задницу. Любовник правильно понял его сигнал и немедленно вонзился в его зад. Раз, два, три… Он качал Макса так, что тот скользил коленями по мрамору. Мальчишка пытался тормозить руками, но только царапал ногтями гладкую поверхность.
От особенно резкого толчка ноги Макса расползлись, и он вскрикнул от боли. Черт, кажется, он потянул бедро. Или вывихнул эту кость. Он не мог определить - боль расползалась по всей ноге. И тут же он забыл о ней: Костя
- Это твой город, ты его придумал, ты, ты, ты, - повторял Костя, входя в Макса раз за разом. Тот сначала охал, потом начал кричать во весь голос. Все равно никто не услышит, разве не так? Самый оглушительный вопль он испустил, когда член Кости, казалось, достал ему до самой печенки и тут же стал содрогаться, наполняя его внутренности горячей жидкостью.
Макс рухнул на бок в изнеможении. Но тут же горячая рука Кости пробралась ему между бедер и ухватила его за торчащий член. Несколько опытных движений - и мальчишка залил свой живот спермой.
Они еще некоторое время провалялись рядом, бездумно пялясь в небо. Он почти задремал, но тут Костя вскочил, вздернув его руку:
- Пойдем!
Макс поднялся, скривившись от боли в ноге:
- Куда?
Костя воскликнул:
- Да не все ли равно?
«Здесь нет врача, который бы осмотрел мою ногу», - мрачно подумал Макс, но тут же все угрюмые мысли выветрились из его головы, когда он посмотрел на такое любимое лицо Кости. С ним он готов был идти хоть на край света.
- Откуда ты здесь? – Макс, прихрамывая, шагал, опираясь на теплое плечо.
- Да оттуда же, откуда и ты: проснулся и вышел на площадь, - Костя запрокинул голову, подставляя лицо под дождь. Приобнял любовника за талию, помогая тому идти.
Они искали себе дом. Время от времени Макс останавливался, переводил дыхание. Они шли абсолютно голые: Костя, не слушая возражений, поднял обессиленного Макса на ноги и потащил за собою, не давая одеться. В принципе, он был прав: кого им стесняться в пустом Городе? В их Городе?
Дождь приятно барабанил по коже, капли разлетались в разные стороны. Макс время от времени останавливался, переводил дыхание.
По ногам стекала сперма, перемешиваясь с дождем, Макс морщился. Останавливался, стирая ладонями с ног потеки, стряхивал капли с ладоней. Костя с невозмутимым лицом шагал рядом, не обращая ни на что внимание. Наконец, устав от частых остановок, подхватил Макса под талию, да так и пошел: прижимая мальчишку к себе и буквально таща на весу.
Ничего подходящего они не нашли. Все дома были хороши, но все-таки такого, от которого перехватило бы дыхание, им не попадалось.
Макс устал от ходьбы. Булыжники, хоть и были гладкими и укатанными, но с непривычки натирали ноги. Дождь стал прохладным, от него по коже побежали мурашки, Макс начал дрожать и постукивать зубами. На улице ощутимо потемнело – наступил вечер.
Они вышли из очередной улочки в какую-то новую. Макс добрел до первой попавшейся лавочки. Рухнул на нее и устало закрыл глаза. Костя присел рядом и прижал Макса к себе, грея того собою.
- Мне надоел дождь. Я хочу солнце, - тихо сказал Макс в пустоту. Повернулся и уткнулся в теплую Костину грудь лицом.
- Завтра будет солнце, - пообещал Костя, поглаживая мокрые каштановые волосы.
- Я хочу зеленое солнце, - закапризничал Макс, обвивая Костину шею руками и обхватывая ногами бедра.
- Будет зеленое, - спокойно согласился Костя.
Макс вздохнул, поднялся на ноги…и замер.
Костя посмотрел в ту сторону и тоже поднялся на ноги.
- Тебе нравится?
- Ага.
Дом они нашли.
Костя подхватил хромающего Макса на руки и пинком распахнул дверь, перенося любовника через порог. Прижал грубо к двери, целуя в лицо, шею, плечи.
Макс хотел было возмутиться, но возбуждение захлестнуло и его. Он любил секс на грани фола, и боль стала пикантным дополнением к удовольствию. Ноги действительно болели, и между ног жгло, когда Костя резко, не используя смазку, вставил и быстро задвигался, доставая, казалось, не только до ребер, но и до горла. По крайней мере, дыхание у Макса перехватило. Он вцепился в Костины плечи, царапая их в кровь. Вздыхал громко, отвечая на поцелуи, цеплялся ногами за Костину талию, подтягиваясь в ответ на проникающее движение. Он чувствовал спиною холодную гладкую дверь, но теперь холод не имел значения: им было жарко, кожа пылала, стоны метались, отражаясь от стен, возвращаясь хрипами и всхлипами.
Макс вздохнул тихо-тихо, чувствуя, как течет его сперма по Костиному животу, пачкая их обоих, и как потом стекает каплями по его паху и капает с ягодиц. Когда Костя глухо застонал и напрягся, словно превратившись в камень, Макс обнял его плечи сильнее, положив голову ему на плечо. Струя, хлынувшая внутрь, вызвала у него довольную улыбку.
Дальнейшее Макс помнил очень смутно. Его несли по лестнице, а он от слабости не мог поднять голову, закрывал глаза, засыпая.
Он даже смутно запомнил, как его положили на кровать. Костя лег рядом, от его кожи шел жар, и пахло…Костей: потом, дождем, спермой, усталостью, желанием. Макс закрыл глаза, задремав, отдавая себе в полное распоряжение друга.
Ладони медленно, успокаивающе легли на грудь. Пальцы сжали соски - не больно, ласково. Потирали и поглаживали, пока они не потемнели и не застыли твердыми болезненными камешками. Потом Макс вздрогнул, почувствовав дыхание на груди. Костя склонился над ним, обхватив губами левый сосок, осторожно прикусывая и вылизывая. Пальцы в это время дразнящее прикасались к правому, задевая его, но не прикасаясь всерьез. Костя то мягко-мягко покусывал соски Макса, лаская подушечками пальцев, то вдруг больно прикусывал, сжимая пальцами так, что Макс поднимался на лопатках. Он уже не спал, соски болели, член тоже стоял, требуя разрядки, но Костя не обращал внимания ни на что, кроме темно-красных припухших бусинок.
Макс подчинялся, потому что сейчас ему хотелось быть слабым, зависимым, уязвимым. И он знал, что его любовник чувствует это. Поэтому беспомощно раскидывался на подушках, глотая воздух ртом и сжимая ладони в кулаки.
