-Подписка по e-mail

 

 -Поиск по дневнику

Поиск сообщений в kislotnaja4

 -неизвестно

 -Интересы

глам0ур друм анд басс кадетств0. музыка рэп хип хоп

 -Постоянные читатели

 -Статистика

Статистика LiveInternet.ru: показано количество хитов и посетителей
Создан: 02.05.2008
Записей:
Комментариев:
Написано: 115




ПрИвЕтиКи*)))



ПраВиЛа:
1) коментиравать по возможнасте чаще
2)помогать новечкам
3)добовлять новости
4)БыТь АкТиВнЫмИ*)))))))))

Без заголовка

Пятница, 16 Мая 2008 г. 22:53 + в цитатник





Рубрики:  картинки*

Без заголовка

Пятница, 16 Мая 2008 г. 22:42 + в цитатник






Рубрики:  картинки*

Без заголовка

Пятница, 16 Мая 2008 г. 22:14 + в цитатник







Рубрики:  картинки*

Без заголовка

Пятница, 16 Мая 2008 г. 22:07 + в цитатник







Рубрики:  картинки*

Без заголовка

Понедельник, 12 Мая 2008 г. 18:06 + в цитатник

 

/img1.liveinternet.ru/images/attach/b/0/16363/16363972_ku.jpg" target="_blank">//img1.liveinternet.ru/images/attach/b/0/16363/16363972_ku.jpg); color: rgb(0, 0, 0); background-color: rgb(0, 0, 0);"> Ночь…Она сидит и смотрит в окно.…Любуется звездами.
В ее глазах блестят слезинки. И вдруг она замечает, что одна из звезд падает. Она не верит в чудеса, но, поддавшись тишине, загадывает желание. Она хочет увидеть ангела.
Звезда упала… Прошло 5, 10 минут. Все по-прежнему. Нет, она не разочарована, она лишь еще раз убедилась, что чудес не бывает. Она закрывает окно, поворачивается и … теряет сознание. Когда она приходит в себя, то видит необыкновенно красивого юношу, который почему-то весь в белом.
— Ты кто? – взволнованно спрашивает она.
— Тот, кого ты хотела видеть.
— Извини, но я тебя не знаю. Как ты сюда попал?
— Для меня не существует преград. Я могу проходить сквозь время и пространство. Ты до сих пор не узнаешь меня?
— Нет.
Юноша, все это время сидевший на кровати, вдруг повернулся. Она вскрикнула и вновь упала на пол… Очнулась она уже лежа на кровати. «Значит, это был сон», - подумала она.
— Ты ошибаешься. Все было на Яву. Только, пожалуйста, больше не падай. – раздался голос из темноты.
В ответ лишь тишина.
— Ты Ангел?! – наконец спросила она.
— Да, но почему ты удивляешься? Я ведь здесь из-за тебя.
— Я…Я просто не думала, что это возможно. А у тебя настоящие крылья? И где ты? Я тебя не вижу.
— Я появлюсь, только если ты пообещаешь больше не пугаться. А крылья у меня настоящие.
— Обещаю, - тихо вымолвила она.
Вдруг посреди комнаты вспыхнул яркий свет, который постепенно начал превращаться в того самого юношу.
— А почему ты не веришь в чудеса? – спросил он.
— Не верила, - поправила она его – А как тебя зовут?
— Никак…У ангелов нет имен…
— Ну, тогда можно я буду звать тебя Александром?
— Да.
— А я Альбина.
— Значит белая?
— Ты о чем?
— Твое имя чистое и белое, прямо как снег.
— А я и не знала, - честно призналась она.
— Альбина, а что такое Любовь?
— А ты не знаешь? – искренне удивилась она.
— Нет…Мы, ангелы, не умеем любить, не умеем страдать, плакать или радоваться. Мы даже ничего не чувствуем, не ощущаем травы и солнечного света. Мы просто существуем. Мы умеем только облегчать страдания. Ты хочешь этого? – спросил он.
От внезапности вопроса Альбина похолодела, она никому не говорила, что сегодня умер Артем. Она старалась быть сильной.
— Не удивляйся, я же ангел, и ты звала меня за этим, - ответил он на еще не заданный вопрос.
— Не хочу…Уже не хочу…. А как он? – тихо спросила Альбина.
— Теперь он один из нас.
— Значит мое имя «Белая». А я похожа на ангела?
— Да, очень.
Молчание длилось не долго, но казалось, что целую вечность.
— Ты хочешь стать человеком? – неожиданно спросила она.
— Честно, говоря, я все бы за это отдал.
— Правда, что можно поменяться местами с ангелом?
— Да, только при обоюдном согласии. Но Ты даже не думай об этом!!!
Но было поздно. Альбина уже подбежала к окну.
— Почему? – только это смог спросить Ангел.
— Я люблю его, - сказала Альбина.
— Но ведь став ангелом, ты забудешь, что это такое!
— Мне хватит и того, что я буду его видеть. Проща-а-а-а-й…
Александр даже не заметил, как она открыла окно и прыгнула. Он долго смотрел вниз, а потом почувствовал, что ветер дует ему в лицо, услышал, как бьется сердце, и… заплакал…

