Галина Курдюмова Восток — дело темное, Неневеста! Глава 1 НАЧИНАЕТСЯ! Я опустила голову и бросила взгляд вниз. С высоты крыши двадцатидевятиэтажной башни скромные пятиэтажки казались спичечными коробками, а люди на улицах — муравьями. Я улыбнулась сравнению: мой любимый Днепропетровск, Днепр, как любовно называют его жители, — муравейник. О-о-огромный муравейник. А я — стрекоза на дрожащей ветке у солнца, готовящаяся слететь вниз. Поэтично… А если я сейчас сигану вниз, крылья у меня вновь прорежутся, как тогда, в Серпулии? Я придвинулась к краю. Представила, что лечу, парю над городом… Это сладкое чувство полета. Эта легкость в теле и ломота в лопатках. Я чуть было не сделала шаг вперед… А вдруг в нашем мире ничего не получится? А вдруг и не было никакой Серпулии? Тогда для себя у меня две новости: хорошая и плохая. С какой начать? С плохой? Пожалуйста. У меня типичная шизофрения, раздвоение личности. А хорошая? Приступ галлюцинаций был единожды и больше не повторялся. Что уже само по себе хорошо. Или плохо? Я бросила опасливый взгляд вниз, на бегущий по своим делам город и… решительно отошла от края. Нечего асфальт марать. Вообще-то я пыталась разобраться с собой с того самого момента, как вернулась в свой мир. После головокружительных приключений я обнаружила себя в родной кровати. За окном серел рассвет. Электронные часы зелеными огоньками высвечивали утро следующего дня. Будильник еще не звенел. Мобильник не успел разрядиться. Я действительно отсутствовала всего несколько часов. Логичнее всего было бы предположить, что весь этот бред мне просто приснился, успокоиться и забыть обо всем, как о чертовски запутанном и забавном, но всего лишь сне. Но на безымянном пальце уверенно занимало свое место серебряное кольцо: змей, держащий себя за хвост, символ бесконечной Вселенной и вечного возрождения, приносящий обладателю удачу и обеспечивающий защиту. Я точно помнила, что называется он Урбонусом. И так же хорошо помнила, что раньше у меня его не было. У меня вообще не было украшений из серебра. Как теперь свалить все на сон? Я решила, что просто обязана выяснить правду. И решительно встала с кровати. Нет, сначала я должна привести в порядок себя. Зеркало предложило мне весьма знакомое лицо. Это я или не я? Волосы гораздо длиннее, чем были раньше, концы — белокурые, но отросшие темные корни решительно свидетельствовали в пользу того, что я действительно несколько месяцев провела неизвестно где. Неухоженные ногти с полным отсутствием маникюра тоже подтверждали это. Да и сама я как-то изменилась: загорела, окрепла, похорошела. Загрубевшие пятки просто кричали, что последнее время им довольно много пришлось ходить по немощеным дорогам. Значит, все было?! И был Кащей, и я его потеряла, едва узнав, что он меня в самом деле любит, хотя до сих пор думала, что все совершенно наоборот! Точнее, не я его потеряла, а он меня. Стоит там, одинокий, расстроенный… Кащей, я здесь! Ищи меня! Никто не отозвался, а скептическая часть моей личности выразительно покрутила пальцем у виска. Мол, Кащей встречается только в сказках, а все остальное можно объяснить вполне вразумительно. Чего только в наше время не случается. Может, произошел выброс каких-нибудь малоизученных химических веществ, или из тайной лаборатории вырвался фокусированный луч неизвестного излучения? Вот тебе и усиленная пигментация тела, и ускоренный рост волос, и галлюцинации. Да-а, все можно объяснить. Но хочется верить в то, чего быть не может, потому что не может быть никогда. Надо искать другие доказательства. Прежде всего, я, разумеется, привела себя в божеский вид, проведя день в спа-салоне, посетив своего парикмахера, порадовав себя маникюром и педикюром. Потом обошла все ювелирные магазины в округе. Нигде ничего подобного Урбонусу даже не видели. Я обзвонила всех знакомых, пытаясь до мельчайших подробностей восстановить события вчерашнего дня. Я, действительно, была вчера на работе. После посидели с подругой в небольшом уютном баре, обсуждая, как обычно, наши женские дела. Засиделись немного дольше обычного, потом она подвезла меня до самого дома, где мы и распрощались. Короче, я никуда не уезжала и приобрести колечко где-нибудь на окраине в маленьком магазине не могла. Значит, я и вправду принесла его из Серпулии! «А может, ты лунатик? — снова услужливо влезла скептическая мысль. — Ночью вышла погулять по городу, колечко где-то подобрала. Может, его потерял кто-то? А необычное украшение вызвало цепь ассоциаций, выразившихся в ярком, запоминающемся сновидении. Может, Фрейда почитать? Он о снах много чего писал». Мои мысли меня замучили, и я решила отвлечься, позвонив подруге и предложив ей встретиться все в том же баре. Может, что-нибудь прояснится. Уж лучше провести время с любимой подругой, чем выслушивать споры своего подсознания. Когда Алика показалась в проеме двери, я уже поджидала ее, лениво покачивая ногой, сидя за столиком у окна и потягивая через соломинку коктейль. Высокая красивая шатенка медленно обвела взглядом зал, и ее глаза вдруг стали круглыми, как два среза лимона на моем бокале. Она поспешно процокала высоченными металлическими каблуками со стразами в моем направлении и, не отрывая от меня глаз, упала рядом на стул. — Викусь, я в шоке! Ее «Викусь» как-то непривычно резануло слух. Меня же все Неневестой Кащеевой называют, то есть называли — там, в Серпулии… — Подруга, ты что с собой сделала? — А что? — испугалась я. — Ну… это все! — Алика выразительно покрутила в воздухе руками. — И так все знают, что ты у нас красавица, но щас — ваще! Ты что, на конкурс «Мисс Вселенная» готовишься, что ли? Волосы нарастила… Из солярия, наверное, целый день не вылезала… Когда ты все успела? — Новые технологии, — махнула я рукой. — Были б деньги, тебе сейчас все что захочешь удлинят, что не хочешь — отрежут. — Не знала, что сейчас так быстро можно нарастить… — потрогала Алика мои волосы. — Может, и мне сделать романтический зачесон? Познакомишь со своим мастером? — Да не стоит. У тебя такая стрижка прикольная, тебе очень идет. — Стильно, да? Мне тоже нравится. Ой, и колечко у тебя новое… Интересное какое! Старинное, что ли? Серебряное? Ты же серебро не носишь. Подарок, сознавайся? У тебя что — новый кавалер появился? Почему я не знаю? И когда ты успела? Я же тебя вчера вечером к самому дому привезла и ручкой помахала! Алика, конечно, подружка что надо. Но рассказать ей о своих приключениях не могу. Во-первых, завтра же о моих «странностях» будет знать половина Днепропетровска, во-вторых, по доброте душевной она и сама может отправить меня на Игрень, полечиться. Для тех, кто не в курсе: на Игрени у нас находится городская психлечебница, а я туда попасть вовсе не мечтаю. Так что надо что-то сочинять. — А у меня вечером еще гости были, — без зазрения совести соврала я. — Кто это? — оживилась подруга. — Троюродная сестра с мужем. Они в Одессу собрались, проездом ко мне успели заскочить, до ночного поезда. Из дому кое-что передали. — А-а-а… — Алика потеряла интерес к моим гостям. — А слышала, вчера… И пошло-поехало по накатанной дорожке. Короче, чем дальше в лес, тем толще партизаны. Ничего не разъяснилось, только еще больше сомнений и терзаний моей бедной душе. А мне сейчас как-то неинтересно было выслушивать вчерашние гламурные новости и сплетни. Я вздохнула и перевела взгляд на молоденького бармена, с лукавой усмешкой поглядывающего в нашу сторону. Меня словно ледяной водой окатили. Точно! Кто-то решил подшутить, подкупил этого бармена, он что-то подсыпал мне в коктейль… Вот тебе и причина глюков! Ничего себе шуточки! Да так и наркоманкой можно стать, не подозревая об этом. Я с опаской покосилась на недопитый коктейль. Может, и сегодня будет то же самое? Я решительно встала и открыла рот с намерением высказать негодяю все, что я о нем думаю, а заодно выяснить, кто заказчик. Нет. Я закрыла рот. Нужны доказательства, это дело серьезное. Я выудила из сумочки пластиковую коробочку с мятными жвачками, решительно высыпала их и, когда бармен отвернулся к вошедшему в зал посетителю, ловко отлила туда немного коктейля из бокала. Даже увлеченная собственным рассказом Алика ничего не заметила. Нетерпение не дало мне возможности еще посидеть в баре, тем более что допивать находящийся под подозрением напиток я не решилась. Распростившись с недоумевающей подругой, я немедленно позвонила своему старому другу, когда-то мы были одноклассниками, а сейчас он работал в одной лаборатории и мог помочь мне выяснить правду, сохраняя при этом врачебную тайну. Увы, в коктейле ничего, способного вызвать галлюцинации, не оказалось. Я даже не пожалела собственной кровушки, чтобы расставить все точки над «и». Результат был однозначным: наркотических веществ в крови не обнаружено. Итак, эта версия тоже отпала. * * * Дни покатились своим чередом: работа, кафешка, подружки, коллеги… Вначале я пребывала в полной уверенности, что все произошедшее — правда. И ждала-ждала-ждала, что вот явится мой дорогой Кащеюшка, отыщет меня в этом урбанизированном мире, и будем мы жить долго и счастливо. Я вглядывалась в лица прохожих, я оборачивалась на каждый шорох, я бродила по самым удаленным уголкам города, по пустынным паркам, по ожидающим лета пляжам. Раз даже чуть не спрыгнула с крыши местного «небоскреба». Но ничто не напоминало мне о волшебных землях, где я побывала. Нигде не открывались порталы в другие миры. Я терла серебряное колечко, перекидывала его с пальца на палец, загадывала над ним желание повстречаться с Кащеем. Урбонус укоризненно глядел на меня, словно говоря, что я делаю вовсе не то, что следовало бы. В конце концов я стала замечать, что воспоминания начинают тускнеть, словно сон, — только что он казался таким реальным и настоящим, и вдруг начинает развеиваться, словно утренний туман над прудом. Тогда я стала проводить вечера с ноутбуком на коленях, старательно восстанавливая в памяти все, что было, и печатая главу за главой. Хотелось сказать «скоро», но не очень скоро была поставлена последняя точка в моих воспоминаниях. Я словно заново пережила все и еще более уверилась в реальности происходящего. Я отослала написанный роман в самое популярное издательство России и вскоре уже подписывала договор. Мои воспоминания вышли в свет в серии юмористической фантастики. В моих приключениях, действительно, было множество смешных моментов. Я стала известной. Время шло, но Кащей так и не появился на моем пороге. И скоро мне стало казаться, что все это просто привиделось, померещилось, приснилось. Воздушные замки моих мечтаний растаяли, нужно было смириться с мыслью, что придется строить свою жизнь дальше здесь, в этом мире, в этой реальности. * * * Ветер с шумом ударил в окно, даже показалось, что задребезжали стекла. Что за погода мерзопакостная? Еще не вечер, а сумрачно, серо, противно. Крупные редкие капли размазались по стеклу унылыми кляксами. Ветер снова ударил, словно стараясь пробиться внутрь. Надо проверить, хорошо ли окна закрыты. Я нехотя встала; проходя мимо комода, погладила обложку толстенького томика под названием «Неневеста Кащеева». Посмотрела на себя на обложке. Да, что-то я изменилась, грустная такая стала, совсем на себя не похожа. В стекла снова ударил порыв ветра, напомнив, куда я шла. Я отодвинула занавеску и поежилась. Не хотелось бы сейчас оказаться на улице. Проверила запоры. Нормально все. Ворох сорванных листьев рассыпался по стеклу, я даже отшатнулась. Вот это погода! Точнее, непогода! Да что же это там делается? Я приблизилась к окну и прилипла носом к стеклу, пытаясь разглядеть, что происходит на улице. Внизу, на асфальте, ветер кружил листья, бумажки, пустые пакеты, банки из-под пива, прочий непонятный мусор. И он укладывался на тротуаре прямо перед моими окнами, вырисовывая большие неровные буквы. Я заморгала, пытаясь прочесть их сквозь покрытое редкими каплями дождя стекло. Что это мне кажется? Навязчивые идеи вызвали клиническое расстройство психики? Ясно-ясно… Но я уже не могла оторваться от разворачивающегося передо мной зрелища. Городской мусор уверенно выстраивался под твердой рукой ветра в надпись: «НЕНЕВЕСТА!» Глава 2 ДОБРЫЕ САМАРИТЯНЕ Начинается! Это была единственная мысль, успевшая пролететь в моем сознании до того, как я отпрянула от окна, запутавшись в занавесках, схватила со спинки стула ветровку и выскочила из квартиры. К счастью, ключи оказались в кармашке, не то моя квартира осталась бы незакрытой на… неизвестно на какой период. Руки не слушались, ключ упрямо не хотел попадать в скважину, сердце колотилось, словно я уже пробежала рысью не меньше километра. Кое-как закрыв дверь, я, не дожидаясь лифта, бросилась по лестнице вниз. Дорогой меня догнала еще одна неприятная мысль: сейчас я выбегу и обнаружу, что ничего нет и не было, а злую шутку со мной сыграло воспаленное воображение плюс размытая дождем картинка за оконным стеклом. Я судорожно сглотнула слюну, представив, с каким глупым видом буду сейчас возвращаться домой, и выскочила на улицу. Редкие, но крупные капли тут же радостно покатились мне за шиворот. Резкий холодный ветер заставил прищуриться. Под окнами шевелились нечеткие буквы из всевозможного городского мусора. НЕНЕВЕСТА! Я ахнула. До сих пор меня терзали сомнения, но сейчас… Ветер подхватил мусор, сгреб его в кучу и потащил вдоль по пустынному тротуару. В такую погоду и собаку на улицу выгнать жалко, но я без колебаний бросилась следом. Пластиковые бутылки, обертки от мороженого, пакетики от чипсов растянулись наподобие змея, уверенно скользившего, перетекая через асфальт, только ему известной траекторией через улицы, дворы, аллеи. Я со стороны, наверное, представляла собой довольно странное зрелище, хорошо еще, что по пути почти никто не встречался, непогода старательно разогнала всех по уютным теплым квартирам. Мои волосы промокли и растрепались, джинсы до колен покрылись грязными пятнами, но змей двигался со скоростью, позволявшей мне не терять его из виду. Вскоре мы оказались в старом парке. Надутые ветром целлофановые пакеты крутнулись на месте, поджидая меня, и помчались по пешеходному мостику на Монастырский остров, замелькали там среди елок и вдруг остановились около большого древнего валуна. Перед ним круглым глазом растекалась темная, словно смоляная, лужа. Мусор закружил над нею, складываясь в гигантскую пульсирующую стрелку, словно на экране компьютера, указывающую вниз. Мне что, в лужу прыгать? На мгновение мое естество воспротивилось такой перспективе, но ветер словно подтолкнул меня сзади, бросив в самый центр тускло мерцающей жижи. Я вскрикнула, когда холодная жидкость коснулась ног, и тут же почувствовала, что проваливаюсь сквозь нее. Инстинктивно задрав голову вверх и зажмурившись, я открыла глаза только тогда, когда почувствовала, что я не одна, а кто-то нежно, но крепко держит меня за руку. Кащей?! Я обнаружила себя висящей в неописуемом пространстве, состоящем из переплетенных энергетических нитей, мерцающих и переливающихся, озаряемых короткими яркими вспышками, четко выделяющимися на основном сизом фоне. За руку меня держал молодой и довольно симпатичный мужчина, но, к моему величайшему сожалению, это был не Кащей. Севет! Северный ветер, один из четырех братьев-ветров из Серпулии! Холостой, набивавшийся в свое время мне в мужья, даже намеревавшийся похитить! Он и сейчас многозначительно пожимал мне руку, не сводя с моей растерянной физиономии лукавых глаз. Я машинально поправила волосы. — Не смотри вниз, — шепнул он, склонившись к моему уху. Холостой, набивавшийся в свое время мне в мужья, даже намеревавшийся похитить! Естественно, я тут же глянула под ноги. Под ними ничего не было! И на чем это, спрашивается, мы держимся? На пустоте? Осознав это, я вдруг почувствовала, что стремительно падаю вниз. Севет подхватил меня за талию, и мы понеслись вместе с такой скоростью, что от рези в глазах потекли слезы, и я снова зажмурилась. * * * — Ну вот, я же говорил: не смотри вниз, — укоризненно выговаривал мне приятный баритон. Я открыла глаза. Теперь я сидела на земле, на обычной зеленой траве, у подножия невысокой горы. В небе проплывали белые кудрявые барашки облаков. Вполне спокойная картина, можно и расслабиться. Я, после стольких месяцев пустоты в душе, вдруг почувствовала себя спокойно и радостно. — Говорил? — переспросил голос. — А ты не знаешь, что сказать «не делай этого» — самый верный способ заставить человека это сделать? — вспылила я. — Здравствуй, Сева. — Да-а? Представь себе, понятия не имел, что у людей все обстоит именно так, — слегка смутился Северный ветер. — Здравствуй, Неневеста! — Ну и как ты мне будешь сейчас все объяснять? Где Кащей? Почему меня до сих пор никто не нашел? Разве для ветра такая уж проблема перейти в другой мир и хотя бы передать весточку? Или с глаз долой — из сердца вон? — Успокойся, красавица, я все сейчас объясню… — Что ты объяснишь? Я уже думала, что с ума схожу, что все это были глюки! А вы… Ни ты, ни братья-ветры не додумались прилететь ко мне, проведать! Да как так можно?! — Ну прости, прости… Не могли мы… Твой мир для нас закрыт, здесь другие стихии работают, тоже ветры, но дру-ги-е, — поймал Северный ветер мои кулачки, готовые опуститься на его грудь. — Но ведь сейчас ты смог прийти! Почему же не мог раньше?! — Нам не разрешали! — Не разрешали? Но кто может командовать вольными ветрами? — Неневеста, ты слишком многого не знаешь… — Естественно, так просвети меня! — Хорошо. Спрашивай, — кивнул головой Севет. — Кто запретил вам проведать меня? — я заняла позу, уперев руки в бока. — Смотритель. — А это еще кто? Бог? — Глупышка. Бог есть все, и все есть Бог, поэтому мы не можем рассматривать его, как отдельно взятое существо. Частица Наивысшего и Неизречимого во мне, в тебе, в Смотрителе… — Хорошо. И кто же он? — Он Смотритель, следит за порядком в ряде параллельных реальностей. — И почему он не позволял вам прийти в мой мир? Ведь по другим мирам вы летаете свободно, я-то знаю. — Потому что, увидев нас, ты захотела бы переместиться в пространство, где находится твой милый. — Севет хмыкнул. — А реальности — не игрушка, нельзя так свободно перемещаться из одной в другую простым смертным, они могут нарушить ход времени или разрушить ткань мироздания. — Ага, значит, я могу разрушить ткань мироздания? А когда мы с Кащеем спасали Серпулию, останавливали конец света, тогда все было в порядке? А теперь, значит… — Успокойся, Неневеста! Да, вы остановили конец света, но, припомни, разве не вы его и организовали? — Не нарочно. — Неважно, пойми: по закону бытия спасти мир могли только вы, те, которые сами вызвали конец света, и никто другой. Вы совершили ошибку, которая чуть не уничтожила Серпулию, но вы ее и исправили. — Ладно, согласна. А где Кащей? — Кащей… — покачал головой Севет. — Ты все думаешь только о нем, хотя встречала в Серпулии и других, не менее красивых мужчин. — Сева, мы эту тему давно закрыли. Где Бессмертный? Не может быть, чтобы он меня не искал! — Искал, с ума сходил, только не нашел. — Он сейчас с королевой Маруккой? — Да нет. Когда тебя отбросило в твой мир, Кащея срикошетило в совершенно другой. Я наблюдал за ним, он, действительно, чуть с ума не сошел. Тотчас начал поиски порталов в другие миры. Где только какой слушок — он уже ищет, пытается открыть, взломать даже то, что закрыто, защищено тройной защитой, хакер хренов! — Не ругайся при девушке, — погрозила я пальцем, делая вид, что хмурюсь. На самом деле мне стало очень даже весело от мысли, что Бессмертный меня ищет, не успокаивается. — И где он сейчас? — поинтересовалась я. — Пару-тройку раз ему удалось обнаружить порталы и перейти в другие реальности. Так он попал в Карритум, где услышал о тайном месте силы на востоке материка, о священной реликвии, называемой Кольцом мира. Кащей решил, что это скрытый портал, добрался туда и попытался открыть. — И что? — Открыть-то он открыл… К сожалению, это был вовсе не портал, а источник энергии, замкнутый, чтобы питать данную реальность. Когда Бессмертный нарушил целостность кольца, энергия стала уходить из этого мира. Защитная система сработала, Кащей стал пленником скалы навеки, но было уже невозможно остановить утечку энергии, это стало началом конца. Если Кольцо мира не будет замкнуто, Карритум исчезнет без следа. — Та-а-ак… Кажется, начинаю понимать, что я сюда доставлена не без задней мысли. — Какая ты проницательная, Неневеста, — усмехнулся Севет. — Да, Смотритель разрешил перенести тебя в Карритум, потому что только ты можешь остановить конец света и спасти эту реальность. — Сегодня не первое апреля? Скажи, что ты пошутил. Ветер молчал. — Но ведь это невозможно! Почему я опять должна спасать чужие для меня миры?! И почему я? А если я не хочу? — Хочешь. Ведь только замкнув Кольцо мира, ты сможешь освободить Кащея. Или он тебя больше не интересует? Я надулась, но промолчала. — Так не интересует? — переспросил Севет. — С ним все в порядке? — уточнила я. — Если ты хотела узнать, жив ли он, то ответ положительный, он ведь все-таки бессмертный. Но сказать, что все в порядке — язык не поворачивается. Какое «в порядке», когда он обездвижен, не ест и не пьет уже некоторое время, и неизвестно, сколько это все еще продлится. Впрочем, это зависит только от тебя. Ты можешь оставить его с погибающим миром и забыть, что он был в твоей жизни. Скажи слово, и я верну тебя назад, в твой мир. — Да нет, ты сам знаешь, Кащея я не брошу. Но что я могу сделать? Ты сам говорил только что, что исправить ошибку может только тот, кто ее совершил, а я… — А ты сейчас настолько связана энергетически с Бессмертным, что вполне можешь исправить его ошибку. Это во-первых. А во-вторых, ты к этому делу причастна, так как это из-за тебя все случилось (я хмыкнула: нашли виновную). А в-третьих, ты единственная, кто имеет возможность это сделать. — Как? — Кольцо. — Сева кивнул на свернувшийся на моем пальце серебряный Урбонус. — Символ вечности и вечного возрождения. Тебе предстоит пройти через Карритум и на самом востоке материка отыскать стелу с изображением змея, пожирающего свой хвост, Кольцо мира. С помощью Урбонуса ты сможешь замкнуть энергетический поток и остановить конец света. Смотритель позволил перенести тебя в этот мир. Ты — его единственный шанс, понимаешь? Я кивнула. — Значит, это и есть Карритум? — Да, это он. Я задумчиво посмотрела на восток. — А почему ты не перенес меня сразу в нужное место? Все было бы быстро и весело. — Портал открывается только здесь. Запомни это место, достаточно вернуться сюда самой или с Кащеем и позвать меня, как я появлюсь и отнесу вас куда пожелаете. — А если ко мне домой? Сева, — забеспокоилась я, — а можно будет вернуться в то самое время, когда я ушла из дому? А то меня с работы уволят, если я пропаду надолго. А за квартиру платить? И родители беспокоиться будут… — Устроим, — успокоил меня Северный ветер. — Можно подыскать временные потоки и вернуть тебя в то же время плюс-минус несколько часов. Это не проблема. — Это хорошо, а то, как я вижу, мне путешествие долгое предстоит. Я хоть успею до конца света добраться до Кольца мира? — Да что тут за расстояния? — пожал плечами Сева. — Раз-два, и прошла. Да для тебя это вообще прогулкой будет. Да еще с твоими способностями подыскивать транспорт. В Серпулии и на келпи плавала, и на драконихе, и на смерче летала. Да здесь и трудностей никаких не предвидится. Мир заселен человеческими цивилизациями, в отличие от Серпулии, где человеческим был только Спящий город. О конце света еще никто не знает. Войн в данный момент нигде не ведется, мир да благодать. Времени еще в избытке. Пока только исчезла первая луна, она самая маленькая и легкая была, вот ее первой и унесло. Еще осталось три луны, вот когда исчезнет последняя, тогда можно говорить, что времени осталось мало, тогда начнет исчезать и сам Карритум. Я поежилась. — Времени — навалом, я за свои слова отвечаю, — стукнул себя кулаком в грудь Северный ветер. — Ну что, в путь? — А как там Славозаровны? — надумала спросить я, — Детишками не обзавелись? — Еще нет, но уже скоро, — улыбнулся Сева. — Согласилась бы стать моей женой — не лазила б теперь по чужим реальностям, а сидела бы дома и тоже готовилась стать матерью. — Привет всем передавай, лады? И братьям-ветрам тоже, — махнула я рукой. — Передам, куда я денусь. Удачи тебе, Неневеста! Сейчас прямо туда иди, — указал он рукой вперед. — На самый дальний восток, а там каждый подскажет. Я повернулась и собралась уходить. — Постой! — Сева прижал меня к груди. — Жаль, что нельзя мне с тобой, я бы с радостью. Но работа… Я даже заявление на отпуск написал — не отпустили. А может, и хорошо, что нельзя, подумала я. Не хватало всю дорогу отбиваться от его ухаживаний. Уж лучше я сама, говорит же ветер, что никаких опасностей здесь нет. — Можно я тебя поцелую, Неневеста? Я подставила щечку и поспешила покинуть любвеобильного симпатягу Севу. — Пока-пока. Когда я вернусь, ты чтоб по первому зову явился. Уразумел? И я бодро зашагала в восточном направлении. Взобравшись на ближайший пригорок, оглянулась. Севет так и стоял, наблюдая издали за мной. Увидев, что я смотрю, встрепенулся, махнул рукой и исчез. А я осталась в незнакомом мире совсем одна, и как-то сразу остро почувствовав одиночество. Может, лучше было бы идти с Севой? Все равно уже ничего не изменишь. Я оглянулась вокруг: западные горы плавно сходили на нет, а впереди маячил невысокий перевал. Мягкие склоны покрывала густая пышная трава. Пчелы жужжали, отыскивая в зелени медоносы. Идиллия. Солнце едва перевалило за полдень, а на востоке уже появилась первая луна, напоминающая бледное облачко в ярком дневном свете. Неужели их здесь вправду четыре? Мелькнувшая мысль не дала мне расслабиться и насладиться окружающим пейзажем: а вдруг это новая серия галлюцинаций? Шизофрения-2? Или сон? Сморило у камина, сама не заметила. Я склонилась и провела рукой по траве. Вполне реальные ощущения. Растерла пальцами лист, понюхала. Зеленью пахнет. Тогда я применила самое испытанное средство — ущипнула себя изо всех сил за руку. Ой-ой! Синяк будет, точно. Значит, не сон это, не сон! И не глюк. А если даже глюк, то настолько реальный, что какая мне, собственно, разница? Стоп! А что же это я у Севы даже еды не попросила? В чужой мир без запасов, без денег… Что я здесь делать буду? Эй, Смотритель, ты чего это недосмотрел? Если уж отправляете меня в командировку, будьте добры суточные выплатить по полной программе, плюс расходы на проживание, транспорт, плюс дополнительные, непредвиденные… Я с надеждой посмотрела на небеса. Ничего не изменилось. Ну и ладно! Я и сама не пропаду. В студенческие годы автостопом половину Украины объездила. Я обиделась и быстро зашагала к перевалу, подсчитывая в голове дебет-кредит. Да, я оказалась в незнакомой реальности, это минус, но у меня уже есть опыт путешествия по измерениям, это плюс. В прошлый раз я перенеслась в Серпулию в простыне на босо тело, это был бо-ольшой минус. Теперь я в удобной приличной одежде: джинсы, кроссовки, маечка и джинсовая ветровка, это плюс. Но тогда со мной рядом был мужчина моей мечты, это огромный плюс, а сейчас я одна, совсем одна. И это о-огромный минус в моей биографии. Но не надо киснуть, плюсы еще есть. Например, то, что Карритум — спокойное безопасное место, население — человеческое, площадь — ограниченная. Путешествие мне предстоит приятное и не слишком длительное. А в конце — приз! Кащей Бессмертный собственной персоной в полное и безраздельное пользование. Минусы тоже еще имеются. Оказывается, за мной наблюдают. Во-первых, какой-то неизвестный Смотритель. Кто это? Что это? Мистер Икс просто какой-то. Во-вторых, наверняка Севет, а может, и все братья-ветры. Я не верю, что до сих пор Севет не наблюдал за мной, раз он так свободно шныряет в этих пространственно-временных переходах. А в-третьих, вообще еще неизвестно кто. Возможно, все, кому не лень сунуть любопытный нос в чужую жизнь. Просто какое-то шоу «За стеклом» получается. А я бы в это шоу не пошла ни за какие деньги. Ну, разве что за о-очень большие. Потому что не люблю жить с оглядкой на камеру. Это моя личная жизнь! И она должна быть неприкосновенна! Свободу попугаям! Хотя, с другой стороны, пусть наблюдают. Может, помогут в случае необходимости. Вообще-то я надеюсь, что такой необходимости не возникнет, но мало ли… Вот так! За раздумьями не заметила, как взобралась на перевал. Еще шаг — и мне открылся живописный вид на Карритум. Действительно, все очень прилично. Луга, леса, поля… Небольшое королевство прямо по курсу. Обычное средневековое королевство, думаю, не бедное, так как полностью огорожено крепостной стеной, в окружении квадратиков огородов, словно декоративный цветок. Очень даже кстати. С голоду я теперь точно не помру. Ведь все мы люди, братья и сестры! С таким оптимистическим настроем я стала спускаться вниз. По непонятному мне закону природы вниз идти всегда оказывается намного дольше, чем вверх. Да и определять расстояния в горах — дело неблагодарное. С вершины перевала мне показалось, что до симпатичного королевства не так уж и далеко, но по мере дальнейшего продвижения оптимизм и хорошее настроение плавно сходили на нет. Сначала неприятно засосало под ложечкой, потом есть захотелось со страшной силой. И пить тоже. И, как назло, ни одного ручья с экологически чистой водой, и с экологически грязной — тоже. Совсем приуныв, добралась я до огородов. Чисто выполотые, ухоженные, но все растения были еще молодыми, одни цвели в изобилии, на других едва появилась завязь. Короче, ничего съедобного я не обнаружила. Я голодать долго не умею. К тому времени как добралась до крепостной стены, у меня уже темнело в глазах. Шершавая кладка из крупного голубого кирпича вселила в мое сердце надежду, но куда идти дальше? Ни вправо, ни влево никаких ворот не видать. Оно и понятно, на кой им выход в сторону гор. А для меня это — продолжение голодной агонии. Я же с утра ничего не ела! Да и завтрак был весьма скромным: кофе с тостами. Не умею я по утрам есть суп или котлеты, с детства не приучена, точнее, сама себя не приучила. Если бы я знала, что сегодня меня будут отучать обедать и ужинать, с собой прихватила бы хоть колечко колбаски. Но увы… Солнце коснулось вершин, и на землю упали длинные синие тени. Сумерки в горах начинаются рано. Я вздохнула и поплелась вдоль стены. Ведь, в конце концов, должен быть где-то этот вход! Если его не закроют на ночь. А то придется ночевать без крыши над головой, одной и голодной. К счастью, мои расчеты оказались правильными, и вскоре я обнаружила открытые двери. Это были не парадные ворота, а черный ход для скота. Молоденький пастушок неспешно загонял стадо пестрых коров и бестолковых толкающихся телят. Наконец-то живой человек! Я с радостью бросилась к нему. — Чу! Что за чудо-юдо?! — Рыжий веснушчатый пастушок попятился, закрываясь от меня рукой, сжимающей большой кусок хлеба, на который я жадно уставилась. — Сгинь! Сгинь! — Ты чего, с ума сошел? — заорала я, пытаясь сохранить приветливое выражение лица. — Бедной голодной девушке нужна твоя помощь! Бедная голодная девушка будет очень благодарна… — Девушка? В таком наряде? — Несчастный испуганно затряс головой. — Не трогай меня, пожалуйста! Если ты такая голодная, возьми любого телка, в них молодая вкусная кровь! Да за кого он меня принимает? За вампиршу, что ли? Я что, такая страшная? Или это из-за того, что я в джинсах? И вообще, здесь что, часто прогуливаются вампиры? Тогда я точно за городом ночевать не буду. Заметив мои колебания, пастушок, как настоящий трус, вдруг резко изменил политику и, отступая, заорал что есть мочи: — Спасите! Спасите! Стража! Ясно, каши с ним не сваришь. С такими малограмотными, темными элементами нечего вести просветительские беседы. Я в два прыжка догнала его (теперь понял, в чем преимущество моих джинсов?), выдрала из его руки хлеб, сорвала с пояса флягу с водой и, оставив его, онемевшего от ужаса, двинулась к проходу, лавируя между коровами и телятами. Стража, действительно, здесь была. Четверка крепких волосатых мужиков склонилась над картами, стуча по деревянной колоде кулаками и громко комментируя игру. К счастью, они даже не подняли голов на вопли пастушка, видно, не в чести он у них. Коровы тянулись знакомой дорогой к скотному двору, а я поспешила скрыться между хозяйственными постройками. Я еще услышала, как пастушок попытался достучаться до совести стражников, не выполнивших свой долг по охране родины от вредоносных элементов, и как его, козла кривоногого, очень далеко послали, да еще пообещали кривые ноги прикрутить к голове вместо рогов. А вот выполнили ли они свои обещания, я так и не узнала, хотя посмотреть на результат подобной хирургической трансплантации органов было бы интересно. В городе сумерки еще более сгустились, а ноги у меня гудели, как трансформаторы, и тут я подумала, что от добра добра не ищут. Следует радоваться тому, что имеешь. Поэтому я, увидев сарай с сеном, решила, что на сегодняшнюю ночь есть у меня и кров и стол — в виде отобранных у истеричного пастушка запасов. Пусть скромно, пусть не отель пятизвездочный, будем считать, что «частный сектор», поближе к природе, так сказать. Ночь становилась прохладной, пришлось зарыться в сено с головой