Костя неожиданно опрокинул его лицом вниз, перевернул рывком и отстранился, глядя со стороны, как Макс сам, на автомате, поднимается на четвереньки, прогибаясь в талии. Руки и ноги Макса дрожали. Костя не прикасался к нему, просто рассматривая. Макс тихо всхлипывал, кусал губы, потянулся, наконец, рукою к своему члену, но Костя тут же повалил его на кровать, впечатывая пахом в подушку и не разрешая тереться об нее. Навалился сверху, прижимая одной рукою запястья друга к подушке.
-Ты кончишь только оттого, что я тебя трахаю, - сказал негромко, раздвигая другою рукою смуглые ягодицы. Нажал пальцами на анус, проникая внутрь.
Косте нравилось, что его Макс такой узкий. Он чувствовал себя… Он получал острое, почти оргазмическое удовольствие от мысли, что растрахает попку своего любовника так, что в нее кулак засунуть можно будет. Впрочем, эти мысли он держал при себе.
Макс постанывал и ерзал, извиваясь от ласки пальцев внутри. Ему все еще было больно, несмотря на то дикое буйство, что они устроили в павильоне. И эта боль ему нравилась. Когда Костя медленно вошел в него, останавливаясь и замирая от Максовых полных боли стонов, оба испытали жгучее удовольствие. Костя забыл об осторожности, резкими толчками входя в тесное, горячее, неподатливое нутро своего друга. Наклонился ниже, облизывая ухо любовника и покрытую засосами шею:
- Сосредоточься на своей попке… - Макс встрепенулся, задышал чаще, - на том, как она принимает мой член… - голос изменился до неузнаваемости, став хриплым и каким-то жестким, - как ей это нравится…
Макс дрожал под ним, шумно дыша, поддаваясь толчкам, а затем с криком кончил, распластавшись по покрывалам. Анус так тесно обхватил Костю, что тот от неожиданности прикусил язык, не ожидая, что его мальчик так быстро достигнет оргазма. Он сам собирался продолжать еще долго, но узость и вскрик, и судорожно сжатые ягодицы тоже привели его на грань.
Макс пришел в себя раньше. Раскрыл глаза, еще не понимая, где он. Голова сильно кружилась, а в горле было сухо-сухо. Стоящие соски до сих пор болели, к ним невозможно было прикоснуться.
Костя лежал рядом с закрытыми глазами, побледневший, мокрый от пота. Макс подвинулся к нему, положив голову на плечо.
- Ты пить хочешь? - Костя, не открывая глаз, положил ладонь на живот Максу, слегка надавливая пальцами.
- Ага, - Макс с удовольствием посмотрел, как его любовник, пошатываясь, идет к двери, как играют мышцы на спине и ягодицах, и от пота торчат смешным и трогательным ежиком черные волосы.
Он перевернулся на живот, уткнувшись лицом в подушку. Сонливость прошла, вместо нее появились игривость и сжимающее внутренности в комок желание трахаться.
Он ждал Костю и рассматривал их новую постель, ворочаясь на ней и тайком поглаживая самого себя от нетерпения. На самом деле она была гигантской - на полкомнаты. Огромные подушки, на полу, в которые можно было провалиться с головой, уже примятые из-за их любовных игр. Цветастые покрывала, оттеняющие как смуглую кожу Макса, так и белокожую массивность Кости. А поверх лежали еще подушки – поменьше. В ногах валялось отброшенное Костей одеяло. Макс так вертелся и ворочался, что провалился между двух подушек, выбрался обратно, позабавленный и немного смущенный и только тогда увидел, что Костя с подносом в руках стоит в дверях и с ухмылкой смотрит на него.
Макс без особого стеснения залез Косте на колени, когда тот присел на кровать. Поерзал, устраиваясь удобнее и одновременно с удовольствием чувствуя под ягодицами напряженный член.
- Кушай, - сладкая сочная виноградина прижалась к его губам, и он послушно взял ее в рот.
Вскоре сок потек у него с края губ, и Костя наклонился вперед, слизывая сладкую струйку. А потом Макс и не заметил, как вместо виноградин стал сосать Костины пальцы. Впрочем, тоже сладкие и испачканные соком.
- Перевернись, - Макс послушался тихой команды, чувствуя, как от предвкушения к горлу подступает комок и сладко ноет внизу.
Костя мял его как медведь: за плечи, за талию, за бедра, за бока, за ноги. Больно прикусывал кожу на шее, оставляя не только укусы, но и засосы. Макс сладко млел, нежась, вздрагивал иногда от нечаянной щекотки. Он положил руку на свой член, но Костя тут же ухватил его за запястье, закинул обе руки себе за шею. Макс зарылся пальцами в мягкие влажные волосы.
Костя сам начал ласкать Макса, поглаживая большим пальцем головку. Прослеживал вены и щекотал уздечку. Макс истекал смазкой и вскидывал резко бедра вверх – на одних инстинктах. Раздвинул широко ноги, и туда сразу же скользнула Костина рука, подхватила мошонку, легонько сжала и отправилась дальше.
От нежных ласк и теплых поцелуев в шею и скулу, Макс стек семенем, вздрагивая крупно и прикусив губу.
Костя собрал сперму на пальцы и мазнул между ягодиц любовника.
- Сядь сверху, - попросил.
Макс ужасно смущался и прятал глаза, краснел, бледнел, опускал голову, но, услышав окрик «На меня! На меня смотри!», снова поднимал глаза. Они сидели лицом к лицу, и не было возможности спрятать свои эмоции. Сначала ему было больно, и он со страхом смотрел на Костю, ожидая, что тот по привычке начнет резко и глубоко двигаться. Но его друг все понял и еле-еле толкал бедрами, больше поддерживая Макса на весу, чем усаживая на себя. Потом Максу стало хорошо, и он не знал, как скрыть свое смущение. Ему хотелось получать в себя больше, сильнее. Костя понял и это. А потом стало так хорошо, что уже не было стыдно и можно было извиваться, царапать плечи и просить: «Мне…ну…еще, еще хочу... сильнее…
давай».
После этого его очень осторожно сняли и уложили обратно на постель.
- Спать хочешь? - тихий шепот над ухом
Он не ответил, от слабости сразу провалившись в сон. Но спал недолго. Когда он проснулся, все еще была ночь. А Костя сидел рядом с ним по-турецки, покрасневшими глазами рассматривая Макса как божество.
Тот сначала оторопел от такого полного обожания и любви взгляда, но потом подполз ближе, прижавшись головой к бедру. Рука сразу же опустилась на его волосы, поглаживая затылок.