 

Рубрики:  истории

Без заголовка

Понедельник, 12 Мая 2008 г. 18:02 + в цитатник
)
Маленький ангел сидел на облачке, свесив ножки. Он наблюдал за городом, который казался ему муравейником. Вдруг в окне одного дома он увидел знакомое лицо.
"Это ведь она",-подумал ангел и плавно начал спускаться вниз. Вот его маленькие ножки уже коснулись земли, он приоткрыл дверь подъезда и скользнул в маленькую щель. Поднялся на девятый этаж и оказался рядом с той самой дверью.
Маленькой ручкой он дотронулся до звонка, и его пронзительный
Крик встревожил тишину.
"Кто там?"-спросил когда-то знакомый голос.
-Это я, Ангел.
-Не знаю никакого Ангела. Вы, наверное, ошиблись квартирой!
-Да нет же, я не ошибся! Это я же я, Ангел... открой пожалуйста...
Дверь открылась, и Ангел увидел ЕЁ. Она была уже не та...Замученная, бледная, в старом халате... "Неужели это ты? Что с тобой стало?!"- воскликнул Ангел.
-Мы знакомы??? Я вас впервые вижу. Что вам нужно? Зачем вы здесь?
Тусклыми глазами смотрела девушка и ничего не понимала.
-Ты ничего не помнишь?
-Нет. Я очень устала, и советую вам побыстрее убраться отсюда. Тем более скоро придет мой муж. Я думаю, он будет не очень рад видеть в своем доме посторонних. Она села за стол и повернулась спиной к Ангелу. Ангел подошел к ней поближе и робко обнял ее за плечи, прижался к ее спине своим маленьким тельцем.
"Я сейчас тебе кое-что покажу, пообещай, что сразу же уйдешь"...
Она сняла халат, и на ее совершенном теле, на ее персиковой спине, в районе лопаток, находились два ужасных шрама... "А теперь уходи"....
В дверь позвонили, и она вздрогнула. Поспешно встала со стула и побежала открывать дверь. Это был ее муж.
"А это кто еще???"- недовольно буркнул муж.
"Он уже уходит"- строго посмотрела на Ангела девушка.
"Я голоден, через 5 минут приду есть"- заявил муж. Девушка поторопилась на кухню.
"Дверь вот там,- указал пальцем на дверь мужчина.- Убирайся!"
В больших глазах Ангела показались слезки.
-Где ЕЕ Крылья??? Куда ты дел ее крылья? У нее были огромные белые крылья. Зачем ты их отрезал??? Ты же погубил ее!- захлебывался в слезах Ангел.
-Понимаешь, мы любим друг друга... И соответственно спим вместе! А знаешь, как мешали этому крылья! Ей было неудобно лежать на спине, поэтому я их и отрезал! Теперь все у нас в порядке! Мы счастливы!
Ангел уже вышел на улицу, где шел мокрый снег...
"И все-таки вы не любите друг друга!!! Она погибнет с тобой..."- крикнул Ангел вслед... Мужчина выбежал на улицу, но Ангел был уже высоко...
"ПОЧЕМУ???ПОЧЕМУ ТЫ ТАК ГОВОРИШЬ???"- кричал мужчина, смотря в небеса.
"ПОТОМУ ЧТО ЛЮБВИ КРЫЛЬЯ НИКОГДА НЕ МЕШАЮТ"- прошептал Ангел...



Рубрики:  истории

Без заголовка

Понедельник, 12 Мая 2008 г. 17:59 + в цитатник


 

 