и получить все удовольствия, которые предоставлял сарай, расположенный «поближе к природе». Колючки кололи мне бока, в щели старого строения задувал ветер, а где-то шуршали мыши. Вздохнув, вспомнила я, как уютно было спать на плече у Кащея Бессмертного, моего милого Странника, заботливо укрывавшего меня плащом с черепушкой. Затем как можно медленнее сжевала ржаной, пахнущий кислинкой закваски хлеб, запивая теплой водой из фляги, и уснула без сновидений, уставшая, но счастливая, что мои приключения продолжаются. Да, как настроение человека зависит от его желудка! Стоило немного перекусить, как все произошедшее стало казаться мне в радужном свете. * * * Утро встретило меня пробивающимися сквозь щели длинными тонкими лучиками света. Я зевнула и выбралась из сена, долго выбирала на ощупь из волос сухие травинки. Ну вот, опять ни сумочки, ни зеркальца, ни расчески… Кое-как приведя себя в порядок, выбралась на улицу. Буду идти в центр. Добрые люди обязательно найдутся. Вскоре я добралась до людных мест. Просто одетые горожане сторонились меня, бросали недоуменные взгляды, но, во всяком случае, никто не кричал: «Спасите! Вампирша!» Видно, этот малый был не в своем рассудке, недаром его стражники даже слушать не захотели. Утренний голод напомнил о себе громким бурчанием в животе. Ну и где эти «люди добрые»? — Тетенька… — попробовала я обратиться к дородной горожанке с корзиной, позволявшей предположить, что в ней явно лишние продукты — хозяйке давно следовало бы сесть на диету, а еду безвозмездно раздавать худеньким изящным девушкам. — Да иди ты, бесстыдница! — отмахнулась от меня «тетенька». И чего это я бесстыдница? Из-за того, что в джинсах? Естественно, встреченные мною редкие девицы, прогуливающиеся в сопровождении строгих матрон, одеты в скромные длинные юбки, но это еще не повод обзываться. — Дяденька, не могли бы вы дать мне немного еды? — заглянула я в попавшийся на дороге трактир с изображением двух красноносых пьяниц с пенными кружками в руках и говорящим названием «Третьим будешь?». — У нас таких не обслуживают! — рявкнул трактирщик, внешность которого полностью совпадала с портретом на вывеске. — Да я не даром, я отработаю… — ласковым голосом попросила я и задумалась, чем бы я могла ему помочь. Вымыть полы? Почистить посуду? Приготовить еду? Придумала! — Я могу вам посетителей зазывать! — Закрой дверь с той стороны! — сжал в руках кочергу трактирщик. Ладно-ладно. Прям, нервный какой. Мне что теперь, с шапкой по городу идти, припевая: «Сами мы не местные… Из другого измерения…» А голод-то не тетка… Нет, нужно обратиться к ровесникам, они поймут и помогут. — Девушка, а девушка! Румяная девица шарахнулась на другую сторону улицы, а толстозадая матрона закрыла ее от меня своим телом, как амбразуру. — Молодой человек! Можно вас на минуточку? — А что мы за минуточку успеем? — Парняга оценивающе облизнулся. — Давай на час! Сколько? — Чего?! Да пошел ты!.. Я круто развернулась и двинулась прочь, размазывая слезы на грязном лице. Неужели только таким образом можно заработать в большом городе кусок хлеба? Миф о добрых самаритянах развеялся, как дым. Да мне в Серпулии, где живут только нечеловеческие племена, прожить было в тысячу раз легче, чем здесь. И это мои соплеменники! Люди! Смотритель, ты куда смотришь?! Сева, забери меня отсюда! Горожане все так же бежали по своим делам. Небеса с издевкой молчали. И что мне делать дальше? Я вышла на площадь, где из стены бил небольшой фонтанчик. Вода! Счастье-то какое! Наконец-то я смогла напиться и смыть с лица слезы, перемешанные с грязью. Прохлада принесла временное облегчение и новые мысли. Надо искать правящую верхушку. Рассказать им какую-нибудь сказочку о напавших на бедную девушку разбойниках, разжалобить, размягчить… Ободренная появившейся надеждой, я стала разыскивать дом, замок, дворец или что здесь есть, где живет царь, король или князь. Сделать это было не сложно, следовало просто идти в ту сторону, где дома становились все богаче. Пройдя несколько кварталов, я вышла на широкую улицу с двусторонним движением по две полосы в каждом направлении. Ее украшали столбы с коваными фонарями, лавочки с клумбами между ними, статуи играющих ребятишек. В конце улицы возвышался над остальными постройками аккуратный яркий замок. По своим легким воздушным линиям стрельчатых окон, лесенок, балконов это был дворец, хотя некоторые элементы башен и ограды напоминали замок. Мне — туда. Я медленно двинулась вперед, разглядывая архитектуру построек на улице и обдумывая, что я скажу, когда меня впустят. Если меня впустят. Мои раздумья были прерваны шумом и криками. Что это? Изящная повозка, запряженная серым в яблоках конем, пронеслась, теряя колеса, продолжающие свой путь самостоятельно. Люди с воплями ужаса разбегались в разные стороны, сталкиваясь и рассыпая только что приобретенные на рынке товары. Кто-то потерял маленького ребенка лет двух, не более, и тот горько выводил посреди улицы рулады. На резных воротах дворца-замка застыл человек, крича: «Назад! Назад! Место! Фу!» Два огромных пса, видимо, только что выскочившие из ворот, почуяв свободу, и ухом не вели в ответ на его зов. Они мчались по улице, сея панику, прекрасные образцы собачьего племени, похожие на помесь сенбернара с овчаркой, но на целую голову превосходившие обоих. В этом орущем, визжащем, плачущем аду два черных лохматых зверя мчались прямо на меня! Глава 3 МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ, ОСТОРОЖНО! Собачки! Душа моя широко распахнулась при виде огромных лохматых псин, а сердце, как обычно, наполнилось всепоглощающей нежностью. Как обычно, потому что с раннего детства обожаю больших собак, и моя страсть к ним прямо пропорциональна их размеру. Немецкие овчарки, колли, кавказцы, ньюфаундленды… Все большие собаки очень умные, они прекрасно знают, когда они на работе и нужно полаять, отрабатывая харчи, когда следует придавить какого-нибудь мерзавца, и никогда не тронут ребенка или взрослого, излучающего искреннее дружелюбие. Именно поэтому я вводила в ступор хозяев «злых собак», когда совсем малышкой висла на шее у их охранников. Я и сейчас ни одного красавца мимо не пройду, не приласкав, не потрепав по холке. Они сразу чувствуют любовь. Только не думайте, что, узнав этот «секрет», вы сразу же сможете спокойно общаться со всеми встречными собаками. Если они почувствуют запах страха, хоть самую малость, вам не поздоровится. Да, страх имеет запах, и если мы, дети цивилизации, не ощущаем его, то любой зверь учует его издали и не сможет устоять перед искушением, ведь запах страха излучает только добыча, а добычу нужно гнать, ловить и, желательно, есть. А вот маленьких собачек, всяких там мосек, шавок, жучек, не люблю. Глупые они. Глупые и закомплексованные. Злятся из-за того, что не доросли до настоящей собаки и, как и некоторые люди, которые не могут достичь желаемого собственными силами, пытаются «взять горлом». «Ай, Моська, знать, она сильна, что лает на слона…» Такая и цапнуть может, чтобы всем доказать, что она чего-то стоит. К счастью, на меня надвигались настоящие красавцы, не знаю, что за порода, кажется, они даже выше сенбернара. Мое лицо расплылось в улыбке, я распахнула объятия, и первый зверь натолкнулся на меня, свалив своей тяжестью на дорогу. Я рассмеялась, вонзая пальцы в теплую мягкую шерсть, пес склонился надо мной, вылизывая лицо, а я тискала его, словно плюшевую игрушку, приговаривая: — Хороший мой! Откуда ты такой, красавчик? Тут подбежала и вторая собака, требуя своей порции ласки. Но, как обычно, наиграться мне не дали. За спинами моих новых друзей показались хозяева, крича «фу!» и оттягивая их за поводки. Хозяева всегда ревнуют питомцев к чужим людям. Ну и что это за крики вокруг? Как мне надоел этот шум! Я оглянулась. Откуда они все взялись? Вокруг меня суетились какие-то люди, неловко пытаясь помочь мне, поднять из пыли. Только сейчас я заметила, как измазалась. — Принцесса? Принцесса! Где? Я с любопытством оглянулась вокруг. Никого похожего на принцессу не увидела. Все тетки, мягко выражаясь, немолодые, да еще двое мужчин в ливреях, пытающихся оттащить собак. Тетки тянули ко мне руки, отряхивая с джинсов пыль. С чего такая забота? — Принцесса! Не может быть! — Может, ведь малая луна исчезла! — Да и собаки… Это она! — Точно, она. — Тогда быстрей во дворец! — Ваше высочество! Обопритесь на меня! — Одна из окруживших меня теток, со строгим неподвижным лицом, протянула мне руку, оттолкнув остальных, и жестом указала на возвышающееся впереди здание, которое чуть ранее привлекло мое внимание. — Прошу вас, поспешим к вашим родителям. Они будут счастливы! Я снова оглянулась. С кем это она сейчас общалась? — Ваше высочество! Идемте же, — настойчиво потянула она меня за руку. Что? Это она ко мне? Что за чудовищная ошибка! Я попыталась вырвать руку и запротестовала: — Вы не… Я не… Это не… А, собственно, почему нет? Да я ведь всю жизнь об этом мечтала! Я — принцесса! Пусть это какое-то недоразумение, какая-то ошибка, пусть я побуду принцессой несколько часов или минут. По крайней мере, покормят. А еще я попаду во дворец и встречусь с правящей верхушкой, все объясню, попрошу помощи. А то ведь просто так, без блата, могут и не пропустить. И я промолчала, позволив заблуждению продолжаться. Взявшая в свои руки инициативу тетка с величественным видом повела меня во дворец, а остальные мамки-няньки, подхватив юбки, последовали за нами. Ой, сколько шуму наделало мое появление! Слуги бегали, суетились, чуть не сбивая друг друга с ног. Я даже толком не смогла ничего рассмотреть. Я думала, что меня сразу же отведут к так называемым родителям. Но тетка первым делом отправила меня в баню. Тоже неплохо. Даже еще лучше. После ночи на сеновале мне как раз купания и не хватало. Поэтому я не стала париться по поводу своего временного положения, а стала париться в натуре. Точнее, самой мне даже делать ничего не пришлось. — Снимайте, ваше высочество, вашу мерзопакостную одежонку… Это она что, про мои фирменные джинсы так выразилась? Крепкие руки служанок раздели меня за одну минутку. — Пожалуйте в бадью, — тетка лично пальчиком, вместо термометра, проверила воду, осталась довольна, и только после того, как я с блаженным видом устроилась в не очень удобной посудине, начала разговор: — Вы меня, ваше высочество, не помните? Я задумчиво покачала головой. — Я — Клементина, первая фрейлина вашей матушки. А вас я помню еще маленькой. Вы были очаровательным ребенком. Да вы и сейчас просто прелесть! Эти белокурые волосы… «Крашеные», — подумала я, но промолчала. Лучше я пока ничего говорить не стану, а буду соображать, в чем здесь фишка, почему меня сочли принцессой, и что мне следует делать дальше. — Вы почти не изменились, — продолжала Клементина. Вот как? Это даже интересно. — Я не вправе спрашивать вас, где вы пропадали столько времени, но знайте, что ваши родители очень страдали! Вас разыскивали не только в нашем королевстве, но и в другие были разосланы шпионы, только безрезультатно. Двадцать лет, целых двадцать лет! А когда вы пропали, вам было три. Неужели вы ничего не помните? Я снова покачала головой. — Никто уже не верил, что вы вернетесь домой. Никто, кроме ваших родителей и меня. Я заботилась о вас, маленькой, и сейчас буду служить вам верой и правдой. Не очень она, думаю, заботилась обо мне, то есть о настоящей принцессе, раз я, то есть она, пропала. Как я быстро вживаюсь в роль! — А с чего вы взяли, что принцесса именно я? — А как же иначе, дитя мое — простите, ваше высочество! Во-первых, еще три года назад цыганка-гадалка, привезенная специально из Лакуты в нашу Пракию, предсказала вашим родителям, что их похищенная дочь вернется, когда с неба исчезнет Дакота, малая луна. Все думали, что старуха врет, как такое может быть? Но прошло время, и луна исчезла. Никто не знает, что с ней случилось. Но с того момента ваши родители стали ждать возвращения пропавшей дочери каждую минуту, даже комнату вам велели приготовить. Не знали только, как определить, настоящая ли принцесса. Несколько самозванок уже пытались выдать себя за королевскую дочь, их вздернули на городской площади. Я чуть слюной не подавилась. — Но я не говорила, что я — принцесса! Я совершенно не помню… — Ваше высочество, вам и не нужно было ничего говорить, вас сразу же собаки узнали! Они родились в год вашего исчезновения… — Собаки столько не живут! — перебила даму я. — Это особая порода, королевские сеттеры, выведенные специально для королевских семей, отличаются мощью и гораздо большей длительностью жизни, а также исключительной верностью. Неужели вы их не помните? Так вот, они родились в год вашего исчезновения, но у собак очень хорошая память. Если бы они не признали в вас принцессу, то разорвали бы в клочья! — Да, наверное, — прошептала я. Служанки уже вымыли мое тело и волосы, а теперь держали наготове изумительное розовое платье из парчи и атласа, расшитое жемчужинами и замысловатыми узорами золотыми и серебряными нитями. Я с него глаз не сводила, пока меня вытирали. — Извините, ваше высочество, осмелюсь посоветовать вам поспешить — ваши родители заждались, они хотят видеть и обнять свою обретенную дочь! Платье смело прочь все мои намерения не выдавать себя за принцессу, и я, зажмурившись от удовольствия, позволила нарядить себя, как новую куклу. — Зеркало мне! Зеркало! — Вот точно такая же была маленькая, — умильно стряхнула с ресниц слезу пожилая служанка, — только наденет новый наряд и тут же кричит: «Зеркало!» Заметив, что я ее слушаю, старуха смутилась, но я приветливо улыбнулась ей. В этот момент мне поднесли зеркало, и я смогла увидать себя во всей красе. Корсет туго затянул талию, верхняя пышная юбка красиво лежала на кольцах кринолина, кружевной верх то ли прикрывал, то ли приоткрывал грудь, рукава фонарями почти до локтей делали фигуру еще более привлекательной. Чьи-то ловкие руки уже застегивали на моей шее колье из сверкающих граненых камней, полагаю, настоящих бриллиантов! — Это украшение подарил вам отец, когда вашему высочеству исполнилось три года, незадолго до вашего исчезновения, — поправила колье Клементина. Умелые быстрые руки уже мастерили мне прическу, легкую, незатейливую, — слегка подобрали волосы сзади и подкрутили пряди на висках. Убранство довершил тонкий золотой обруч на лбу. — Почти королева, — вздохнула восхищенно старая служанка, и мне не понравился взгляд, брошенный на нее первой фрейлиной. — Королева-мать еще здравствует, — почти прошипела она. — Да я ничего не имела в виду! — бросилась извиняться старуха. — Просто радуюсь, что нашлась ее дочь, ее единственный ребенок! Я посмотрела в зеркало и тоже замерла в восхищении. Я всегда мечтала вот так пожить. Видел бы меня сейчас Кащей! А Марукка от зависти лопнула бы на месте! — Ваше высочество, извините, но ваши венценосные родители вас ждут… — Да-да, я уже готова. — И я в сопровождении Клементины отправилась на аудиенцию к королю и королеве Пракии. * * * — Дитя мое! — кинулась ко мне немолодая женщина в роскошном бордовом платье, как только я переступила порог тронного зала. Она, наверное, была очень красива в молодости, но исчезновение единственного ребенка наложило свой отпечаток на ее лицо. — Королева Генриетта, ваша матушка, — подтолкнула меня первая фрейлина. Женщина нежно обняла меня, и я решила, что сейчас сознаюсь ей, что произошла ошибка, не могу я обманывать горюющую мать. — Король Генрих Двадцать Первый, ваш отец. Седой приятный мужчина с благородной бородкой положил мне на плечо руку и, пустив одну скупую слезу, прошептал: — Дочь… Маргарет… Надо сознаваться, нельзя давать им ложную надежду. — Ваше величество, ваше величество… — поглядела я по очереди то на короля, то на королеву. — Вы меня простите, но произошла ошибка, я не могу быть вашей дочерью! — Нет! — почти закричала Генриетта. — Никакой ошибки быть не может! Разве я не поняла бы, если б это была не ты! Все совпадает, все сходится, все, как предсказано! Я так долго ждала этого дня! — Но я родилась и всю жизнь жила в другом мире, у меня там настоящие родители. — Нет-нет, — снова запротестовала королева. — Это еще ничего не значит. Тебя похитили маленькой, поэтому ты ничего не помнишь. Клементина говорила, что это происки соседней державы. Они знали, что ты наш единственный ребенок и, похитив тебя, они лишают Пракию наследницы. Вполне вероятно, что с помощью какого-то колдуна тебя отправили в другой мир, ведь в нашем мире мы бы тебя обязательно отыскали. Да-да, теперь я понимаю, почему поиски были безрезультатными! Все так и было! Тебя могли специально лишить памяти и подбросить в чужую семью. Спасибо добрым людям, которые вырастили тебя, как родную, но ты наша дочь! — Я понимаю, что тебе сейчас трудно, — добавил король, — но ты должна верить нам. К тому же Рем и Ром признали тебя. — Да я просто люблю собак! Меня все собаки признают. Король покачал головой: — Нет, девочка, они никогда не подпускали к себе чужих, они признают только членов королевской семьи. Они помнят тебя. Ну и как теперь доказать, что ты не верблюд? Честное слово, я уже все доводы исчерпала. Ладно, думаю, вскоре все само выяснится. Я им правду сказала, ко мне претензий быть не может. Поживу пока принцессой, это очень даже неплохо, а то мне уже становится почему-то плохо, и не почему-то, а точно знаю почему. — Я есть хочу, — прошептала я и, пошатываясь от слабости, опустилась на скамью. * * * А принцессой быть и правда неплохо. У меня еще такой лафы никогда в жизни не было. На работу ходить не надо, спать можно, сколько хочешь, обновками снабжают, не жлобятся, украшения все настоящие, не бижутерия, еда вся под заказ, как в лучших домах Парижа и Лондона. Живи и радуйся. Я и расслабилась. Неделю провела, живя праздной жизнью. Со слугами перезнакомилась, особенно подружилась со старушкой, которая вспоминала, как я маленькой в зеркало гляделась. Оказалось, что именно она была няней принцессы, а первая фрейлина только временами водила племянницу погулять. Племянницу, потому что Клементина не просто первая фрейлина, а еще родная сестра Генриетты. Обе — дочери соседнего короля, только Генрих выбрал младшую, а старшая так и осталась при своих интересах, не нашлось ей холостого короля, вот она и переехала к сестре. Здесь и замуж вышла за местного, из знати, сына родила. Меня с этим сыном, Фейлуком, познакомили, но не понравился он мне, невоспитанный парень двадцати лет, воображающий из себя невесть что. Много времени я проводила с королем и королевой. Они расспрашивали меня о моем мире, ахали, охали, удивлялись. Будет им о чем внукам рассказывать. Если, конечно, найдется их настоящая дочь. Мне даже самой стало интересно, что же здесь произошло. Ясно, что замешан кто-то близкий ко двору. В происки соседних государств мне никак не верилось. За двадцать лет никаких попыток развязать войну или отравить короля с королевой не было. Стало быть, врага следует искать «под крышей дома своего». И… Меня вдруг посетила не очень приятная, а точнее, очень даже неприятная мысль. Если принцессу нужно было убрать, а теперь под ее именем появилась я, то не попытается ли некий «доброжелатель» избавиться теперь от меня? Или надо побыстрее делать отсюда ноги, или… И я начала с удвоенным вниманием приглядываться и прислушиваться ко всему. Но новый поворот событий смешал мне все карты начатого расследования. Обычно меня никто не трогал, и я могла спокойно спать хоть до обеда, но в это утро в мою дверь постучали довольно рано, солнце едва поднялось над деревьями. — Кто?! Сначала я вознамерилась швырнуть в нежданного посетителя подушкой, хотя уже вполне отдохнула, — чтоб не распускались, но вспомнила, что мне следует быть сейчас предельно осторожной, и передумала. Глава 4 ТЕСТ НА ПРИНЦЕССУ Не люблю утро начинать с незапланированных встреч, но делать нечего, надо выяснить, кому это я понадобилась в такую рань. — Войдите! Дверь приоткрылась, и в комнату вплыла первая фрейлина с удрученным выражением лица. Оно у нее, вообще-то, никогда и не было особенно приятным. — Доброе утро, ваше высочество! Прошу простить, что я нарушила ваш сон, но я должна сообщить вам не слишком приятную новость. Я села в кровати, натянув по горло одеяло, вставать не хотелось. — Ну и что там такое? — Вы, в некотором смысле, сами явились виновницей происходящего… — И в чем это я виновата? — Вы все время убеждали своих родителей, что вы — это не вы. Вот они и решили, что все же стоит провести традиционную процедуру проверки, которую до вас не прошло несколько претенденток на звание принцессы. Но в этот раз мы все полностью уверены, что вы — самая настоящая принцесса Маргарет, наследница трона и всего королевства. — Клементина склонилась в почтительном поклоне. — Не стоит переживать, тетушка, — удержала я ее, — действительно, следует выяснить правду. Я не намерена занимать чужое место. — Ах, я все же волнуюсь. Вдруг пойдет что-нибудь не так. Предыдущие претендентки окончили жизнь ой как плохо… Да неужели король с королевой захотят лишить меня жизни? Ведь я сама им в дочери не набивалась и лапшу на уши не вешала. — Я сейчас сама с ними поговорю, — сбросила я с себя одеяло. — Да-да, конечно, поговорите, ваше высочество. Я так за вас волнуюсь… — А впрочем, куда спешить, — вернулась я на место и улеглась, свернувшись калачиком. — Идите, тетушка, и о плохом не думайте. После обеда я уединилась с королевой Генриеттой в саду. — Ах, дочь моя, я не хотела этого! — сама начала разговор королева. — Почему же? Это очень хорошая мысль. Я ведь совсем не уверена, что я — принцесса Маргарет. Если есть способ установить это точно, то я готова. — Уже несколько девушек не прошли испытание, они пытались нас обмануть. Но тогда я сразу чувствовала, что это обман. Сейчас же я уверена, что ты — моя родная дочь. — А если окажется, что нет? — Если окажется, что нет, то ты все равно сможешь остаться жить у нас, а если захочешь уйти, мы отпустим тебя с богатыми подарками. Но нет, этого не может быть! Я была бы рада отказаться от этого испытания, но сестра утверждает, что без этой процедуры тебе нельзя будет передать трон, народ может взбунтоваться. Интересно-интересно. Не люблю людей, которые лебезят в глаза, а за спиной копают яму. Значит, это дело рук Клементины. Надо подумать обо всем на досуге. Только досуга у меня в ближайшее время не оказалось. Испытания назначили на следующий день. Во дворец срочно сзывали знать, на кухне жарили, пекли, варили. Слуги бегали, наводя чистоту, вытирая, натирая, выбивая. Король с королевой были заняты. А меня вся эта суета никак не располагала к размышлениям. То и дело кто-то забегал в мою комнату, то примерять платье, которое портниха готовит к завтрашнему дню, то посоветоваться по поводу меню, а ближе к вечеру снова заскочила Клементина. Опасливо проверила занавески и двери на предмет подслушивания и быстро зашептала на ухо: — Ваше высочество, племянница моя дорогая, я тебе помочь хочу. Во время испытания на первый вопрос ты должна ответить «солнце». — Почему солнце? — Тсс! Солнце, и все. Просто запомни. Только я тебе ничего не говорила! Первая фрейлина скрылась так же стремительно, как и появилась. Я пожала плечами и зевнула. Зачем мне ее правильные ответы? Провалить тест на принцессу меня очень даже устраивает. Конечно, жизнь спокойная, обеспеченная, платья красивые, но начинает уже надоедать. Да и мир спасать надо вместе с Кащеем, время-то идет. Так что не сдаю экзамен, мило прощаюсь с королевской четой и отправляюсь в путь. Поэтому я, полностью избавив себя от предэкзаменационного синдрома, спокойно отправилась спать. * * * Следующее утро началось не менее хлопотно, чем окончился вчерашний вечер. И куда они все торопятся? Я бы еще понежилась в мягкой кроватке. Но сегодня мой привычный режим был сломан, пришлось вставать, позавтракать в натянутой обстановке, выдержать, пока меня нарядят во все юбки, корсеты и так далее, причешут и отведут в тронный зал, где уже ждал Совет, состоящий из пяти самых уважаемых жителей королевства. Королева-мать представила мне каждого, перечислив длинные имена и регалии, которые я все равно не запомнила. Оно мне надо, голову бессмысленной информацией загружать. Мне здесь оставаться не придется. Уже можно чемоданы собирать. Тем не менее я мило улыбалась членам Совета, незаметно потирая чересчур сдавленные корсетом ребра. Официальная часть затянулась. Ой, давайте быстрее, ребята, раньше сядем — раньше выйдем. Наконец-то король с королевой дали знак, разрешающий начать испытание. Поднялся один из членов «жюри», маленького роста щуплый человечек в пышном, разукрашенном кружевами костюме. Имя у него было странное — Котаус, я еще тогда, когда его представляли, подумала, что не подходит ему это имя, он больше похож на мышь, а не на кота, да и усов у него нет. Котаус прокашлялся и начал речь: — Уважаемая претендентка! Досточтимое общество будет радо признать в вас похищенную двадцать лет назад принцессу Маргарет, но, согласно правилам, мы должны провести проверку, состоящую из трех этапов… — Я готова, приступайте. — Я уверена, что ты — моя дочь, — прошептала, подходя, королева. Глаза ее блестели, а лицо озаряла теплая улыбка. Мне королеву по-настоящему жаль. Сейчас она убедится, что произошла ошибка, и сердце ее будет разбито. Как это ужасно! Если бы я могла чем-то помочь… Но у меня в этом мире совершенно другая цель. Генриетта лично поднесла мне кувшинчик и налила в бокал зеленоватый напиток. — Спасибо большое, но не надо было беспокоиться, я только что завтракала, а горло от ответов у меня еще не успело пересохнуть. — Ты не поняла, дочь. Согласно правилам, ты должна выпить это зелье, оно поможет тебе говорить и действовать так, как требует твоя естественная природа. Короче, так витиевато королева-матушка назвала, похоже, эликсир правды. Ладно, надо так надо. Хорошо, что напитка было глотка три, на вкус он оказался не слишком приятным. И что дальше? — Скажите, пожалуйста, уважаемая претендентка, — начал Котаус, — что изображено в верхней части герба Пракии? — А я откуда знаю? — не задумываясь, брякнула я, видимо, зелье действовало так, что отвечала я раньше, чем думала. Лицо королевы просияло. — Ответ правильный, — огласил тощий человечек. — Как это? — удивилась я. — Ты, действительно, не должна была этого знать, — объяснила радостно Генриетта. — Если бы не была принцессой, то ответила бы «солнце» (Ага, именно это и советовала сказать Клементина!) Солнце было внесено в герб Пракии после твоего исчезновения, как символ того, что королевская дочь найдется. Ты этого знать не могла. — Но я могла случайно видеть герб в городе или во дворце! — Нет, ведь ты появилась в городе недавно. Двадцать лет солнце было символом наших поисков, но, когда начало сбываться предсказание гадалки из Лакуты, когда с ночного неба исчезла Дакота, я велела снять все гербы и заменить изображение дневного светила изображением луны. Художник еще не закончил работу. — Ваше величество, позвольте продолжить испытание. Членам Совета, наверное, как и мне, хотелось побыстрее закончить экзамен и отправиться с чувством выполненного долга по домам. Лично мне первое испытание не показалось убедительным. Совершенно случайно я дала правильный ответ, не дав никакого ответа. Ладно, что там еще придумали эти мудрецы? Я не заметила, как дверь отворилась и слуги втащили в зал непонятное сооружение, в котором при ближайшем рассмотрении я опознала ткацкий станок. Я такой в краеведческом музее видела. Зачем его притащили? — Уважаемая претендентка, чтобы доказать вашу принадлежность к королевской крови, вы должны соткать полотенце с вашими именными узорами. — Выпей, Маргарет. — Королева снова протягивала мне бокал. Я проглотила прохладную жидкость, она уже не показалась мне такой неприятной. Напротив, после нее становилось легко и весело. Руки сами потянулись к станку, краем сознания я отметила, что действую импульсивно, как ребенок. Мне безудержно захотелось поиграть. Веретено с нитками замелькало в моих руках. Показалось, я знаю, что делать, вот сюда нужно просунуть, а здесь вытянуть… На несколько минут я просто выпала из действительности, а когда очнулась, то с разочарованием увидела безнадежно спутанные нитки. Стало по-детски обидно, что ничего не получилось, я даже заморгала, сдерживая слезы, и виновато посмотрела на королеву-мать. Она, наверное, будет бранить меня за испорченную пряжу. Но Генриетта улыбалась торжествующе, король Генрих тоже довольно покачивал головой. — Второе испытание успешно пройдено! — объявил с пафосом Котаус. — Но я не смогла ничего сделать! — До меня только сейчас стало доходить, где я нахожусь и что я здесь делаю. — Всех девочек в нашем королевстве с четырех лет учат ткать. Только настоящая принцесса не занимается подобным рукоделием, так как это недостойно ее звания, — снова объяснила мне королева-мать. — Нет, я не согласна с этим испытанием, — воспротивилась я. — Так вы никогда не найдете свою дочь! Маленькую принцессу могли научить ткать позже. — Настоящая принцесса никогда не сможет ткать, шить, прясть или выполнять другую работу, — назидательным тоном произнес Котаус. — У настоящих принцесс руки растут из другого места. Да-а, ну у них и убеждения… Пока я раздумывала над странностями этого мира, в зал внесли стол с яствами. — А я еще не хочу есть! Похоже, сегодня на мои желания или нежелания никто обращать внимания не собирается. Я потрясла головой, пытаясь сосредоточиться, но безрезультатно. Я по-прежнему видела все в легкой дымке, а мысли расплывались, как мальки, в разные стороны — вроде бы только что были, а вроде и нет их нигде. Я и не заметила, как оказалась за столом рядом с королевой. Король и члены Совета тоже были здесь и шумно общались, наливая раз за разом бокалы. Голоса их сливались в один сплошной гам, да и все окружающее меня казалось не совсем реальным, словно сон. Я сидела, оглядываясь по сторонам и потирая слегка онемевшие пальцы. Из общего гула выделялся один голос, настойчиво звавший меня чужим именем. В конце концов, я обернулась и увидела счастливое лицо Генриетты. — Ты отлично прошла два испытания, девочка. Это нужно отметить! — И королева протянула мне бокал с зеленоватым напитком. Руки мои дернулись навстречу и замерли на половине дороги. Это все из-за зелья! — дошло до меня. Они что, решили из меня наркоманку сделать? — Пей! Ничего не бойся. Я не причиню тебе зла, я верю, что ты моя дочь. — Но ведь… — Пей, так надо. Я схватила бокал и жадно выпила напиток. Сразу стало легче. Все такие милые, хорошие, улыбаются. И король, и королева, и члены Совета… — Закусывай! — Генриетта протянула мне тарелку с большими круглыми медальонами неизвестного происхождения. — Ммм! Вкусно! А можно еще? — Возьми другое. Около меня тут же оказалось блюдо с тонкими палочками, которыми я тут же аппетитно захрустела. Какой изумительный стол! Какие изысканные блюда! Блюдо исчезло, а на его месте оказалась тарелка с приоткрытыми раковинами. Устрицы? Вот чего я никогда не ела. Да и не стремилась как-то. Но раз попался такой деликатес, следует попробовать. Я подняла одну из раковин к глазам, заглянула внутрь. Это ведь живая тварь! И как ее есть? Я положила моллюска на тарелку. — Полей лимонным соком. — Королева-мать протянула мне крошечную плошку с носиком. Съем. Не позориться же перед всеми, показывая, что устриц никогда не пробовала. Я медленно поднесла раковину ко рту, покапала лимонным соком. Раздался писк. Так она еще и плакать будет? Я слышала, что устрицы пищат, когда их едят, но чтобы так жалобно! Она, значит, плачет, а я ее в рот, да? Я бросила устрицу, схватилась за желудок, в котором все вдруг взбунтовалось против бессмысленного поедания живых существ, и рванула прочь из-за стола, к туалетным комнатам. Но не добежала, сознание мое помутилось, и я рухнула прямо на наборный паркет зала. Как меня поднимали, как несли в комнату, уже не помню. Помню только, что долго летали в воздухе огромные устрицы и разговаривали между собой, клацая раковинами и тихонько попискивая. А я парила между ними, и они выбрали меня своей принцессой. И был бал, и я танцевала вальс под куполом цирка, а потом летела по лунному лучу, разбрасывая на спящий внизу город звезды… * * * Когда я очнулась, снова было утро. Первая мысль, которая мне пришла в голову: я видела длинный запутанный сон, и сейчас мне предстоит пройти тест на принцессу. Почему меня до сих пор не разбудили, не нарядили, не прихорошили? В голове ощущалась странная неприятная тяжесть, а во рту — кисловатый привкус. Я раздраженно приподнялась на локте. Легкий шорох за портьерой на входе подсказал, что за мной наблюдают. — Она проснулась! Ваше величество, она проснулась! Занавески раздвинулись, и в комнату вплыла королева. Ее немного растрепанный вид и помятое платье свидетельствовали о том, что она провела бессонную ночь. А в чем, собственно, дело? — Ах, моя дорогая Маргарет! Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? Я поморщилась. Во-первых, чужое имя меня уже стало раздражать, во-вторых, чувствую я себя так, словно меня пожевал бегемот, а потом выплюнул. — Доброе утро, ваше вели