Он жадно и нетерпеливо толкнул Костю в грудь, укладывая на подушки.
- Пососать мне хочешь?
- Угу, - Макс не хотел терять времени на разговоры, в висках гудела кровь от одного только желания.
Он облизывал член Кости, сосал его, забирая в горло так глубоко, порою начинал задыхаться. Лизал, прикусывал, обводил. Выпускал изо рта, чтобы вдохнуть воздуха, и снова накидывался как голодный.
Сперма потекла ему в горло, и он смаковал ее, глотая и набирая полный рот, чтобы распробовать ее языком. Торопился, давясь, но боялся потерять хоть одну каплю.
А потом вырубился, лежа головой на Костином животе.
***
Он еле-еле проснулся. Несколько раз открывал глаза, но потом снова проваливался в сон.
Окончательно его разбудил прохладный ветерок, пробежавший по спине и по ногам. Макс неловко пошарил рукою по кровати. По пустой кровати.
Рывком сел, с горечью подумав, что Город и Костя были лишь сном.
Постель была широкой, смятые простыни сбились комом в ногах. Подушки держались на краю на честном слове. Сквозь щелку в тяжелых бархатных гардинах пробивались зеленые лучи солнца, делая спальню светлой и живой.
Костя сидел по-турецки в ногах Макса, задумчиво рассматривая сонного, встрепанного, горячего и мягкого от сна любовника.
Букет ирисов, лежащий рядом, пах одуряюще.
Макс сморгнул, улыбнулся неуверенно, протянув руку к черноволосому мальчишке. Тот лишь секунду помедлил и вдруг рванулся вперед, подминая смугловатое тело под себя. Шепнул куда-то в район шеи:
- Утренний стояк?
Макс вскинул голову, глотая воздух, выбитый из груди падением, распластался на кровати, подчиняясь весу тела и силе уверенных рук. К его удивлению, больно не было. То ли он был так растянут за ночь, то ли просто тело привыкло к Костиной грубоватой нежности. Смазывать не понадобилось, внутри него все еще сохранилась сперма.
Костя тихо вздыхал, руки напрягались, удерживая тело на весу. Макс повернул голову на бок, прижимаясь щекою к перине, смотрел мутным взглядом в стену, не различая ничего. Сердце горячо и лихорадочно стучало в груди, подступая к горлу, когда толчки становились слишком медленными, дразнящими. Когда он понял, что его любовник не движется, замерев и просто наблюдая за его лицом, парень покраснел. Скулы, шею, даже уши затопила краска.
Костя наклонился ниже, уткнувшись лбом в висок, облизнул местечко под линией подбородка.
Бедра совсем медленно толкались вперед – им обоим уже не хотелось того бешенства, которое было вчера и продолжалось ночью.
- Нравится? – низко и хрипло.
- Да… - всхлипом.
Многострадальную кровать в который раз забрызгало. Макс стонал, не соображая, кто он и где он. Костя лежал на нем, стиснув губы, стараясь не кончить от судорог сжимающих его член мышц. Продолжил вбиваться в расслабленное уже тело, краем глаза увидев пустой черный взгляд.
И сам рухнул сверху, захлебываясь воздухом.
Тишина. Дыхание. Кайф. Макс перевернулся, уставившись в потолок, нашел, не глядя, ладонь друга и переплел пальцы.
- Это тебе, - холодные цветы легли на его разгоряченную грудь, приятно охлаждая. Он поднял их свободной рукою, держа перед лицом, вдохнул запах.
А потом резко поднялся, ощущая во всем теле приятную бодрость и все еще не затихшее удовольствие.
- Где ты их взял?!! – он помнил, что вчера они не видели ни единого цветка в городе. Асфальт дорог (Макс покраснел) камень мостовых, кирпич домов, карамельное стекло окон, дерево двери, к которой Костя прижал его спиною. Ни единой клумбы, ни даже деревца, даже комнатных цветов в горшках.
- Там… - Костя кивнул головой в сторону окна, не поднимая голову с кровати. Он весь казался блестящим от пота, зеленые лучи разбегались по телу, делая тени во впадинках еще темнее. Зеленые глаза жмурились, Макс засмотрелся на них: необычное освещение придало разрезу глаз какую-то необычную, но симпатичную раскосость, и казалось, что цвет радужки меняется, как будто там происходит непрерывный водоворот – то один оттенок, то другой.
Костя не отводил взгляда, так же внимательно вглядываясь в любимые черты лица. Черные глаза, внимательные и настороженные, в них все еще жила тревога. Узкий упрямый подбородок и такие же упрямые губы. Сомкнутые тесно, а от этого кажущиеся еще более припухлыми. Искусанные за ночь, влажные сейчас, капризные и зовущие. Волосы намокли от пота, прилипли к вискам, потемнели на концах. На острой скуле остался засос – пока еще розовый, но обещающий скоро потемнеть.
Дальше посмотреть не дали. Макс потащил на себя простыню, целомудренно замотавшись в нее чуть ли не с головой и, прижимая цветы к груди, пошел искать вазу. Костя только ухмыльнулся и перекатился на живот, подложив руки под голову и бесцельно всматриваясь в шторы. Он не считал нужным одеваться, если никто их не увидит.
Свой новый дом они так и не рассмотрели толком. Как только нашли спальню – все дальнейшие поиски прекратились. Теперь, утром, Макс рассматривал все с любопытством. В поисках вазы он обнаружил их кухню, душ и большую гостиную, в которой не было ничего, кроме пушистого голубого ковра, свет лился из огромных окон, не закрытых ничем. Он постоял немного, рассматривая обстановку, и поковылял дальше. После ночной акробатики тело ощутимо побаливало, на бедрах и животе кое-где остались засохшие следы.
Спальня оказалась единственной комнатой на втором этаже. Собственно, если бы они внимательнее рассматривали потолок, то заметили, как он сходится клином. Но, естественно, им было не до этого.
Наконец, ваза нашлась в прихожей, рядом с зеркалом, хотя Макс был уверен, что только что ее там не было. Он вдохнул запах цветов еще раз и пошел в душ.
Из-за шума воды он не услышал, как спускается Костя, но то, что тот зашел в ванную, он почувствовал по потоку прохладного воздуха.
От похабной улыбочки и голодных зеленых глаз засосало под ложечкой. Костя двинулся было к ванной, но Макс уперся рукой ему в грудь и взмолился:
- Не сейчас, дай передохнуть.
Тот замер на секунду, но потом отрицательно мотнул головой:
-Неа…
- Ну, пожалуйста… - Макс действительно не чувствовал себя готовым снова заниматься любовью. И еще он очень хотел есть.