Был выпускной бал. Играла музыка. Кружились пары, а я стояла у окна и думала: «Как трудно расставаться со школой». И тут я увидела, около окна стоит девушка.
Она стояла ко мне спиной, но я заметила, что плечи её вздрагивают. Мне показалось, что она плачет, и я не ошиблась. Когда я тронула её за плечо, она мгновенно обернулась. И, я увидела чёрные, чисто - хрустальные глаза. Я узнала в ней девушку из параллельного класса, тоже выпускницу. Я не знала как её зовут. Я знала только, что за ней старались ухаживать многие, но она дружила только с Димой. Я стояла и не знала, что мне делать. Мне было жаль её, и хотелось узнать причину её слёз. Она повернула ко мне голову, и я сказала:
- Ну, что ты плачешь, глупенькая? Тебя кто-нибудь обидел?
- Нет, - ответила она печально, и вдруг припав к моему плечу, зарыдала. Я подумала и спросила:
- У тебя что-нибудь случилось?
- Да, - ответила она.
- Может, ты расскажешь мне, а я смогу тебе помочь?
Слёзы текли по её щекам. Она сказала:
- Я расскажу, но только захочешь ли ты слушать это, в словах не расскажешь.
- Ничего, рассказывай
И вот что я узнала:
«Зовут меня Ольгой. Когда мне было 14 лет, мы переехали на новую квартиру. Подруг у меня не было, и я гуляла одна. Однажды я сидела и читала книгу на скамейке в нашем дворе. Вдруг что-то сильно ударило меня по ноге. Я подняла глаза и увидела мальчишку, лет 16. Он стоял недалеко от меня, и нагло улыбался!
- А ты сильная! - вдруг сказал он. - И глаза у тебя красивые!
- Что ещё? - перебила я его.
- А теперь давай знакомиться - отрезал он и протянул мне руку. Я встала со скамейки и пошла к подъезду. Он улыбнулся и сказал:
- Ладно, не сердись так или иначе мы с тобой познакомились! Он ещё что-то сказал, но я не расслышала. Вечером, ложась спать, я вспоминала о нём, и подумала, какой-то страшный парень. Со временем я его забыла, уезжала в деревню, а приехала перед самой школой. Когда я, 1 сентября шла в школу, меня кто-то окликнул. Я подумала, что ослышалась, но это был он, тот страшный парень.
- Ну, здравствуй Оленька. А я везде искал тебя.
- Зачем же ты меня искал? - спросила я его.
- Как зачем? Что бы познакомиться. Меня зовут Димой!
Я протянула ему руку, он слегка пожал её.
- Я рад, что встретил тебя. А ты?
Я промолчала. Так началась наша дружба. Он оберегал меня, ждал около школы, когда у них кончались раньше уроки, помогал мне в учёбе. Для меня он был обыкновенный, как все, но подруги считали его лучше всех, даже завидовали мне. Я же кроме дружбы, ничего не испытывала. Так мы дружили 2 года, я стала испытывать к нему более чем дружбу, даже ревновала его, но зря. Он был верен нашей дружбе! Подходил праздник Нового года.
- Давай встретим его у меня? - предложил он.
- Вдвоём? - спросила я его.
- А разве это плохо, Ольга? Мне надо сказать тебе что-то очень важное! Я скажу тебе ровно в 12 часов.
Новый год мы встретили вдвоём, в комнате Димы. У него стояла такая маленькая ёлочка, пушистая, красивая! Было очень весело.
- Это для тебя, - сказал он, кивая на ёлочку.
- А для тебя?
- Для нас! - поправился он и улыбнулся. Как нравилась мне его улыбка. Добрая, простая. Быстро шло время. Около 12 он заговорил:
- Ты слышишь меня?
- Конечно, - ответила я.
- Понимаешь, мы уже не дети. Тебе 16, а мне 18, поэтому, я хочу поговорить с тобой, как со взрослым человеком. Я люблю тебя, очень, понимаешь? - спросил он полушепотом. Я кивнула, не знала, что говорить и делать.
- Ты хочешь, что бы я ответила тоже самое, но я не знаю что такое любовь. Он посмотрел на меня и ответил:
- По-моему, любовь - это доверие друг другу во всём. Понимаешь, всегда быть вместе, всю жизнь. Я знаю, что ты поймёшь, ты не такая как все, ты хорошая. Он посмотрел на меня.
- Прости Дима! Давай встречать Новый год. Не будем грустить, ведь у нас всё впереди. В тот день я была самая счастливая, наша дружба стала ещё крепче. Девчонки завидовали мне, говорили, что я самая счастливая. Как-то вечером мы поздно возвращались домой. Мы зашли в подъезд. Дима стоял и смотрел на меня, а потом спросил
- Оля можно я тебя поцелую?
Я промолчала, и он поцеловал меня по-мужски неумело, и по-мужски упрямо. На следующий день он не пришёл в школу. Я заволновалась. Такого ещё не было.
Я бегом бросила к нему домой. Дверь открыла его мать Наталья Сергеевна. Глаза ёё были опухшие от слёз. Увидев меня, она отвела глаза и сказала:
- Здравствуй Оля!
- С Димой что-то случилось??