Галина Курдюмова Неневеста Кащеева Глава 1 КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ Я перевернула последнюю страницу, внимательно перечитала аннотацию, захлопнула книгу и бросила на стол. Читать больше было нечего. Постепенно до меня доходил весь ужас происшедшего: я влюбилась. Я?! Я, которая давно получила прививку от любви, да не одну, и твердо сказала себе и другим, что больше не влюблюсь ни за что, никогда и ни при каких обстоятельствах. Ни в кого! А сейчас я точно знаю, что втюрилась, иначе не назовешь, потому что чувствую в груди щемление и томление, как в двенадцать лет, когда понимаешь, что теперь жить без него не сможешь. Правда, в двенадцать лет через неделю сердце екало уже при виде другого кандидата в идеальные мужчины. А однажды оно почувствовало, что таковых в этом мире не существует, и замолчало надолго – я думала, уже навсегда. А вот сейчас сижу и понимаю: влюбилась. А в кого? Не догадаетесь! В главного героя трилогии Мансурова. Нет-нет. Я сказала – в главного. Да-да, в Кащея Бессмертного. Идеальный мужчина внимательно смотрел на меня с обложки. Точнее, не на меня, а на пресловутую шкатулку из романа. Кто книгу читал, тот меня поймет. Вот это мужчина! Уверенный в себе на все сто процентов, саркастичный, снисходительно смотрящий на окружающий его мир, сильный, бесстрашный, красивый. В полном расцвете, как говорится. И возраст подходящий… Да лучше было влюбиться в Галкина, Киркорова или Баскова, в конце концов. Ну обклеивала бы комнаты плакатами с их портретами, бросала бы все дела, когда их по телику показывают, доставала бы билетики на концерты. А то купила бы лицензионный диск и балдела, когда захочу. Ан нет, угораздило влюбиться в литературного героя, не существующего в реальности. Не существующего?.. Кащей лукаво смотрел на свою шкатулку. Совсем как живой. Я растерянно швырнула томик на тумбочку и ушла на кухню, надеясь за мытьем посуды отвлечься от навязчивой идеи. Я уже не девочка, совсем не девочка играть в такие игры! Посуда не мылась. Я на нее рассердилась и бросила на произвол судьбы. Пойду-ка в ванную. Зеркало отобразило мою обнаженную фигуру. Я обаятельная и привлекательная. Не худенькая, а изящная. Рост, конечно, немодельный, но и так половина сильной половины человечества ниже меня. Мужик что-то мелкий пошел. Правда, мне это сейчас без разницы. Потому что я обаятельная и привлекательная, но разочаровавшаяся в мужчинах молодая женщина. И почему это мне кажется, что Кащей как раз бы мне подошел?.. Я встряхнула мокрые после душа волосы, натянула стринги и отправилась спать. (Не смотрите на меня так, – да, не признаю я всякие ночнушки и пижамки.) Томик с Кащеем на обложке уныло покоился на тумбочке. Прочитанный и одинокий. Не перечитывать же заново, вздохнула я. Быстро сунула его под подушку и натянула на себя простыню. Вот иногда, только начинаешь засыпать, кажется, будто проваливаешься куда-то, а тут дернешься – и проснешься. Точно так я сейчас начинала задремывать, как меня дернуло. Нет, не я сама вздрогнула, заблудившись между сном и явью, а кто-то большой и сильной рукой держал меня за лодыжку и тянул в кровать. Не поймите меня неправильно. Не на кровать, а в… кровать, в ее глубину, будто открылась в ней какая-то дыра. Я проснулась по пояс в ней, ухватилась рукой за тумбочку, тумбочка проехалась к кровати и уперлась в нее, а я смогла подтянуться и достать рукой до подоконника. Попробуй теперь меня оторви! Я медленно, но верно выбиралась из постели. Фу!.. Выбралась. Стоя на коленках и вцепившись в подоконник, я обернулась посмотреть, кто же это держит меня за ногу. На моей кровати сидел, изумленно оглядываясь… сам Кащей. Ну точно такой, как на обложке. Нет, пожалуй, еще лучше – живой и чертовски привлекательный. На узнавание хватило полсекунды, и я заорала. Вообще-то я не из пискливых барышень. В детстве всегда спокойно отбирала у дразнящихся мальчишек пауков, мышей, а то и сама норовила опустить кому-нибудь за шиворот царапучку-ящерицу. Вот весело было! Но тут, вы меня поймите, не каждый день… сказочный герой… на твоей кровати… Да что я говорю! В общем, заорала я не от страха, а от изумления. Взгляд Кащея, медленно скользивший по комнате, метнулся на меня, и тут заорал он, будто увидел не красивую обнаженную девушку, а привидение или какое-нибудь чудовище. Мой кумир отшатнулся и стал проваливаться в кровать, его ладонь еще крепче сжала мою лодыжку. Подоконник вдруг выскользнул из рук, я судорожно попыталась ухватиться за что-нибудь еще, чувствуя, что ныряю все глубже в… куда? Пальцы сжались на простыне, а я провалилась уже с головой в какую-то массу вроде жидкой манной каши. Все вокруг казалось липким, дыхание сперло, вверху трепетала белым флагом простыня, а падение ускорялось за счет по-прежнему сжимавших мою ногу тисков. Глава 2 КОНЕЦ СВЕТА ПРИБЛИЖАЕТСЯ! Не знаю, как долго длилось падение. Может быть, вечность, а может, мгновение. Я зажмурилась, чтоб каша в глаза не попала, и тут же плюхнулась в кусты. Правда, не совсем в кусты, так как Кащей падал первым, а я скользнула по нему, опрокинула его и оказалась сверху. Он был большим и теплым. Живой! В следующее мгновение мы разлетелись в разные стороны. Бессмертный вперил в меня свой пламенный взор, и я быстренько завернулась в простыню. Ну, правда, не совсем быстренько, так, чтоб он что-то все же успел увидеть. Но не все. – Ты правда К…К… – Имя Кашей никак не хотело выговариваться, ведь не может быть, чтобы это на самом деле был он. – Правда-правда, Кащей Бессмертный. К вашим услугам. Прошу любить и жаловать. А ты и правда невеста? – Я не невеста! – воскликнула я. – Ну хорошо, Неневеста. Очень приятно. – Вообще-то меня по-другому зовут. Викой. Ясно? – Ты смотри, он даже в такой ситуации не теряет самообладания, а меня трясет всю. – А откуда ты взялся? – Можно я расскажу об этом чуть позже? А сейчас меня гораздо больше интересует другой вопрос: где мы? Я кивнула. Меня этот вопрос тоже лично касается. Поспать не дали, из постели вытащили, вернее, в постель затащили… Ой, что это я такое думаю? Ну а как выразиться иначе? Кащей протянул руку и крепко сжал мою ладонь, видимо, чтоб я никуда не убежала, и мы медленно стали выбираться из колючих кустов. Он-то хоть одет, да еще в плаще, а я в простыне на голое тело. Только сейчас у меня появилась возможность рассмотреть окрестности. Во-первых, здесь был день. Во-вторых, за двухметровыми кустами ничего не видно. Поэтому я оставила план изучения местности на потом и стала разглядывать Кащея. Я, конечно, его уже видела, когда мы с ним были вместе в постели (ну ты посмотри, опять звучит двусмысленно, хотя и неплохо звучит), но рассмотреть толком смогла только сейчас, да и то в профиль. Орлиный профиль, мужественный, класс! Кащей, видимо, почувствовал мой взгляд, в глазах блеснули огоньки, и лукавая улыбка спряталась в уголках губ. Он покачал головой, словно что-то хотел сказать, но промолчал. – А почему бы тебе не использовать какую-нибудь из своих штучек, чтобы выбраться из этих зарослей? – спросила я. – О, точно! Это ты на меня свалилась, вот все мозги и выбила. – Я на тебя свалилась, потому что ты меня за ногу тянул. – А за что мне было держаться? – Ладно, замяли. Доставай свою штучку. – Мм?.. – Ну какой-нибудь аннигилятор материи. – А, ты про это… А ты такие слова знаешь? – Какие – такие? – Ну, например, «аннигилятор». Если судить по твоей одежде… – По какой одежде? Да разве это одежда? Это простыня! Я, к твоему сведению, была в своей спальне, в своей личной кровати и уже засыпала, когда появился ты и вырвал меня из знакомого, привычного (хотелось добавить «и такого скучного») мира! Спасибо, хоть простыню успела прихватить, а то была бы сейчас… – Нормально. – Что?! – Говорю, что укрыл бы тебя в таком случае своим плащом. – С черепами! Давай. – Так это если бы ты забыла прихватить с собой простыню. В ней ты красивее, Неневеста. – Я не… Ладно, выбираемся отсюда побыстрее, а то точно от моей простыни ничего не останется. Кащей выудил из тайников плаща черную трубочку, нажал на красную кнопочку, и алый луч чудненько уничтожил перед нами кусты, образовав довольно свободный проход, по которому мы и двинулись. Это были обычные растения, они на нас не нападали, проход не зарастал на глазах, правда, еще несколько раз Бессмертному пришлось включать аннигилятор. Идти пришлось долго. Первый шок прошел, природные потребности взяли свое, и мои глаза стали отчаянно слипаться. Я вообще-то, когда невыспавшаяся, зверь. Лучше ко мне не подходить, не трогать, а будить может только самоубийца. Если бы Кащей не тащил меня за руку, давно бы прикорнула где-нибудь на дороге, в колючках. Бешенство тихо закипало во мне, и стрелка нервометра медленно приближалась к черте с надписью «Взрыв». Я уже раскрыла рот, чтобы сказать этому невесть откуда взявшемуся сказочному герою, что я обо всём этом думаю. Но тут кусты кончились. Я так и осталась стоять с открытым ртом, даже глаза приоткрылись. Кончились кусты, и кончилось все. Под ногами была бездонная пропасть. И больше ничего. Сзади был день". Впереди отвесной стеной поднималась непроглядная чернота. Ни звезд, ни неба, ни-че-го. Кащей присвистнул: – Край света! Даже не думал, что он действительно существует. Сказки какие-то… Он протянул руку вперед, она нырнула, словно в чернила, и так же вынырнула, расплывающиеся очертания медленно вернулись на свое место. – Ого! – потер он ладонь. – Чуть руки не лишился. Действительно, материя закончилась. – Не поверит никто, – покачала я головой. В руках у Кащея блеснул нож, он присел у края, наклонился и выковырял два сереньких камушка, один протянул мне: – Держи. Сувенир с края света. – И куда я его засуну? – спросила я, разглядывая подарок. Бессмертный выудил откуда-то из плаща маленькую дрель, просверлил дырочку, продел туда шнурочек и торжественно надел сувенир мне на шею. Мне было все равно. Я хотела спать, и меня не интересовал даже край света. – Теперь ясно, почему его загородили такими зарослями. Чтоб никто не свалился, – говорил сам себе Бессмертный. – Слышишь, Неневеста? – Иди. Я здесь посплю. Кащей подхватил меня на руки, чтоб я не грохнулась за край земли, оттащил подальше от опасного места… Все это я уже слабо помню. Когда я открыла глаза, обнаружила себя укутанной в черный плащ, а голова моя лежала на коленях у Кащея. Шея затекла. – Наконец-то! – воскликнул он. – В здоровом теле – здоровый сон. Я уже думал, что ты превратилась в Спящую красавицу. Вообще-то хорошо бы еще поспать, я и проснулась единственно от того, что очень хотелось… ну в кусты. – Я щас приду, – пробормотала я, выбираясь из плаща и протирая глаза. Бессмертный проводил меня взглядом, затем, догадавшись, отвернулся. Когда я вернулась, спать еще, конечно, хотелось, но уже проснулись любопытство и волчий голод. – А как насчет пожевать чего-нибудь? – спросила я. – Да и от чашечки горячего кофе не отказалась бы. Я-то знаю, что карманы плаща с черепушкой выходят в другие пространства и потому из них можно извлечь кучу нужных вещей. – От горячего придется отказаться, – вздохнул мой спутник, – а насчет пожевать – сейчас поищем. Порывшись в карманах, он выудил связку баранок, лаваш и бутылку какого-то старого и, наверное, очень дорогого вина. – А нет ли тушенки или хотя бы рыбных консервов из неприкосновенных запасов?.. А, ладно, сойдет! – Я уже жевала кусок лепешки, запивая ее сладковатым вином. – Неневеста, а откуда ты обо мне столько всего знаешь? – прищурился, глядя на меня, Бессмертный. – Во-первых, о тебе написано много сказок. Я думала, что на самом деле ты не существуешь. Во-вторых, про тебя Мансуров написал трилогию… Дмитрий Мансуров, – прочавкала я с полным ртом. – Я, правда, только две книжки прочитала, третью еще не нашла. Расскажешь? – Будто я знаю, о чем в первых книгах написано. – О нашествии вампиров, о Яге, о колдунах, Империи парамиров, Колдовской войне, волшебной шкатулке… – А откуда Мансуров обо мне все это знает? – округлил глаза Кащей. – Вот вернешь меня в мой мир, отыщешь его и сам спросишь. – А где же ты живешь? Ну и как объяснить? – Солнечная система, планета Земля, материк Евразия, Украина, Днепропетровск. – И что мне это все говорит? – А что? – Что Земля, это я и сам догадался, а остальные названия мне, увы, незнакомы. – Может, будущее? – Нет, я сразу почувствовал, что ваш мир другой. Шестым чувством. Могу предположить, что это какая-то альтернативная Вселенная, параллельная реальность. Но раз обо мне сложено много сказок, то, видимо, у наших миров общие корни. Затем, в какой-то переломный исторический момент, произошел раскол, и две половинки пошли по разным путям развития. Откуда только Мансуров обо мне столько знает? – Ну параллельные миры иногда в некоторых точках соприкасаются. Может, он у вас побывал, может, к нам кто-то из вашего мира попал и все рассказал. А может, просто подключился к информационному полю Вселенной и списал всю историю. – Круто, – покачал головой Кащей, – даже я этого не умею. – У нас тоже не все умеют. Некоторые экстрасенсы специально этим занимаются. А вот у писателей и поэтов случаются спонтанные подключения. Впадает человек типа в транс и пишет, пишет. Потом думает: «Вот это я сочинил!» И сам не догадывается, что это все правда. – А у вас книжки есть, как этому научиться? – Книжек куча, но почему-то получается не у всех. А теперь скажи, как и зачем ты пробрался в наш мир? Бессмертный вздохнул: – Я не нарочно. – То есть? – Жил я себе обычной бессмертной жизнью. Приключения – вещь хорошая, но они имеют неприятную привычку заканчиваться. И тогда становится скучно-скучно. Вроде бы все уже знаешь, все попробовал, всему научился, все, что мог, сотворил, все, что мог, испортил. Делать больше нечего. Жуть… И вот сидел я на верхушке скалы, на море бескрайнее смотрел, тосковал…. – Ну… – Вот и подумалось мне, что все у меня в жизни было, вот только невесты никогда не было. Настоящей. У разных принцев, королевичей я невест похищал. Так не для себя, а только чтоб проверить истинность чувств жениха: пойдет любимую спасать или нет. Ловушки всякие устраивал, смелость проверял, смекалку. Доброе дело делал, да и сам развлекался. Пока не надоело все. Ясно, что за столько-то лет и у меня женщин было немало. И не только женщин: русалки, дриады, ведьмы, оборотни, даже привидение Прекрасной Дамы было. А вот любви никогда не было. Никогда и никого не называл я своей невестой. И стало мне грустно-грустно, тоскливо-тоскливо, одиноко-одиноко. «Где же мне искать тебя, невеста?» – прошептал я… – Ну… – И очутился в твоей кровати. – А-а-а, поэтому ты и спросил меня прежде всего, невеста ли я? – Да, но ты ответила, что не невеста. И я совершенно не догадываюсь, какие силы и зачем выбросили меня в твой мир. Может быть, ты должна помочь мне ее отыскать? Я пожала плечами. И почему я ответила Кащею, что я не невеста? Где же я теперь другого такого мужчину найду? – Да, кстати, а почему ты заорал, когда меня увидел? – А как не заорать, если вдруг очутился неизвестно где и передо мной вопящее обнаженное женское существо? Я вспомнила, в какой была позе, когда стояла на кровати на четвереньках, судорожно вцепившись в подоконник, и покраснела. – Не обнаженной, а в стрингах… – Это та веревочка между половинками? – уточнил мой спутник, и я промолчала в ответ. – А сейчас мы в твоем мире? – спросила я спустя пару секунд. Бессмертный отрицательно покачал головой: – Сначала меня перенесло в твою реальность, затем, видимо из-за разности потенциалов, нас срикошетило в какой-то третий мир. Но куда? И как отсюда выбраться? – И зачем? – добавила я. – Ведь ничего в мире не происходит просто так. – Как бы там ни было, но нам придется путешествовать вместе, пока все прояснится. – В таком случае нет ли у тебя в кармашках какой-нибудь более удобной одежды? – спросила я. Кащей покачал головой. Хотя я ему не поверила, пришлось поудобнее затянуть запылившуюся простыню и отправиться в обратную сторону. Если к краю света мы прошли сравнительно легко, правда ¦ благодаря исключительно аннигилятору, то дорога назад существенно осложнилась. За ночь кусты подросли, колючие ветки потянулись навстречу друг другу, мечтая снова слиться в объятиях. Пройти пока еще было можно, но, как говорится, чем дальше в лес, тем больше дров, – проход стал совсем узкий. Я зацепилась несколько раз простыней за колючки, затем какая-то ветка больно хлестнула меня по лицу, я не выдержала и заойкала: – Ой-ой-ой! Доставай аннигилятор, иначе… Я не успела договорить. Кащей только откинул полу плаща в поисках прибора, как сзади раздался смачный звук: «Хр-р-рум!» Я подпрыгнула и обернулась. Что это? Черная стена небытия стала ближе, схрумкав в одно мгновение несколько метров кустов. Я не успела изумиться, как мой спутник ухватил меня за руку и потащил по колючему коридору с криком: – Конец света приближается!!! Глава 3 Я НЕ АНГЕЛ! Я УСТАЛЫЙ ПУТНИК Мы мчались как угорелые. Точнее, мчался Кащей, а я только успевала перебирать ногами, оставляя то тут, то там на ветках клочки многострадальной простыни. Так туристы в памятных местах привязывают всякие ленточки, цветные тряпочки, оставляя после себя след. Вот так и я, правда невольно. На такой скорости я еще умудрялась о чем-то думать. А чего? Голова-то свободная. Вот только ноги… «Хрума» больше не слышно, можно бы и остановиться, подумать о каком-нибудь другом виде транспорта, кроме своих двоих. Но Бессмертный меня вроде бы и не слышит, во всяком случае скорость не сбавляет. Руку сжал так, что… Ничего, скоро она оторвется, и я смогу отдохнуть. Пр-р-р-р! Бух! Мы так резко остановились, что я пролетела дальше и со всего маху врубилась в кусты. Все! Хода дальше не было, мы добежали до того места, куда вчера чебурахнулись. Я посмотрела на себя, а что не могла увидеть – представила. Видок! Простыня – лохмотьями. Руки-ноги – в ссадинах и царапинах. Волосы – торчком, вся прическа украшена заколочками из веточек, листочков, колючек…. Слов нет, полный отпад. А Кащей еще ничего. Ну да, у него же плащ какой? Пулемеченепробиваемый. Что ему какие-то колючки? Разве ему понять мои страдания? Все. Хватит. Я пошла домой. Слышите, небеса? Домой! Небеса не отвечали. Бессмертный, видимо, все же уловил мое настроение. – Ну не сердись. Ты хоть понимаешь, что происходит? – Вот что, – показала я на изорванную простыню. – Происходит то, чего ожидали и боялись тысячелетия. Конец света приближается! – Ну… Разок хрумкнуло. Может, на этом и закончится? А может, это поступательный процесс: шаг вперед, два назад? – Нет, – покачал головой Кашей, – раз процесс начался, то его уже не остановить. И мы стали первыми свидетелями начала конца… – А-а-а… Ну… А зачем нас сюда забросило? Может, именно мы и должны его остановить? – Ты знаешь как? – Не-а. – Я мотнула головой. – Вот то-то и оно. Я тоже. А сюда мы отлетели, скорей всего, случайно. И сейчас надо побыстрее уносить ноги. Будем пробивать дыру дальше. – Но ведь это долго! И пешком! Мои ноги говорят, что после такого кросса хотят отлежаться не меньше двух-трех недель. В твоих карманах наверняка завалялось какое-нибудь летающее приспособление типа ковра-самолета? Бессмертный пожал плечами. Я не выдержала: – Какой-то ты Кащей ненастоящий! Знаешь, каким ты должен быть? Всегда, из любой ситуации найти тысячу выходов! Я тебя по книге представляла супергероем, Главным Злодеем, как тебя называли, неунывающим, саркастичным, мобильным! А ты унылый, апатичный и вообще какой-то потерянный. Фу!.. Я перевела дух. – А ты очень точно подметила мое состояние, – спокойно ответил Главный Злодей. – У меня действительно такое чувство, будто я что-то потерял. – Что? – Память. Не полностью. Что-то помню отлично, а в чем-то сплошные белые пятна. Я вначале думал, что это ты мне мозги отшибла, когда свалилась сверху. Но теперь понимаю, что все намного серьезней. Я словно половину жизни потерял. – Это, конечно, неприятно. Но не из-за меня, разумеется. Ты ведь первый упал, ударился, может, головой. Такое бывает. Амнезия вообще-то лечится… Иногда. А иногда сама проходит. Со временем. Ты только верь, что все пройдет. – Пытаюсь верить. Но чувство пренеприятнейшее. Если все, что написал ваш Мансуров, правда, то ты сейчас знаешь обо мне куда больше, чем я сам. Так что там за летательные средства должны у меня быть? – Антиграв. Такая коробочка, ее можно прикрепить к ковру или любому твердому предмету. К сожалению, нельзя к одежде и живым организмам, даже если голова дубовая. – Прекрасная инструкция. Как бы еще эту коробочку отыскать. С этими словами Бессмертный стал выуживать из карманов различные предметы и раскладывать их на земле. – Это аннигилятор вещества, я помню. Это шпагоплеть. Классная штучка, обычно я ее ношу на поясе. А это что еще такое? – округлил глаза Кащей, доставая один за другим несколько мешочков, из которых тут же донесся многоголосый хор смеха. – Хохочущие мешочки! – А зачем они мне? Пусть здесь себе хохочут. – Оставь, может, пригодятся. Бывало уже… – Да? Ладно. Что дальше… Вот это не оно? – Не думаю. – Я повертела в руках коробочку с кнопкой, возле которой был нарисован красным большой восклицательный знак. – Красный – опасность, ты почему-то не хотел, чтобы кто-то случайно включил прибор. Но тем не менее взял его с собой. Возможно, это электронный карманный подсознательный научно-популярный разговорник? Ты его включал, и тебе не очень понравилось, что голова заполняется всякими сложными терминами. Вещь хорошая, но в данной ситуации совершенно бесполезная. – Далее… А вот это вещь полезная! – Была когда-то, – понюхала я и зашвырнула в кусты кусок колбасы. – А это что? – Папка?.. Знаю! Вот читай, здесь же написано: «Плитка дорожная. Открывать осторожно». – Я нажала на кнопку: папка распахнулась, я обожглась, выронила ее, обломки кустов, на которые мы вчера свалились, загорелись. Но Кащей уже подхватил плитку и забивал огонь первым попавшимся хохочущим мешочком, который, подпалив бок, начал громко и жалобно охать. – Молодец, – покачал Кащей головой, пряча папку. – Чуть не подожгла кустарник. Ты не забыла, что мы еще тут? Жаркое было бы. – Ну хватит. Я же не хотела. – Другой раз будь поосторожнее. Мало ли что там у меня еще отыщется. – Вот бы отыскалось что-нибудь попить. И поесть, – вздохнула я. – Коробочка! Может, это она? – Почему к каждой штучке не прилагается инструкция? Может, и она. А как проверить? Кнопочку нажмешь, антиграв и улетит. Сам. Без нас. – Я буду держать. Крепко. А ты нажимай – и сразу выключай. – Угу. Держи покрепче. Двумя руками. Кащей вцепился в коробочку, а я нажала кнопку, и тут же еще раз. Никакого движения не заметила. Может, слишком крепко держал? – Ну что? – Ничего. Нажми еще раз, может, слишком быстро выключила? Я нажала. Кащей подержал немного и выпустил, коробочка шлепнулась на траву. – Точно не оно. – А что это тогда такое? – спросила я, поднимая штучку. – Я же его включила. Должно ведь оно как-то действовать? – Должно… Тсс… Нашу беседу перебил чей-то негромкий разговор. Люди! Здесь! Наконец-то! Я начала кричать и звать на помощь. Разговор тут же смолк. – Помолчи, Неневеста. – Кащей зажал мне ладонью рот. Какое-то время мы не шевелились и прислушивались. Голоса послышались вновь. – Ну что там? Спокойно? – спрашивал женский. – Ага, выходи, – отвечал мужской. – Иду, а то ты сам все слопаешь. – Мм… Вкуснятина! – раздалось чавканье. – Тебе бы все жрать, давай лучше спрячем на потом. – Ешь. Бог дал, потом еще даст. – Ах и правда, какая прелесть! Кащей намотал на руки свой защитный плащ и тихонько раздвинул кусты. Потом продвинулся немного дальше и кивнул мне. Я осторожно приблизилась. В зарослях валялась забракованная мной колбаса. К ней присоседились две мыши. Кащей отпустил ветки. – Так это что, они? Это мыши разговаривали? А, я догадалась, – подхватила я коробочку, – это переводчик с языка животных. – А мы-то думали – антиграв. Хорошая штучка, полезная. Прячь так, чтобы легко можно было найти. – А я и не знал, что мыши верят в Бога, – задумчиво произнес мой спутник. – Почему бы им не верить? – пожала плечами я. – Ладно. Поехали дальше. – Куда? – На экскурсию по карманам твоего плаща. Кащей продолжил инспекцию. На свет божий появились бомба, арбалет с набором разноцветных стрел, книга без названия, длинный меч. – Это кладенец, – прокомментировала я. – Из ножен лучше не доставай без надобности. Опасно. Да, классные карманчики, сколько всякой всячины вмещается – и никакого веса. Обзавидуешься! Только бы съестного чего-нибудь… – Держи, Неневеста! – Кащей бросил мне старую бутылку. – Опять вино? Лучше уж джинн был бы. Нет, не джин-тоник, а живой нормальный джинн с тремя желаниями. Нету? Жаль. А как насчет стандартной родниковой водички? – Неневеста! Прекрати свои словесные излияния. А то заберу бутылку. Вот как, значит? Пусть попробует, пока пить больше нечего – не отдам, а то ему дашь глотнуть, и можно прощаться с содержимым навсегда. Но я промолчала, приложившись к горлышку. Ох, лучше бы сначала уступила на пробу Кащею! То ли вино давно и безнадежно испортилось, хотя с возрастом, насколько я знаю, вкус его должен был только улучшаться. То ли это вообще не вино. Жаль, успела сделать глоток, теперь внутри все переворачивается. И вообще чувство какое-то… Голова кружится… Спину ломит. И как-то странно смотрит на меня стоящий напротив мужчина… Ба-бах! Когда я открыла глаза, надо мной хлопотал озабоченный Кашей. – А что случилось? – Я попыталась приподняться. Сзади что-то мешало и тянуло. Я попробовала вытащить из-под себя мешающий предмет, но мою руку перехватила мужская рука. – Не надо. Это довольно красиво. Да и больно будет, если отрывать. – Ты о чем это, черт побери?! – О крыльях. У тебя выросла пара прелестных крылышек. – Кащей помог мне подняться и поправить простыню. – С ума сошел? Такого не бывает! – Я начала судорожно оглядываться, пытаясь рассмотреть, что там у меня за спиной. – Каких крылышек?! – Белых и пушистых. Как у ангела. Хотя на небесное существо ты непохожа, слишком грязный какой-то ангел получается. Впрочем, вдруг теперь ты сможешь летать? – Это что, розыгрыш? – воскликнула я, но ради интереса попробовала подвигать плечами. Получилось примерно так же, как у только что вылупившегося цыпленка. – Они еще маленькие, – успокоил меня мой хладнокровный спутник. – Но, возможно, со временем вырастут, и тогда ты полетишь. – Но как?.. Что?.. Откуда?.. – Думаю, оттого, что ты пила из этой бутылки. – И что же теперь делать?! Нет, слушай, должна где-то быть в таком случае и бутылка с обратным действием! А ну-ка давай ищи! – Тебе не нравится? – Ну я не знаю… Нет, не нравится. – Я представила себя с крылышками на улицах города или в офисе, где работала. Или в ночном клубе. Вот это был бы номер! – Это ты виноват, подсунул мне бутылку, теперь твоя первая обязанность – избавить меня от всего этого. – Моя первейшая обязанность на данный момент – найти побыстрее какое-нибудь средство передвижения, чтоб оказаться подальше от края света. А вторая – выяснить, что к чему, и делать ноги из этого мира. – Я-а-а… – Согласен, третья – убрать крылья. Но это мы будем делать попутно – найдем еще бутылку, и будешь пробовать. – Так, да? Пробовать? А что, если от следующего твоего напитка у меня не крылья отвалятся, а вырастут для полного счастья еще рога и копыта? Нет уж, теперь подопытным кроликом будешь ты! – Поймаем какого-нибудь кролика для этого дела. – Кащей снова полез в свои безразмерные закрома и выудил на свет божий зеркальце. – О! Вот это дело! – обрадовался он. – Дай я погляжу, сутки себя не видела. – В этом зеркале своего отражения не увидишь, это для связи. Сейчас Ягу вызову. – А, мобильное… Кащей минут пять возился магическим прибором, тряс, протирал. Результат заставлял себя ждать. – Ничего! Лучше бы выдал: «Абонент вне зоны доступа», – расстроился Бессмертный. – Начинаю подозревать, что этот мир не имеет никакой связи и мы здесь застряли… – Безвыходных положений не бывает, – успокоила я его. – Ты сам говорил, что всегда можно отыскать два выхода. Нужно только не отчаиваться. Ты что, забыл, что ты самый-самый? – Неприятное чувство, но я и правда многого не могу восстановить в памяти. – У тебя уже было такое. А потом ты все вспомнил. Может, мне рассказать то, что я читала о тебе? – Нет, я попытаюсь сам. Скажи только, как меня еще называли? – Главным Злодеем, Злобным Монстром, Добрым Злыднем, Злодеем всех стран и народов. Еще тебя называли когда-то Странником. – Странником? Вот это я помню лучше. И мне это нравится, можешь меня так называть. – Только тогда, когда перестанешь меня звать Неневестой! В это время Кащей достал какие-то старомодные сандалии: – Сейчас проверим. – Да выбрось ты их, – скривилась я, – сейчас такие не носят. – Выбросить? Я подозреваю, что это находящиеся в розыске сандалии самого Меркурия. Что в розыске – помню, что они у меня делают – без малейшего понятия. Он быстренько засунул выложенные вещи в карманы и переобулся. И едва успел подхватить меня под руки, как взмыл в воздух. Сандалики весело понесли нас над зарослями. Летели они довольно быстро, и кусты, казавшиеся бесконечными, уже заканчивались. Но и обувь в то же время начала чихать, фыркать и дергаться. Не свалиться бы снова! Я и так уже вся исцарапанная. Но, к счастью, сандалии дотянули до первых проплешин поредевшей зеленой зоны, и мы шлепнулись не в колючки, а на мягкую траву. – Батарейки сели, – прокомментировал Кащей. – Привал. – Вот так вот? Не евши, не пивши? – Ты мечтаешь попробовать содержимое еще какой-нибудь бутылочки? А вдруг что-то еще вырастет? – Нет, я заставлю попробовать тебя! – А вдруг что-то отвалится? – Ну пожалуйста, поищи какую-нибудь еду! Меня нельзя морить голодом. – А то похудеешь без меры, на чем простыня держаться будет? – Да, это, кстати, второй больной вопрос. Мне нужна приличная одежда. Неужели ты не припрятал в каком-нибудь карманчике скромненькое платьице со шлейфом и норковое манто? Или хотя бы дизайнерский костюмчик моего размера? – А зачем? Я не собирался сопровождать по неизвестным мирам полуобнаженных девушек! – Я тоже не собиралась составлять компанию таким неджентльменистым мужчинам! Я вовремя глянула на происходящее со стороны. Нос к носу, злые, голодные и уставшие, вчера познакомившиеся, мы уже выясняем отношения. Сейчас мы круто развернемся и зашагаем в разные стороны, пытаясь доказать друг другу, что одному быть лучше. И я останусь в чужом мире, потеряв всякую надежду на возвращение. Я воспользовалась женской мудростью и резко поменяла тактику: – Кащеюшка, милый, нам просто нужно поискать ближайший отель, хотя бы даже трехзвездочный… – Неневеста, дорогая… Ты так уверена в наличии здесь отелей? – применил мужскую логику Кащей. – Мы же ничего не знаем об этом мире. Может, здесь вообще живут только доисторические монстры? А уже довольно быстро темнеет. Потерпим до утра. Эти заросли сейчас для нас самое безопасное место. Вечно мы, женщины, поддаемся на сладкие уговоры мужчин. Что поделаешь. Это, видимо, какой-то неизученный закон природы. Мы умостились на краю Кащеева плаща, им же и укрылись. Голодный живот что-то недовольно пробурчал, но я тут же вырубилась и животу не ответила. Все-таки усталость взяла свое. Я даже снов не видела. Словно только закрыла глаза – и уже кто-то нагло трясет за плечо. Меня? Будить? Я собралась убить нахала, который так не дорожит своей жизнью. Единственно с этой целью я и открыла глаза. А, это же Кащей… Идею убийства пришлось отложить. Во-первых, это единственный близкий мне человек в этом мире, во-вторых, он все равно бессмертный, смотри потом на изуродованное ногтями тело, пока не воскреснет. Придя к такому выводу, я решила отделаться коротким «рано» и снова натянуть на себя плащ, ночи здесь все же довольно прохладные. – Пора. Есть будешь? Эти слова возымели волшебное действие. Я уже сидела и оглядывалась в поисках еды. Оказывается, Кащей не нашел больше никаких запасов в плаще, ну не собирался он далеко путешествовать в ближайшее столетие. Хотя, честно, я не поверила, что он все проверил. Ведь на доброй половине плаща спала я, следовательно, там он не искал. Зато он обнаружил где-то рядышком красные мясистые плоды размером с яйцо, развел костерок и поджарил их на веточках, как шашлык. – А ты уверен, что это съедобно? – Живот буркнул, предлагая не ломаться, а побыстрее есть, есть, есть. – Угу, – кивнул шеф-повар, – съедобно. – А вдруг я отравлюсь? – Не-а. Я ел. – Ну и как, живой? – Как видишь. – Кашей, а вдруг ты умер от жутких спазмов в животе, а затем воскрес и теперь морочишь мне голову? – А зачем? – Точно. – Я исчерпала аргументы и взяла палочку с местными плодами. Они были местами подгоревшими, а местами сыроватыми, так что и вкуса не понять. Но раз у Кащея живот не болит, то и я выживу. Не знаю, как там некоторые не едят месяцами. Я, не поев вовремя, скорее с голоду помру, чем от этого деликатеса. Короче, с шашлыками мы расправились быстро и бесповоротно. Кащей протянул руку и вытер мне щеку. Крылышки проснулись и мелко задрожали за спиной. Ох, как же они мне мешают… Вдали что-то громыхнуло. Гроза, что ли? Но мне все равно ничего не видно. Кащей гораздо выше меня, и то приподнялся на носочки, вглядываясь. – Еще отломилось, – произнес он. – Что? – Конец света отъел еще кусок от пирога. Короче, если ничего не изменится, он будет отгрызать раз в сутки где-то… несколько метров. Будем идти на восток. С такой скоростью он нас не