Костя вздохнул с сожалением. Присмотрелся и, угадав сразу, предложил:
- Ты купайся. Я завтрак сделаю, - прикоснулся напоследок к мокрому бедру любовника и, улыбнувшись, вышел.
Полотенце было слишком мало, чтобы прикрывать бедра, и Максу пришлось держать его руками. Он вышел из ванной, разморенный и довольный. Боль почти унялась, оставаясь лишь слабой и ноющей – в царапинах на плечах, и в темно-фиолетовых укусах и засосах на шее, и в синяках на бедрах. Пожалуй, с этих синяков можно было снимать отпечатки пальцев Кости.
Макс остановился на пороге кухни, не сдержав смешок. Костя все-таки натянул шорты и передник без верха. Когда он повернулся, расставляя тарелки по местам, Макс улыбнулся, увидев на тонкой ключице четкий отпечаток своих зубов. Мысленно удивился тому, что не прокусил кожу и не сломал зубами кость.
- Иди ко мне, - Костя уже сидел на стуле с высокой спинкой, плотоядно рассматривая любовника. Макс подошел ближе, продолжая придерживать полотенце руками. Черноволосый протянул вперед руку, ухватив мальчишку чуть выше локтя, и дернул к себе, поймал в полете и усадил себе на колени.
Полотенце соскользнуло на пол.
Макс взял вилку, повертел в руках, на обратной стороне ручки были вырезаны буквы «МДК». Он не стал заморачиваться, просто устроился поудобнее.
Костя пошел по принципу «просто, но сытно». Жареная картошка и яичница. И яблочный сок. Где он это взял, парень спрашивать не стал. Просто ел, подрагивая от прикосновения ладоней к своей спине и бокам. Иногда Костя перегибался через него, чтобы дотянуться до своей тарелки и подцепить еду вилкой, тогда спину Макса обжигало прикосновение твердых шершавых сосков. Впрочем, возбуждение друга он и так чувствовал – он ведь сидел обнаженными ягодицами на твердом коме в шортах Кости.
Наконец, тот отстранился, неспешно отпивая сок из стакана.
А в следующую секунду Макс задохнулся – холодная жидкость потекла у него по шее, по спине, начала стекать по ягодицам на шорты Косте, но тому было совершенно наплевать. Он прильнул ближе, нажимая руками на плечи любовнику, заставляя того наклониться над столом, слизывая неторопливо горячими губами сок с кожи.
Макс дернулся, хватаясь руками за стол, чтобы не удариться лицом. Смахнул нечаянно тарелку на пол, ложась щекой. Пальцы слабо скребли по гладкой поверхности, от напора Максу пришлось сложиться пополам и лечь грудью и животом на столе. От этого его попа оттопырилась, и Костя сразу же сжал пальцами ягодицы. Язык уже опустился на чувствительное местечко под лопатками. Зубы чуть-чуть прикусили выступающий позвонок.
Стаканы, вилки, перечница и солонка полетели на пол, Костя затащил Макса на стол, раздвигая ему ноги.
Прижался щекою к упругим ягодицам, несмотря на упрямые попытки освободиться. Наконец, отстранился и больно шлепнул, с удовольствием наблюдая, как порозовела кожа:
- Не дергайся.
А потом, обняв руками напряженные бедра, наклонился вперед, прикоснувшись кончиком языка к сразу же сжавшемуся тесно отверстию.
Макс глухо стонал, упирался вспотевшим лбом в сжатые кулаки. Согнулся в позу эмбриона, удерживался ровно на коленях только потому, что любовник крепко держал его.
Костя увлеченно вылизывал мошонку и ягодицы своего непослушного котенка, Макс скулил от животного удовольствия, слегка раскачиваясь. Уперся ладонями в стол, чтобы шире раздвинуть ноги, прогнулся в спине, от чего попка сильно оттопырилась. Костя улыбнулся, выписывая на ягодицах свое имя языком. Отпустил ноги и раздвинул ягодицы. Макс тихо ахнул, распахнув широко черные глаза. Закричал слабо, почувствовав, как шершавый мягкий язык прикасается к его анусу, вырисовывает кольца вокруг. Язык то нежно, медленно гладил сжатую звездочку, то становился агрессивным и жестким, пытаясь прорваться внутрь. После безуспешного наступления прекращал атаку.
Наконец Костя поднял голову и, сверкая дикими черно-зелеными глазами, прохрипел:
- Расслабься, ну?!!
Однако Макс по-прежнему слишком зажимался. Костя облизнул пальцы и надавил ими на анус, проталкивая их внутрь. Припухшее от ласк, покрасневшее отверстие поддалось. Макс уже кричал в голос, пот тек, капая с кончика носа, собираясь на подбородке и срываясь на стол прозрачными каплями. Волосы облепили виски. Пылающее от смущения и удовольствия лицо мальчишки только подчеркивало черноту глаз, бездонную и тягучую, как смола. От напряжения потекли слезы, расчерчивая щеки светлыми дорожками.
Костя не видел этого. Зато он слышал тяжелое дыхание, вырывающееся оборванными вздохами, жалобные стоны и чувственные всхлипы. И видел, как нетерпеливо содрогаются бедра, подчиняясь его ритму. Его пальцы чувствовали в узкой горячей глубине бешеную пульсацию. Поэтому он продолжал, несмотря на плач и беспомощные попытки сопротивляться.
Когда пальцы устали, а ноги Макса уже ощутимо дрожали, Костя наклонился, разведя пальцы и целуя уже расслабленное отверстие. Теперь, когда сопротивление было сломлено, его язык проникал внутрь, вылизывая чувствительные края.
Наконец, Костя решил, что его мальчик готов, он поднялся на ноги, стаскивая дрожащими от нетерпения руками шорты, помог уже порядком обессиленному от ласк Максу сесть на стол. Впрочем, тот сразу же с готовностью обвил ногами талию любовника, вцепился пальцами в плечи, накрывая темнеющие синяки.
Костя подхватил его руками под ягодицы, немного приподнимая, но, не отрывая совсем от стола. Макс запустил руку вниз, вставляя сам себе возбужденный член любовника, ахнул тихонько, когда тот резким неожиданным рывком поднял бедра, пронзая смуглое тело.
Костя смотрел сверху вниз на запрокинутую голову, на выгнутое беззащитное горло, на котором живого места не было. Он как будто раздвоился: тело яростно, даже жестоко, вбивало мальчишку в стол, но губы нежно и очень мягко ласкали выступающую косточку кадыка.