- Успокойся, всё будет хорошо, его нашли в наем подъезде, у него было 5 НОЖЕВЫХ РАН!
- Как??? - закричала я. - Не может быть!! Димуля, любимый!!
Всё поплыло перед глазами. Не помню, как очутилась дома. Сколько я лежала не помню. Вдруг раздался звонок. Это была мать Димы. Бледная, она стояла, держась за косяк.
- Что с Димой?? - закричала я.
- Успокойся! Я за тобой, Диме очень плохо, и он хочет видеть тебя. Не помню, как ехала в больницу. Меня пустили к Диме в палату. Он лежал белый, сливаясь с простынёй. Я подошла к нему. Дима ты слышишь меня??? Его веки дрожали, и он открыл глаза.
- Оленька родная моя! - прошептал он пересохшими губами. - Не надо плакать, глупенькая! Вот видишь, как все вышло. Я знаю, что мне осталось жить считанные минуты, и я хочу провести их с тобой.
- Перестань сейчас же, что ты говоришь?? Как это умрёшь, ведь я люблю тебя!
- Правда?!! - прошептал он.
- Да, да. Ведь ты не умрешь, ты будешь жить?
- Я хочу, очень хочу! - он начал задыхаться - Оленька!
- Что Дима?! - бросилась я к нему.
- Вот возьми, - он протянул листок сложено вчетверо - Это последнее…………. Прочти его на могиле, когда меня похоронят.
Холод пробежал у меня по телу.
- Дима! - Бешено закричала я - Димочка, не говори так, ты поступаешь со мной жестоко! Глубоко дыша, он прошептал:
- А теперь поцелуй меня в последний раз. Пусть это последний поцелуй в моей жизни. Я нагнулась и крепко поцеловала его в холодный губы. Что-то похожее на улыбку маленькую у него на лице, и он потерял сознание.
- Кто тебя, Димочка, за что? - слёзы текли у меня из глаз. Всё застыло. Он уже не слышал, он был мёртв. Вошли врачи, увели меня под руки.
- Спасите, ведь можете??? - кричала я - он такой хороший За что его так?? Как можно быть такими жестокими???
Я взглянула на него, его лицо покрылось сиими пятнами. Больше я не выдержала:
- Он умирает! Помогите! Он умирает! - только сейчас эта странная суть дошла до меня! Я провалилась в бездну. Диму хоронили через 3 дня. В день похорон я купила в магазине огромный свадебный букет. Возле его дома было много народу. Я увидела своего Диму. Он лежал, как живой, будто, спал. И мне показалось, что он сейчас встанет, улыбнётся своей неповторимой улыбкой и скажет: - Здравствуй, Ольга!
Как во сне я подошла к гробу и положила Димке свой букет. Тут я увидела его мать. Наталья Сергеевна смотрела на сына. Когда на кладбище стали отпускать гроб, я закричала:
- Не надо, что вы делаете...?
Потом стали закапывать гроб, я бросилась туда, но меня задержали. Когда могилу закопали с Димой, остался один мой букет. Я упала на холмик и прижалась к земле. Стало легче и прохладней. И тут я вспомнила о его письме. В нем было написано:
« Милая моя Оленька!! Мой цветок аленький, который можно найти раз в жизни. Ты моя жизнь, я знаю, что тебе будет нелегко! Ты ведь любишь меня, но во имя нашей любви будь счастлива, прошу тебя!! Я хочу, чтоб ты была самой счастливой. Если бы ты знала, как разрывается сердце от любви к тебе. И пока ещё бьется сердце, я хочу быть с тобой. Только не надо плакать. Твои слёзы - это боль моя.
Я не знаю от чьей руки погиб!! Мне нанесли удар в спину. Как это жестоко умирать, не зная из-за чего! Но я не думаю об этом, мои мысли о тебе, Оленька, до последней минуты! Помнишь, при первой встречи я сказал, что у тебя красивые глаза? И сейчас я верю, что твои глаза не затуманят слёзы. Думай обо мне, как о живом. Пусть в твоей жизни я останусь живым! Как тяжело умирать, зная, что есть на свете ты, единственная, первая и последняя! Если бы ни эта смерть, я бы всю жизнь был с тобой рядом! Не могу больше писать, чувствую, что всё уходит от меня. Как не хочется умирать, а в глазах темнеет. Прощай, я люблю тебя, моя дорогая Оленька! ПОМНИ ОБО МНЕ!! ТВОЙ ДИМА!!»
Она молчала, ещё сдерживая слёзы.
- Вот теперь ты знаешь причину моих слёз. Я часто вспоминаю, что любовь это значит непрерывно быть связанными друг с другом. Как всё это верно, а теперь его нет. Я помню о тебе, Дима!! И она выбежала. Я бросилась за ней на улицу, но не успела. Послышался скрип тормозов. Вскрик. Она лежала, держав в руках письмо Димы. Губы её улыбались, и по ним струёй текла кровь. Приехавший врач, ни на кого не глядя, сказал:
- Все, Конец!! Смерть была мгновенная!!
Я ещё не понимала всей тяжёлости случившегося. Я смотрела на письмо, зажатое в её руках, где среди строк особенно выделялось «ПОМНИ ОБО МНЕ!!!!!»