догонит. Если, конечно, не увеличит скорость. – Да, но, когда-то он слопает все, что будет тогда? – А вот тогда и будет конец света. И нам остается только надеяться, что мы до того момента успеем вернуться в свои миры. – Ты думаешь, конец света ест только этот мир? А если это происходит везде одновременно? – Чрезвычайно пессимистический прогноз. – Кащей покачал головой. – Нельзя думать о катастрофах, накличешь. Лучше считай, что это локальный конец света в одном отдельно взятом варианте Вселенной. Где-то я уже слышала нечто подобное. – Ладно, хватит философствовать. Вперед за орденами! Кашей старательно затоптал и забросал землей остатки костра. Аккуратный… Я подтянула бывшую когда-то белой простыню, посокрушалась еще о своем нереспектабельном имидже, и мы отправились в путь. Мы шли и шли. Шли и еще шли. Природа здесь, конечно, была прикольная, но следов человека что-то нет и нет. Может, этот мир вообще необитаем? Вот будет хохма. Мы что, тогда с Кащеем станем Адамом и Евой? Не-э-э… Отменить. Должность, разумеется, почётная, да и партнёр симпатичный. И, если задуматься, стопроцентная гарантия защиты от измен, отсутствие тянущих мужа на рыбалку или в баню друзей. На работу ходить не нужно, спи сколько хочешь, каждый день – выходной. Отсутствие сплетен, соседей, налоговой, что само по себе приятно. Но, с другой стороны, как прожить без кафе, бутиков, шопинга, подружек, телешоу? Без микроволновки, холодильника, пылесоса? Без музыки? Без книг? Без шумных улиц моего города? В конце концов, без парикмахерской? Да я уже сейчас небось похожа на горгону Медузу в период расцвета. Нет, рая в шалаше не получится. Я здесь не выживу. Поэтому оформляю всё как тур по заграницам. Месячный, не более. И домой, к цивилизации. А пока хотя бы каких-нибудь человекоподобных существ отыскать. Накаркала… Дерн под моими ногами дрогнул и провалился, а я полетела в открывшуюся в земле дыру. Глава 4 КАЗНИТЬ, НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ! Хорошо… Хорошо, что хоть успела за Кащея схватиться! Хорошо… Хорошо, что он скользит по узкому лазу на своем плаще, который, кажется, уже дымится… Хо-хорошо, что я на нем сверху, как на салазках, а то бы у меня уже все, что только можно, стерлось… Кто там мечтал покататься на американских горках? Вот вам бесплатный Диснейленд! Интересно, они когда-нибудь закончатся или мы вылетим с другой стороны Земли? Туннель окончился неожиданно резко. Мои импровизированные салазки в виде ошалевшего Кащея (ему на таких аттракционах, может, и не приходилось отрываться) влетели в светлую просторную пещеру. Но ее я рассмотреть не успела, так как мы пролетели пещеру на первой космической скорости, громко вписались в противоположную стену и благоразумно синхронно выключились, чтоб не увлечься подсчетом шишек и ссадин. Когда я пришла в сознание… Впрочем, слишком рано пришла, все еще болело и щемило, можно было бы еще пока погулять. Почему там так классно, ничего не чувствуешь? А здесь… ух! Но все же надо открыть глаза, оглядеться, разобраться, где это я… вишу. Нормально! Вишу на стене, прикованная холодными железными цепями. А я боялась, что мир необитаем. Хотела найти людей. Мечта дурака сбылась! Говорили мне, будь осторожна со своими мечтами. Что теперь? Кащей рядом висит, еще не пришел в себя, везунчик. Не дам побалдеть, пусть присоединяется к моим страданиям. – Эй, Бессмертный, очнись! Злыдень! – Я дотянулась до него и слегка пнула ножкой. Ага, зашевелился! Ну-ка, как ему это все понравится? – Давай, Злыдень, покажи свою силу! Порви эти цепи и всех наших врагов, на фиг! Кащей подергался, как жук в паутине. – И где это мы? – У тебя что, еще раз память отшибло? Идем себе, споткнулись, упали, очнулись – цепи. Рви их! Покажи им всем, кто ты есть! Пусть трепещут те, кто останется в живых, и в легендах расскажут будущим поколениям о твоих подвигах! Кащей еще подергался в цепях. Ноль! Я не поняла. – Слушай, Ночной Ужас и Дневной Кошмар, насколько я знаю, для тебя эти цепи – ничто. Почему ты не разнесешь здесь все по камушку? У тебя что, какой-то хитроумный план? Или в сказках сила Кащея сильно преувеличена? – Знаешь, Неневеста, – мне показалось, что Бессмертный даже немного покраснел, – не совсем вовремя об этом говорить, но мне кажется, что я потерял не только память, то и силу тоже. – Что-о-о? – Хотя… Мы где-то глубоко под землей. В таких местах могут жить только гномы. А они умеют изготавливать такие сплавы… Правда, в своем мире я гномовские цепи пусть с натяжкой, но рвал. Но тут… Возможно, они вышли на еще более высокий уровень развития металлургии. – Короче, вместо полного разгрома врагов нас ждет полное фиаско? А я-то собралась смотреть шоу с Главным Злодеем в главной роли… – Вообще-то шоу не отменяется. Да и с главных ролей нас с тобой пока не снимают. – И что же теперь делать? – Попробуем договориться. Или запугать. Вообще-то мы еще не знаем, может, они с добрыми намерениями… – Да-а? Похоже, что с добрыми. Вот, кстати, можешь сам у них спросить насчет намерений. В камеру, а иначе я это место не назову, вошли… Ну и кто это? Не гномы, во всяком случае, их я не так представляла. Хотя тоже невысокие существа, где-то метр сорок – метр пятьдесят. Широкие в плечах, с синими повязками на лбу. Их было пятеро. Один, видимо из знати, в расшитом самоцветами костюме. Повязка его сверкала несколькими крупными камнями, похоже сапфирами. Черты крупные, грубоватые, лицо украшает трехдневная щетина. Сопровождали его четверо воинов. Я так решила, потому что одеты они были попроще, с боевыми топориками в руках и непонятными штучками за поясами. – Ты кто? – без предисловия ткнул пальцем в Кащея предводитель карликов. – А ты кто? – парировал Кащей. – Вопросы здесь задаю я! – возмутился человечек. Охрана угрожающе подняла вверх топоры. – Я Кащей Бессмертный! – громогласно прозвучал ответ. – Я Добрый Злыдень и Злой Добряк! Я… Кто я там еще? – вопросительно кивнул он мне. – Это Страх ваших страхов! Главный Злодей всех миров и народов! – продолжила я. Ожидалось, что после этих слов гномы, или кто там они были, должны по крайней мере броситься ниц, облобызать Главному Злодею сапоги и на руках отнести, вместе со мной разумеется, на пир в нашу честь. Предводитель зевнул: – Все? – Все, – кивнул Кащей. – В нашем мире такой не числится. Но раз уж ты такой большой злодей, в чем нам добровольно признался без суда и следствия, то мы милостиво избавим от тебя несчастные миры и народы. Казнь путем отсечения головы назначается через два часа. Готовься. Упс… Увы, имя Кащея здесь никого в ступор не ввергает. Похоже, они о нем даже ничего не слышали. Глушь какая, провинция! – Он пошутил! – заорала я. – Вы что, не видите сами, какой же это злодей? Обычный путешественник, Вася Стебельков! – Обычный путешественник, забравшийся в наши владения с целью шпионажа? О, тогда приговор будет помягче: казнь через три часа. – Какой шпионаж? Обычное путешествие. Исключительно с добрыми намерениями! К вам совершенно случайно попали! – Случайное пересечение границ? Но это совсем другая статья! Что ж вы раньше не сказали? Чуть не произошла чудовищная ошибка! Тогда казнь через четыре часа. – За что?! – Случайное пересечение границ королевства карается лишением головы… – Так кто же знал? – Незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение. Но тогда, согласно статье 2037, осужденному даруется отсрочка. Итак, казнь через пять часов. Рад за вас. Я офигела. Чем бы еще облегчить участь моего спутника? В голову больше ничего не лезло. – А ты кто? – Толстый палец ткнул в меня. Вот и думай теперь, кем представиться, чтоб не зашуршать вслед за Кащеем на плаху. Ему-то нестрашно, он бессмертный. А я? Из всех моих познаний о жизни гномов в памяти мелькнула только одна-единственная сказка с хорошим концом. – Я Белоснежка! – Кто-кто? – Брови присутствующих поползли вверх. Ну да, при таком внешнем виде: в грязной, порванной простыне и со спутанными волосами выдавать себя за нежную, скромную деву – сумасшествие. Но зато это имя им наверняка знакомо! Неужели история Белоснежки старше самого Кащея? О нем-то здесь и не слыхали! Вот это да! – Я Белоснежка, – повторила я, – та самая, которая дружила с семью гномами. Вернулась к вам с миссионерской целью. – Ух ты! – восхитился предводитель. – Давненько такого не было. Вторжение во владения цвергов плюс самозванство! Здесь так с ходу статью и не назовешь. Будет суд! Подсудимой необходимо выбрать защитника. Влипла! Только этого мне не хватало. Или все же лучше, чем без суда и следствия? И кого же мне теперь брать адвокатом? Может, среди местных и есть таланты, но они мне незнакомы, да и платить нечем. Кащей? Я оглянулась. Нет, он себя и то отстоять не смог. Значит, остается один вариант. – Я сама буду себя защищать. – Вообще-то так не принято. Но…иногородним – скидки. При этих словах группа цвергов круто развернулась на каблуках и покинула помещение. Так, нужно хорошенько подготовиться к защите. – Кстати, Кащей, проведи разъяснительную работу. Кто такие цверги? – Во всяком случае, это не гномы. – Вот как! Ну и… – Гномы – элементалы, духи земли. А цверги – это живые материальные существа, древний народ, предки всех карликов: кобольдов, стуканцев, коблинай, эрдлюитл и других. Яга рассказывала о древних народах, но они, когда началось массовое расселение человека, вдруг исчезли. Вот они куда, оказывается, переселились. Цверги… Хорошенько подготовиться к защите не довелось. Какие же они оперативные! Двое стражников, не произнеся ни слова, сняли с меня цепи, тут же заменив их на подобие наручников, и поволокли к выходу. Я только и успела, что бросить на скрипящего зубами Кащея прощальный взгляд. Несколько минут спустя мы оказались в огромном зале, где уже ждали судьи, присяжные, стража. Как в кино. Интересно, кто у кого содрал всю эту процедуру? А зрителей… Ни одного свободного места. Аншлаг! Да, я должна гордиться. Событие года! Мой взгляд упал на замученную простыню, окутывающую мое тело. Да, наряд малость не по теме. Не от Валентино и даже не от Юдашкина. Что делать? Такова жизнь. Надо радоваться тому, что есть. Спасибо милой простыне за то, что она еще держится после стольких полетов. Итак, разрешаю начинать. – Встать! Суд идет!. Да ладно, встаю-встаю. Не дергайте. – Сегодня, многоуважаемые цверги, на повестке дня дело так называемой Белоснежки, которая обвиняется в нарушении государственной границы и присвоении чужого имени. Обвинитель: славноизвестный Цвиг Ги Ру (им оказался богато одетый цверг, с которым мы уже познакомились), защитник – сама обвиняемая. Итак, что вы можете сказать в свое оправдание? Придумать я ничего не успела, придется импровизировать. Главное теперь – стоять на своем. А то еще ко всем грехам добавят лжесвидетельство в суде. – Я утверждаю, что я и есть Белоснежка. Зал возмущенно зароптал. – Та самая?! – Та самая. – А не знаете ли вы, подсудимая, что настоящая Белоснежка умерла несколько тысячелетий назад? Умерла? Что ж ты так, подруга! Подвела… – А разве я утверждаю, что я живая? – ??? Интересно, какая у них религия? – Многоуважаемые судьи, дорогие цверги! Верите ли вы во Всевышнего Бога? Творца, который создал всех нас? Гул толпы прозвучал утвердительно. Хорошо, можно продолжать. – Так вот, тысячелетия назад я умерла, за добрые дела была вознесена на небо, где и пребывала до последнего времени в виде ангела. – Докажи! – послышались крики. Вот где и пригодились мне неудобные, но так вовремя прорезавшиеся крылышки. Я подвигала плечами туда-сюда, чтоб приспустить простыню, и обернулась к народу спиной. Рев цвергов потешил мою душу. Я их сделала! Судьи велели мне подойти и придирчиво обследовали крылышки. Ну что? Съели? Всамделишные! Судьи удовлетворенно закивали. Но мой обвинитель не успокаивался, атеист несчастный. – А почему же, будучи ангелом, подсудимая не может освободиться от оков? – Да, интересно, почему же? – поддакнули судьи. – Да потому, что Бог, отправляя меня к вам, на Землю, дал мне тело, чтобы вы могли меня видеть и слышать! – А почему же ангел одет в такие грязные лохмотья? – не унимался Цвиг Ги Ру. – Да потому, что с высоты неба я упала прямо в заросли на краю света! Посмотрела б я, если бы вас сбросили с вертолета без парашюта! Суд удалился на обсуждение, я вздохнула и присела, оглядываясь на публику. Как среагировали? Может, я лишнего ляпнула насчет вертолета? Цверги заинтригованно шушукались и искоса посматривали на меня. Что-то будет? Судьи вернулись, построив всех по стойке «смирно». Ну? Да не мнитесь же, вопрос жизни и смерти решается. – Верховный суд цвергов решил и постановил: признать подсудимую действительно Белоснежкой, ставшей ангелом после смерти и возвратившейся на Землю во плоти. Ура! Да здравствует самый гуманный суд в мире! – Итак, обвинение в самозванстве снимается. Остается вопрос о нарушении государственной границы. Приехали… – Протестую! В связи с подтверждением судьями моей личности как настоящей Белоснежки автоматически должно быть снято обвинение в незаконном переходе границы, в связи с тем что переход был осуществлен в миссионерских целях для посещения моего любимого народа. – Ну нетушки! – восторженно заорал Цвиг. – Все-таки она самозванка! Настоящая Белоснежка жила в свое время у коблинай, а вовсе не у цвергов! – Но у вас общие корни! Я решила обойти все родственные народы, – выкрутилась я. – А вначале ты вообще говорила, что жила у гномов! – обличительно ткнул в меня пальцем Цвиг. – В небесной канцелярии все народы ниже метра шестьдесят ростом называют гномами! – парировала я. Зал зароптал. Мой оппонент обиженно захлебнулся: – Но… но… но независимо от миссионерской деятельности факт безвизового перехода границ остается! Уголовный кодекс цвергов не предусматривает поблажек ни для кого! Судьи закивали. Буквоеды! – В данном случае разрешение было дано высшими инстанциями. – Это какие же инстанции выше Верховного суда цвергов? – удивился главный судья. Я пошла ва-банк: – Это небесная канцелярия. Сам Бог! Да простит мне Бог такое самоуправство. Но дело-то идет о моей жизни, поэтому, думаю, он не будет против. – Тогда покажи нам разрешение в письменном виде! – лукаво прищурился Цвиг. – Неневеста Кящеева – Оно в устном виде! И не тыкай посланнице Божьей! – Мой голос пронесся по залу в полной тишине и даже, отлетев от дальних стенок, вызвал эхо. Получилось внушительно. Ну думайте теперь, как проверить устное распоряжение Бога. Суд снова удалился на совещание. Все опять зашушукались. Мой оппонент нервно тер сапфиры на повязке, пытаясь придумать еще какие-нибудь обвинения. Но теперь все доводы были бы уже не против меня, а против Творца. Поэтому он не решился продолжить. Судьи вернулись после короткого совещания и объявили решение: – С Белоснежки снимаются все обвинения. Но в связи с тем, что цверги в миссионерах не нуждаются, постановляется ее накормить, приодеть, снабдить провизией и выпроводить за границы государства. Ура! Мне удалось выиграть этот процесс ценою в жизнь! Да, кстати… – Многоуважаемые судьи, я рада, что вы вняли гласу Божьему и голосу рассудка, и прошу вас также вернуть моего спутника, этого неудачника-шутника, которого Бог приставил мне в роли телохранителя. Судьи переглянулись и кивнули. Я довольно потерла руки. Дело сделано! Спустя некоторое время – у цвергов все делается быстро – мы с Кащеем уже обедали в небольшой трапезной вместе с судьями. Им было очень интересно расспросить нас о жизни «наверху». Так что пришлось включать фантазию на полную. Бессмертный был без малейшего понятия, о чем я наплела в суде, поэтому мне неоднократно пришлось наступать ему на ногу и отвечать за двоих. Он быстро смекнул, что к чему, набил рот едой и, когда к нему обращались, только мычал и непонятно жестикулировал. В итоге он наелся под завязку и к концу обеда уже врубился в ситуацию. Тогда он в свою очередь стал мне подыгрывать, давая возможность что-то пожевать. Я так и не поняла, что мы ели, что пили, но после столь долгого воздержания мне всё показалось ужасно вкусным. Когда вопросы исчерпались, а цверги изрядно наелись и напились, они стали рассказывать нам о своей жизни. Вот здесь и выяснилось, что в этом мире издавна живут самые разнообразные народы кроме людей. Никакого исхода из древних мест не было. Да, легенды рассказывают о быстро развивающемся юном человеческом племени, которое так «плодилось и множилось», что скоро начало вытеснять древние расы. Было и недовольство, и распри, и вооруженные стычки, а потом вдруг в один прекрасный момент мир раскололся – то ли сам, то ли кто-то помог, об этом сказания умалчивают. Никаких переходов в ту часть, где остались люди, цверги не знали. Древние народы разделили сферы влияния и обитания, научились жить мирно, пока пару тысяч лет назад не произошло событие, изменившее ход истории. По планете прокатилась волна землетрясений, ураганов, цунами, светящихся вихрей, сопровождаемых громогласными звуками. В результате катаклизма давнее поселение чертей было стерто с лица земли, а на этом месте возник целый город, накрытый прозрачным колпаком. Проникнуть сквозь преграду было невозможно, но сквозь нее было видно, что город чужой, очень необычный и населен людьми. Людьми, о которых знали лишь по старинным легендам! Но все жители были мертвы. Вернее, так подумали сначала. Но шли года, столетия, а люди так и лежали нетленные, и тогда город окрестили Спящим и сочинили сказку о Спящей красавице, которую может разбудить только принц своим поцелуем. Но никто так и не смог проникнуть в Спящий город. А пять лет назад без всякой видимой причины купол разлетелся на тысячи осколков, и люди, населяющие его, проснулись. Во дворце на самом деле оказалась принцесса, и довольно хорошенькая по человеческим меркам. Пять лет люди привыкали к новому месту обитания. Пять лет принцесса изучала колдовские книги из древней библиотеки, развалины которой оказались возле ее дворца. И вот совсем недавно провозгласила себя могучей волшебницей, королевой Маруккой, велела всем присягнуть ей в верности и выплачивать налоги, а иначе она вызовет конец света и спасутся только те, кто будет с ней. – Конец света уже начался, – заметил Кащей. – На наших глазах тьма поглотила часть земли вместе с колючими кустами, – подтвердила я. – Как! Уже? – ужаснулись судьи. – А ведь мы живем наиболее близко к опоясывающему кустарнику! Мы собирались отправиться присягнуть на верность королеве через неделю. Теперь нужно ускорить сборы! Вы ведь тоже отправитесь в Спящий город, ведь это единственное поселение людей. Можете присоединиться к нам. – А как вы собираетесь путешествовать? Разве при свете солнца вы не превращаетесь в камни? – заинтересовался Кащей. – Наши далекие предки действительно каменели на солнце. Но здесь оно помягче, и за тысячелетия цверги приспособились к нему. Хотя долго находиться на улице, особенно в жаркую пору, не рекомендуется – могут появиться ожоги и пузыри. Поэтому большую часть пути цверги пройдут подземными пещерами и тоннелями. Мы уже видели эти переходы. Двигаться, согнувшись в три погибели? Нет уж! Поэтому мы вежливо отказались, сославшись на необходимость заниматься по дороге миссионерской деятельностью. Короче, нас вывели из пещер, снабдили рюкзаками с провизией, и мы мило распрощались. Цверги, как и обещали, меня переодели. Но не могу сказать, лучше ли это было, чем моя уже привычная простыня. Ее бы замочить на сутки в хорошем стиральном порошке, где-то бахрому обрезать, где-то укоротить, где-то фирменной кнопочкой подхватить, поясочек со стразами… Очень даже ничего получилось бы. А теперь на мне были короткие мешковатые штаны, бесформенная куртка и большие, натирающие ноги сапоги. В подобной одежде я меньше всего хотела оказаться рядом с мужчиной, который мне так нравится. Поэтому я шла понурив голову, несмотря на то что Кащей нес оба рюкзака, свой и мой. А он одной рукой их несет, ему и не трудно вовсе. Словно услышав мои мысли, Бессмертный засунул оба рюкзака в необъятные карманы своего плаща и вообще пошел налегке. Как объяснили нам цверги, далее находились поселения темных и светлых эльфов, их общий большой город под названием Эльфиград. Еще дальше – земли коблинай, далеких родственников цвергов. Визу они не требуют и переход границы преступлением не считают. Самое-самое главное, как сообщили цверги, – не сходить с наезженных дорог. То есть единственной серьезной проблемой на данный момент является отсутствие стилиста, парикмахера и модельера как максимум. Или джинсов и топика как минимум. И моей косметички. – Ну, Неневеста, ты блеснула, – пытался разговорить меня Кашей. – Такую историю придумала! Даже мне бы в голову не пришло. – Угу… – Ну нет у меня настроения отвечать. – Спасибо, что про меня не забыла. – Вот и благодарности дождалась! – Казни мне, конечно, бояться нечего, все равно оживу, но это все заняло бы какое-то время. И ты бы осталась совсем одна, без защиты. Ах вот как! А до этого я, конечно, была под надежной защитой! Особенно когда он в цепях висел, как Кащей Бессмертный. Хотя, собственно, он и есть Кащей… – Но вообще-то, Неневеста, ты сама виновата в этой ситуации. Нужно быть осторожней! Это же надо было свалиться в катакомбы цвергов! Значит, я уже не героиня дня и спасительница нас обоих, а та, которая сама во всем виновата. И это мужчина моей мечты! Вот так всегда. Навоображаешь себе невесть что, а чуть пообщаешься – полное разочарование. Короче, все мужики – сво… – Следующий раз, Неневеста, смотри под ноги… Я молчу долго, но сейчас взорвусь. И мало не покажется! – Ну почему ты такая грустная, Неневеста? Ведь все прекрасно! – Прекрасно? И что же прекрасного в этом нелепом костюме?! В том, что эти дикие цверги не предложили ни сауны, ни даже элементарной ванны? О-о-о!.. Мои стенания закончились так быстро только потому, что нашим взорам вдруг предстало самое очаровательное в мире озеро. Гладкое голубое зеркало, неровные берега, поросшие молодым камышом, мягкий песочный пляжик… Сказка! – Стоп, Кащеик! Я на пять минуточек отлучусь, а ты тут постой. Только без меня не уходи! – Ку-у-да?! Цепкая рука ловко ухватила меня за запястье. – Да куда я денусь? Искупаюсь быстренько и вернусь. Только отвернись, я же не буду в одежде в воду лезть. Но не подглядывай! (Хотя если не подглянет, то не мужчина будет…) А потом я отвернусь. – Ни-ку-да не пойдешь! – твердо отрезал мой суровый спутник. – Это еще почему?! – возмутилась я. – Цверги ясно сказали: с дороги не сворачивать. – Хм! Да это вообще было фигуральное выражение: никуда, мол, не ныкайтесь, чтобы не потерять ориентацию. А тут рядышком, рукой подать. – Мы ничего не знаем об этом мире, – назидательным тоном читал мне нотацию Кащей. – Эта идиллия может быть только видимостью, а в темных, мрачных глубинах, вполне вероятно, скрывается какое-нибудь ужасное чудовище… Все это меня не убедило. Единственным доводом служила железная рука, неумолимо увлекающая меня прочь от зовущего, манящего своей первозданной чистотой озера. Я только собралась высказать этому деспоту все, что о нем думаю, как сзади раздался отчаянный, захлебывающийся детский крик. Хватка Кащея на долю секунды ослабла – и я уже мчалась к голубой глади озера, в центре которого то показывалась, то исчезала маленькая головка. Вот в этом вся я – сначала делаю, а потом думаю. Так не хотелось лезть в воду в одежде, но я уже плыла кролем – так у меня быстрее всего получается – к тонущему малышу. Мальчик отчаянно молотил кулачками, визжал, выпучив глаза, отплевывался фонтанчиками, а когда я приблизилась, пошел под воду, пуская пузыри. Теперь главное – половчее ухватить его за шкирку или за волосы, чтоб он не вцепился в меня. Я еще никогда не спасала утопающих, но твердо усвоила теорию. Хватанув побольше воздуха, я нырнула в синюю глубину. Да где же это несчастное дитя? Ах вот оно! Я только примерилась подхватить его за волосы, как «несчастное дитя» резко метнулось в сторону, обхватило меня сзади за плечи, полностью парализовав движения, и со скоростью ракеты потащило на дно. Глава 5 ДУРА ДОВЕРЧИВАЯ «Дура доверчивая», – только и подумала я, чувствуя, что мои легкие вот-вот взорвутся, а глаза выскочат из орбит. А кто-то говорил, что тонуть небольно. Я до последней секунды сдерживала дыхание, но ныряние не мой конек. Почти теряя сознание и не в силах больше сопротивляться, я потянула в себя воду, понимая, что это конец. Но, к величайшему моему удивлению, легкие заполнил… воздух! Спертый, сырой, но воздух! Вдох, еще вдох. Боже, какое это счастье – дышать! Только тут я почувствовала, что стою на четвереньках, под моими руками и ногами – твердая поверхность. Так, немножко продвинусь вперед, подальше от воды… Не скоро купаться захочется! Села. Огляделась. Я в пещере. Стены поросли каким-то светящимся мхом, от него все пространство озарено призрачным светом. Глаза быстро привыкают к сумеркам, и вот я уже могу рассмотреть всю пещеру. Вот вход, через который я сюда попала, – неширокий лаз снизу. Дно покатое, здесь, где сижу я, – сухое, а с другой стороны – покрытое водой. И там дрыгает ручками-ножками, еле сдерживаясь от смеха, рыжеволосый ребенок лет пяти-шести. Нормальный ребенок, без рыбьего хвостика. – Ты кто? Малыш перестал кататься по земле и придвинулся поближе ко мне. Его личико изобразило глубокое страдание, а в больших круглых глазенках заблестели слезы. А может, вода? – Я бедный, одинокий ребенок, – всхлип, – меня мамочка отвела к озеру и бросила, – еще всхлип, – потому что я очень много ел. Теперь я живу здесь… сам, один. Прячусь в этой пещере от всяких злых чудовищ, – всхлип, всхлип. – Никто меня не любит, никто меня не ласкает, – а я и не заметила, что его головка уже устроилась на моих коленях, а моя рука нежно ворошит мягкие влажные волосики. – Ты такая хорошая. Ты ведь меня не бросишь? Будешь моей мамочкой? Стоп. Малыша, конечно, жалко. Но мамой становиться я пока не собиралась. – Так, тебя как зовут? – Люсьен, – удивленно поднял головку мальчик. – Слушай, Люсьен, сейчас мы выбираемся на поверхность, там меня ждет хороший друг, мы ищем твою маму… – Нет, – перебил малыш, – маме я не нужен, она меня бросила. – Значит, отведем тебя в селение, найдем бездетную семью, и тебя с радостью усыновят. – Нет. – Мальчик вырвался из моих рук, окунулся в воду и показал место за ушками. – Гляди, у меня уже выросли такие штучки, и я долго не могу находиться на воздухе. Я ощупала трепещущие жабры. Настоящие! – Я так долго жил в воде, что теперь не могу уйти из озера. Ну останься со мной… Ну стань моей мамочкой, – захныкал Люсьен. – Я тебе рыбку ловить буду-у-у… Не выношу детских слез. Опять надо идти ва-банк. – Не могу. У меня самой дома дети плачут. – У тебя есть дети? – изумился малыш, перестав плакать. – Пятеро, – растопырила я пальцы. – Так что извини, я не останусь. Но обещаю, если мне встретятся где-нибудь русалки, сирены или другие водные жители, я дам им твой адресок – тебя усыновят. Или хотя бы определят в какой-нибудь приличный русалочий детский дом. Лады? – Какая ты добрая, – с сарказмом проговорил мальчик, теребя на груди какой-то чудный медальончик. – Я про тебя не забуду. А теперь отпускай меня. – Иди, – равнодушно пожал плечами Люсьен. – Ну нет, ты меня проводи, пожалуйста. – Вот еще, ты меня бросаешь, а я еще должен тебя провожать? – Воспитанные мальчики всегда провожают своих гостей. Ты ведь воспитанный мальчик? – А кто меня воспитывал? – буркнул малыш, но включился в игру: – Хорошо. Я тебя сейчас выведу на берег. Но запомни, если ты снова вернешься, то останешься здесь навсегда. Не вернусь. Еще чего, только бы выбраться на солнышко. Я кивнула и едва успела вдохнуть воздух, как Люсьен уже потащил меня за руку, и подводное путешествие продолжилось, только уже в обратную сторону. Ход сворачивал то вправо, то влево. Да, сама бы я никогда отсюда не выбралась. «Торпеда, а не ребенок», – подумала я, выбираясь на песчаный пляж. Я оглянулась. Мальчик махал мне рукой и что-то кричал. Точнее, открывал рот. Почему я ничего не слышу? А, это уши заложило от такого быстрого подъема на поверхность. В голове шумит… Малыш махнул последний раз ладошкой и нырнул. Да, странный ребенок. Нужно ему обязательно помочь. А где же Кащей? Неужели не дождался меня и ушел? Ой, что же я без него делать буду? Как же мне его догнать? Я в панике огляделась. Лошадь! У озера мирно щипала травку рыжая лошадка. Вот бы мне на нее взобраться, я бы в два счета догнала этого изменника. Я стала медленно приближаться к животному. – У-тю-тю… Цып-цып-цып… – Ну не знаю я, как подзывают коней. Я подошла совсем близко. Лошадка подняла голову, с любопытством поглядывая на меня. То ли привыкшая к людям, то ли просто еще не пуганная. – Хорошая, хорошая моя. – Хоть бы кусочек сахара был, так нету. Я стала поглаживать лошадку по шее, рука нащупала надетую на нее цепь, за которую я ухватилась и попробовала запрыгнуть на спину животному. У меня бы ничего не получилось, но лошадка сама присела и подбросила меня вверх. Я приземлилась на круп, обхватив шею обеими руками. Ура, получилось! Я попробовала управлять лошадкой, толкая ее босыми пятками (где ж я сапоги оставила?), но, к моему ужасу, она поскакала вовсе не туда, куда я ее направляла, а в противоположную сторону – к озеру! – Стой! Тр-р-р! Куда?! Лошадка повернулась ко мне, подмигнула, весело заржала, и влетела со всего размаху в воду. Я попыталась спрыгнуть с нее, но не смогла даже шевельнуться, словно приклеилась. – А-а-а!!! До того как с головой уйти под воду, я успела увидеть вынырнувшего Кащея, с ужасом уставившегося на меня. Да он же, родненький, никуда не уходил, ныряет, меня ищет! Поздно! В этот раз я все-таки наглоталась воды. Пришлось долго откашливаться и отфыркиваться. Лошадка попыталась постучать мне копытом по спине, но я решительно отвергла ее помощь: – Я сама. А то потом потребуется помощь в сращивании костей. Наконец-то мне полегчало. Я сидела все в той же пещере с фосфоресцирующим светом. Напротив сидела на заднице подлая лошадь, сложив на груди передние копыта, закинув ногу на ногу, и радостно ржала. Не как конь ржала, а хохотала до умопомрачения, показывая все свои – сколько их там должно быть? – крупные белые зубы. – Ты кто? – Тормозишь, подруга, – зашлась в хохоте лошадь. – Я Люсьен. – Значит, так? Бедный, брошенный ребенок? Сиротинушка? – сжала я кулаки. – Значит, мамочки тебе не хватает? А от мамочки в глазик не хошь? – Ну чего ты, – отодвинулся подальше Люсьен. – Шуток не понимаешь? – Зачем людей обманываешь? – приблизилась я. – Прикольно… Да и вообще, не могу я иначе. Судьба моя такая. Я ведь келпи – водяная лошадка. Разве не слышала о таких? – Не водятся у нас такие. Раз-другой в глаз получили – и вывелись все. – Тихо-тихо. – Келпи прекратил смеяться и опустил голову в воду, чтоб отдышаться. – И что ты можешь сказать в свое оправдание? – Смотри. – Люсьен протянул мне медальон в виде морской звезды с изображением хохочущей лошади в центре. Тот же, что висел на шее мальчика, только увеличившийся в размере. – Мы, келпи, все такие. Превращаемся, заманиваем. Но не едим, честно-честно! – А зачем заманиваете? – Скучно. – Плеер купи на батарейках. – Где? – Да, – прикинула я, – здесь, наверное, вряд ли. А не знаешь, где проход в мир, где живут люди, такие, как я? – Не-а. – Жаль. Я бы тебе свой плеер подарила, сидишный. – Ну да, а что это такое вообще-то, – поинтересовался келпи, – плеер сидишный? – Сидишь и музыку слушаешь. – Музыка – это хорошо. А ты мне спой. – Нетушки. Если я запою, ты точно сбежишь, а тебе меня еще наверх тащить. Люсьен снова опустил голову в воду. – А почему ты считаешь, что я буду делать это? – спросил он, вынырнув. – А почему ты считаешь, что не будешь делать этого? – удивилась я. – А у нас был договор: вернешься – остаешься навсегда. – А почему ты меня обманул? – А почему ты позволила себя обмануть? – Ладно, покажи договор. – А он был устный. – Значит, и не было ничего. – Говорила мне мама, женщину не переговоришь. Тогда давай заново играть. Чтоб все по-честному. Составим письменный договор. – И ты выведешь меня сейчас же на берег? – Как только подпишем соглашение. – Лады, – стукнула я келпи по копыту. Люсьен выудил откуда-то из закромов свернутый пергамент и палочку графита. Оказалось, что он неплохо пишет, зажав импровизированный карандаш между зубами. – Как тебя зовут? Мне нужно вписать твое имя. – Неневеста, – уже привычно откликнулась я. И когда только успела привыкнуть к этому имени? – Чья Неневеста? Того человекообразного, который до сих пор ныряет за тобой? – уточнил келпи. – Его. А что, до сих пор ныряет? – Ныряет, только пещеру ему не найти. Читай. Я внимательно прочитала документ, посмотрела, не приписано ли чего мелким, неразборчивым почерком внизу или с другой стороны. Нет, все предельно ясно. Люсьен обязывался доставить меня на сушу в полном здравии. А я обещала, если добровольно вернусь в озеро, остаться в нем навсегда. Ну что, ставлю подпись. Ну ведь не такая я уж дурочка, чтоб опять меня разыграли. Оказалось, та

Елена Звездная
Академия проклятий


Книга вторая

— Адептка Риате, — чуть вибрирующий голос главы нашего учебного заведения, заставлял содрогаться что-то глубоко внутри, и от этого невольно прислушиваешься к каждому его слову, — вы мне обещали. Вы клялись! Вы гарантировали!