Макс поднял голову, взметнув прядью каштановых волос, прикоснулся губами к скуле Кости, разомкнул рот под напором чужих горячих губ. Хлюпанье не смущало их, гораздо больше Макса смутила полоска слюны, протянувшаяся между их языками. Правда, в следующую секунду Костя снова накинулся на покрасневший рот Макса, с боем пробиваясь в горячую глубину.
- Ты...меня...порвешь… - Макс задыхался от напора, пальцы соскальзывали с потных плеч, ноги – с талии. Перед оргазмом он весь ослаб, растекаясь по столу, теряя остатки сознания. Костя еле успел его подхватить на руки и зарычал от узости сдавившего его сходящего с ума нутра. Стол заскрипел от тяжести двух мальчишеских тел.
***
- Пойдем гулять?
Макс поднял голову, посмотрев на только что вышедшего из ванной Костю. Бросил осколки тарелок в мусорное ведро.
Соль, перец и остатки завтрака разлетелись по всей кухне. Пока Костя мылся, Макс убирал мусор.
- Так как? – мокрое полотенце прикоснулось к его плечам, любовник принялся осторожно смывать следы сока со спины. Костя поднял Макса на ноги и сам присел, вытирая ноги и ягодицы.
- Почему нет? – тот пожал плечами.
Костя загадочно улыбался все время, пока Макс натягивал шорты и кроссовки. Они даже нашли две пары солнцезащитных очков.
Костя вытолкал Макса на крыльцо, небольно подталкивая в спину и посмеиваясь. Зашипел, когда любовник нечаянно наступил ему на ногу. Впрочем, он понимал шок друга. Улица расцвела. В буквальном смысле. Там, где вчера был тротуар и булыжник, теперь цвели причудливые цветы, высотой почти до колена. Дома утопали в зелени. Тень от многолетних тополей и каштанов падала на дома. Вьющиеся лианы с большими сиреневыми цветками, нежно-розовый плющ стелились по стенам. Все это буйство красок освещало теплое зеленое солнце, делая листву еще ярче, а цвета - приглушенными, приятными глазу.
Прямо у их крыльца росли ирисы, те самые, которые Костя утром положил на кровать, любуясь спящим Максом.
- Откуда это? - тот повернулся, ошарашенно вглядываясь в безмятежное лицо любовника. – Это ты сделал?
Костя заулыбался:
-Да ты что, как бы я это сделал...
Макс влетел в море цветов, раздвигая их рукою перед собою и таща за собою Костю. Тот неприкрыто забавлялся, видя восторг своего друга. Некоторые цветы были им незнакомы, некоторые они уже видели. Некоторые были вообще так причудливы, что даже на цветы мало походили.
Макс со сверкающими от восторга глазами тащил Костю все дальше и дальше, рассматривая изменившийся город. Наконец, Косте это надоело. Цветы как цветы, что тут такого. Он принялся оглядываться по сторонам, выискивая для них удобную лужайку. Макс чуть было не увлек его в заросли красных роз, но Костя, мило улыбнувшись, потянул его прочь, рассудив, что любовник не оценит их красоты с такого близкого расстояния. В конце-концов, они нашли полянку, полную невысоких и очень мягких голубых цветов, душистых, бархатных на ощупь. Именно туда Костя и завалил Макса, прижав запястьями к земле.
Однако Макс вырвался. Костя и вздохнуть не успел, как его перевернули на спину. Макс уселся сверху, повелительно заглядывая в немного растерянные зеленые глаза. Костя в который раз вспомнил, что его любовник – тот еще темный омут, впрочем, он не сильно переживал. Макс сполз ниже, к ногам темноволосого мальчика, потянул шорты на себя, освобождая возбужденный член.
- Ты как секс-машина, - шепнул он перед тем, как взять головку в рот.
Макс мог быть очень властным. Как сейчас. Костя стонал слабо, бессильно кусая губы, стараясь изо всех сил сдержать рвущийся наружу крик - жалобный, дикий, умоляющий и грозный одновременно. Бедра вскидывались вверх, загоняя член глубоко в горло, но опадали назад, насильно прижимаемые к смятым цветам смуглыми ладонями. Костя вспотел, гневный румянец двумя штрихами проступил на скулах, пальцы то путались в каштановых волосах, то цеплялись за стебли, Макс посматривал на Костино лицо, не прекращая водить языком и небольно придавливать зубами напряженные вены.
Костя дернулся, пытаясь сохранить контроль, вырваться, но Макс навалился всем телом, сдавливая Костины бедра руками. Поднял голову, кривя хищно испачканные смазкой губы:
- Лежи, - прикрикнул.
Наклонился снова, взяв глубоко в рот.
Костя истекал смазкой, цеплялся за волосы любовника и, наконец, с рычанием кончил. Макс улыбался, нависая над темноволосым мальчиком, опираясь ладонями Косте в грудь. Потянулся за поцелуем и тихо выдохнул от удовольствия, когда его друг ответил на поцелуй. Ниточки слюны, смешанной со спермой, протянулись от губ к губам, когда Макс отстранился, сияя счастливыми глазами.
- Сядь на меня, - попросил Костя, не поднимаясь.
Макс забрался сверху и оседлал бедра любовника. Наклонился, целуя нежно грудь, напряженные соски, соскользнул немножко ниже, лаская языком живот, щекотал пупок. сполз с колен и, сев на корточки, уткнулся носом в черный треугольник, потерся, как котенок. Костя заулыбался, запустив пальцы в каштановые вихры. Макс подтянулся выше и потерся ягодицами об Костин член. Через несколько минут тот поднялся и затвердел. Макс приподнялся, безмолвно разрешая вставить себе. Всхлипнул сладко, опускаясь. Костя, однако, перевернулся на бок, увлекая друга за собою. Приподнял ногу, удерживая за бедро и умудряясь попутно поглаживать большим пальцем. Макс стонал, вцепившись пальцами в землю, прогибался в пояснице, закинул ногу на бедро Кости. Тот положил освободившуюся руку на член своего любовника, сжал сильно, не разрешая кончать. Одновременно с этим толчки бедер стали грубыми, жесткими. Макс распахнул широко глаза, из приоткрытого рта вырывалось прерывистое рыдание, воздух застревал в горле. Он извивался, не пытаясь, впрочем, освободится, просто избавиться от невыносимого напряжения, граничащего с болью.
Костя, впрочем, не собирался так быстро прекращать, он наслаждался своей властью, своей местью за минуты могущества Макса над ним самим. Тот побледнел, мокрая от пота спина прижималась к груди Кости. Костя обхватил рукою талию Макса, притягивая его к себе, уже не нужно было держать Макса за бедро, тот даже под страхом смерти не отодвинулся бы дальше. Наоборот, прижимался теснее, терся как сумасшедший лопатками по соскам Кости, откинул голову на плечо любовника. Он уже не стонал, молча глотал воздух, беззвучно плача.