 

 

Рубрики:  истории

Без заголовка

Понедельник, 12 Мая 2008 г. 17:54 + в цитатник

 

 

С красотою трудно поспорить, не правда ли? Он и не спорил, когда увидел, как на горизонте его воображения возникла эта черноволосая и черноокая румынка. Хотя, пожалуй, это было уже не его воображение, а вполне реальное происходящее. Но поэту так сложно понять, где кончается пресловутая реальность, и начинается неуемное, необузданное пламенное воображение литератора.

Маленькое и уютное кафе в центре Петербурга было почти пустым, когда в него вошла Мария. За столиком под пальмовым деревом сидели двое: изыскано одетая в твидовый костюм женщина лет сорока пяти, всем своим видом выражающая деловитость и сквозящую в каждом своем жесте надменность, и невысокий коренастый мужчина, одетый в очень дорогой официальный костюм, который явно не шел к его пошловатым и лишенным всякого благородства чертам лица. Рядом со сделанной под старину колонной сидел очень тучный с моложавым лицом мужчина в сером костюме на распашку; в самом дальнем угле сидела молодая парочка: девушка с огненно рыжими мелко вьющимися волосами убранными в красивую милую прическу с вплетенными цветами и ее спутник, судя по всему, представитель золотой молодежи, в кожаном пиджаке с напомаженным гелем темными волосами. У правого окна сидела девушка или молодая женщина с длинными крашеными белыми волосами, сидела она к залу спиной и потому Мария не могла разглядеть ее лицо. А возле левого окна сидел какой-то долговязый молодой человек с русыми немного вьющемся и немного взъерошенными волосами, бледный; он сидел одиноко и смотрел печальным взглядом задумчивых светло-карих глаз то в свою чашку кофе, то в окно, на шумящею улицу.

Мария прошла за столик в середине зала и заказала чашку капуччино и торт-бизе. Она повесила свое ослепительно-белое драповое пальто на крючок рядом со столиком и села в задумчивости в ожидании заказа. Через некоторое время девушка почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, да такой настойчивый, что она чуть не подавилась кусочком пирожного, принесенного ей официанткой. Мария повернула голову и заметила, как на нее внимательно и с каким-то нелепым восторгом смотрит пара глаз орехового цвета. Мария даже застыла с ложечкой в руке от такой фамильярности, но незнакомец тут же отвел глаза и печально слегка покачал головой, как будто Мария была в чем-то перед ним виновата. "Какой странный!" - фыркнула про себя девушка и отхлебнула из чашечки кофе. Прошло еще время, и она вновь почувствовала на себе тот же пристальный взгляд. Она в негодовании обернулась, и на этот раз молодой человек то ли грустно улыбнулся ей, думая о чем-то своем, то ли криво усмехнулся, она не поняла. В любом случае, Мария быстро и натянуто улыбнулась ему и поспешила отвернуться. Наконец, незнакомец встал, накинул коричневый плащ и вышел.

Мария спокойно допила свой кофе, не поедаемая то страстными, то печальными взглядами странного незнакомца, расплатилась с официанткой и вышла. На улице было холодно и сыро. Осень в Петербурге - самое ужасное время в году. Особенно октябрь. Когда безостановочно целыми днями идут холодные проливные дожди, небо грязно-серого цвета и настроение портится окончательно. На крыльце было скользко, и не сумев сохранить равновесия, Мария уже была готова упасть, если бы ни чьи-то сильные руки, успевшие подхватить ее. Девушка подняла голову, и какого же было ее удивление, когда она увидела перед собой именно те фисташковые карие глаза незнакомца.

- Следует обратиться к администрации кафе, да? За то, что они подвергают клиентов переломам ног, а чего доброго еще и шей, а? - весело проговорил незнакомец, улыбаясь. На удивление, у него была необычайно приятная улыбка: очень искренняя и обаятельная. Она, сочетаясь с глубокими карими глазами, подернутыми грустью, придавала ему образ романтического мечтателя.

- Благодарю, - пробормотала Мария, и поспешила отойти от странного молодого человека.

Так они и разошлись: он в свою сторону, она - в свою.

***

Когда она вошла в кафе, Александру показалось, что с изменчивых небес к нему спустился прекрасный ангел с глазами цвета спелой южной ночи. Этот ангел так легко и плавно передвигался по пространству кафе от двери до столика, что казалось, будто бы он все еще плывет в ослепительной голубизне небес между пушистых облаков. Она сняла свое белое пальто, и ему показалось, будто бы ангел снял свои крылья и превратился в прелестную земную девушку, не менее прекрасную и возвышенно красивую. В каждом ее жесте чувствовалось что-то божественное. Тогда Александр, наконец-то, понял, что значит для поэта выражение "к нему спустилась Муза". Вот она - спустилась прямо с небес ровнехонько в то же самое кафе, где он проводил свои одинокие осенние вечера, в плоти и крови, вполне живая и реальная. Он долго смотрел на ее нежный профиль, и все в ней ему казалось совершенным и неотразимо чудесным. Пустяки, что у нее были немного неправильные и немного мелкие черты лица; что у нее был чуть островатый нос и несколько высокомерный взгляд. Нет, он был такой глубины! Такой чистотой, добротой и весной он был исполнен! Что ему казалось - он увидел перед собой богиню. Он пристально смотрел на этот неповторимый профиль и думал, что за сладкой мукой томится сейчас его душа, что за страстью полон ненасытный взор, когда она обернулась, и… он опустил голову, ослепленный ее очарованием. Потом он снова взглянул на нее, и в мыслях его зародились какие-то неясные еще строчки, какие-то сладкозвучные рифмы… "Муза", - думал он, и улыбнулся своим мыслям. Он не заметил, что все это время пристально наблюдал за ней: как она заправляет прядку блестящих черных волос за ухо, каким неповторимым движением берет в руку чашечку с кофе… И теперь она тревожно отвернулась от него, трудясь понять, что же ему от нее нужно.