Магистр темной магии лорд Риан Тьер направил на меня пристальный взгляд черных, как само темное искусство, глаз.
Нервно сглотнула под этим проницательным взглядом, но решила упрямо стоять на своем:
— Я прошу прощения, лорд директор, но это не представляется мне возможным.
— Так значит, да? — темные глаза сузились.
— Да, — покаянно согласилась я.
Магистр сцепил длинные сильные пальцы, сжал нежные губы. Нет, на вид они нежными не были, скорее твердыми и… тоже сильными, но практика доказала наличие очень нежных прикосновений этими самыми губами. Добавить к этому стройное мускулистое тело, звериную грацию, смоляные волосы и чуть мерцающие черные глаза и станет ясно, почему по лорду Тьеру откровенно сохла не только вся женская половина нашей Академии Проклятий, но и огромная армия леди из аристократических семей.
И даже сама кронпринцесса, которая единственная дочь нашего уважаемого темного императора.
— И каковы причины вашего решения, адептка Риате? — едва сдерживая злость, вопросил Первый меч империи.
Молчу.
— Почему вы молчите? — требовательно поинтересовался магистр.Вам нечего мне сказать?
Нервно сглотнув, честно ответила:
— Нет…
Мне стыдно, откровенно стыдно, но иначе я поступить не могла.
И тут он не выдержал:
— Дэя, ты клялась, что на праздники мы поедем знакомиться с моей семьей!
Клялась, но вся проблема в том, что:
— С семьей я согласна, с мамой — нет!
— Но ты согласилась! — взревел обманутый в лучших надеждах магистр.
— Это было до того, как ты сообщил, что леди Тьер вернулась из путешествия. А я… не хочу знакомиться с твоей мамой!
Сильные руки были демонстративно сложены на мощной мускулистой груди, черные глаза сузились, губы сжались. И все это преследовало единственную цель — запугать маленькую и так испуганную меня.
— Хорошо, — лорд директор поднялся, — обсудим данный вопрос за ужином.
То есть ответ «нет» мы не принимаем! Теперь я демонстративно скрестила руки на груди, закинула ногу на ногу и угрюмо смотрю на Риана. Увы, вместо того, чтобы принять мое решение, мне подло пригрозили:
— Зацелую.
Подскочив с места, я выпалила:
— Знаете, лорд директор…
— Первое предупреждение, — меланхолично сообщил он.
Молча развернувшись, я покинула кабинет директора академии.
Была идея вновь попытаться с проклятием, но учитывая последствия первого раза…
***Выйдя в приемную лорда директора, увидела печальный взгляд леди Митас.
— Опять? — с укором вопросила секретарь. — Риате, ты же хорошо учиться начала, но эти дисциплинарные нарушения… Ведь отчислит же, Дэя! Не посмотрит на отличные отметки и отчислит!
Отчислит… это вряд ли. Вот разозлиться и зайти дальше поцелуев может, но будем надеяться на лучшее. И я грустно поплелась прочь, правда ровно до того момента, как над академией разнеслось:
— Вечернее построение!
Мгновенно сорвалась на быстрый бег, вскоре влившись в поток таких же как и я спешащих на построение адептов. И через несколько минут выбежала на женскую половину тренировочного поля, занимая свое место в строю. Леди Верис увидев меня, чуть заметно кивнула, и в ее желтых глазах загорелся огонек любопытства — точно Дара уже доложила все, потому что кроме нее больше некому, о моих отношениях с лордом директором только они и знали.
— Бегом марш! — скомандовала куратор и начался традиционный вечерний забег.
А едва я пробежала третий круг, вырываясь в лидеры забега, как догнала Янка.
— Тебе… хух, записка… ху… бегай медленнее, — и пришлось приноровиться к ее шагу.
Записку мне Тимянна передала, а вот прочитать я не успела.
— К стене! — скомандовала капитан Верис.
Наше самое нелюбимое упражнение — у стены выстраивались по десять адепток, и выдерживали двадцать фаеров от куратора, а фактически — истязатора! Увернулась — молодец, нет — входишь в следующую десятку. И ловкость развивается очень быстро.
Спрятав записку, мы с Яной встали в первую десятку, благополучно увернулись, и вскоре продолжили бег по кругу, пробегая мимо отжимающихся адептов и преподавателей. У нас норма — семь раз, у них тридцать.
Когда пробежка была закончена, нас отпустили по комнатам. Янка направилась за мной, в нетерпении ожидая прочтения. Ей Юрао писал только любовные послания, но это было не так увлекательно, как записки предназначенные мне.
— Ну! — потребовала Тимянна, едва мы вошли в мою гостиную.
— Дай хоть сапоги снять, — в процессе снимания ответила я, — а тебе что написал?
— Что любит! Дэя, скорее!
Расстегивая мундир, я направилась к дивану, села, поджав под себя ноги и начала читать вслух:
«Дорогой напарник… Пишу «дорогой» исключительно чтоб ты это запомнила и не дешевила больше! Что значит семь золотых за поиск сведений о любовнике госпожи Прен?! Да за семь золотых я из дома не выйду! Учти, напарник, поймаю — займусь твоим финансовым воспитанием. Теперь о деле: У нас два крупных заказа. Ты мне нужна по обоим для предварительного решения, потом второе поручим девочкам. Постарайся вырваться в выходные в контору. Темных тебе.»
— Все равно дело с любовником я закрыла, — недовольно бурчу, глядя на потешающуюся Янку.
— А как, кстати?
— За пару минут, — не стала скрывать я, — зашла к мастеру Гровасу и узнала, кто покупает ллойское вино каждые выходные. А это любимое вино госпожи Прен, жены торговца мясом. Так что, принимая заказ, я уже знала, что выполнение будет легким и не видела смысла брать много. А Юрао, он…
— У него правильная ценовая политика! — мгновенно вступилась за любимого Янка.
Что Янка, что Риая слепо убеждены в одном — Юрао всегда прав!
И без вариантов. А если Юрао не прав, это просто я его не так поняла.
— Ладно, я за домашку, — поднявшись и потянувшись, объявила я.
— Я попозже, еще к Дине сбегаю, — и Тимянна умчалась.
А я, после быстрого душа, засела за задание по Смертельным проклятиям, с предвкушением ожидая, когда…
Взметнулось адово пламя, и почти сразу сильные и такие нежные руки легли на плечи, губы едва ощутимо коснулись завитков волос на шее, и только потом лорд директор поинтересовался:
— Много задали?
— Ага, — я коснулась пальчиками его ладони, — доклад по криминалистике, семь упражнений по Смертельным, двенадцать задач по орудиям убийства.
— Это когда по ранению необходимо определить, каким оружием оно было нанесено?
— Угу, — я с тоской посмотрела на задачник.
— Помочь? — предложил магистр.
— Проверить, — внесла свое предложение я. — Сделаю сама, а ты потом проверишь правильно ли.
— Хорошо, — нежное прикосновение губами к моей щеке, — захвачу документацию с отчетами и вернусь.
Вернулся быстро, я едва к выполнению первой задачи приступила, расположился, как и всегда, напротив, и начал просматривать отчеты и дела по академии. И я себе ставила условия — выполню упражнение, могу на него посмотреть несколько секунд — это так стимулировало. Лорд директор вероятно себе в условие тоже ставил нечто подобное, зато когда наши взгляды встречались…
— Ты улыбаешься, — с такой же счастливой улыбкой произнес Риан.
— Ты тоже, — не могла не заметить я.
— Делай уроки, — таким тоном, можно было бы сказать «бросай все и иди ко мне».
С тяжелым вздохом вернулась к заданию, чувствуя на себе взгляд лорда директора… В последнее время такое ощущение, что я постоянно улыбаюсь, и все счастливее и счастливее. Но через час примерно, уже без улыбки, я с раздражением рассматривала предпоследнюю из задач по видам оружия. Передо мной на столе лежала отрезанная призрачная рука, с призрачной же капающей кровью. Волновала меня не эта конечность, до нее тут в призрачном состоянии побывали различные части тел, но там я сходу определяла оружие, а здесь…
— Не понимаю, — пробормотала я, всматриваясь в кривой надрез, — ну не пила же в самом деле!
Риан бросил на меня чуть насмешливый взгляд и произнес:
— Ну почему же нет? Присмотрись, под ногтями грязь и несколько щепок, так что вполне можно предположить, что это… — он допустил паузу, давая мне самой догадаться.
— Лесоруб, — догадалась-таки я. — Но какой смысл кому-либо отпиливать ему руку?
— Это уже другой вопрос, тебя сейчас должно интересовать конкретно орудие, которым нанесли рану.
Я задумалась, еще раз оглядела учебное пособие, заливающее призрачной кровью мой стол, и призналась:
— Я так не могу, я сразу начинаю думать, а кто это был, что у него была за жизнь, каковы причины смерти. Мне картина в целом нужна.
— Это замечательная черта характера для следователя… — Риан допустил паузу и хитро добавил, — особенно для частного.
Старательно игнорирую намек на запрещенную некоторыми деятельность, и возвращаюсь к домашнему заданию. Но уже следующая задача поставила меня в тупик. Тело дроу с огромной раной в груди, мало того что было не особо приятно видеть, так еще и рана оказалась непонятная с белыми сколами костей. Я встала, заглянула сверху — ничего не поняла. Перевернула призрачное тело, едва сдержав отвращение, едва с него на стол полилось призрачное нечто, отвратного кровавого вида… Тошнить начало сразу, да и сделала я это зря — на спине никаких повреждений не было, то есть орудие явно короткое, раз насквозь не прошло. Вернула труп в исходное положение, увидела то, что из него вывалилось… стало совсем плохо.
— Дааа, — протянул Риан, — не бережет вас старший следователь.
Я ничего на это не ответила, мне было просто плохо. И проблема в том, что пока решение не впишешь в тетрадь, пособие со стола не исчезнет, а у меня уже было желание вписать любую белиберду, только бы этого всего не видеть.
— Дэя, — позвал лорд директор.
— Я сама! — ответила несколько резко. — Я буду следователем, и мне еще не с таким придется сталкиваться, так что должна решить сама… Гадость какаяяяяяяя…
Вернулась, достала из-под наглядного пособия учебник, начала листать. И тут Риан произнес:
— Сомневаюсь, что подобное есть в учебнике, Дэя. Рана нанесена соргом, это оружие правящей семьи самого закрытого в подземном мире, западно-восточного королевства дроу. Вы такое не изучаете и вероятно задание исключительно на проверку вашей сообразительности. Пиши — неизвестное орудие.
Вернувшись за стол, так и написала. Призрачный труп исчез мгновенно, и мне сразу стало легче, правда вопросы остались:
— А для чего он задал невыполнимое задание?
— Следователь должен уметь признавать как свои ошибки, так и тот факт, что он не всесведущ, — не отрываясь от собственной работы ответил лорд Тьер.
— Хм, — я начала барабанить пальцами по столу, — а откуда ты знаешь про это оружие?
А в ответ загадочная улыбка и тишинааааааа…
— Так не честно! — обиделась я.
— Делай уроки, — невозмутимо ответил Риан и добавил. — Нам еще важный разговор предстоит, так что поторопись.
Закрыв тетрадь, протянула ее директору, понаблюдала за его быстрым пролистыванием страниц, и с удовольствием услышала вердикт:
— Ни единой ошибки, умничка.
Может я и умничка, но когда мне возвращали тетрадь, улыбка у магистра была запредельно загадочной, и думать я теперь могла только об этом.
— Риан, а…
— Смертельные проклятия жаждут твоего внимания, — ехидно напомнили мне и вновь посвятили все свое внимание отчетам.
Задания выполнила быстро — во-первых, магистр Тесме превосходный преподаватель, во-вторых, у меня было свободное обеденное время на изучение параграфов, так что сейчас я занималась исключительно практической частью. И когда отложила тетрадь, удостоилась внимательного взгляда, пришлось пояснить:
— Фактически решение нашла уже в обед, сейчас просто записала.
— Ммм, — еще одна фантастическая улыбка, — а я уж было подумал ты так жаждешь начала беседы.
— У меня еще целый доклад впереди, — ответила я, планируя писать его до-о-олго!
Аж до самого ужина, а во время еды Тьер неприятных разговоров не затевает, придерживаясь неизменного правила — за столом говорить только о хорошем. И я погрузилась в дебри графологии…
Спустя два часа:
— Вопрос, — я оторвалась от задания, начала разминать уставшие от пера пальцы, — какая разница в какой фазе луны писал письмо оборотень, если он в это время все равно в человеческом обличии?
— Разница большая, — Риан оторвался от чтения какого-то послания, — например, ты можешь понять лгал ли оборотень в послании, если, например, буквы ровные, без наклона и окончания слов четкие, а на дворе практически полнолуние, значит, оборотень лжет, и приложил усилия к записыванию этой самой лжи. Если же буквы с наклоном влево, окончания слов смазаны, можно сразу понять, что письмо было написано в нетерпении, и несет в себе правдивую информацию.
И после сего подробного ответа, он вернулся к чтению. Что меня искренне поражало в лорде директоре — он знал все ответы на все вопросы! Невероятно! И чтобы я не спросила…
— А какой у меня любимый цвет? — внезапно поинтересовалась я.
— Ты еще сама не решила, — не поднимая головы, ответил лорд Тьер.
А он откуда знает? Интересно.
— А где мы с Юрао открываем контору?
— Улица Мертвого Тролля дом номер тринадцать, — невозмутимо сообщили мне информацию, которую он вообще знать не должен был, и это все так же уделяя внимание исключительно посланию.
Тааак, а если попробуем этот вопрос:
— А что ты собираешься мне сказать? — требовательно вопросила я.
— Завтра приезжает моя мама, — ответил Риан… замер, резко вскинул голову, и укоризненно глядя на меня, поинтересовался:Осваиваем методы ведения допроса?
У меня в этот момент было состояние крайнего шока. Перо выпало, доклад забылся, сердце отбивало бешенный ритм, а в душе началась паника.
— Дэ-э-эя, — лорд Тьер поднялся, обошел стол, присел передо мной на корточках, поднял с пола перо и, вернув его на стол, осторожно взял меня за обе дрожащие ладошки, — родная, что не так?
Ему хорошо говорить «что не так», а я… я…
— Я ей не понравлюсь, — шепчу осипшим голосом, — она… она кузина темного императора, а я… у меня папа охотник, мама дочь крестьянина… и у меня нет достойного происхождения, нет денег, нет магии, ни капельки ведь нет! И я…
Риан улыбнулся, поднес мои руки к губам, осторожно поцеловал каждую и, глядя в мои глаза, спокойно произнес:
— У тебя есть ты, Дэя, а титулы, магия и все остальное никому не нужная мишура.
Увы, лично я была уверена, что его мать так не думает. Совсем не думает… все же двоюродная сестра императора, это не просто аристократка, это самая верхушка самого высшего общества.
— Риан, — тяжело вздохнув, я попыталась воззвать к его разуму, — давай отложим всю эту канитель со свадьбой и родственниками, пожалуйста.
Поднялся, нежно погладил по щеке и молча вернулся обратно к своим письмам и отчетам. Заметив мой недобрый взгляд, пояснил:
— Я злюсь. Сейчас досчитаю до двух тысяч, успокоюсь и мы вернемся к разговору.
Он злится, а меня, значит, в расчет можно не принимать. Ладно, спросим прямо:
— Риан, а в связи, с чем твоя мамочка прервала свою дипломатическую миссию в северные королевства?
Ладони магистра, лежащие поверх стола и от того находящиеся в пределах моей видимости сжались, но ответил Тьер все так же спокойно:
— У нее появилась такая возможность.
— Правда? — надо же, возможность появилась! — То есть ты пытаешься мне намекнуть, что леди Тьер не ведает о твоем намерении жениться, а едет просто проведать единственного сына?
Тяжелый вздох, явно находящегося на грани лорда-директора и уже убийственно-спокойное:
— Она была первой, с кем я поделился радостным известием о твоем согласии.
— Ага, — я подскочила с места, — то есть твоя мать, едва узнала об этом, тут же нашла «возможность» прервать важнейшие для империи дипломатические переговоры?!
Усталый взгляд и неожиданно совершенно успокоившийся магистр, с тяжелым вздохом поинтересовался:
— Родная, просто ответь, смогла бы ты остаться равнодушной к известию, что твой ребенок принял важнейшее решение в своей жизни? — я промолчала, Риан добавил. — Я сделал предложение руки и сердца первый и последний раз в своей жизни. Для меня это важно. Для моей матери, естественно, тоже. Я не вижу ничего предосудительного в ее желании познакомиться с моей избранницей, а ты?
И вот почему в его устах все звучит хорошо и правильно, а у меня живот скрутило от страха и руки трясутся?! Растерянно опустившись на стул, я начала искать разумные доводы, и… не находила. В итоге перешла к вопросам:
— Пару часов назад, ты сказал, что мы едем к твоей семье на праздники, а сейчас что леди Тьер прибывает завтра… Я ничего не путаю?
Риан молча вытащил одно из писем, протянул мне. Резким, рваным почерком, с наклоном влево, там было выведено: «Прибываю завтра». Даже если бы нам не преподавали графологию, даже если бы я сейчас не писала доклад по этому самому почерковедению, и так ясно — у женщины резкий, непримиримый, тщеславный характер и данное послание она писала в состоянии крайней ярости. Жуткий образ свекрови в моем воображении мгновенно приобрел клыки, когти размером с метательный нож и да — кровожадный взгляд! А я только-только жить начала, между прочим.
— Уважаемый лорд директор, — осипшим голосом начала я, — я… разрываю нашу помолвку и беру все свои «да» обратно.
На меня бросили быстрый взгляд исподлобья и обрадовали:
— Поздно.
И тогда я подскочила и сорвалась на крик:
— Что значит «поздно»? Мы не получили благословения родителей, не афишировали помолвку и вообще… я дала согласие в состоянии аффекта! И вообще… я имею полное право взять свое слово обратно!
В следующее мгновение папки, свитки, договора и письма полетели на пол, сметенные одним движением и лорд Тьер стремительно поднялся, положил руки на стол, и чуть подавшись вперед, хрипло сообщил:
— Да, ты имеешь полное право взять свое слово обратно! Одно маленькое «но», Дэя, а кто тебе позволит?!
И где мой трогательный, почти робкий, такой трепетный Риан?!
Где? Вместо него предо мной сейчас лорд Тьер, тот самый который член ордена Бессмертных, Первый меч империи и магистр двух самых сильных учебных заведений империи — университета Темного Искусства и школы Искусства Смерти. И я испугалась, вполне оправданный страх, кстати, вот только молча дрожать уже, кажется, разучилась. И потому испуганным шепотом спросила:
— Никто не позволит, да?
С протяжным стоном Риан опустил голову, черные волосы скользнули по плечам, закрыли лицо… И мне глухо ответили:
— Тебе я не позволю, Дэя. Я… — пауза, затем едва слышное, — я… и древняя магия эльфов.
Я попыталась сесть. Промахнулась, грохнулась на пол, и почти сразу перепуганная до самой Бездны, попыталась встать. Не вышло. В итоге меня осторожно подняли, бережно усадили обратно. Пододвинули листы с докладом, вложили в правую ладонь перо, и вернулись обратно к письмам и отчетам, которые собрали и вновь водрузили на стол. И все это молча.
Я же вернулась к докладу, старательно скомкала заключение, уместив его в три строки, вместо положенной страницы, и поставив число и подпись, скрепила листы. И вот после этого:
— По поводу вас, лорд директор, мне все ясно — прибьете и не заметите, а что у нас там с древне-эльфийской магией?
Папка была закрыта, нервным движением брошена на стол, руки магистра вновь сложились на груди и мне начали… угрожать:
— Хорошо, любимая, — слово «любимая» произнес сквозь зубы, — мы поступим иначе — для начала обнародуем нашу помолвку. Думаю, объявления по внутренней связи академии будет достаточно, но если пожелаешь, могу оповестить и весь Ардам.
Шантажа в наших отношениях еще не было… дожились. Дальше было хуже:
— Я вообще не вижу смысла скрывать наши отношения, в которых абсолютно нет ничего предосудительного, от общественности. Но этого пожелала ты, я принял твое желание к исполнению. И только я знаю, чего мне стоит сдержаться, когда на тебя повышают голос преподаватели, задевают на беговой адепты, и злобствует Верис.
Да, я понимаю, это нормальный учебный процесс, но мне было бы гораздо спокойнее, если бы профессора Академии Проклятий были в курсе, что обучают не просто адептку, а мою невесту!
— А мне поблажки не нужны! — не выдержала я. — Меня вполне устраивает процесс обучения, и совсем не хочется, чтобы за спиной ходили досужие разговоры!
— И я тебя понял, и принял твое решение! — он тоже повысил голос.
— Но я не вижу смысла отказывать моей матери в знакомстве с моей избранницей, лишь по причине того, что моя невеста… трусишка!
Ну все, это он зря.
— Я, — подскочила со стула, тот с грохотом упал, — не трусишка!
— Я…
— И еще какая, — хитрая улыбка скользнула по четко очерченным губам
.
У меня слова закончились, у магистра — нет:
— Дэя, все твое общение с моей матерью будет ограничено одним единственным обедом, обещаю. В дальнейшем ты будешь ее видеть на нашей свадьбе, праздниках по поводу рождения наших детей и все. Жить в родовом замке я не планирую, собственно матушка там бывает не чаще трех раз в год, в связи с ее службой императору. Я абсолютно не вижу причин для паники, милая.
Может, действительно я зря переживаю? Подумаешь один обед…
Нет, все равно страшно и очень. Обойдя стол, подошла к окну, вглядываясь в сгущающиеся сумерки.
— Дэя, — сильные руки, нежно скользнули на талию, — иногда я тебя не понимаю.
— Я себя очень даже понимаю, — пробурчала я, — потому что это для тебя она мама, а для меня… жуткий свекровеобразный монстр.
Лорд директор рассмеялся, и спросил:
— Хорошо, милая, а теперь скажи мне, чего именно ты опасаешься?
Съесть тебя жуткий свекровеобразный монстр не сможет, обидеть так же, там я буду, и остается та единственная причина, по которой ты ее опасаешься: Боишься не понравиться?
— Ну… да, — пришлось сознаться мне.
— А даже если и так, — меня обняли крепче, — какое значение имеет ее мнение для нас с тобой? Для меня никакого, свой выбор я сделал, ты так же, мнение третьих лиц несущественно, родная.
Вскинув голову, скептически посмотрела на магистра и подумала, что ему вообще ничье мнение не существенно, а вот мне… Мне очень даже.
— Один обед?- сдавшись, спросила я.
— Можем даже без десерта, — вернулся Риан к полушутливому тону.
— Ловлю на слове!
У лорда директора на губах промелькнула истинно демонова улыбка, но уже через мгновение он вновь стал моим милым Рианом и поинтересовался:
— С уроками закончила?
— О, да, — я вырвалась из нежных объятий, подошла к столу, подняв стул, уселась, и, взяв лист бумаги, добавила, — сейчас, только одно маленькое дельце хочу завершить. Точнее начать.
— Да? — магистр встал за моей спиной, склонился и прошептал, касаясь губами моей щеки:
— И что же это за дело?
— Весьма деликатное расследование, — сообщила я, — и назовем мы его… — я помахала пером, вглядываясь в потолок, и мысль пришла.
— Мы назовем его: «Дело о лорде Тьере и его недомолвках».
Кое-кто недовольно засопел, но промолчал. Я же молчать не собиралась, решив действительно начать расследование:
— Пункт первый, — старательно выписываю на листке, — лорд директор умалчивает причину вызова меня в кабинет в тот достопамятный вечер и любые разговоры на данные темы пресекает.
Кое-кто хмыкнул, а я продолжаю:
— Пункт второй — лорд директор, видимо, прекрасно осведомлен о причинах приезда матери, полагаю, даже понимает мои опасения, однако ему присутствие родительницы почему-то выгодно!
Наверное, на сей раз я зашла не в ту степь, потому что Риан нежно прикасаясь губами к моей щеке, поинтересовался:
— Откуда такие… предположения?
— Откуда? — переспросила я. — Так ты сам сказал: «В дальнейшем ты будешь ее видеть на нашей свадьбе, праздниках по поводу рождения наших детей и все». А значит, ты превосходно осознаешь, что твоя мать прыгать от восторга при виде меня не будет, и уже готов к ограничению нашего общения!
Усмешка, затем несколько уважительное:
— Знаешь, теперь я понимаю, почему этот проходимец офицер Найтис вцепился в тебя мертвой хваткой — ты действительно превосходный следователь, Дэя.
Польстил, и это было крайне приятно. Но не до такой степени, чтобы сбить меня с толку, и потому продолжаем:
— Пункт третий — в наших отношениях лорд Тьер выглядит возницей, что направляет повозку, а я лошадью, которой завязали глаза и ведут невесть куда, не интересуясь ее мнением!
— Да-а-а? — язвительный вопрос и нежные руки скользнули по моим плечам, — тебе напомнить события недельной давности?
События… да уж. Неделю назад я, самовольно покинув пределы Академии Проклятий, встретилась с Юрао, по его требованию, кстати. Тот даже Жловиса подкупил, чтобы меня вытащить. И вот мы отправились в замок вампирского клана, где я узнала о своем «героическом» прошлом, а в устах дроу оно было практически эпическом, получила свои почти семьдесят золотых и после я упросила напарника отправиться в ардамское отделение банка «ЗлатоГор». И вот там, узнав о том, что для меня сделал Риан Тьер, я… Я была вся на эмоциях! Я была просто в состоянии аффекта!
Я… я рванула прочь из банка, поскользнулась на лестнице и вероятно упала бы, не окажись на моем пути лорд Шейдер Мерос.
Глава Ночной Стражи подхватил падающую меня в свои объятия и почему-то этим не ограничился, решив вновь попытаться с поцелуем. Проделал он все это столь молниеносно, что я не успела осознать происходящее, как лорд Шейд был отброшен от меня магическим ударом такой силы, что впечатался в противоположную стену. Я же даже не пошатнулась, зато с трудом удержалась, когда вслед за трагическим полетом Шейда, взметнулось адово пламя и в алом вихре огненных всполохов явился суровый лорд директор, злой, кстати, и с руками скрещенными на груди… Будь я умнее, я бы смолчала! И вот сколько раз мне говорили — Молчание золото, Дэюшка, золото. Так нет же! Молчать я не могла, у меня было состояние аффекта, а еще я была вся на эмоциях и, глядя в мерцающие черные глаза, я честно призналась:
— Лорд Тьер… я вас люблю…
Взметнулось адово пламя!
Едва я поняла, что осталась на лестнице одна-одинешенька, не считая сползающего по стене бессознательного лорда Шейдера, как адово пламя взметнулось вновь. А когда всполохи огня угасли, я узрела перед собой лорда директора, с букетом черных роз, перевитых алой лентой, и с черной коробочкой, в виде на редкость романтичного сердца драконов. И оторопевшей мне для начала вручили букет цветов, столь огромный, что я едва его удержать могла, а затем, пользуясь как раз таки тем фактом, что все свое внимание я была вынуждена уделить попыткам удержать цветы, меня схватили за руку и повторно прозвучали невероятные слова:
— Леди Риате, вы согласитесь стать моей женой?
И говорили же мне — молчание золото, так нет же:
— А… вы цветы заберете? — простонала я, удерживая махину.
— Конечно, — заверил меня магистр, — когда буду надевать вам кольцо… сразу после вашего согласия. Так вы согласны?
И я сказала:
— Да…
Букет полетел в пытающегося прийти в себя Шейдера, а все еще находящейся на эмоциях мне осторожно надели на безымянный пальчик левой руки тонкое кольцо красного золота с редким черным бриллиантом.
«Окольцевали» — еще подумала тогда я.
Это были последние мысли в тот момент. Потому что после, меня подхватили на руки и поцеловали… так нежно, с такой искренней благодарностью. И я опомнилась лишь сидя в большом кресле, в доме лорда-директора, а сам хозяин стоял на одном колене рядом, держал меня за обе ладони, и чуть поглаживая мои пальчики, говорил и говорил. Правда я, ошеломленная случившимся, причем случившимся с закладной и нашим лордом-земли даже в большей степени, чем помолвкой, не сразу и поняла, о чем вещает магистр, от волнения постоянно срывающийся на южный диалект. Диалект, кстати, для меня, северянки, крайне мало понятный. Но потом, вслушавшись, я испытала повторное состояние аффекта, и было от чего! Оказывается, невменяемой мне подробно расписали дальнейший план действий, и был он таков: Сейчас мы собираемся, и в срочном порядке нас сочетают браком в родовом замке собственно магистра! После этого нас ожидает представление императорской семье, затем… Затем я пришла в себя, и возмущенно сказала:
— Нет!
Поток слов прервался мгновенно. Черные глаза чуть прищурились и у меня недобро так поинтересовались:
— Что?
Да, я ни на мгновение не забывала, что лорд Тьер является членом ордена Бессмертных, но в том-то и суть, что именно он когда-то сказал: «Посмотрите на себя! Кто вы, адепты Академии Проклятий?! Где ваша гордость?!». Так вот, недавние события способствовали тому, что я узнала, где находится моя гордость — в моих достижениях! И мне очень понравилось то чувство, которое я испытала глядя на Хвостатый список, где было не моей фамилии. А еще оказалось бесконечно приятно вести расследования! Но это я уже отвлеклась от темы, а суть в том, что:
— Я хочу закончить академию! — скрестив руки на груди, сообщила я магистру. — Я хочу стать частным следователем! Я хочу…
Лорд директор вцепился руками в подлокотники кресла, едва я начала говорить, а сейчас треск ломаемого дерева говорить мне помешал. Но я терпеливо дождалась, пока лорд Тьер поднимется, стряхнет с ладоней щепки, и после этого продолжила:
— Я не хочу, чтобы о помолвке узнали в академии, мне тут еще полтора года учиться и…
— Отчислю, сегодня же, — прохрипел вдруг магистр.
— Что??? — я подскочила. — Вы опять?!
Вскинув руки, меня раздраженно попросили:
— Только без проклятий, пожалуйста.
— Да, пожалуйста! — чувствуя, как по щекам потекли слезы, сказала я, обошла застывшего магистра и бросилась прочь из его дома.
Как добежала до собственной комнаты я тогда помнила плохо, все было как в тумане, а из-за непрекращающихся слез лиц встречных я вообще не видела. Когда добежала до постели, и ревела уже в подушку, над академией раздался приказ о вечернем построении… это меня и спасло. Поднявшись, умывшись и спрятав деньги, которые так и не успела оставить в банке, я как и все поспешила на построение. И выяснилось, что бег, а после и физические упражнения так отвлекают от проблем.
А потом все испортила Верис:
— Риате, зайдите ко мне в кабинет, — очень недобро приказала капитан.
Я естественно ответила:
— Да, капитан.
Янка, поотставшая от Дины, удивленно спросила:
— Что случилось?
Недоуменно пожав плечами, я потопала к куратору.
Едва зашла, мне тут же сурово приказали:
— Дверь закрой.
Закрыв, подошла к столу куратора, меня жестом попросили сесть на стул, а вот после этого:
— На твоей левой руке очень интересное колечко. Откуда?
Я вспомнила, что обручальное украшение так и не сняла, с грустью взглянула на красное золото и блестящий кристалл черного бриллианта… потом все расплылось, с ужасом понимаю, что банально скатилась до истерики.
— Дэя, да что с тобой? — возмутилась Верис, подскакивая с места.
Мне не помог даже платок, протянутый куратором, а едва она начала меня успокаивать, поглаживая по спине и прося прекратить рыдать, я поняла, что от этого только хуже становится… А потом воздух замерцал и появилась Дара. Я попыталась успокоиться, в итоге закрыла лицо руками и уже просто всхлипывала.
— Эти живые! Как же они мне надоели! — неожиданно злым голосом проговорил возрожденный дух смерти.
— Да что случилось? — продолжая пытаться меня успокоить, спросила Верис.
— Не знаю, — возмутилась Дара, — тот лесорубом-стихийником подрабатывает, эта ревет. Вот что у них опять случилось?
Я даже всхлипывать после такого перестала. Потом все-таки всхлипнула и прошептала:
— Парк жалко…
Дара усмехнулась, и пояснила:
— Так он в лесу! Про парк Тьер в курсе, что тебе его жалко.
И тут я вспоминаю, что:
— В лесу же умертвия! Они после заката становятся сильнее, а уже закат был! И оборотни… и…
— Да-а-а-а, — протянула Верис, усевшись на собственный стол, — а ведь Ардамский лес считается заповедным, тут такие экземпляры водятся, которые по всей империи уже вымерли.