- Тихо…тихо, малыш… - Костя бросил внимательный взгляд на измученное невозможностью кончить лицо. – Ты мой? – шепнул вопросительно в острое ухо.
Макс мотнул головой.
- Нет- скажи вслух, - потребовал беспощадно.
- Твой!! – взвыл Макс, прикусив губу.
И тогда Костя разжал пальцы и еле удержал в объятиях бьющееся тело. Макс скреб пальцами землю, но потом затих, уронив голову на помятые цветы. Костя вцепился больно пальцами в бедра Макса, с хрипом кончая. Положил голову на влажное, смуглое, плечо, целуя нежно и собирая губами пот.
- Ты злой, - обиженно проскулил Макс, поднимаясь.
Костя виновато вздохнул, поискал взглядом и дотянулся до нетронутых цветов. Макс повернулся с обвиняющим лицом, но невольно улыбнулся в ответ на протянутый, собранный второпях букет.
- Извини, - искренне попросил Костя. Протянул руку, переплетая их пальцы, и притянул Макса к себе.
- Тебе не больно, милый?
- Нет, - Макс смутился, - пошли домой.

***
-Откуда ты узнал, что я хотел на море?
- Я не знал, - Костя повернул голову, посматривая на Макса поверх темных очков. – Я проснулся, за окном - море. Я понял, что ты хотел на море.
Макс лег на живот, подставляя зеленому солнцу крепкие ягодицы, но потом резко перевернулся:
- Как ты думаешь, какого цвета будет загар?
Костя пожал плечами.
- Я не хочу быть зеленым человечком! – не унимался Макс.
Костя ухмыльнулся. Потянулся с удовольствием.
- Пойдем купаться? – Макс поднялся на ноги, стряхивая песчинки с груди.
Влетел в воду как торпеда, взбивая ногами пену.
Костя не спеша поднялся, медленно зашел воду, отворачиваясь и улыбаясь попыткам забрызгать его водою. А потом вдруг, став очень хищным, рванулся вперед, ловя Макса. Впрочем, свою скорость он переоценил. То, что хорошо действовало на суше, в воде оказалось бесполезным. Со сдавленным ругательством он запнулся и окунулся с головою в воду. Вынырнул совершенно мокрый и злой. Макс стоял рядом с ним и довольно злорадно хихикал. Прижался на мгновение к спине любовника, обжигая жаркой кожей, и снова ускользнул, отплыв на несколько метров. Костя от неожиданности снова свалился в воду и выбрался наружу совсем уж разъяренный.
Вскоре он приспособился двигаться под водою, преодолевая ее сопротивление. Однако поймать своего котенка ему не удавалось. Макс выскальзывал откуда-то из-за его спины, прижимался на мгновение, целовал в шею и снова ускользал.
- Поймаю – так оттрахаю, что стоять не сможешь, - пообещал разозленный Костя. Побрел на берег, ругаясь про себя.
Макс недолго поплескался в воде и осторожно, почти на цыпочках, вылез из воды. Костя спал на большом полотенце, лежа на животе и подложив под лицо ладони. Его плечи и спина уже порозовели.
Макс тихо подкрался ближе, присел на край полотенца. Костя продолжал спать. Макс осторожно положил руку на ягодицы своего любовника, сжал несильно, мечтательно улыбаясь, глядя на спокойное Костино лицо.
В следующую секунду он не успел вздохнуть, как оказался на спине, придавленный Костиным весом. Злые зеленые глаза смотрели на него сверху вниз с затаенным холодом голодного хищника. Макс рванулся, забарахтался и умудрился выскользнуть. Однако, суша была Костиной стихия. Что-что, а загонять жертву он умел. Песок под их ногами шуршал и разлетался в разные стороны. Макс бежал стремглав, не оглядываясь. Он не сообразил броситься в воду. Костя не отставал, неуклонно сокращая расстояние между ними. Он брал не скоростью, а выносливостью, и когда Макс запыхался, он рванулся вперед, сбивая с ног. Они покатились кубарем, переплетаясь. Макс опомнился, только почувствовав под щекою жесткий сухой песок, а сверху - тяжелого, злого и возбужденного любовника.
Сухое вторжение, похожее на насилие, вызвало у него крик боли. Но большая боль была от впивающегося в тело песка. Ноги, пах, живот, грудь, лицо. Он раскрыл рот, чтобы закричать, но песок забивался в горло. И он лишь содрогнулся болезненно от следующего толчка.
Вздрогнул, молча страдая от боли.
Впрочем, Костя, не слыша ни стонов, ни протестующих хрипов, почти сразу же остановился. Ухватил за волосы и поднял голову, перегибаясь, чтобы посмотреть в потемневшее лицо.
- Мне больно, - шевельнул побелевшими губами Макс.
В следующую секунду с него скатились, освобождая от вдавливающей тяжести и рвущего внутри члена.
Костя перевернул его на спину, с отчаянием заглядывая в темные глаза. На коже остались отпечатки песка.
Макс вдохнул приоткрытыми губами, но в этом вздохе не было обвинения и обиды, только боль.
Костя подхватил его на руки, занес в воду, смывая со смуглого тела остатки песка, разминал, как мог, грудь и бока.
- Стоять можешь?
Макс встал, но волна чуть не сбила его с ног, и он облокотился на Костю. Тот подхватил друга за талию, прижал к себе, продолжая ласкать мышцы груди, разминать плоский живот. Макс положил ладони поверх рук Кости. Они замерли так, застыли, наслаждаясь теплом друг друга.
- Извини, - Костя наклонился чуть, чтобы шепнуть.
- Ничего, - любовник откинул голову ему на плечои попросил, смущаясь, вставь мне.
Костя наклонил его чуть вперед, провел медленно пальцами от плеч до пояса, погладил упругие ягодицы, стиснул пальцами. Макс вздохнул прерывисто. Поднялся на цыпочки, чувствуя, как в него давит твердый член и проскальзывает внутрь, преодолевая сопротивление. Костя снова потянул его на себя, буквально укладывая на спину. Они не спешили, медленно, чувственно совокупляясь по пояс в воде, лениво целуясь и переплетая пальцы.
Вечером ухмыляющийся Макс мазал Костю кефиром. Несчастного обгоревшего Костю, старательно дуя на поалевшие плечи и спину. Костя лежал на животе, страдал, неумело скрывая наивное желание, чтобы его пожалели. Макс это раскусил с первого взгляда и окружил любовника заботой, втайне наслаждаясь своей ролью сиделки и превосходством над другом.