Александр встал, чтобы не смущать ее боле и вышел на свежий осенний воздух. Лил беспеременный дождь, и небо заволокло серебристыми тучами. "Не удивительно, что ты плачешь, - обратилась к небу Александр, - ведь сегодня ты отпустил на Землю своего лучшего и самого прекрасного ангела". Короткий вскрик прервал его мысли, и он в последнюю минуту успел подхватить свою Музу, которая грозилась упасть прямо на мокрые и грязные ступеньки. "Хорошо, что успел вас поймать, иначе вы бы замарали свои крылья" - хотел сказать он, но сказал только что-то про безответственную администрацию кафе.

Она ушла. Слилась с бесформенной толпой прохожих, но перед его взором все еще стоял ее нежный образ и удаляющееся перышко ее белого плаща…

***

Октябрь кончался в суматохе, в суматошной сдаче сессии и напряженной учебе в музыкальном училище. Каким-то образом, Мария успевала совмещать учебу на Факультете Международных Отношений с учебой в музыкальном училище, где вот уже восемь лет сряду училась играть на фортепиано. И Владимир Иванович - ее пожилой учитель - называл Марию "самой любимейшей и талантливейшей ученицей своей".

Вот уже неделю Мария спала по четыре часа в сутки и совершенно не отдыхала. Все ее вечера кончались одинаково: после сдачи какого-нибудь экзамена или зачета и занятий в училище, она, уставшая и измотанная, возвращалась домой по Невскому проспекту, не замечая вокруг себя ничего, и даже необоснованно раздражаясь на весь Питер.

С недавнего времени (дня три как) ей стало казаться, будто бы за ней следят. Но девушка тут же одергивала себя, списывая все на ужасную усталость и уже, казалось, помутневший от бесконечных экзаменов и занятий рассудок. Однако сегодня это чувство - чувства слежки - преследовало ее уже неотступно. Мария даже оглянулось несколько раз, но в хмурой толпе питерцев вряд ли смогла бы хоть кого-нибудь разглядеть.

Уже у самого своего дома, который располагался в одном из старинных дворов-"колодцев", очень темных и мрачных, она услышала чьи-то шаги. Сердце ее зачастило, ноги стали передвигаться быстрее. У самого подъезда Мария обернулась и вскрикнула. Свет дворового фонаря светил ей прямо в глаза, поэтому она не смогла разглядеть лица своего преследователя, и разглядела только, что перед ней стоял высокий мужчина с длинном пальто.

- Что вам нужно?! Убирайтесь! - закричала Мария, задыхаясь от страха.
- Извините, ради Бога, - послышался смущенный, но необыкновенно приятный баритон; Марии даже показалось, что она его уже где-то слышала. - Я не хотел вас напугать.
- Однако вы это сделали, - строго и уже намного более уверенно произнесла девушка, почему-то совершенно перестав бояться.
- Простите… - еще раз пробормотал этот бархатный голос; незнакомец наконец-то отошел от света фонаря, и Мария сумела разглядеть в нем… того самого незнакомца из кафе, в котором не долее как месяц назад пила кофе с пирожным. Вид у него вид какой-то обескураженный и будто смущенный.
- Это вы? - накинулась она на него. - Вы меня преследуете?
- Нет, нет, что вы… - испуганно закачал головой незнакомец и вдруг ни с того ни с сего улыбнулся. - Я просто шел мимо… - продолжал он, все так по-дурацки улыбаясь.
"Шел мимо?! - просто остолбенела Мария. По всему Невскому? И случайно забрел в этот двор, в котором, судя по твоему озирающемуся виду, ни разу не был…"
- Кстати, я Александр, - вдруг представился незнакомец, и Мария просто застыла на месте, чуть не открыв рот от удивления.

***

В этот момент, праведного негодования, она была особенно прекрасна и он даже невольно залюбовался ей, глядя в эти невероятные, горящие каким-то незнакомым ему доселе огнем, глаза.