— Тьер в невменяемом состоянии, так что они считай уже и в Ардаме вымерли, — Дара тяжело вздохнула и устроилась рядом с Верис, присоединившись к той, в деле укоризненных взглядов в мою сторону.- Успокоилась? Рассказывай!
Я действительно успокоилась, но и рассказывать ничего не собиралась. В любом случае это наши отношения, посвящать в них посторонних я не планировала. Зато посторонние начали делать выводы и без моих слов:
— У нее на пальчике фамильное кольцо Тьеров, то самое которое наследник рода надевает на пальчик своей избранницы, — с коварной ухмылкой глядя на меня, произнесла Верис. — Этому артефакту около трех тысяч лет, и судя по черному цвету бриллианта, он уже активирован.
Я с удивлением посмотрела на колечко, вот уж чего от него не ожидала!
— Да? — отозвалась Дара. — А ты откуда знаешь?
— Помнишь Браю Ардан? — глядя на меня, поинтересовалась у Дары капитан Верис. — Она по Тьеру с ума сходила еще в годы обучения и у нее эта страсть не прошла. Так вот изображения именно этого колечка у нее были развешаны повсюду в комнате, как самая заветная мечта.
И обе уставились на это самое колечко, я, кстати, тоже. Потом Дара спросила:
— А что значит «активирован»?
— Сложно сказать, — Верис продолжала в задумчивости смотреть на кольцо, — помню, что Брая постоянно мечтала о том, что он наденет ей на палец вот это, и камень потемнеет, а значит, будет активирован. Он же изначально как обычный бриллиант.
Мы все еще посмотрели на колечко, и я почему-то пробормотала:
— С черным краше, с белым смотрелось бы хуже.
— В принципе, согласна, — отозвалась Верис, — так элегантнее. И к твоей белой коже подходит.
Мы еще помолчали, потом Дара вернулась к разговору на не особо приятную тему:
— Делаем выводы — Тьер сделал предложение, Дэя согласилась.
— Получается так, — леди Верис кивнула, — однако что случилось далее?
И обе уставились уже на меня, забыв про кольцо. Я молчу.
— Не скажет, — разочарованно протянула Дара.
— Я такие пытки знаю… — намекнула леди Верис.
— Тоже об этом постоянно думаю, — признался возрожденный дух смерти.
Скрестив руки на груди, возмущенно перевожу взгляд с одной на другую.
— Даже не пытайся пробудить во мне совесть, — рассмеявшись, сказала Дара, — у меня ее и при жизни не было.
— Та же история, — в тон ей добавила Верис, — совесть это не то качество, которое воспитывали в моем учебном заведении, у нас со всего потока только один Тьер этим и страдал.
— Да, он такой, — не скрывая восхищения, протянула Дара, — благородный.
Я нахмурилась, посмотрела на кольцо… снимать его я не хотела, это я понимала совершенно точно, но…
— Знаешь, что меня поражает в этой забитой на первый взгляд девочке? — вдруг сказала Верис, повернувшись к Даре.
— В благородстве и упрямстве Тьеру она не уступает, — произнесла Дара.
— Да? — удивленно спросила я.
— Два нонсенса Темной Империи встретились! — Верис расхохоталась.
Я встала. Мне этот разговор уже надоел, да и причин продолжать я не видела, а с магистром… потом поговорю, когда успокоится. С этими мыслями, даже не испросив разрешения, я направилась к двери и была остановлена очень тихим:
— Дэя, ты просто пойми, для него это первая даже не просто любовь, но и влюбленность. — Я остановилась, Дара продолжила: — Ему никогда не приходилось не то что ухаживать, а даже внимание противоположного пола привлекать.
Я развернулась, удивленно и недоверчиво посмотрела на возрожденного духа смерти. Но ее слова подтвердила Верис:
— Это правда, Дэя. Женщины влюблялись в него сами, всегда.
Знаешь, в Тьере нет идеальной красоты, но мужественность, сила, упорство, уверенность, этот взгляд… На нашем потоке имелись и инкубы, те самые из отверженных родов, изгнанники из Дарранта, но именно Тьер царил в сердцах всех адепток, да и большинства преподавательниц так же, кстати. Он вел себя как мужчина, уверенно и спокойно, он принимал решения там, где остальные тушевались в раздумьях, он никогда не отказывался от своих принципов. Тьер… это просто Тьер. Мне всегда было интересно как он поведет себя влюбившись, но… кажется проблема в том, что выбрал он девушку, слишком на него похожую.
Я ей еще тогда сказать хотела, но смолчала, зато к обсуждению лорда-директора подключилась Дара:
— И если он тебя обидел, ты мне просто поверь — ему от этого в тысячу раз хуже. На нем лица не было, Дэя.
И вот тогда я решила поделиться своими соображениями, и, прислонившись спиной к двери, глядя на пол под ногами, тихо сказала:
— Я не хочу, чтобы о помолвке узнали в академии. Я хочу закончить обучение, хочу работать частным следователем, хочу быть независимой, а он…
Так как и Верис и Дара молчали, я решилась взглянуть на них и поразилась: Возрожденный дух смерти просто мерцала с открытым ртом, а вот Верис закрыв лицо руками, явно… беззвучно хохотала, это поначалу беззвучно, а потом громко, и сквозь смех до меня донеслось:
— Бедный мужик!
Зато возрожденная веселья явно не разделяла, и хмуро у меня осведомилась:
— Риате, а ты вообще хоть когда-нибудь замуж выйти собиралась?
Я имею ввиду до встречи с Тьером?!
— Нет, — созналась я. — Не зачем было, и как-то… думала буду клерком, сама себя обеспечу, и какой смысл подчиняться супругу… А замуж я могла и в четырнадцать выйти, у нас девушек рано в семью мужа продают.
Капитан Верис после моих слов успокоилась, села ровно, посмотрела на Дару, ей и пояснила:
— Культ Темного, именно он наиболее распространен в Приграничье, там девушку действительно продают, и она становится бесправной собственностью даже не мужа, а его семьи, так что…
— Полтора года как минимум, — недобрым взглядом смерив меня, вынесла вердикт Дара. — Он против ее воли не пойдет… Полтора года! Я сдохну.
— Это вряд ли, — Верис продолжала потешаться, — ты уже много лет как среди живых не числишься.
— Мне от этого не легче! — рявкнула Дара и исчезла.
Мы с Верис переглянулись, после чего мне махнули рукой, разрешая идти. Я и ушла.
По возвращению в свои комнаты засела за домашнее задание, потом за учебник, потом прочитала девять параграфов по криптологии, потом пол учебника по смертельным, потом…
Поняла что светает, а за мной так никто и не пришел… Пришлось лечь спать.
Ближе к полудню, когда я получила заслуженное «Великолепно» от Сэдра, который в последнее время все с большим удивлением на меня смотрел, над всей академией раздалось: «Адептка Риате, в кабинет директора!». Несмотря на сочувствующие взгляды отовсюду, я с трудом сдержала ликование. Но из аудитории вышла со скорбным лицом, и даже по коридорам прошла изо всех сил стараясь выглядеть удрученной.
Постучавшись в кабинет леди Митас, я вошла с опущенной головой, и так же стараясь скрыть выражение лица, прослушала раздраженным шепотом:
— Дэя, чем ты только думала? Жловис тебя не заложил, но ты отсутствовала на практических, сегодня директор получил отчет, а там всего две фамилии — твоя и Нероса.
Хм, Ирва Нероса я знала, он с пятого курса, тоже из работающих, интересно, что у него случилось.
— Ирва вызывали уже? — спросила я, на сей раз встревожено, и даже не притворяясь.
— В окно выгляни, — посоветовала леди Митас.
Я прошла через кабинет, выглянула — худощавый Ирв вовсю отжимался на беговой. Да, суров лорд Тьер.
— Иди давай, — негромко напомнила леди Митас, — и Дэя… как же ты так, а?
— А вы про Жловиса откуда знаете? — тоже полушепотом спросила я.
Секретарь вороватым жестом огляделась, потом прикрылась папкой от дверей в директорский кабинет и прошептала:
— Здесь всё под наблюдением… и все…
Я едва сдержала улыбку, и отправилась к лорду директору. В двери постучать постучала, но вошла без разрешения. Прошла, встала на ковер, украдкой взглянула на лорда Тьера и сердце сжалось — он явно не спал всю ночь, как и я, и, наверное, даже не ел… я тоже ужин пропустила, а еще был хмурый и суровый.
— У меня вопрос, — резко начал магистр, — почему вы решили, что административные нарушения, а именно самовольный уход из академии, вам дозволительны?
Наверное, стоило обижаться дальше, но я не смогла, и тихо ответила:
— Это плохой вопрос.
— Вот как?! — лорд Тьер откинулся на спинку кресла, вперил в меня холодный взгляд. — И чем же он плох?
Пожав плечами, честно призналась:
— У меня на него нет ответа, это первое и да — я нарушила, каюсь, готова понести заслуженное наказание… Действительно, уходить нельзя было, и я это знала, простите.
Магистр молчал, только сурово сжатые губы выдавали его внутреннее напряжение, и опять таки стоило бы смолчать, но я не смогла, и подойдя ближе к столу, постаралась придать голосу как можно больше уверенности, потому что сказать нужно было нечто очень важное.
— Ваше кольцо, — начала я, черные глаза сузились мгновенно, — я не хочу его вам возвращать и… — я опустила голову, — разрывать помолвку я тоже не хочу.
Тишина. Мертвая практически, даже его дыхания не было слышно, словно он его вообще задержал, но и я в тот момент едва дышала.
А потом вопрос почти шепотом:
— Правда?
Я кивнула, все так же не поднимая головы. Через секунду меня обняли, нежно и бережно, затем ласково поцеловали в макушку, а потом:
— Свадьба на выходных?
Я остолбенела! Но лишь на мгновение:
— Да чтоб вас!.. — выкрикнула в сердцах, оттолкнула застывшего магистра, развернулась и вышла.
Молча рыдать начала уже в кабинете леди-секретаря. Митас только взглянула на текущие мо моим щекам слезы, тяжело вздохнула и выдала:
— Лютует, лорд директор, но чего уж там, он нарушений дисциплины не терпит.
Как бы не так! Я просто вылетела оттуда, в коридоре попыталась успокоиться, думала, что даже получилось, но едва вернулась в аудиторию, Сэдр мрачно вынес вердикт:
— Лютует. Да, с магистром Тьером не забалуешь, Риате.
*****Как я продержалась те сутки — ума не приложу. Ходила как заводная кукла, улыбалась даже, отвечала на лекциях, но на практическом занятии со старшим следователем мастером Окено нервы дали сбой: Увидев труп тролля с перерезанной глоткой, я села прямо на снег и разревелась. К слову на это никто внимания не обратил, так как большинство в тот момент хвастались своим обедом, выставляя его напоказ.
— Нужно ввести у вас наглядные пособия, чтоб хоть пообвыкли немного, — глядя на демонстрацию трудов академических поваров, пробормотал Окено, и протянул мне платок.
— Остальным нужнее, — вытирая слезы, ответила я.
— Снегом умоются, — буркнул мастер, — а вы странно на трупы реагируете, адептка. Знали его?
Я встала, вернула платок старшему следователю, прошла к трупу.
Долго рассматривала, потом осторожно повернула голову, открывая левое ухо — тяжелая медная серьга была мне определенно знакома, но сам плосконосый нет.
— Группировка медного, — заметив серьгу, пояснил Окено.
— Странно, — я осторожно оттянула ворот, разглядывая рану, — такой ровный порез… Тоби, когда выбирал мясо на рынке, предпочитал брать туши целыми. И вот он говорил всегда, что только мастер, проработавший на скотобойне не один десяток лет, способен сделать четкий, ровный надрез…
Я еще раз посмотрела на тупоносого, подумала что деньги, полученные от кронпринцессы ему недолго скрашивали жизнь.
— Так, — мастер Окено хлопнул, привлекая внимание еще более зеленых, чем тролль адептов, — вытерли рожи, построились и обратно в академию, пока вы мне здесь все улики не заблевали.
На следующее утро, когда мы все скрупулезно записывали формулы нового заклинания в аудитории мастера Тесме, в дверь постучали. Вошел важный Жловис, гордо переваливаясь, подошел ко мне, протянул свиток с печатью Ночной Стражи. Я уж думала это от Юрао, но едва развернула:
«Мясник вервольф Грибо Крус. Действительно тридцать четыре года работы на скотобойне. В убийстве признался, о причинах молчит. Знаешь его?»
Так как Жловис стоял все тут же, буравя меня хитрым взглядом, я поняла, что ответ придется писать сразу, его и написала:
«Мастер Крус работает в мясной лавке у почтенного гнома Рошата уже много лет. У него жена из лесных. Четверо сыновей и две дочери на выданье. Девушки обе очень красивые, старшая Арроша часто по вечерам ходила в лавку мастера Гроваса, за скисшим ягодным вином, его используют для маринада некоторых сортов мяса. Если предположить, что тролль увидел красивую девушку и домогался ее, не удивителен поступок Круса — у вервольфов честь жен и дочерей превыше всего. Вероятно, Арроша прибежала домой, рассказала о случившемся, отец и нашел тролля по запаху, а нюх у оборотней сами знаете».
Я подумала еще немного, и приписала:
«Очень жаль, если мастера Круса казнят за убийство, которое его заставил совершить долг чести».
Когда Жловис все так же важно ушел, мастер Тесме не удержался от вопроса:
— Что же такого важного было в том послании, адептка Риате, что вы посчитали необходимым писать ответ тот час же, несмотря на мою лекцию?
Пришлось ответить предельно правдиво:
— Жизнь, магистр Тесме.
У профессора был такой удивленный взгляд, что пришлось пояснить:
— Вчера на практическом занятии мастер Окено водил нас на место преступления, — адепты в нашей группе почти поголовно начали зеленеть. Я выдержала паузу, потом продолжила. — Там был убит тролль, и на шее у него такой ровный порез имелся…
Половина нашей группы подскочила и рванула к двери, не спрашивая разрешения у профессора. Тесме сопроводил их побег хитрыми ухмылочками, и всем оставшимся стало ясно — с первого раза зачет беглецы точно не сдадут. Ну а потом взгляд серых глаз вновь уперся в меня и пришлось продолжить:
— Я сделала предположение по поводу профессии убийцы и оказалась права, о чем сообщил мне мастер Окено. Он так же назвал имя совершившего преступление и поинтересовался не знаю ли я его. Так уж сложилось, что за четыре года работы подавальщицей я знаю очень многих в Ардаме.
Профессор задумчиво кивнул и вернулся к теме занятия, к слову мы проходили проклятие мгновенного действия «Смерч». Но едва он прошел к доске, как Ригра, которая вполне нормального зеленого цвета была, ехидно поинтересовалась:
— Что, Дэйка-подавальщица, в своей жизни стока кишок слизывать с пола пришлось, что трупы уже не впечатляют?!
Я откинулась на спинку стула, сложила руки на груди и тоже не особо добро ответила:
— Кишки это ерунда, а вот наткнуться на труп, в момент его поедания умертвиями это да, весело было… Особенно когда из его живота, через рваную рану на шее, вино потекло с остатками ужина…
Ригра подорвалась с места и выбежала из аудитории, едва не сбив тех, кто в нее как раз возвращался. Вывернуло ее где-то в коридоре, и я с ехидством подумала, что как раз ей и придется рвоту с пола убирать, а вот у нас было приличное заведение, клиенты до такого не доходили. Впрочем, и полы мыла там не я.
Когда у нас лекция закончилась, и все покидали аудиторию, Дакене все еще стояла на коленях и драила ковер под присмотром нашей крайне вредной уборщицы госпожи Жловис.
Позлорадствовать мне не дал магически усиленный голос, возвестивший:
— Адептка Риате, к директору!
На глаза навернулись слезы, отовсюду опять сочувственно воззрились, и я поплелась к лорду директору… как обреченный на казнь. К слову сказать кольцо я не сняла, но накануне, идя на практические, подумала, что мастер Окено украшением заинтересуется и потому… нет, не сняла, а надела черные перчатки с обрезанными пальчиками. К слову потом так и ходила по академии, уже не испытывая необходимости постоянно рукав натягивать, чтобы не увидел никто.
До кабинета директора шла долго, я бы и вовсе остановилась, но понимала, что таким образом встречи не избежать. Вошла в секретарскую, молча прошла мимо укоризненно качающей головой леди Митас, постучалась и… остановилась под дверью.
— Войдите! — приказал магистр.
Последовала приказу, не поднимая головы, дошла до места воздаяния за проступки, остановилась перед столом лорда директора, глядя исключительно на носки своих сапог.
— Хорошо, — голос у Тьера был усталым, — полгода. Свадьба сразу после экзаменационных испытаний, летние месяцы проведем в моем родовом замке.
Мне полагалось после это возликовать и возрадоваться? Все может быть, может приличные леди так и поступают, а скромные бывшие подавальщицы вообще радостно помалкивают, но лично я угрюмо посмотрела на магистра и пообещала:
— Прокляну!
— За что? — возмутился лорд директор.
Это тоже был плохой вопрос, потому что я точно не знала за что именно, но это только потому, что еще не разобралась.
— Хорошо, — он растер лицо руками, словно пытался прогнать усталость, — твои условия?
— Не в моих привычках предъявлять условия, — грустно ответила я, — это была только просьба… — и, собравшись с духом, я выпалила: — После окончания мною Академии Проклятий!
Глухой стон со стороны лорда директора, и его тихое:
— Уйди… пожалуйста.
Встал, отошел к окну и полностью отвернулся от меня, стараясь вообще не замечать. И я уйти уже не смогла. Стараясь ступать тихо, подошла ближе, с грустью глядя на напряженную широкую спину словно окаменевшего лорда Тьера. И почему-то рука сама потянулась к его плечу, пальцы осторожно погладили.
— Сам виноват, — вдруг хрипло произнес магистр, — сначала я требовал от тебя гордости и уверенности в себе, теперь… сам виноват.
Я подошла еще ближе, прижалась к его могучей спине, и тихо спросила:
— Лорд Тьер, а…
— Риан!
— Что?
— Для тебя я Риан, — поправил магистр, затем резко развернулся, сел на подоконник и привлек меня к себе. — Дэя, мы помолвлены, можем мы хоть сейчас перейти на более лично-интимное «ты», вместо вежливо-отстраненного «вы»?
— Мммможем, — запинаясь, ответила смущенная его близостью я.
Его по-мужски большая ладонь скользнула по моей руке, поднялась выше, нежно прикоснулась к моей щеке, осторожно погладив, после чего магистр тихо спросил:
— Ты не хочешь выходить замуж?
— Не горю желанием, — честно призналась я.
— Мне хуже, — он горько усмехнулся, а между бровями залегли складочки, — я горю… желанием.
Мы замолчали. Я с нарастающей тревогой рассматривала лицо лорда Тьера, подмечая круги под глазами, некоторую бледность, морщинки, которых ранее не видела, и возник насущный вопрос:
— Магистр, а вы когда в последний раз ели?
Ухмылка и достаточно жесткое:
— Не слишком вежливый вопрос, не находите?
Ага, нагло уходим от ответа.
— Знаете, лорд директор, — злясь, начала я, — кажется, мы с вами перешли на «ты», и если я не ошибаюсь, то мой вопрос вполне закономерен для девушки находящейся в статусе вашей невесты и…
Но мою набирающую обороты тираду, перебили грустным:
— Ты кольцо… прячешь.
— Верис его узнала, — попыталась объяснить я, — и как выяснилось, влюбленные в вас леди о нем годами мечтали, ручные портретики рисовали и…
Под его заинтересованным взглядом я умолкла, Тьер иронично поинтересовался:
— Опасаешься стать жертвой темной эльфийки? Зря.
— Ну, кронпринцесса то на свободе, — не стала я делать вид, что не поняла, чего дочь императора добивалась.
Тьер же не стал говорить о ней вовсе, благороден он сверх меры… с другой стороны я тоже не особо стремлюсь высказывать свое мнение о людях. Однако после недолгого молчания, магистр произнес:
— Кронпринцесса выходит замуж, и в вскоре покинет территорию Темной империи.
— А сколько их еще осталось… незамужних… — нет, положительно разговора у нас сегодня не получится.
И тут Риан выдал:
— Трусишка!
— Что? — вскинула возмущенный взгляд на сурового лорда директора, в чьих глазах сейчас огоньки плясали.
— Ты — трусишка, — невозмутимо повторил он. — Просто маленькая трусишка, причем слишком гордая для того, чтобы даже самой себе в этом признаться.
И взгляд такой, с вызовом.
Гордо развернувшись, я попыталась уйти, только попыталась, потому что в спину мне было сказано:
— Дэя, пообедаешь со мной?
И я сказала:
— Да…
Ушла из кабинета все так же не поворачиваясь, и точно знала, он сейчас стоит и улыбается, примерно так же как я, очень-очень радостно и светло.
И выскользнув в секретарскую, я не сумела скрыть улыбку от леди Митас.
— Хвалил? — поинтересовалась леди. — Ну так мастер Окено ему прислал благодарность за сообразительную адептку.
Никогда не любила лгать и потому просто молча покинула приемную.
А в обеденное время я вернулась в комнату, вырвавшись из потока направляющихся в столовую адептов, переоделась в платье, села на диванчик с книгой, и только улыбнулась шире, увидев взметнувшееся адово пламя.
Магистр молча вышел из огня и протянул мне руку… больше мы не ссорились. Как-то само собой решилось, что на лето мы действительно поедем в его родовой замок, где мне предстоит знакомство с отцом и сестрами, ну это была моя уступка, после того как Риан согласился ожидать конца моего обучения. Мы шли на уступки оба, просто потому, что размолвки ранили слишком сильно.
Столько дней бесконечного счастья и спокойствия…
И вот надо же было уважаемой леди Тьер возникнуть на горизонте!
— Мы идем ужинать? — Риан осторожно убрал прядь волос с моего лица, заправил за ухо. — Или займемся проведением расследования?
Вообще хотелось обо всем забыть, повернуться, обнять и снова чувствовать это безмятежное счастье, вот только… приезд свекрови несколько тревожил.
— Где она остановится?
— Не здесь, — он начал осторожно поглаживать мои плечи, — мама прибудет завтра ночью, остановится в гостинице «Золотой феникс», утром у нее дела в Ардаме, а в обед мы все трое пообедаем.
— В твоем доме? — напряженно спросила я.
— Нет, в ресторации.
Я с трудом сдержала улыбку, ну а затем вынесла свой вердикт:
— Ты ждешь неприятностей от мамочки, Риан, ждешь их со всей очевидностью.
Хмыкнул, затем взял мою левую руку, поднес к губам, нежно поцеловал затянутую в перчатку ладонь и прошептал:
— Тебе совершенно нечего опасаться, родная, это я могу тебе гарантировать.
На том тему закрыли. Я торопливо собрала тетради и учебники на завтрашний день, лорд директор собрал свои бумаги, затем взял меня за руку и мы уже собирались перенестись, как в мою дверь постучали. Причем настойчиво.
Выйдя в гостиную, я спросила:
— Кто?
— Я, — хрипло ответил Жловис, — там тебя у ворот спрашивают, говорят срочно.
Обернувшись, удивленно взглянула на Риана, тот прошептал «Жду дома» и шагнул в адово пламя. Только после этого я открыла Жловису.
— Долго ты, — недовольно пробурчал гоблин. — А переоделась зачем? У вас еще вечернее построение впереди.
— Знаю, — беззаботно ответила я, шагая вслед за гоблином.
Мы покинули здание женского общежития, по заледеневшей дороге дошли до ворот, и вот там меня, как выяснилось, ждал никак не Юрао — а стройная, высокая женщина, слишком гибкая для человека. В общем, госпожу Крус я узнала еще издали, но откровенно говоря, была удивлена тем, что Жловис ее впустил на территорию академии.
— Распоряжение лорда директора, — заметив мое удивление, пояснил гоблин, — от ворот и до конца арки можно впускать, дальше срабатывает система охраны, так что никто опасный не войдет.
Стена у нас в ширину шагов семь, арка примерно такая же, вот и получается небольшое крытое пространство, сухое, кстати, и не продуваемое всеми ветрами.
Едва мы подошли к замотанной в плащ посетительнице, Жловис поклонился и исчез в своей коморке, встроенной в стену, а услышала:
— Спасибо, Дэя.
— За что? — не поняла я.
Лесная осторожно сняла с головы капюшон, открывая тонкие зеленые волосы, тончайшую белую кожу, огромные зеленые глаза в обрамлении коричневых, как дубовая кора, ресниц, и улыбнулась, сверкнув зеленовато желтыми зубами. А затем с улыбкой произнесла:
— Грибо так и сказал, что будешь отпираться до последнего, — госпожа Крус подошла ближе, — он ведь не оправдывался бы никогда, мой Грибо. В убийстве сознался сразу, а в причине… А потом Окено написал записку и передал офицеру Найтесу, тот вскоре вернулся и Грибо ощутил запах. Твой запах, Дэя. Это с тобой переписывался старший следователь. И когда он прочитал твое послание, приказал всем присутствующим уйти и прямо спросил у Грибо «Долг чести?». Мой волчек и ответил ему «Да».
Офицер Найтес, он чувствующий правду, подтвердил слова Грибо и моего любимого отпустили. Он в тот же вечер домой вернулся.
— Да, следователь Окено замечательный человек… то есть оборотень, — исправилась я.
Госпожа Крус устало покачала головой и прошептала:
— Ты замечательная, Дэя. Спасибо тебе.
— Да не за что, правда, — начала я.
Но лесная оборвала, и протянула мне сверток:
— Маленький подарок от Грибо, сказал, раздели с тем, кого любишь.
Сверток мне практически всучили, а затем лесная вдруг крепко обняла руками-лианами, это потому что у них кости гибкие, и едва слышно прошептала:
— За Аррошу спасибо отдельное, на лорде ведь твой запах был.
После этого госпожа Крус торопливо ушла. Я в оцепенении осталась стоять, но мой шок длился не долго!
Игнорируя взгляд Жловиса, который чуть ли не прожигал мне спину, я направилась к дому лорда директора, огибая административные здания. По парку практически пробежалась, и едва вбежала в дом, завопила изо всех сил:
— А что вы сделали с Аррошей?
Тьер вышел из дверей, ведущих в столовую, причем он еще и жевал бутерброд, и едва проглотил, осведомился:
— Что?
— Не нужно мне тут из себя несведущего разыгрывать! — я бросила в него свертком, даже не сомневаясь, что магистр поймает, быстро разулась, сняла пальто и отправилась мыть руки, на ходу возмущаясь. — Не хотели бы, чтобы вас там узнали, следовало бы помыться предварительно.
Риан, все так же с бутербродом, заявился в душевую, и переспросил:
— В смысле?
— В смысле оборотень узнал вас по запаху, и мой запах он на вас так же почувствовал, — вытирая руки, пояснила я.
— На «тебе», — хмуро произнес Риан.
— Что?
— На тебе, а не на вас, — жестко напомнил магистр о переменах в нашем общении, — хм, твой запах на мне…Да, определенно оборотней провести не удалось.
А я вдруг подумала, что Верис, несомненно, так же прекрасно чувствует запахи… и старший следователь Окено! Впрочем, сейчас меня интересовало кое-что другое:
— Так что вы… ты делал у мастера Круса? — я сложила полотенце, разместив на полочке, и подошла к Риану. — Ну?
Коварно улыбнувшись, Тьер произнес:
— Я ем, — и вновь откусил от бутерброда.
И жевал он его, умудряясь хитро улыбаться при этом, да еще и не сводить с меня глаз, наслаждаясь эффектом. Ну, я и не выдержала, и, отобрав у магистра внушительный бутерброд, тоже от него откусила. Риан расхохотался, и пока я старательно жевала, украл этот самый изрядно надкушенный хлеб с ветчиной и ретировался из душевой, откусывая на ходу. А затем, грациозно развернувшись, поинтересовался:
— Будешь?
Я не просто согласилась с тем, что «буду», я подло и коварно выхватила остатки бутерброда и рванула по коридору, придерживая юбку.
Мгновение, и вихрь именуемый лордом директором метнулся за мной! Завизжав, и поклявшись защитить несчастный ломоть хлеба, чего бы мне это не стоило, я побежала прочь, выкрикивая на весь дом:
— Бедный бутербродик, ты ни за что не достанешься этому коварному директору!
«Коварный директор» расхохотался, и, бросаясь вдогонку, завопил:
— Попадешься ты мне!
Дабы не попасться, я помчалась к лестнице, взбежала на второй этаж и скрывшись за первой попавшейся дверью, старательно ее заперла. Подхихикивая, я откусила от бутерброда, а там уже мало что осталось, и жуя, приложила ухо к двери, прислушиваясь к шагам магистра. Шагов там как раз и не было, что странно. Доев бутерброд, я наклонилась, и взглянула в замочную скважину, потому что все равно было очень интересно, где он там делся.
И тут сзади прозвучало:
— Смотрел бы и смотрел…
С испуганным визгом я выпрямилась, обернулась и узрела стоящего в шаге от меня лорда директора, с самой хулиганской улыбкой на лице.
— Но как? — изумленно спросила я.
— Это гостевая спальня, — улыбка стала шире, — в нее есть вход через гардеробную… И вот захожу, а тут некоторые адептки уворованными бутербродами питаются, да еще и хихикают при этом. Все, Риате, будем тебя наказывать.
Я и сказать ничего не успела, как магистр сделал плавный шаг, прижав меня к двери практически, а затем медленно склонился и прошептал:
— После экзекуции с тебя другой бутерброд.
— Ага, — простонала я, не отрывая взгляда от его мерцающих черных глаз.
И теплые губы накрыли мои, мягко, нежно и бережно, словно теплый порыв ветра, а его сильные руки скользнули на талию, обнимая и поддерживая, и я вдруг поняла, что земля уходит из-под ног, и весь мир будто кружится вокруг и… темнеет…
Почему-то когда я пришла в себя, выяснилось, что меня несут на руках вниз по лестнице, да еще и раздосадовано возмущаются при этом:
— Я же ничего не сделал. Только поцелуй. Всего лишь поцелуй!
Я… — Риан взглянул в мои широко распахнутые глаза, остановился, тихо спросил: — Ты как?
А я улыбнулась, мне было хорошо и даже очень. Некоторое время рассматривая мою улыбку, лорд директор раздраженно поинтересовался:
— А в обморок зачем нужно было падать?
— Не знаю, — я продолжала улыбаться, — так хорошо было…
— Правда? — последовал недоверчивый вопрос, а потом мы начали опускаться.
Точнее опустился Риан, попросту сев на ступени, а я же была у него на руках.
— Так, — устраивая меня поудобнее, произнес магистр, — давай попробуем еще раз, хорошо?
И полный ожидания взгляд черных глаз… я молча кивнула. Лорд директор улыбнулся и вновь склонился надо мной. Теплые губы осторожно прикоснулись к моим…и все. На этом с поцелуями закончено было.
— Сознание терять будем?
— Нет, — начиная улыбаться, ответила я.
— В обмороки падать?
— Тоже нет.
— Ага, — хитрая усмешка, — ну, такими темпами к свадьбе дойдем до настоящего страстного поцелуя… — и вдруг задумчиво. — А вот что делать с первой брачной ночью ума не приложу… Страшно даже подумать сколько лет мы до нее будем добираться…
— Ну уж знаете, я в курсе откуда дети берутся! — возмущенно заявляю лорду Тьеру и предпринимаю попытку подняться.
Но меня осторожно удержали, а после, явно пытаясь сдержать смех, поинтересовались:
— Правда? Действительно знаешь? И даже про процесс зачатия?
Я покраснела, Тьер рассмеялся, и, поднявшись, понес меня в столовую, все продолжая посмеиваться. А вот там я вспомнила:
— Так что вы делали у оборотней?
— «Ты», — поправил Риан, усаживая меня на стул.
— Хорошо, что ты делал у оборотней?
Несмотря на то, что меня уже усадили, я поднялась, взяла сверток от господина Круса, оставленный лордом Тьером на столике у окна. В пакете, завернутый в промасленную ткань, оказался великолепно прокопченный ветчинный рулет. Подарок оказался воистину царским, потому как я точно знало — в Ардам это произведение кулинарного искусства не поступает, отправляется сразу на столицу.
— Да, — Риан подошел, обнял за талию, — за таким бутербродом я готов гоняться по всему дому.
— Нет, я такое на ходу не ем, — возразила я, и взяв нож, нарезала часть к столу. А после обеда, помешивая чай, я все же вернулась к вопросу:
— Что ты делал у оборотней?
Ответили мне нехотя, но ответили:
— Дэя, начнем с того, что тролли никогда не останавливаются, скажем так на «приставаниях» к девушке, — я побледнела, Риан мрачно добавил, — а вервольфы не срываются из дому, чтобы убить подонка, если дочь просто была напугана.
Ложечка выпала из моих вмиг ослабевших пальцев, на глаза навернулись слезы, а лорд директор мягко пожурил:
— И как же вы собираетесь работать частным следователем, леди Риате, если так близко к сердцу принимаете случившееся?
Хороший вопрос, а девушку все равно жалко до слез.
— Дэя, — тихо позвал лорд директор, — там уже все хорошо, Дэя. Я стер ее воспоминания об этом, и вылечил, и уничтожил последствия. Там все будет хорошо.
А я в этот момент вдруг подумала, что Риан и той вампирше помог, и племянниками мастера Гроваса, и вот теперь совершенно незнакомым ему оборотням. Просто помог, не прося ничего взамен, а судя по словам вампирши и отказываясь взять хоть что-то…
— Какой ты все-таки удивительный, — прошептала я.
Чуть нахмурившись, Тьер резковато произнес:
— Не стоит об этом.
Я вернулась к чаю, стараясь скрыть улыбку, в итоге он первый и не выдержал:
— Что не так?
— Все замечательно, — улыбка моя становилась все шире, — просто ты… мы ж тебя всей академией боялись.
Он рассмеялся и совершенно спокойно произнес:
— В орден Бессмертных так просто не принимают, родная, так что просто поверь — причины опасаться у адептов имеются.
Я это понимала, и в то же время видела другое, то, что лорд директор прятал, и, похоже, даже от себя, и кто из нас трусишка?
И тут над академией пронеслось:
— Вечернее построение!
Я подскочила вмиг, в два глотка допила чай и умоляюще воззрилась на Риана. Тот нахмурился, потом сокрушенно сдался на милость обстоятельств, и вокруг меня взметнулось адово пламя.
Переходя в свою комнату, я услышала его грустное:
— Так всегда… даже не попрощалась.