Море ровно гудело под их окнами, из соседних окон пахло цветами.
Макс лежал рядом со спящим Костей, бездумно глядя в прозрачный потолок. Если присмотреться, можно было увидеть поддерживающие балки, но, с другой стороны, гораздо приятнее было просто наблюдать звездное небо.
Костя забормотал во сне, подвинулся ближе, заползая на Макса, обнимая и закрывая собою от всего мира. Не просыпаясь, прикоснулся губами к плечу и положил растрепанную голову на грудь.
***
«Может, мы умерли? Тогда это асфальтовый дождливый рай. Или, может, я впал в кому, и это мне кажется? Бред, я - реальный. Не чувствую никакой разницы между собою реальным и собою старым. А он…да он совершенно реальный. Он пахнет, у него есть вкус, он теплый, жесткий и настоящий. Я не хочу, чтобы это прекращалось. Даже, если это смерть. Его руки, губы, глаза, растрепанные волосы, тело. Пусть так будет всегда. Когда он во мне – во мне весь мой мир. Я так растянут им…я люблю его. Пусть это кома, пусть что, только пусть это будет. Я счастлив здесь. Пусть он делает, что хочет, пусть он меня порвет, убьет, лишь бы он не ушел.
Я спросил его – кто это делает? Эту сказку? А он пожал плечами и сказал: «Какая разница? Нам здесь хорошо».
Макс смотрел на спящего Костю, просто любуясь им, и повторял про себя: «Только не уходи. Не уходи». Если этот город был создан именно им самим и для него, тогда он сделает все, чтобы город существовал вечно. Ему больше никто не был нужен.
А днем они опять резвились на пляже, и тогда Костя впервые сказал Максу, что его иногда пугает эта пустота.
- Знаешь, Макс, - сказал он, когда они после очередного секса валялись рядом на песке, а рука Макса сжимала уже мягкий член любовника, словно ребенок – любимую игрушку. – Мне порой становится жутковато, когда я понимаю, что вокруг совсем никого нет. Даже в этом море нет рыбы, оно пустое, словно огромная ванна. Здесь так тихо, нет даже насекомых, поэтому цветы благоухают зря – никто не прилетит их опылять. И птицы не поют… Эта тишина угнетает. Он осекся: Макс выпустил его член, сел и напряженно смотрел на него.
- И что тебе нужно? – спросил он неприятно высоким голосом.
- Ну… не знаю, - растерянно пожал плечами Костя. – Может быть, каких-нибудь мелких неопасных зверушек. Чтобы не чувствовать себя так одиноко.
- Да? А потом тебе захочется зоопарк с хищными зверями, а потом в зоопарке появятся служащие, которые построят для себя церковь, куда будут ходить по воскресеньям и слушать проповеди, что гомосексуализм – это богопротивно! – Макс вскочил и резко зашагал по направлению к их дому. Через несколько метров он оглянулся и прокричал:
- А я думал, что тебе хватит меня одного! Да ты даже «там» не особо и грустил без меня.
Костя угрюмо смотрел ему вслед. То, что они уже начали ссориться, ему совсем не нравилось. Он вошел в море, чтобы смыть с себя следы их любви. Почему-то заметно похолодало, и он быстро продрог в воде. Выбираясь на берег, он краем глаза увидел вдалеке
странные отблески. Это блестели на солнце мокрые спинки рыбы, шедшей
косяком на нерест.
Ежась от ветра, Костя побежал в их дом. Там, как всегда, царило молчание. Мрачный Макс сидел в кресле воплощенным страданием. Он был одет в брюки и белую майку и даже не посмотрел на вошедшего Костю. Зато Костя посмотрел на него, да еще как. Он быстро подошел к мальчишке и выдернул его из кресла одной рукой. Затем, не говоря ни слова, перебросил животом через подлокотник кресла. Макс попытался брыкаться, но Костя не обратил на его трепыхание никакого внимания. Он одной рукой прижимал парнишку к креслу, второй – стаскивал с него одежду. Через минуту Макс оказался голым, только на плечах болтались обрывки майки. Костя раздвинул задницу мальчишки руками, плюнул на сжавшуюся дырочку, шлепнул Макса по ягодице, чтобы тот расслабился, и затем резко ворвался внутрь. Макс задохнулся, впрочем, особой боли он не ощутил, было только немного неприятно. Но и это ощущение вскоре исчезло, когда Костя начал размеренно и глубоко двигаться в нем, каждый раз практически вытаскивая член из отверстия и снова засаживая его. Только тогда он заговорил – низким напряженным голосом:
- Мне больше никто не нужен, понял?
Макс только охал.
- Понял? – еще ниже спросил Костя.
- Да-да-да-да! – зачастил трахаемый мальчишка, чьи бедра впечатывались в подлокотник.
- Ты мой? – неумолимо продолжал тот допрос.
- Да! – вскрикнул Макс.
- Ты больше не будешь наезжать на меня?
- Нет!
Костя зарычал, кончая в Макса, затем почувствовал, что мальчишка отталкивает его от себя. Чувствуя себя виноватым, он отошел. Макс медленно поднялся – у него дрожали колени. Он пальцем провел между ягодиц, чтобы посмотреть, не порвал ли его партнер, но крови не было.
- Ты из меня всю дыхалку выбил, - обвиняюще произнес он. Затем посмотрел на Костю через плечо и показал ему язык.
А вечером они вновь отправились на прогулку по своему Городу. Парням нравилось исследовать его, каждый раз открывая что-то новое. Город всегда менялся, и мальчишки иногда до хрипоты спорили, был на этой площади фонтан или здесь всегда в центре красовалась клумба с роскошными бордовыми розами. На этот раз Макс слегка задержался, разглядывая недавно возникшие фонари в старинном стиле. Костя скрылся за углом, и вскоре оттуда донесся его радостный голос:
- Макс! Иди сюда, посмотри на это чудо!
Сразу за криком раздались какие-то странные звуки типа поскуливания. У Макса появилось нехорошее предчувствие. Он поспешил за поворот… и замер.
Макс, открыв рот, в ужасе смотрел, как Костя тискает смешного щенка с плоской черной мордочкой и в шкуре в складках. Костя трепал собачку за уши, гладил, прижимал к себе, он был полностью увлечен ею. Макс медленно приблизился.
- Смотри, Макс, какая лапа, - повернулся парень к нему. – По-моему, это мопс. Смотри, какая мордаха! Как мы его назовем?
- Никак, - тихо ответил тот. – Я хочу, чтобы ты его немедленно выпустил.