Ее голос потряс Александра в первое же мгновение, при первом же произнесенном этими прелестными алыми устами слове. Он был так мелодичен, так звонок, как бывает певуч и серебристо-напевен только первый майский ливень. "Не удивительно, ведь она спустилась с небес", - подумал он и улыбнулся. После их первой встречи, Александр места себе не находил - даже во сне он увидел милый образ. Он бесцельно шатался по улицам, в надежде увидеть ее. Он даже каждый вечер заходит в то самое кафе, где впервые ее увидел. Но ее не было… И вот, случайно, неделю назад, он увидел ее рано утром, идущую по проспекту. На этот раз на его Музе было не белоснежное пальто, которое показалось тогда Александру ангельскими крыльями; на этот раз на ней был длинный черный осенний плащ из какой-то блестящий материи. Но он все равно узнал ее: эту плавную, летящую походку, эти блестящие черные волосы, гладко зачесанные назад, этот гордый профиль… Он бездумно пошел за ней, и шел до самого университета, а потом ждал ее там, на дожде и холоде несколько долгих, исполненных однако сладостным предвкушением встречи с ней, часов. Потом он также анонимно и незаметно провожал ее до музыкального училища, а потом и до дому…

Александр каждый день ходил за ней от дома до университета, музыкального училища и снова до дома… Его дни стали наполнены этими хождениями за этой ослепительно-прекрасной девушкой. Он жил от встречи до встречи, он выучил весь распорядок ее дня. Он шел и любовался ее спиной, затылком… Он не знал большего счастья, большего блаженства!

И вот сегодня он, кажется, зашел слишком далеко. В прямом смысле. Он слишком задумался, слишком занялся своими мечтами, что не рассчитал, что она может оглянуться. И она оглянулась. Близость ее прекрасного лица довела его почти до головокружения, и в первые минуты он был даже как-то обескуражен. Он что-то лепетал ей, а потом глупо улыбался, а потом представился: "Александр".

Несколько минут она стояла в недоумении и заблуждении, что же делать дальше. Наконец, она сказал:

- Очень приятно познакомится, Александр, - и хотела было уже зайти в подъезд, как он остановил ее.
- А как зовут вас? - он слегка наклонил голову и с загадочной улыбкой посмотрел на нее. - Что же я зря ходил за вами всю неделю, и теперь даже имени вашего не знаю…
Мария остановилась, обернулась и интересом посмотрела на него.
- Мария, - наконец-то улыбнулась она и протянула ему руку. Он осторожно пожал ее нежные пальчики. - Что же, неделю… А я думала всего три дня.
- Видимо из вас плохой наблюдатель, - в его глазах зажглись огоньки; он любовался ее улыбкой, которая придавала ее строгим, одухотворенным чертам лица какую-то весеннюю легкость и беззаботность.
- Да уж, куда мне, - Мария издала мелодичный серебристый смешок и повнимательней вгляделась в лицо своего нового знакомого. Его чудесные светло-карие глаза она успела разглядеть еще в прошлый раз, и улыбку тоже. Он был достаточно недурен собой, хотя как-то растрепан. Черты его лица были достаточно правильными, классическими и привлекательными. Ростом он был выше ее почти на полторы головы, строен. Хотя одет он был довольно скромно, если не сказать бедно: в темно-коричневый, довольно, старый уже плащ, темно-серые брюки, и потрепанные стоптанные черные ботинки. Однако его светлое, хотя с какой-то печатью вековой печали, лицо и искренняя улыбка делали его более чем неказистое одеяние совсем незаметным. Даже придавали ему еще больше искренности и трогательного обаяния.
- Что ж, Александр, будем знакомы, - улыбнулась снова Мария, и уже открыла подъездную дверь, как повернула голову и произнесла: До встречи завтра у моего дома, как всегда, в 7:40, - и, то ли показалось Александру, то ли так оно и было, но она ему подмигнула.

***

На следующий день встреча "как всегда, в 7:40" состоялась. И еще на следующий тоже. И через неделю. И через месяц. Александр ходил за своей Марией по пятам и она не была против. Он провожал ее всюду, повсюду следовал за ней. Стоит ли говорить, что он уже четко определил самое счастливое время в своей жизни - именно этот прошедший месяц.

На улицах уже лежал снег - чистый, свежевыпавший, белоснежный, как крылья поднебесного ангела. Зима уже подступала и еще одна промозглая петербургская осень отдавала ей свои права.

Мария любила снег куда больше, чем промокшие грязно-желтые осенние листья, и сейчас с удовольствием шла по нему, прислушиваясь к мерному потрескиванию под ногами. Александр шел рядом.