Лично я просто смысла не видела, буквально завтра снова увидимся, но что-то помешало мне уйти, и вернувшись, я осторожно подошла к лорду директору, присела в шутливом реверансе произнесла вежливое:
— Прощайте, лорд Тьер. Кошмарных вам снов.
Он хмыкнул, скомкав салфетку бросил ее на стол, поднялся, отвесил мне церемонный поклон и с тем же деланно-вежливым выражением, ответил:
— Прощайте, леди Риате. Темных вам ночей.
Но уже в следующее мгновение я вдруг оказалась в его объятиях, таких крепких и надежных, из которых с каждым разом все меньше хотелось вырываться. Магистр не целовал, просто сжимал, крепко и в тоже время очень бережно…
— Мне так и уходить не захочется, — прошептала я, прижимаясь щекой к его груди.
— Не уходи, — предложил Риан.
— У меня построение, — с сожалением напоминаю.
— Без тебя построятся.
Я осторожно отстранилась, вскинув голову, заглянула в черные, мерцающие в свете горящих свечей глаза, и поняла что тону, безвозвратно и бесконечно. Просто тону, не в силах даже пожелать найти в себе силы и доплыть до берега.
— Мне интересно, — Риан протянул руку, осторожно погладил меня по щеке, — ты влюблялась когда-нибудь?
Грустно улыбнувшись, честно призналась:
— Я запрещала себе даже думать об этом…
Его взгляд изменился мгновенно, губы сжались, а я предупредила:
— Не нужно меня жалеть!
Он молча кивнул. Я развернулась и вновь подошла к огненному порталу, но… огонь неожиданно погас. А в спину мне прозвучал вопрос:
— Почему?
— Что почему? — стремительно развернулась к лорду директору.
— Почему не нужно тебя жалеть? — невозмутимо переспросил он.
Потом добавил. — Ты в любом случае опоздала на построение, сейчас бежать уже бессмысленно. Посиди со мной в гостиной… я разожгу камин.
Говорить «да» мне почему-то совершенно не хотелось, но лорд директор развернулся и ушел, а мне просто пришлось идти за ним.
По небольшом

Елена Звездная
Академия Проклятий
Книга первая

— Адептка Риате, — чуть вибрирующий голос главы нашего учебного заведения, заставлял содрогаться что-то глубоко внутри, и от этого невольно прислушиваешься к каждому его слову, — вы провалили сессию. Вы не сдали четыре… нет, пять профилирующих предметов.
Магистр темной магии лорд Риан Тьер направил на меня пристальный взгляд черных как само темное искусство глаз. Нервно сглотнула под этим проницательным взглядом. Прежний директор Ллирус Энер был значительно более лоялен к подобным промахам у работающих студиозов, и обычно мы все наверстывали после сессии, бегая и досдавая уже без группы. Но с первым зимним днем все изменилось — срочный сбор всех адептов, долгое стояние в общем зале, и нервное зачитывание профессором Нирас указа его Темнейшества, о назначении нового директора Академии Проклятий. Вот так в нашем унылом заведении появился высокий, темноволосый и крайне требовательный лорд Тьер. За неделю были уволены все профессора, пойманные за принятие взяток. Еще через неделю началась аттестация всех адептов… стоит ли говорить, что наши ряды стремительно редели?!
— Почему вы молчите? — требовательно поинтересовался магистр.- Вам нечего мне сказать?
Нервно сглотнув, честно ответила:
— Нет…
Магистр сцепил длинные сильные пальцы… То, что пальцы, как и руки, очень сильные мы все точно знали — каждое утро на рассвете и до того момента, как солнце отрывалось от горизонта, лорд Тьер изволили упражняться в фехтовании. Стоит ли говорить, что с тех самых пор как молодой полуобнаженный мужчина танцевал со сталью по утрам, вся женская половина Академии Проклятий начала вставать с восходом солнца, и жадно торчала у окон, из-за занавесок подглядывая за первым мечом империи. Да по нему сохла даже наша престарелая кастелянша.
— Адептка Риате, — голос магистра вынудил вздрогнуть, — вы осознаете, что вас отчислят?
Осознание было болезненным — мне диплом академии нужен как воздух! Ибо даже помыслить о том, чтобы вернуться домой без диплома, я попросту не могу! Потому как меня дома не то чтобы не поймут… меня на порог не пустят, в буквальном смысле.
— Господин директор, — мой голос дрогнул, однако усмирив гордость, я подняла глаза, бросила умоляющий взгляд на лорда Тьера и откровенно взмолилась. — Прошу вас, дайте мне еще один шанс… я все сдам!
Магистр усмехнулся, чуть подался вперед и проникновенно спросил:
— Когда? Двенадцать предметов, адептка! А до окончания сессии три дня! Так когда вы собираетесь все сдать?!
В груди что-то сжалось, в носу защипало… кажется я сейчас просто начну позорно реветь.
— Прекратите немедленно! — отрезал директор. — Об отчислении следовало думать ранее! Когда вы пропускали занятия и не являлись на экзамены! А сейчас ваше раскаяние, как и слезы совершенно бессмысленны.
И вот тогда я действительно заплакала. Безмолвно и старательно пытаясь взять себя в руки, а слезы почему-то все текли и текли.
— Я сказал — прекратите! — в голосе директора отчетливо послышалось раздражение. — В конце концов, это исключительно ваша вина!
Я всхлипнула и кивнула, опустив голову ниже, чтобы он не видел мои слезы — стыдно было и остановиться никак.
— Адептка Риате, ну что же вы! — передо мной в воздухе материализовался платок, тут же схватила, постаралась вытереть слезы.
Директор некоторое время молчал, позволяя мне справиться с собственными чувствами, затем спокойно произнес:
— Я надеюсь, вы понимаете, что при всем моем желании оставить вас на курсе я не представляю это возможным, адептка.
Я понимала… кивнула, начала старательно вытирать вновь полившиеся ручьем слезы.
— Прекратите, пожалуйста, — печально потребовал магистр. – Знаете, я никогда не подозревал, что в Академии проклятий все зашло настолько далеко. Поверьте, тот факт, что адепты третьего курса не могут внятно произнести ни единого проклятья пятого уровня, меня крайне удручает!
Я снова кивнула. Потом замерла, вскинула голову и дрожащим от надежды голосом произнесла:
— А я могу! Могу я…
Черные глаза чуть сузились и магистр раздраженно прервал меня:
— Конечно, вы можете! Вы же на четвертом курсе!
Забыла совсем… Вновь опустив голову, опять вытираю глаза… Почему все это происходит со мной… Ну почему? За что мне все это?! А потом вдруг вспомнила:
— Зато я знаю проклятия шестого уровня, и даже одно десятого! Вот!
И снова залилась слезами, под ироничным взглядом магистра Тьера. Хотя, по сути, я не солгала — проклятие десятого уровня, одно-единственное я знала… правда узнала я его совсем не на лекциях. Все дело в том, что в связи с тяжелым финансовым положением мне приходилось работать в таверне в городе. Работа была тяжелая, сложная и малоприятная, но достаточно хорошо оплачиваемая. И нередко приходилось обслуживать наших же совершенно пьяных профессоров, а то и выслушивать их пьяный бред. Вот однажды, профессор Швер, пьяно хихикая взялся учить меня проклятию десятого уровня. Вообще это запрещено, и подобное изучают только аспиранты, но… меня научили.
— И что же это за проклятие? — скучающе поинтересовался магистр Тьер. — Было бы любопытно услышать.
Судя по его тону он мне абсолютно не верил, с другой стороны мог бы сразу отчислить, и без вызова в кабинет, уведомив высочайшим письмом, как и всех остальных. Но магистр все же нашел для меня время и вот он плачевный итог.
— Ну же, — на красивых губах мелькнула усмешка, — лично мне было бы крайне любопытно сие услышать. И может быть, если вы действительно владеете хоть одним проклятием десятого уровня, я дам вам шанс остаться в академии. Ну же?
Я ушам своим не поверила! То есть я могу остаться! То есть не будет отчисления, не будет позорного возвращения домой и я смогу учиться дальше!
И подскочив от радости, я стремительно вытерла слезы, лучезарно улыбнулась и выпалила на одном дыхании:
— Анноэ гете гархаэ томиэс лае такэане!
Неожиданно мне вдруг показалось, что в помещении сверкнула молния! Но я как-то не обратила на это внимание, потому что глаза у лорда Тьера вдруг стремительно увеличились в размере, а сам он подался вперед, вытянув руку и словно пытаясь меня остановить… Ничего подобного! Я собиралась показать ему все, на что способна и вкладывая силу в каждое слово, произнесла фразу до конца:
— Гьете лумиа нгесе!
В следующую секунду над нами грянул гром!
Для начала я завизжала, потом стремительно опустилась на пол и накрыла голову руками, потому как гремело так, словно небо раскололось. А потом стало тихо… как-то совсем тихо.
Некоторое время я оставалась сидеть на полу, потом рискнула убрать руки, испуганно огляделась… все тот же кабинет директора, все так же тихо. И вот тогда я осторожно поднялась и… и натолкнулась на полный ненависти взгляд все еще сидящего за столом магистра Тьера. И какой это был взгляд! Да пожалуй, гром напугал меня значительно меньше, чем это…
— Сядьте! — неожиданно резко скомандовал магистр.
Я села.
— На стул, адептка!
Ойкнув, поднялась с пола, с трудом опустилась обратно на стул, испуганно глядя на взбешенного лорда. Сам Тьер явно едва сдерживался, потому как весь побелел, желваки ходуном ходили, а руки он сцепил так, что костяшки побелели.
— У меня к вам всего три вопроса, адептка Риате!
Я испуганно сжалась.
— Вопрос первый — Дойдя до четвертого курса, вы уяснили себе тот факт, что в момент произнесения проклятия, оно ложиться конкретно на того человека, на которого был направлен ваш взгляд?!
— Ой, — испуганно выдала я, — это я на вас?.
— Потрясающе! — прошипел магистр. — Вы, наконец, это поняли! Вопрос второй — вы в курсе, что проклятия десятого уровня снять практически невозможно?!
— Ой, мама… — уже простонала я.
У магистра заметно щека дернулась. А затем, чуть подавшись вперед, лорд Тьер, прошипел:
— И последний вопрос — Вы сами знаете, какое именно проклятие только что на меня наслали?!
Я вздрогнула, потом и вовсе задрожала, потому, как проклятию меня научили, а чего это вообще такое профессор Швер так и не сказал, уснув мордой в салате!
— Ну?! — взревел взбешенный директор.
— Не… не… не знаю, — простонала я.
Теперь у него не только щека, у него еще и глаз задергался, а в следующую секунду кабинет потряс вопль:
— ВОН!
Выбегая из кабинета директора я запнулась об ковер, чуть не упала, но совершив немыслимый рывок удержалась, балансируя, и рванула дальше. Через мгновение я уже была за дверью, с трудом пытаясь восстановить дыхание и гладя округлившимися, обалдевшими глазами на изумленного секретаря нашего директора, почтенную леди Митас.
— Что случилось? — шепотом спросила почтенная.
— Нннне знаю, — заикаясь, ответила я.
— Отчислил?
— Не знаю! — по щекам опять слезы. — Не знаю я…
И вытирая слезы, я поплелась прочь.
Когда шла по коридорам, отовсюду ловила сочувствующие взгляды, и едва добралась до комнаты, проревела часа два без остановки. А потом, отревевшись себе на здоровье, встала подошла к окну, посмотрела на стадион для занятий и замерла — магистр Тьер был там! Да что там был — директор, в рубашке нараспашку, коротким мечом кромсал столб!
Я смотрела на это дело в каком-то странном оцепенении ровно до тех пор, пока очередным стремительным ударом, лорд Тьер не срубил махину, которую я с трудом могла обхватить руками. Но он ее не просто срубил, разгоряченный директор поверженный столб еще и ногами попинал. Потом взметнулось адово пламя и магистр исчез…
А наутро был обнародован указ директора: «Увеличить срок зимней сессии на двенадцать дней». И половина адептов, вознеся молитвы темной богине, стремительно засели за учебники.
Подобного воодушевления Академия Проклятий еще не ведала. Казалось, даже пространство над академией гудело от освобожденной энергии, а воздух звенел от проклятий, готовых сорваться с уст адептов. И впервые с момента моего здесь обучения, библиотеки опустели в буквальном смысле — даже завалящего учебника по бытовым проклятиям достать не представлялось возможным. Адепты зубрили, адепты страдали, и адепты сдавали все хвосты.
К концу сессии Хвостатый список содержал всего три фамилии и о достижение — моей там не было! Я сдала все! Абсолютно! Даже зачет с прошлого года, на который забила, и то сдала!
— Дэя, — окликнула меня Ян, — ты чего застыла?
Ян — моя соседка по комнате. В отличие от меня у нее далеко не бедная семья и работать Тимянне не приходилось, потому и успеваемость на порядок моей выше. А чему удивляться — она вечером делала домашние задания, я от заката и до рассвета мыла посуду, разносила заказы да выслушивала пьяных клиентов, ибо, как говорит владелец нашей таверны «Зуб дракона» — клиент твоя папа, мама, бабушка и дух-хранитель семьи, а потому люби и почитай клиента.
— Дэя, — нетерпеливо воззвала Тимянна, — ну чего ты там?
Пожав плечами, стою и глупо улыбаясь, смотрю на Хвостатый список — моей фамилии там нет впервые за все четыре года обучения. Приятно, однако. Даже гордость за себя появилась…
Неожиданно замечаю, что вечно всем недовольная Ян стремительно кланяется, да и в холле стало значительно тише, а так тихо бывает только в присутствии…
— Добрый вечер, адептка Риате, — прозвучал низкий, мужественный баритон директора Тьера.
Проклятое проклятие десятого уровня! В перерывах между подготовкой к экзаменам, я пыталась отыскать его по справочнику аспиранта, выпросив последний у библиотекаря за два бесплатных ужина в «Зубе дракона», но ничего не нашла! И вот теперь директор… что я ему скажу…
— Добрый вечер, магистр Тьер, — вот что я ему сказала, склоняясь, но и выпрямившись, не отрывала взгляда от пола.
— Рад, что вы оправдали мое доверие и сдали все… с седьмого раза, — продолжил беседу лорд Тьер.
Какая осведомленность… ну и что, что Смертельные проклятья я сдала только на седьмой заход, но сдала же!
— Главное — результат, — решила я выдать хоть одну умную мысль, и почему-то втянула голову в плечи.
Звук стремительно удаляющихся шагов, затем дверь ка-а-ак хлопнет.
Из холла адепты разбегались как тараканы на свету — ну боялись мы нового директора. Очень боялись. Даже если не учитывать тот факт, что он наш директор, то одна лишь принадлежность лорда Тьера к ордену Бессмертных уже веский повод его, по меньшей мере, опасаться. Добавить к этому звание Первого меча империи, образование по специальности Темное Искусство, второе образование в университете Искусство Смерти и станет ясно, почему даже на ежедневные тренировки красивого мускулистого мужчины все дамы нашего учебного заведения взирали скрывшись за занавесочками, чтобы ни дай темная богиня он не увидел.
В общем, спустя несколько мгновений в холле было пусто. Правда некоторое время на лестнице и у дверей в столовую имела место быть давка, но мы с Тимянной прорвались сквозь мрачную толпу адептов, и вскоре уже бросали сумки на узкие кровати в нашей комнате.
— Ух, пронесло, — Тимянна села, согнувшись, потянулась к шнуркам на ботинках, — а я думала, он тебя отчислит.
Я тоже так думала, но промолчала. А потом подошла к окну… и там и застыла. Магистр Тьер вновь сменил время тренировки и в данный конкретный момент, кромсал двумя огненными мечами многострадальный столб, едва-едва установленный на прежнее место. В быстро сгущающихся сумерках зрелище полуобнаженного мужчины в отсветах алого пламени мечей и вовсе было завораживающим…
— Безупречно-прекрасен, волнительно-притягателен, пленительно-опасен… — Тимянна словно озвучила мои мысли.
Мы разом судорожно выдохнули и продолжили подглядывать за танцующим с мечами магистром.
— У меня сердце бьется втрое чаще, когда я на него смотрю, — вновь зашептала моя соседка по комнате.
— У меня оно бьется раз в десять быстрее, когда Тьер на меня смотрит, — прошептала в ответ я.
И тут произошло невероятное — магистр стремительно развернулся и взгляд был четко направлен на окна женского общежития!
В ту же секунду мы с Тимянной отпрянули от окон, по пути снеся столик, обронив вазу, и врезавшись в шкаф. И шум, несомненно, был бы внушительный, но что-то гремело в комнате справа, а в комнате слева слышался звон разбитого стекла и вообще сразу ясно, что смотрели все и разом, и от окон смывались тоже разом.
А потом так же одновременно, опустив глаза и стараясь не встречаться взглядами (ибо стыдно), мы дружно выносили мусор из комнат, черепки там, осколки, а тучная леди Вайрис и обломки стола со шкафчиком… Не повезло несчастной хлипкой казенной мебели…
* * *
Холодный ветер ударил в лицо мелкой изморозью, хлопьями заледеневшего снега, промозглой сыростью зимней оттепели. Я поежилась, сильнее завязала тесемки плаща, потуже замотала шарф и пронизываемая ветром во всех местах кроме ног, обутых в сапоги и шеи замотанной в плащ, двинулась по темным улицам погружающегося в ночь города.
Под ногами чавкали лужи и подтаявший грязный снег, под стенами домов дрожа на ветру пробегали собаки, крысы, реже кошки. Котов у нас мало осталось почему-то, а крысы и собаки зиму переносили хорошо.
Неожиданно впереди показались тролли. Шумная, крикливая толпа хохочущих вихрастых громил, пьяно-пошатываясь пересекала улицу то вдоль, то поперек, но при этом как-то умудрялись все же продвигаться вперед. Зато теперь ясно, почему так пустынно на улице — тролли это прорва проблем для каждого встречного, а пьяные тролли — одна большая и сплошная проблема для каждого встречного. И потому я опасливо свернула в один из темных переулков, надеясь, что плосконосые пройдут мимо, и этими самыми носами меня не учуют.
Едва вошла в проулок, тут же натолкнулась на горбатого карлика, и уже собиралась извиниться, как услышала:
— Дэйка, чего опаздываешь?
— Ой, простите, мастер старший гном Гровас, не узнала вас,-постаралась исправить оплошность я, ибо мне поздороваться первой следовало.
Гном разогнулся, и стало ясно что никакой это не горб, а наоборот мешок, который старый прохиндей прятал под плащом, от того горбатым и казался.
— Чего стала? — буркнул мастер Гровас. — Поторапливайся, не трать время хозяина даром!
Это потому что они с мастером Бурдусом друзья, а вот если бы опять чего не поделили, Гровас завел бы со мной пространную беседу по поводу погоды, радостно про себя в процессе оной подсчитывая, на какую сумму нанес урон соседу.
Кивнув мастеру, я торопливо направилась в таверну, петляя по задворкам и прислушиваясь к представлению на главной дороге, которое щедро дарили всем вольным или невольным зрителям тролли. Где-то что-то громыхнуло, потом послышался звон стекла, в отдалении завыла собака, потом послышались нарастающие голоса, предшествующие выяснению отношений кулаком и мечом. Радовало меня только одно — по утрам, когда я возвращалась в академию, все скандалисты уже успокаивались, пьяницы спали, драчуны попадали за решетку.
Подойдя к таверне «Зуб дракона», я привычно шагнула к неприметной двери в стене, торопливо открыла и прошмыгнула внутрь. Тепло, ароматы жаркого, пряный запах свежей выпечки, заставляющий втягивать воздух аромат трав, и радостный оскал Тоби — нашего повара.
— Здорова, немочь книжная, — завопил он. — Сдала?
— Сдала, — радостно ответила я, на ходу раздеваясь.
Сапоги, плащ, шарф и платье я торопливо стянула в коморке, тут же висело другое, свежевыстиранное и выглаженное платье горчичного цвета, а так же белоснежный воротничок, манжетики, фартук и косынка. Переодевалась я быстро, уже привычно и вскоре, всунув ноги в удобные туфли, я вновь входила в кухню.
— Сядь, поешь, — скомандовал Тоби, — народу много, Сэл не справляется, так что до утра не присядешь.
Я села, деревянный стол, и так чистый, тут же был протерт тряпкой, затем передо мной поставили тарелку с похлебкой из ножек кабана, ломоть еще горячего хлеба, который Тоби сноровисто посыпал тертым сыром, и кружку теплого молока с корицей и зверь травой, это чтобы бодрая до утра была.
— Ешь, ешь, — Тоби ласково по щеке погладил, — и так тощая, а теперь совсем вурдалак вурдалаком.
Наваристая похлебка оказалась чуть солоноватой, насыщенной и безумно вкусной. Варил ее Тоби по определенному рецепту, да и мясо отбирал сам. И потому по утрам мы часто шли до академии вместе — я поспать пару часов и на лекции, он у мрачных стен нашего учебного заведения сворачивал вправо и шел на рынок выбирать продукты. В зависимости от того, что купит, и строилось меню нашей таверны. Найдет хорошую рыбу — будет рыбный суп, подкопченная рыбка, кукурузная каша, запеченная в тесте рыбка и конечно котлетки, рыбные. Отберет говядину — гуляш, наваристые супы, мясная вырезка, котлеты да паштеты на разный вкус. Но я любила, когда Тоби готовил птицу или кабана и даже не знаю что больше. Из ножек кабана похлебка получалась чуть мутноватая, с капельками прозрачного жира на поверхности и ароматом черного перца и лука, и если ее оставить и дать остыть, похлебка становилась как желе и нарезалась тогда порционными кубиками. Эту похлебку я любила в обоих вариантах. А из курятины Тоби варил свой знаменитый Золотой бульон. Мне нравилось украшать тарелки с золотистым отваром, кусочками светлой курятины и кружочками овощей, еще и листиками зелени — красиво получалось, а уж на вкус… Да, в столовой нашей академии так не кормили.
— Дэя, о чем пригорюнилась? — Тоби подошел, поставил передо мной тарелку с маленьким оладушком, сверху осторожно положил немного черничного варенья. — Зацени новое блюдо.
Осторожно отламываю ложечкой кусочек оладушки, зачерпываю варенья, пробую. Неожиданно сладкий творожный вкус там, где я предположила обычное блинное тесто, и кислинка варенья, в котором кроме черники еще и малина ощущалась.
— Сырники, — весело сознался Тоби, — ну как тебе?
— Потрясающе, — созналась я, уплетая оставшееся. — Очень вкусно.
— У племяшки день рождения скоро, вот, хочу сделать что-то особенное.
— Торт со сливками, — предложила я, потянувшись к молоку и булочке. — Можно с замороженной малиной, помнишь, ты там для жены градоначальника делал.
— Да помню, — Тоби вернулся к плите, — но хочется то чего особенного, для племяшки же.
Племянница для нашего повара была человеком особенным — дочь его погибшей сестры, единственная внучка престарелых родителей, да и сам он к Сине относился скорее как к дочери, чем к племяннице. Баловал безмерно, но там такое очаровательное кудряво-черноглазое создание, что ее все балуют. А дядя он просто в этом лидирует.
— Дэя! — громогласный вопль мастера Бурдуса едва не заставил подавиться.
Подскочив, я торопливо сдвинула остатки ужина в сторону и накрыла салфеткой, потом доем, на бегу уже. Ну а кружка молока это мне на всю ночь, чтобы не бродила здесь сонной мухой.
Распахнув неприметную дверцу для работников, я вошла в таверну. Дух спиртом пропитанный, запах пота, еды, шум разговоров, едва слышная мелодия подуставшего флейтиста, нервная Сэл со сбившимся чепцом, квадратные деревянные столы, простые, но крепкие скамьи, чадящие факелы и толпа пьяных троллей, вламывающаяся в двери!
— Не к добру это, — мэтр Бурдус, стоящий за стойкой в шаге от меня, заметно пригорюнился, осматривая свой обеденный зал. — Ой не к добру…
Тролли конечно народ вспыльчивый, но честный — за разрушения они потом как протрезвеют, сполна заплатят. Но кто заплатит за клиентов, которые уйдут, как только драка начнется или не придут, увидев что тут творится.
Я тоже грустно вздохнула, понимая, что именно мне потом придется остаться и помогать Сэл с уборкой. Да и пережить все это еще предстоит.
— Дэйка, а ступай ка ты пока в дальний конец зала, там как раз новый клиент подошел, а к этим не суйся, Сэл у нас наполовину тролль ей и разбираться.
Я кивнула, подхватила свиток для заказа и поторопилась в дальний конец зала, привычно выискивая взглядом новенького. Отыскать было не сложно — темная фигура замотанная не только в плащ, но еще и скрывшая лицо под непроницаемой маской из темного тумана сидела перед пустым столом. А если с маской, значит это маг, причем не слабый, такие иной раз сюда забредали по делам государственной важности, в смысле разыскивая беглых, либо в командировку для ревизий. Этот явно из боевых магов — плечи широкие, да и разворот такой внушительный, а большего под плащом видно не было.
Я торопливо подошла, поклонилась и завела привычную беседу:
— Темного вечера вам, уважаемый господин. Что будете заказывать?
Маг медленно поднял голову, уставившись на меня непроницаемой маской. И почему-то его правая рука, до моего приближения просто лежащая на столе и нервно барабанившая пальцами, неожиданно напряглась. Затем сжалась в кулак, а после я услышала:
— Пусть меня обслужит… другая!
Неприятная ситуация. Я посмотрела на Сэл, та как раз пыталась принять заказ у троллей, то есть позову ее сюда, придется заниматься троллями. Но слово клиента — закон, а уж мага тем более.
— Хорошо, господин, — снова чуть поклонившись, я отправилась за Сэл.
Обидно немного было, но мало ли, вдруг у господина свои какие-то предрассудки или… ну да, обидно. И пока я шла через весь зал к Сэл, становилось все обиднее, в итоге к троллям я подошла злая. А там было шумно, несло перегаром и самый здоровенный из плосконосых, с серьгами в левом ухе и левой же ноздре, пытался нашу подавальшицу еще и облапать.
— Сэл, — я подошла в момент, когда вспыльчивая полутроллиха собиралась дать чистокровному троллю в наглую харю, а это значит, ее довели уже. — Сэл, иди, там… тебя требуют.
Полукровка ловко вывернулась из лап застывшего при моем появлении тролля, удивленно на меня посмотрела. Я махнула в сторону зарвавшегося клиента, повернулась к троллям, лучезарно улыбнулась, демонстрируя профессионализм, и вежливо вопросила, держа свиток и карандаш наготове:
— Чего желают уважаемые господа?
Судя по пьяным, покрасневшим глазкам, клиенты желали продолжения веселья, причем за чужой счет.
— Вино, брага, сливовица, — начала я перечислять, ожидая от них энтузиазма.
— Девица, — вдруг басовито продолжил тот самый задиристый тролль.
Я улыбнулась шире и максимально вежливо ответила:
— Прошу прощения, человечина в меню не входит.
Сказала и тут же обругала себя за грубость — не стоило оно того. Да и тролли мстительные, с них станется подкараулить потом.
— Зато у нас есть потрясающая мясная похлебка, — постаралась исправиться.
Тролли разом поднялись. Я нервно сглотнула, бросила испуганный взгляд на предводителя, но тот почему-то поверх моей головы смотрел, на кого-то позади.
— Обслужите меня, — прозвучал низкий чуть вибрирующий голос за моей спиной.
Стремительно обернувшись, я уткнулась носом в черные пуговицы на камзоле нашего таинственного гостя, а запрокинув голову увидела всю ту же подернутую мглой непроницаемую маску.
— Да, — говорю, — конечно. Обождите минутку, я приму заказ у господ троллей и…
— Они уходят, — неожиданно произнес странный маг.
— Но… — я повернулась обратно к подвыпившей компании и сильно удивилась, увидев, что они действительно уходят, все… один только тот черный и вихрастый с кольцами в носу и ухе, внимательно смотрит на меня.
Но и он вскоре развернулся и молча ушел.
И едва за ними закрылась дверь, таинственный посетитель развернулся и ушел на свое место. Его сопровождали удивленными взглядами и потрясенным молчанием — просто троллей маской не обманешь, и если они вот так развернулись и ушли, значит, против этого противника у них не было и шанса.
Ну тут уж мэтр Бурдус и кланяясь гостю заверил, что ужин непременно за счет заведения и даже если господин захочет, то…
— Пусть у меня примут заказ, — усталый, чуть приглушенный маской голос и даже наш говорливый хозяин таверны мгновенно сник.
Мы с Сэл немного попереглядывались на тему кто пойдет принимать заказ, в итоге пришлось мне. Вновь подойдя к столику, отработанным движением взяла свиток, карандаш и произнесла:
— Темного вечера вам, уважаемый господин. Что будете заказывать?
Незнакомец, уже успевший снять плащ, молча стянул перчатки, и я невольно засмотрелась на его правую ладонь, а точнее на кольцо зачерненного серебра изображающее драконий череп, причем глаза у этого черепа светились красным. И тут мне был задан вопрос:
— Вы зачем к троллям потащились?
Удивленно моргнув, смотрю на непроницаемо-черную маску и невольно пожав плечами, едва слышно ответила:
— Так вы же другую подавальщицу потребовали, а другая Сэл, вот мне и пришлось подменить ее там, чтобы она здесь и…
— Хватит, — отрезал маг, — но на будущее — тролли не та компания, к которой следует приближаться молодой и красивой девушке.
В следующее мгновение на моих губах невольно появилась смущенная улыбка, а щеки явно порозовели. Просто не ожидала я как-то, что меня красивой назовут, приятно.
— Что будете заказывать? — уже значительно теплее и добрее поинтересовалась я.
— На ваш выбор, — устало ответил незнакомец, почему-то стремительно от меня отворачиваясь и опять сжимая руки в кулаки.
Но уже ничего не могло испортить моего настроения и счастливая от комплимента я, упорхнула на кухню. На поднос все собирала что называется — с любовью, даже украсила зеленью творожную кашку, что шла в дополнение к похлебке, и вскоре уже выкладывала все перед клиентом.
— Приятного аппетита, — пожелала завершив, и ушла, не дождавшись ответа.
Вечер да и ночь прошли на удивление спокойно. Народ надолго не задерживался, почему-то, пили в меру, никто не скандалил, музыкант впервые за много дней играл и его даже слушали, а еще этот самый таинственный клиент в отличие от всех остальных засиделся почти до рассвета.
А потом случилось то, ради чего я и устроилась именно в «Зуб дракона» три года назад… Всегда чувствую его приход, так и сейчас… Быстрые шаги, дверь распахнулась, Шейд влетел в таверну. Быстрый, стремительный и опасный как плеть палача, промчался мимо меня, снимая на ходу перчатки и плащ, подошел к стойке, произнес обычную фразу:
— Здоров, Бурдус. Мне как обычно и зверьтравы в сливовицу.
Как всегда, это похлебка, каша, мясо и спиртное на закуску. Я отправилась на кухню, даже не дожидаясь приказа мэтра Бурдуса. О том, что любит Шейд, традиционно посещающий таверну после ночной службы, я знала в деталях.
Вернувшись в зал, подошла к столику у окна, который он традиционно занимал, начала сноровисто все выкладывать, украдкой разглядывая тонкие черты его бледного лица, завитки смоляных черных волос, у него при влажной погоде всегда прямые волосы вот такими забавными кудряшками обращаются. Скользнула взглядом по плотно сжатым губам, тонкому орлиному носу и вздрогнула, едва взглянула на его глаза — Шейд наблюдал за мной, и, осознав, что я поняла это, едва заметно улыбнулся.
— Давно тебя видно не было, Дэя, — мягко произнес он.
— Так… получилось, — я стремительно краснела и смущалась под его проницательным взглядом.
Накрыв стол, торопливо развернулась, намереваясь уйти и допить молоко, например. Но не успела я сделать и шага, как прохладная рука мгновенно схватила мою ладошку, вынуждая остановиться. Удивленно взглянула на Шейда и услышала невероятное:
— Посиди со мной, Дэя.
И вроде просьба, а по сути, приказ. Я сглотнула, посмотрела на мэтра Бурдуса и получила его скупой кивок в знак разрешения.
— Ну конечно он разрешит, — насмешливо произнес Шейд, — зал уже практически пуст, с теми двумя клиентами, что находятся здесь помимо, меня вполне справится Сэл, так что садись.
Осторожно обойдя стол, села напротив главы ночного патруля Темной стражи, откровенно говоря, испытывая больше смятение и смущение, чем радость. Когда-то… когда-то я очень хотела, чтобы он увидел меня, заметил, просто улыбнулся. Когда-то я была юная влюбленная первокурсница, восторженно взирающая на сильнейшего мага в нашем захолустье. Лорд Шейдер Мерос не просто так занял должность главы ночного патруля, он, пожалуй, был единственным, кто при необходимости мог усмирить как обезумевшего вампира, так и пришлого со светлых территорий боевого мага. Он многое мог, но ни к чему не стремился… Когда-то он был при дворе и ему прочили головокружительную карьеру, когда-то он собирался жениться на дочери темной эльфийки, что свела с ума даже императора, когда-то у него была назначена дата свадьбы. Когда-то… но ничего этого не произошло. Почему-то не случилось свадьбы, а от карьеры Шейдер отказался сам, бросив все и уехав в столицу Приграничья, собственно в наш город Ардам.
— Ты изменилась, — вдруг произнес Шейд, — даже не лицо — взгляд.
Сегодня произошло что-то хорошее?
Наверное, да — сегодня я стояла у Хвостатого списка и не видела в нем своей фамилии и это была та маленькая победа, которая согревает сердце.
— Да, господин Шейдер, — скромно ответила я, и улыбнулась, вспомнив незабываемое ощущение победы.
Лорд усмехнулся и неожиданно посоветовал:
— Улыбайся чаще. У тебя красивая улыбка, Дэя, именно вот такая, искренняя. А когда ты заученно лыбишься клиентам это… бесит.
После таких слов естественно никакой речи об улыбке и быть не могло. Я тоскливо посмотрела на Бурдуса, искоса наблюдающего за нами, потом на Сэл, которая устроилась у стойки с сырниками от Тоби и травяным отваром. С тяжелым вздохом посмотрела на Шейда — лорд ел быстро, сосредоточенно, но вместе с тем движения его были выверенными, манеры безупречными, а взгляд… какой-то пустой. И мне оставалось лишь догадываться какой была для него эта ночь — обыденная ли с патрулированием улиц спящего города, или заполненная успокоением нечисти, которой в последние годы становилось все больше, а может ловлей грабителей или охотой на умертвия. Какой бы ни была эта ночь, лорд Шейдер выглядел уставшим, измотанным и опустошенным.