- Ты что? – удивился Костя. – Почему не взять его к себе?
- Я не хочу, - зло ответил Макс. – Мы должны быть только вдвоем.
- Но, Макс, - попытался усмехнуться Костя, - это же просто собака! Блин, да это совсем щенок!
- А зачем тебе щенок? – Макс был на грани истерики. – Тебе что, меня не хватает? Так я могу быть твоей собачкой!
Мальчишка моментально плюхнулся на четвереньки и оттопырил круглый задик, пытаясь изобразить виляние хвостом.
- Что ты делаешь? – страдальчески спросил Костя. – Перестань, не позорься!
Макс поднял одну руку и погавкал.
- Ладно-ладно, только не делай так.
Костя опустил щенка на асфальт, и тот нехотя побежал куда-то вдаль. Несколько раз собачонка останавливалась, предпринимая попытки вернуться к ласковому человеку, но у нее не получалось, как будто перед ней возникала какая-то непреодолимая преграда. Костя смотрел ей вслед, пока она не скрылась из вида. Затем обернулся к Максу. Тот уже встал и отряхивал колени, не поднимая головы. Уши алели – парню было невыносимо стыдно за устроенную истерику.
- Прости меня, - прошептал он. – Я просто испугался, что мне опять придется тебя с кем-то делить.
Костя быстро обнял его за плечи, зарылся лицом в каштановую макушку:
- Не надо больше… так. Я тебя люблю. Мне никто больше не нужен. Пусть все собаки мира катятся в преисподнюю. И ты для меня не собачка. Ты – очень важный для меня человек. Твои желания для меня
всегда будут важнее моих.
Костя поднял Макса на руки и, хотя до их дома было несколько кварталов, всю дорогу он так и нес возлюбленного. А войдя в дом, первым делом отправился в спальню. Бережно опустив возлюбленного на подушки, он сел рядом. На этот раз секс был совсем другим – не злым и резким, а чувственным и нежным. Костя просто облизал Макса с ног до головы, особенно потрудившись над интимными местами. Когда он, наконец, уложил любовника на бок и отвел его ногу, мальчишка уже стонал в голос: «Ну давай же, ну, ну…» Впрочем, и сам Костя долго не продержался. Через минуту он обессиленно рухнул рядом с Максом, выкрикнув перед оргазмом его имя. Некоторое время они лежали рядом, ничего не говоря, утихомиривая бешено колотящиеся сердца. Затем Костя снова обнял Макса.
- У тебя завтра день рождения… - прошептал Костя на ухо Максу, попутно лизнув мочку.
- Да… - простонал разомлевший парень.
- Можно было бы устроить что-нибудь необычное.
- Ага, - кивнул Макс. – Например, устроить пикник на берегу моря.
- Как позавчера или неделю назад? – без энтузиазма спросил Костя.
- Можно устроить пир в том дворце, помнишь?
- Мы там были всего три дня назад…
- Ну, или пойти в тот коттедж, где бассейн во дворе, или в тот, где бассейн прямо посреди комнаты, - начал терять терпение Макс. – Или на крыше той китайской пагоды…
- Эх… - мечтательно протянул Костя. – Показать бы все это великолепие родителям… или друзьям… и с ними отпраздновать…
И осекся, увидев вытянувшееся лицо мальчишки.
- Нет, я имел в виду – только на один день, на день рождения. Все время они тут не нужны…
Макс продолжал недоверчиво смотреть на Костю, и тот продолжил:
- Просто день рождения… ну, я как бы привык, что это такая шумная вечеринка, с кучей подарков и гостей… Мне бы хотелось, чтобы у тебя был такой.
- Здесь все равно нет календаря, - пожал плечами Макс. – Если хочешь, у тебя каждый день будет днем рождения. И я каждый день буду дарить тебе подарки.
Костя умиленно улыбнулся: «Ты сам как подарок». Он сдернул простыню и улегся на Макса всем телом, прижавшись плотно бедрами к сомкнутым бедрам, лобком к лобку, членом к члену. Мальчишка дернул было пахом, но Костя остановил его движения, еще сильнее втиснув в кровать: - Тихо, не дергайся.
Он хотел, чтобы Макс растворился в нем, чтобы они стали одним целым – с одними ощущениями и мыслями на двоих. Ему так часто хотелось испытать в точности то, что чувствует Макс. И тут же он скатился с горячего худого тела: ему показалось, что граница между ними действительно исчезает. Он словно вплавлялся в жаркое тело. Костя помотал головой – дурацкий город исполнения желаний! Так действительно недолго превратится в сиамских близнецов.
Он покосился на обиженного, недоумевающего Макса – мальчишка так ничего и не понял. Рассмеявшись, Костя накрыл поцелуями надутые губы мальчишки. Макс не мог долго сердиться на Костю. Они долго целовались, медленно и с удовольствием. Макс так и заснул, прижавшись носом к щеке любовника. Костя некоторое время лежал, слушая его ровное дыхание, а потом его глаза закрылись.
Они проснулись одновременно – из-за того, что где-то вне их комнаты зазвенела посуда. Костя приподнялся на локте, Макс сел на кровати, тревожно оглядываясь. За дверью слышались шаги и чьи-то голоса. Там явно кто-то был. Еще Максу бросилось в глаза, что они лежали не на их уже привычной кровати с множеством подушек. А где? Долго вспоминать ему не пришлось: они находились у него дома, в его старой комнате. Макс увидел знакомые стены, раскиданную одежду, плакаты на стенах, и слезы навернулись на глаза – сказка кончилась.
В этот момент раздался стук в дверь, и голос матери произнес:
- Максим?
- Черт! – прошипел Макс, бросаясь к своей валяющейся на стуле одежде. Он впрыгнул в штаны и оглянулся на Костю. Тот так и лежал, опершись на локоть. На его лице было странное выражение: будто он силится что-то понять, но не может. Макс еще раз чертыхнулся:
- Ну что, допрыгался? Компании тебе захотелось? Все, кончилась наша лафа! Вернули нас обратно! Сейчас нам такую компанию устроят! – он торопливо начал натягивать одеяло на друга в попытках замаскировать его присутствие. Костя не отбивался, но и не помогал.
В это время стук повторился:
- Максим? Константин? Мальчики, вставайте! Позавтракайте с нами, прежде чем к себе ехать!
Макс обалдело отпустил одеяло. Что это с матерью? Догадка забрезжила в его мозгу. Костя уже откровенно улыбался во весь рот. Макс в два прыжка достиг окна и рывком распахнул шторы. А затем торжествующе обернулся к любовнику: над домами на голубом небе ярко светило зеленое солнце.