— Не ходи больше одна по городу, — вдруг произнес маг. – Некоторое время Ардам будет небезопасен для молодых девушек.
Я предупрежу Бурдуса.
Любопытство оттеснило некоторый священный ужас перед Шейдом и я поспешно спросила:
— Что-то произошло плохое?
— Да, — лорд уже завершил с едой, отодвинул от себя пустые тарелки и потянулся к сливовице. Он глотнул из кружки и, глядя в окно, за которым уже начинало светать, мрачно произнес. — У нас три трупа. Все три девушки, довольно симпатичные… были… до того, как с ними позабавились, а затем задушили.
Сэл поперхнулась, мэтр Бурдус перестал полировать стойку, у меня из рук выпала салфетка.
Лорд Шейдер лишь криво усмехнулся, затем протянув руку через весь стол, стянул с моей головы косынку, почему-то погладил пальцем по щеке и после этого добавил:
— И все трое были с волосами оттенка спелой вишни, как и ты.
Неприятный холодок прошелся по коже. Я торопливо встала, быстренько волосы под косынкой спрятала, завязала потуже, а после начала сноровисто забирать пустую посуду, стараясь, чтобы руки не слишком дрожали.
— Я напугал тебя? — грустно спросил Шейд.
— А вы как думаете? — невольно съязвила в ответ.
И подхватив поднос, я скрылась на кухне. Тоби уже давно не было, он в полночь уходил спать, чтобы вернуться на рассвете и пойти на рынок, и потому тут было грустно и как-то даже неуютно совсем.
Сгрузив грязную посуду на стол, я допила свое молоко, доела уже остывшую булочку и решила, что пора собираться в академию. Когда вышла в зал, засидевшихся посетителей уже не было. Шейд, как и всегда оставил оплату за ужин на столе, наш таинственный гость поступил так же — столичные привычки. Взяв деньги оставленные незнакомцем, удивленно посмотрела на две серебряные монеты! Это было много, слишком много за ужин в таверне, который вообще-то был за счет заведения. И когда я отнесла деньги Бурдусу, мэтр тоже удивился, потом хмыкнул и одну монету отдал мне.
— В столице принято оставлять подавальщицам чаевые, — пояснил хозяин, — так что вторая монета явно тебе.
После чего отсчитал и протянул мне двенадцать медных — мой заработок за ночь. Вот эти деньги я взяла сразу, а серебряную монету все еще крутила на стойке, чуть хмурясь. Одна серебряная — это сто медных, то есть немало вообще-то.
— Бери уже, — Бурдус усмехнулся, — кажется, наша маленькая Дэя начинает привлекать клиентов в это заведение.
Я чуть покраснела, после его намека, и рассерженно отправилась на кухню, Сэл с Бурдусом перекинулись парой фраз и скоро в пустой зале раздавался их веселый смех.
Когда пошла переодеваться, увидела пакет с едой — значит Тоби со мной не пойдет, видимо на рынок попозже заскочит. Жаль, я любила с ним возвращаться на рассвете. В пакете были вкусности для меня — две булочки и мясо с кашей в горшочке, это мне на обед, приятно, когда о тебе заботятся. И, наверное, именно Тоби был той причиной, по которой я до сих пор работала по ночам в «Зубе дракона».
Быстро переодевшись, я заскочила в зал, крикнула «Пока» мэтру Бурдусу и Сэл, распивающим на пару бутылочку чего-то алкогольного, помахала рукой Руте — нашей посудомойке и уборщице, которая как раз на рассвете и приходила на работу и помчалась в академию.
Когда я вышла, ночь уже уступила территорию серым промозглым предрассветным сумеркам. Было холодно, ветер, правда, затих, но теплее от этого не стало. Поежившись, я шагнула в спящий город, торопливо шагая по пустым улицам.
Но едва я отошла от таверны, как услышала негромкое:
— Дэя.
Оглянувшись, увидела лорда Шейдера. Он стоял, прислонившись плечом к стене, и курил сигару, от чего бледное лицо освещалось красным огоньком при каждой затяжке. Но вот чего я не могла даже предположить, так это того, что Шейд ждет именно меня.
— Торопишься? — он продолжал стоять у стены.
— Время уже, — все еще раздумывая над причиной его здесь нахождения, произнесла я. — Мне вставать часа через три, потом лекции и…
— Аа, — лениво отозвался лорд, — ты вроде учишься еще, да?
Это пренебрежение неприятно кольнуло, но кто мы такие по сравнению с великим магом.
— Вы что-то хотели? — вежливо спросила я.
Лорд плавно оттолкнулся от стены, подошел ко мне, и мрачно кивнул на дорогу.
— Идем, — единственное слово.
Мы пошли. Не особо быстро, что меня не радовало, так как было холодно, но и просить Шейда поторопиться я не рискнула. Итак, это как бы любезность с его стороны. И мы так и шли, по улицам спящего города, мимо сонных окон, гаснущих фонарей и просыпающихся верховых драконов, к широкому пустырю, который завершался стеной академии и там еще всего шагов четыреста до входа.
Но едва мы дошли до стены, Шейдер вдруг остановился, вынуждая остановится и меня. Затем сигара, уже почти докуренная, была отброшена нервным движением пальцев, а сам лорд развернулся ко мне и, глядя в глаза, произнес:
— Моя квартира здесь рядом, — и взгляд его стал такой… невозмутимый.
— Простите? — я даже не поняла с первого раза.
Тонкие губы искривились насмешкой, в следующую секунду рука лорда скользнула на мою талию, чтобы затем рывком прижать к нему, а губы, с запахом вишневого дыма неожиданно коснулись моих, властно сминая, и едва Шейд прижал меня к стене, чуть слышно прошептал:
— Согрей меня, Дэя…
В этот момент я опешила. Просто застыла, замерла, в смятении не ведая, что делать. Мне было стыдно, страшно и как-то непонятно что происходит и зачем. Не спорю, в том заведении, где я работала, не раз пытались вот так прижать к стеночке, но никогда я не ожидала этого от лорда Шейдера. Я меньше всего ожидала подобного именно от него! И только всхлипнула, когда мужская рука рванула ворот, срывая пуговицы, и ледяные пальцы пробрались под плотную ткань черного ученического платья..
— Адептка Риате! — чуть вибрирующий голос магистра Тьера нарушил тишину раннего утра.
Шейд замер, видимо пытаясь соотнести «Дэю подавальщицу», с этим официальным «Адептка Риате», и в следующее мгновение отстранился от меня, удивленно глядя, как по моему испуганному лицу текут слезы…
— Дэя, — и такое ощущение, что к нему вернулся прежний же он, — что не так? Почему ты плачешь?!
И я плакать перестала, удивленно глядя на мужчину, который несколько лет притягивал мой взгляд, ради которого я часто оставалась до рассвета, кем восхищалась, в конце концов. А он, всего лишь…
Судорожно всхлипнув, я с трудом выговорила:
— Как вы… как вы… как вы могли?
И оттолкнув лорда, стремительно отошла к темной, замотанной в черный плащ фигуре директора. Неожиданному заступничеству я не удивилось, иной раз мы на рассвете с профессорами вместе возвращались, а пару раз я подвыпивших магистров проводила в академию до преподавательского корпуса. Но вот чего я не ожидала, так это:
— Лорд Шейдер Мерос, ваше поведение в отношении адептки Риате, я рассматриваю как нанесение оскорбления всей Академии Проклятий и мне лично, как директору данного заведения.
В следующую секунду, в лицо пораженного происходящим лорда Шейда, ударила призрачная дымка вызова на дуэль.
Я в этот момент пыталась привести в порядок пуговицы, но так и застыла. Но остолбеневшей осталась только я — Шейд, едва получил вызов на дуэль, изменился совершенно. Встал ровнее, с яростью глядя на лорда Тьера, затем величественно кивнул и как вызванная сторона огласил время:
— На закате. Парк Черного дракона.
— Не опаздывайте, — ядовито ответил магистр и уже мне. — Адептка, соизвольте поторопиться.
Я мгновенно заторопилась вдоль стены ко входу, магистр Тьер неторопливо шел за мной, но почему-то не отставал. На Шейда я опасалась оглядываться, даже учитывая то, что сверток заботливо собранный для меня Тоби, так и остался лежать на пожухлой мерзлой траве перед стеной… но возвращаться я не собиралась.
Когда подошла к воротам, постучала в определенном темпе, почему-то и не подумав о том, что следом за мной, шаг в шаг практически, следует магистр. Привратник, гоблин Жловис, торопливо открыл со словами:
— А вот и наша Дэя! — но тут увидел позади меня темную фигуру директора, мгновенно втянул голову в плечи, посерел весь и пробормотал. — А вот и наш директор…
И на морде гоблина какое-то ехидное выражение промелькнуло, чего я от него уж совсем не ожидала. Жловис поклонился, нижайше приглашая нас войти, и при этом совмещая раболепский жест с препохабнейшей ухмылочкой. Да еще и мне с намеком подмигивая!
Я пролетела через весь двор пунцовая как от смущения, так и от негодования, и когда обернулась, увидела, что лорд директор соизволил уже забыть про меня, и его высокая фигура чинно шествовала к стадиону, видимо на утреннее избивание несчастного, ни в чем неповинного столба…
Спустя четыре часа я проснулась с мокрыми глазами, и долго не могла понять, где я.
— Ты во сне плачешь, — отозвалась недовольная Тимянна, — случилось чего?
— Рабочие будни, — хмуро отозвалась я.
— После рабочих будней ты не ревешь в подушку, — равнодушно ответила Тимян, и выплыла в коридор, явно направляясь к душевым.
Я туда не спешила, уже была перед недолгим сном, а терпеть холод по утрам не люблю. Проще быстро ополоснуться и нырнуть в теплую кровать, чем после купания одеваться и через холодный, продуваемый ветрами двор тащиться в учебный корпус. И обычно в это время я вскакивала и торопливо делала домашнюю работу…
Но не сегодня!
— ПОДЪЕМ!!! — страшный вопль, явно усиленный магически, сотряс все здание и всех адептов соответственно.
Я так вообще кубарем скатилась с постели и учитывая, что надо мной тоже глухие удары послышались, не я одна так испугалась. Но дальше было веселее!
— Всем, включая преподавательский состав, через пять минут в форме для физических занятий явиться на стадион!
И этот приказ, каждое отчетливое слово, слышали все! И даже ни у кого не возникло сомнений в личности использующего голосовую магию!
Через пять минут все учащиеся Академии Проклятий, включая оставшихся после директорского террора преподавателей, выстроились тремя неровными рядами у тренировочного поля, вздрагивая на холодном ветру. Радовало только одно — под ногами ничего не чавкало и ботинки не промокали. Это то единственное, за что я любила зиму — болото примерзало.
— Доброе утро, адепты и профессора, — директор резко, стремительно, уверенно появился из-за угла оружейной, словно в мгновение возникнув перед нами.
Над рядами пронесся единый слаженный выдох — магистр Тьер был, по своему обыкновению, полуобнажен. И сейчас преобладающая женская половина академии безбожно смотрела на директора, нагло игнорируя смысл проговариваемых им слов. А я, почему-то присоединилась к мужской половине, которой при взгляде на магистра становилось холодно и завидно. И не понятно чего больше, хотя наверное парням все же было больше завидно, а мне холодно.
— Посмотрите на себя! — встав перед понурым строем, возвестил магистр. — Кто вы, адепты Академии Проклятий?!
Ну как это кто — будущие клерки, незаменимые сотрудники патрулей Ночной стражи, следователи, участковые… короче никто, если честно.
— Где ваша гордость?!
Осталась за порогом данного заведения. Просто нас же никто не любит. Мы копаемся в грязном белье, обнародуем пороки и старые грешки, выводим на чистую воду тех, кто уже свято верил в то, что концы сброшены воду.
— К чему вы идете?
К стабильности. Чего-чего, а работы у нас всегда будет хватать, пусть и не особо пошикуешь на государственном пайке, но и ноги протянуть не дадут. Служебная квартира, служебный паек, гособеспечение — тех, кто поступал в Академию Проклятий, все вышеперечисленное вполне устраивало.
Но остальные, нас почему-то жалели.
— Вы жалкие, забитые, не уверенные в себе и смирившиеся с незавидной участью отбросы госсистемы! — взревел магистр Тьер.
Ну конечно, на карьерные высоты боевых магов нам никогда не подняться, с другой стороны у нас продолжительность жизни по более будет.
В общем, не знаю как остальных, меня речь нашего нового директора совершенно не вдохновила. Скосив глаза на наши нестройный ряды, я поняла, что и адептов тоже, о преподавателях вообще разговор особый — тем давно все надоело.
— С сегодняшнего дня, — продолжал вещать магистр Тьер, — каждое утро физические упражнения!
Нам всем стало плохо.
— В полдень — боевая магия уровня самообороны!
Нам стало еще хуже, так как с нашими зачатками магических сил любые заклинания боевой магии это многочасовые залеты в головную боль и состояние дикой слабости.
— На закате — общий сбор и отработка навыков самообороны!
Даже в глазах влюбленных дам образ магистра Тьера вмиг утратил половину привлекательности… а то и всю привлекательность.
«Тиран, деспот, злодей!» — вот и все наши мысли по поводу столь стремительных изменений в учебной программе нашей Академии Проклятий.
— А сейчас налево! — скомандовал директор. — И шагом марш на беговую дорожку! Всем!
Все стояли, и продолжали смотреть на лорда-директора, мысленно прокручивая пару-тройку наиболее зловредных проклятий. Лично я почему-то о проклятии поноса подумала.
Однако магистр Тьер ловко избежал приобретения трех сотен проклятий разной степени тяжести, мрачно резюмировав:
— Это был ваш выбор!
В следующую секунду громыхнула молния, которой зимой вообще тут делать нечего, и каждый из адептов и профессоров получил весьма ощутимый удар электрическим разрядом. Над нестройными рядами раздалось «Ай», потом «Больно же», потом все сорвались на забег.
Три круга вокруг всей академии, держась поближе к стене, мы проделали не сразу и явно не по собственному желанию. Много раз падали, и так как бежали толпой то из-за одного поскользнувшегося на стылой земле падали кубарем почти все. Вставали, охали, в полголоса проклинали некоторых, получали очередной заряд бодрости и вновь бежали по кругу. К концу третьего круга рядом со мной оказалась Тимянна, которая сосредоточенно бормотала проклятия разной степени тяжести, глядя перед собой. Я проследила за ее взглядом и поняла, что лучше промолчу — впереди бежала Ригра. А мы с Янкой ее ненавидели как за заносчивость, так и за изрядную порцию неприятностей, которую Риг нам обеспечила. В общем, мы ее ненавидели, но выступить против опасались — у дочери местных аристократов, которую к нам отправили исключительно в качестве наказания, было двое премерзких братьев, и те не гнушались ударить девушку.
— Дэй, — простонала Тимянна, — я не могу больше.
— Здесь все больше не могут, — сбивчивым шепотом ответила я.
Но мы все же добежали до рубежа, то есть до тренировочного полигона, и услышали спокойное:
— Достаточно. Теперь шагом… я сказал шагом, а не ползком, вернулись на исходную позицию!
Те, несколько тучных адептов и почти весь преподавательский состав, которые пытались по-пластунски завершить дистанцию, были вынуждены подняться и ковылять наравне со всеми, пытаясь вызвать приступ жалости у некоторых. Но в ордене Бессмертных жалостливых испокон веков не водилось, и потому магистр Тьер к нашим стонам и охам остался глух. И мы проковыляв до места построения, вновь встали в три ряда, с ненавистью глядя на руководство. К ненависти специалистам Темного Искусства было не привыкать, так что и наши горящие взоры остались без внимания.
— Разойтись на ширину вытянутых рук! — скомандовал отвратительно бодрый магистр.
Мы повиновались и ряды наши поредели.
— Налево! Вновь разошлись на ширину рук! — очередной приказ.
— Равнение на середину! Внимание на меня!
Снова повернули свои горящие жаждой убийства и отдыха взоры, нацелили оные на директора Тьера.
— Сонные мухи и то шустрее! — припечатал нас Первый меч империи. — Что ж, начнем с азов. Двадцать приседаний. Начали!
Когда грязные, оборванные, едва ноги передвигающие адепты Академии Проклятий, наконец, добрели до входа в общежитие, при виде крутой лестницы на жилые этажи случилась массовая истерика. Рыдали все! Где-то не подалеку, видимо у лестницы в мужском общежитии, рыданий не было, мужчины видимо стеснялись, но ругань стояла отборная, тролли и те могли позавидовать. А потом леди Орис, преподаватель по любовным проклятиям, простонала:
— Я в душ первая.
Рыдания стихли мгновенно. У преподавателей конечно свой этаж и свои душевые, но мысль не лишена здравого смысла. Ригра, оттолкнув полноватую Иш, рванула по лестнице первая, за ней ее приживалки, и только после потянулись все остальные, уже понимая, что придется стоять в очереди. Грустно это.
Отстояв длинную грязную и откровенно несущую потом очередь, я добралась до душа. Торопливо помылась под крики и стук в дверь, требующие чтобы я не спала и двигалась быстрее. Замотавшись в полотенце, двинулась в свою комнату, поеживаясь на ходу. Нет, обычно я вытиралась в душевой, но сейчас любое промедление в вожделенной народом кабинке было самоубийственно.
Ну и самое неприятное — за всеми этими делами я не успела сделать домашнее задание! Ни по одному из предметов! Теперь у меня был выбор — таки попытаться сделать хоть что-то или пойти завтракать… Кажется, я останусь без завтрака.
Грустно размышляя о несправедливости, имевшей место в моей жизни практически постоянно, я шла по коридору, чувствуя, как вода с мокрых волос затекает на ту часть спины, которая не была прикрыта полотенцем, когда впереди показался… магистр Тьер!
Мы замерли одновременно. Впрочем, я и так шла не особо быстро, потому что от движения воздуха, словно еще холоднее становилось. Зато лорд двигался стремительно… пока меня не увидел. А едва увидел, остановился так, словно наткнулся на невидимую преграду… да и лицо у него такое стало, как будто точно у нас невидимых столбов понатыкано. Я даже решила на всякий случай тут поосторожнее передвигаться в будущем… если доживу. А у директора был такой взгляд, что я сильно усомнилась в своих шансах на выживание. И я уже собиралась бочком вдоль стеночки покинуть помещение, но тут магистр Тьер неожиданно хрипло и низко проговорил:
— Адептка Риате…
Сердце подскочило и забилось втрое сильнее, руки затряслись, от плана побега вдоль стеночки пришлось отказаться, заменив его отступлением обратно к душевым… там народа много, и мне не так страшно будет. И приняв данное решение, я осторожно сделала шаг назад…
— Стоять! — разгневанный рык заставил принять еще более верное решение.
В общем, я развернулась и побежала. Быстро так, стремительно, полотенце к груди старательно прижав. И даже не сразу заметив, что вожделенная дверь в конце коридора почему-то совсем не приближается. А когда заметила, было уже поздно — магистр Тьер встал передо мной, сложив руки на груди и вскинув бровь, скептически разглядывая пытающуюся бежать в воздухе меня. Пришлось прекратить молотить ногами, и только тогда директор соизволил вернуть меня из подвешенного состояния на пол.
Почувствовав деревянные доски под ногами, я решилась взглянуть на магистра. Далось это не просто — мало того, что я его банально боялась и мне было стыдно за то проклятие, так еще и ненавижу ж его теперь, разделяя это негативное чувство со всей академией.
— Адептка Риате, — голос у него теперь был нормальный, опять же с нотками превосходства и чуть свысока, — что спровоцировало ваше бегство от руководства данного учебного заведения?
Хороший вопрос. Но стоило мне посмотреть на это мрачное лицо и в эти черные чуть суженные глаза, как ответа уже не требовалось.
Однако его ждали, пришлось произнести:
— Темного дня вам, господин директор.
— Светлых ночей, адептка Риате, — ехидно ответили мне.
И тишина. А мне холодно, но магистр продолжает молча возвышаться здесь, пристально глядя на меня. И когда кожа покрывается мурашками, я все же решаюсь спросить:
— Могу я… идти… У нас лекции и…
— Вы замерзли, — наконец догадались некоторые.
Снова поднимаю голову, смотрю на него, чуть киваю и уже собираюсь ответить, как происходит странное — две теплые ладони ложатся на мои голые плечи, затем медленно опускаются вниз, скользя по рукам, уже значительно быстрее поднимаются вверх, отводя влажные пряди волос с шеи, а в следующую секунду лицо магистра неожиданно оказывается совсем рядом с моим.
— Что… что вы делаете? — успела вскрикнуть я, прежде чем его губы прикоснулись к моим.
Лорд Тьер остановился, но не отодвинулся, черные глаза почти с ненавистью смотрели в мои, а голос внезапно вновь стал хриплым и низким:
— А что, по-вашему, я собираюсь сделать, адептка Риате? — грубо спросили у меня.
Сглотнув, я испугано пробормотала:
— А вы не первый мужчина, который пытается зажать подавальщицу у стены и… и я знаю, что вы собираетесь сделать и… я против!
Одно плохо — мы не в таверне и тут меня ни Тоби, ни вышибалы, ни даже мастер Бурдус не спасут. И самое неприятное — магистр тоже в курсе этого.
— Странно, — его большой палец коснулся моей нижней губы, чуть надавив, провел по всей ее длине, после чего замер, а директор продолжил, — высказать свой протест лорду Шейдеру Мерос вы не решились. Или в тот момент протест как таковой попросту не существовал.
Он не высказал это как вопрос, но в то же время явно спрашивал.
Меня же просто колотить начало и не в силах сдержать эту дрожь я едва слышно ответила:
— Я просто… испугалась…
— И только?!
Меня отпустили мгновенно. Не просто отпустили, магистр отвернулся стремительно. Но дальше произошло нечто совсем жуткое:
— Придешь ночью. В мои апартаменты. Одна.
Из меня словно выбили весь воздух, даже слова сказать не могла, а лорд Тьер вновь повернулся, окинул меня оценивающим взглядом, и добавил:
— Ты же хочешь продолжать обучение, не так ли? А главное у вас, адептка Риате, результат.
И магистр Тьер, бесшумно, быстро и главное, молча, удалился. В то же мгновение дверь, ведущая из душевых в коридор, распахнулась и ввалилась толпа адепток. Девушки шумно возмущались, не понимая как дверь, которая замка не имела в принципе, внезапно оказалась заперта. С другого конца коридора тоже двигались раздосадованные адептки и даже преподавательницы, не понимая почему и их двери неожиданно взбесились.
— Никак духи-хранители пробудились, — причитала одна из престарелых профессорш.
— Неудивительно, — вторила ей более молодая преподавательница по предмету «Проклятия умерших», — магистр Тьер носитель великого дара, и я не удивлюсь, если в ближайшее время пробудятся давно упокоенные сущности.
— Только духов-хранителей нам не хватало, — возмущались услышавшие разговор адептки.
А я стояла… В одном полотенце посреди коридора, мокрая, замерзшая и совершенно опустошенная…
Внезапно над Академией Проклятий вновь раздался магически усиленный голос директора:
— Всем покинуть женское общежитие. На сборы шесть минут.
И адептки сорвались на бег, стремясь одеться как можно скорее. Я не стремилась, я добралась до комнаты, не высушив волосы, оделась, набросила теплый шарф и вышла, наверное, последняя.
Когда покинула здание, так и поняла, что последняя — на меня с осуждением смотрели все адептки, с удивлением профессорши и преподавательницы и с ледяным осуждением сам лорд Тьер. Именно увидев его взгляд, я и споткнулась на входе, едва не слетела с лестницы, и, опустив голову, рассматривала край мелькающих из-под юбки ботинок, пока торопливо шагала к выстроившимся жительницам покинутого общежития.
А встав в строй, отметила, что среди говорливых адепток Академии Проклятий на удивление тихо… И вот в этой тишине, отчетливо услышала потусторонний и потому чуть приглушенный голос духа хранителя самой академии, коего все давно считали уснувшим на веки:
— Я могу вообще снести все к Черной бездне, — мрачно угрожал вечно несговорчивый дух.
— Я могу пробудить тебя окончательно, убрать привязку к источнику силы и в Академии будет на одно безобидное приведение больше, — совершенно спокойно ответил ему лорд Тьер.
Мы все, прекрасно осведомленные собственно о мстительности данного духа-хранителя, коей в прошлое свое пробуждение напрочь лишил академию двух учебных корпусов, опустив оные под землю и не удосужившись выстроить к ним ни лестниц, ни нормальных ходов, от ужаса дышать перестали. Мне даже уже не было холодно, было просто очень страшно — в общежитии остались все деньги, все вещи и все конспекты! А зная духа-хранителя, после подобного заявления директора, он действительно мог уничтожить все к Черной бездне! И дух на месть был очень скор!
Но почему-то ничего не происходило. Мы прождали минуту, вторую, еще за пять. Ветер поддувал, я дрожала от холода, а ничего не происходило! И тут все услышали голос, от которого по спине не то что мороз — лед пробежал:
— Давай план!
То есть дух только что согласился! Действительно согласился! И мы ожидали радостной улыбки на лице победителя, то есть магистра Тьера, но тот вместо изъявлений благодарности, холодно произнес:
— ДавайТе!
Мгновение полного изумления, и дух переспросил:
— Что?
— «Давайте план, лорд Тьер!» — менторским тоном повторил магистр директор.
Все адептки, и преподавательницы так же, разом попрощались с оставленным в общежитии имуществом. На эмоции не скупились:
— Моя шубка, — простонала профессор по Теории некромантии.
— Мои новые сапожки, — вторила ей леди Жастин, которая у нас заведовала учебной частью.
Адептки просто разом стонали, понимая что проговаривать что у кого есть вслух бессмысленно, все равно это самое имущество уже не спасет… В этот миг лорд Тьер был очень близок к получению массового, и потому не снимаемого проклятия острого поноса! Перед возможностью потери всего с трудом нажитого, мы даже бояться директора перестали! И уже собирались вмешаться, как произошло нечто:
— Я не потерплю!.. — прошипело нечто огненно-черное, с белесыми провалами вместо глаз, угрожающе вылезая из земли.
— Я предупредил, — абсолютно спокойно произнес лорд Тьер, демонстративно разглядывая само общежитие и не уделив ни малейшего внимания появившемуся духу.
И дух застыл там, где собственно и вылезал. А невозмутимый директор, задумчиво проговорил:
— Наверное, стоит сделать духом-хранителем женскую сущность… они более… хозяйственные, и за вверенным им имуществом следят значительно лучше и…
Впервые нам выдалось наблюдать шипящего от бессильной злобы духа-хранителя! Однако тот шипел, бесился, и в то же время сдался на милость победителя:
— Готов выслушать ваши пожелания и предложения, господин директор, — вежливо произнес дух.
Поведение магистра Тьера мгновенно изменилось, и с не меньшей почтительностью и вежливостью в голосе, лорд произнес:
— Буду очень признателен, если вы выполните следующие действия, для улучшения условий жизни прекрасной половины нашей академии.
И протянул листок собственно духу. Последний, опешив от столь стремительного изменения линии поведения Тьера, стоял с буквально отвисшей челюстью несколько секунд, пока до него не дошло. Затем осторожно подхватил листок, вчитался, и исчез, оставив после себя развеваемый ледяным зимним ветерком пепел от свитка.
В следующую секунду старое, чуть покосившееся здание женского общежития затрещало, а затем на наших глазах увеличилось вдвое, прирастив себе два дополнительных этажа. По стенам побежали волны, здание завибрировало и покрылось слоем кирпичной кладки, поверх потемневшего, потрескавшегося камня. Следом исчезли окна, чтобы смениться более широкими и новыми, затем наступила очередь крыши. Еще всего мгновение и довольный собой дух-хранитель материализовался перед лордом Тьером.
— Поторопился, как вы и просили, — сообщил он.
— Безмерно благодарен, — магистр чуть поклонился. — Приглашаю вас вечером на бокал чего-нибудь покрепче из моей личной коллекции.
Дух просиял, в буквальном смысле озарившись на краткий миг золотым сиянием, тоже слегка склонил голову и ответил:
— С удовольствием принимаю ваше приглашение, магистр Тьер.
И дух-хранитель исчез. Взгляд же директора, обратился на шокированных адепток и преподавательниц Академиии Проклятий. Мы находились… в невероятном состоянии граничившей с ликованием радости, и одновременно глубокого шока.
— Леди! — ледяной голос магистра напомнил, что на улице далеко не лето. — Поторопитесь. И хватит… — мне вдруг показалось, что взгляд директора направлен на меня, когда он после паузы добавил, — дрожать!
Ровный строй потрясенных, и от того молчаливых адепток, синхронно развернулся и направился в обновленное здание общежития. Радостные визги, обмороки безграничного счастья, и танцы ликующей радости состоялись там — вне поля зрения господина чудесного директора! Которого теперь любили абсолютно все, безграничной, безмерной и безответной любовью!
И только я стояла в просторном холле, где ярко горел камин и от того было столь тепло, что отогрелись все сразу, и смотрела на ликующих адепток и рыдающих от счастья преподавательниц, слыша как наяву: «И хватит… дрожать!». И такое чувство, что это он мне сказал.
— У всех отдельные комнаты! — рев Лири, доброй благовоспитанной девушки из семьи двух профессоров, заставил задрожать новообретенные окна, но мое внимание, несомненно, привлек, как и внимание остальных адепток.
Как оказалось, на стене уютно расположился список всех обитательниц общежития, и напротив имени каждой стояло указание номера комнаты и этажа! Все преподавательницы оказались владелицами апартаментов на первом этаже, но кроме них жил площадь в элитном месте расположения была и одна адептка.
— Риатэ! — прошипела Ригра, стремительно выискивая меня взглядом. Выискала и угрожающе вопросила:- А с каких это пор ты, адептка, удостоена чести проживать на первом этаже?
И все повернулись к явно побледневшей мне. Смерили внимательными, оценивающими взглядами, снова вернулись к изучению списков заселения, вынеся всеобщий вердикт:
— Не, скорее всего, просто ошибка.
Я тоже подошла и всмотрелась, шли рядом Раере, наш преподаватель по Типологии проклятий и Риате — то есть я.
— Дух-хранитель ошибся, — Ригра фыркнула, — необходимо оповестить господина директора об этом.
«Вот ты и оповещай, — мстительно подумала я».
Остальные явно подумали о том же, потому как если магистра Тьера и раньше боялись, то уж после сегодняшнего и подавно!
А потом, какими-то рваными движениями поспешили осмотреть новые апартаменты. Сначала несмело, потом все быстрее и быстрее, вбегая кто на лестницы, а я с преподавательницами в длинный коридор, где свежим деревом пахли совершенно новые двери, и поблескивала позолота на табличках, с указанием имени владелицы. И пока я, отсчитывая номера, брела к своей комнате, возникла заминка — преподавательницы, не смогли открыть двери. Леди стояли, безуспешно дергали за ручку и не могли войти никак.
— Это издевательство! — воскликнула одна из престарелых дам.
— Нет-нет, вероятнее всего здесь какой-то механизм запора, долженствующий сработать на определенные действия с нашей стороны.
И тут я увидела свою дверь. Она ничем не отличалась от остальных дверей в этом коридоре, но на ней висела табличка с моим именем:
— Адептка Риате, — прочла вслух зачарованная блеском позолоты я.
Щелкнул замок, дверь открылась. Леди посмотрели на меня, затем на свои двери, и по коридору пронесся гул произносимых вслух имен, которым вторили щелчки замков, а я… я несмело вступила в свою новую комнату…
И стоило мне войти, как радостное неверие в происходящее схватило и больше не отпускало. Это была не одна комната — их было три! Три полноценные комнаты и все мне одной! И осторожно ступая, я с удивлением осмотрела гостиную, то есть комнату, в которую попала сразу из коридора, из нее дверь слева вела в спальню, а дверь справа в отдельный кабинет, где располагались книжные шкафы, стол, стул, и два кресла у окна! И это было не все — в спальне обнаружилась дверь, ведущая в отдельную душевую! Отдельную!
Слева от моих не побоюсь сказать — апартаментов раздался счастливый визг, справа кто-то ликующе танцевал и выкрикивал благодарственные оды магистру Тьеру, впрочем, подобное безобразие творилось сейчас везде. И наверху студентки тоже ликовали, да так что потолок дрожал.
Медленно, как зачарованная я осматривала спальню, с широкой, двуспальной кроватью застеленной качественным хлопковым бельем и укрытую шерстяным одеялом с символикой академии, еще не совсем осознавая случившееся, и не веря в случившееся, если откровенно, как вдруг в мою, оставленную открытой дверь, нетерпеливо постучали. Выйдя в гостиную, я увидела гоблина-привратника, с букетом алых лилий в одной руке и пакетом из кондитерской гнома Мелоуи в другой. Пакет спутать ни с чем другим было невозможно — только в кондитерской Мелоуи на пакет ляпали посебренное изображение пироженного, украшенного кремовой завитушкой.
— С переселеньицем, значица, — ехидно поздравил гоблин, оставаясь в коридоре и не пересекая черту, отделяющую мои новые апартаменты.
— А ты почему не заходишь? — спросила удивленная я.
— А такой я, загадочный, — гоблин прищурился. — И есть у меня к тебе, Дэйка, две загадки. Первая — отчего я письмо принес леди профессору Гете и в ее комнату вошел, а к тебе никак не могу? — и он продемонстрировал эту самую попытку войти, но как выяснилось, пресечь невидимую черту не мог, словно на стену наталкивался. После чего продолжил:- А теперь вторая загадка для тебя, Дэя, почему господин директор по ночам всегда спать изволил, а стоило тебе на работу выйти, как за тобой в ночь ушел, да с тобой поутру вернулся, а?
Да, загадочный у нас гоблин привратник, одна проблема:
— Мне откуда знать? — возмутилась я.
— Не знаешь? — недоверчиво переспросил гоблин. Всмотрелся в мое лицо, понял, что действительно не знаю и сокрушенно вздохнул. — Жаль. Очень жаль. А это тебе, — он протянул букет и пакет, — лорд Шейдер передал, бери давай, у меня руки не казенные тяжести носить.
Пришлось торопливо подойти и взять, и только потом до меня дошло:
— Это от лорда Шейдера?
— От него, от него, — гоблин прищурился, — директора ей было мало, вертихвостка!
И бормоча что-то явно для меня нелицеприятное, гоблин направился прочь, заглядывая по пути в каждую открытую дверь.