- Ты любишь снег? - спросила она, улыбаясь неизвестно чему.
- Люблю, - серьезно кивнул он, и вдруг, рассмеявшись, кинув в нее снежком.
- Ну держись! - закричал она, хохоча, и повалила его в снежный сугроб.
Так, смеясь, словно дети, радуясь первому снегу, как радуется малышня своей первой сознательной зиме, они барахтались в сугробе и от них во все стороны летели сверкающие на полуденном солнце блестки.
- Кстати, - вдруг сказал Мария, наконец-то перестав смеяться, когда они уже оба выбрались из сугроба, все мокрые, но счастливые.
Александр завернулся в свое пальто поплотнее, и переминался с ноги на ноги - на нем было все то же осеннее пальто, которое не согревало от январского холода, и он жутко замерз.
- Папа хотел бы видеть тебя сегодня на нашем семейном ужине, - сказал Мария, надевая перчатки на замерзшие руки.
- Что? - Александр перестал топтаться и озадаченно посмотрел на нее.
- Папа хочет видеть тебя сегодня у нас. На ужине, - повторила она, наконец-то взглянув на него.
- Но… но ты же понимаешь, что это невозможно? - взволновано Александр смотрел на нее.
- Почему? - Мария вздернула тонкие брови. - Брось, папе будет интересно пообщаться с тобой, - она взяла его под руку и стала смотреть куда-то в сторону, разглядывая соседний сугроб.
- Это… Мария, нет! - твердо сказал Александр, останавливаясь.
- Но почему, нет? - как-то раздраженно спросила она.
- Потому что… Я не могу общаться на равных с твоим отцом. Он - уважаемый академик, богатый человек, а я… Посмотри на меня.
Мария действительно с какой-то плохо скрываемое жалостью посмотрела на его костюм.
- Но ты же поэт, литератор! - начала доказывать она. - Значит, вы из одного слоя общества. Какая разница, у кого больше нулей в кошельке… - довольно грубо и раздраженно заметила Мария.
- А, - он только махнул рукой.
Но вдруг девушка разом переменилась в настроении и ослепительно, под стать первому снегу, улыбнулась ему:
- Значит, решено: сегодня в семь! - и хлопнув его по плечам, развернулась и пошла в другую сторону.
Александр остался стоять в заблуждении и твердо решил, что на ужин на пойдет.

***

Ровно без двух минут семь он уже звонил в дверь Марии. Она открыла ему сама: на ней было легкое изумрудно-зеленое платье, а волосы, как всегда, зачесаны назад, и только несколько завитых прядей кокетливо обрамляли ее лицо. "Неуместно было так одеваться, учитывая, что у меня нет не только официального, но даже другого костюма" - осудительно подумал Александр, не сумев однако не отметить, как ослепительно хороша она в струящемся шелке. У него действительно не было больше костюма. Он даже подумывал занять у кого-нибудь из институтских приятелей, но потом отказался от этой идеи, разозлившись на себя, и решил пойти в том, что есть. "Предстану перед ее почтительным семейством так, как есть" - горько усмехнувшись, подумал он. По пути к ним, Александр купил большую коробку конфет с коньяком, потратив на нее огромную часть своих денег.

- О, Александр… Валерьевич! - в прихожей появилась полная богато одетая женщина, точная копия Марии, только старше ее лет на двадцать и намного полнее. - Как чудесно, что вы заглянули к нам!
- Владиславович, - мрачно поправил он хозяйку, протянув ей коробку конфет.
- Что?.. О, конфеты! Как это мило, - заворковала дама, взглянув на коробку, стараясь скрыть свое пренебрежение и презрительно насмешливо не фыркнуть. - Проходите, проходите.
- Пошли, - шепотом сказал Мария, беря Александра за руку и проводя его в большую просторную комнату с круглым столом, накрытым разнообразными яствами. Отец Марии - Виктор Юрьевич - уже сидел за столом и открывал бутылку шардоне. - О, Александр Владиславович! - он встал из-за стола и протянул гостю руку (в отличии от своей жены, он помнил его отчество). Как приятно, что вы к нам пожаловали.
- Добрый вечер, Виктор Юрьевич, - Александр слегка почтительно поклонился.
- Добрый, добрый… Ну что, присаживайтесь, - пригласил к столу Виктор Юрьевич, сам садясь обратно на место. Он был еще достаточно молодым и не растерявшим свою былую привлекательность мужчиной. На нем был дорогой жемчужно-серый костюм, выгодно оттенявшие его светлые с проседью волосы.
- Так-с, молодой человек, - произнес он, когда все уселись. - Расскажите нам немного о себе.
-Ну… - Александр даже как-то замялся. - Я литератор…
- Слышали-с, слышали-с, - перебил Виктор Юрьевич. - Поэт, прозаик?
- Поэт. Я закончил Литературный.
- О, как это чудесно! - воскликнула Надежда Олеговна - мать Марии.
- И что же думаете о состоянии современной литературы на сегодняшний день? - вновь спросил отец, заинтересованно глядя на Александра.
- Я думаю, что во многом это в наших руках. В руках нашего поколения.
- Вы чувствуете ответственность на себе?
- Безусловную.
- Однако сейчас появилось столько авторов… Люди что, разучились писать?
- Сейчас действительно печатаются многие бездарности - и тут дело не в таланте, а в деньгах, - опрометчиво заметил Александр, находясь в роскошной обстановке дома профессора Неженского.
- Вы находите? - профессор, казалось, посмотрел на него с саркастической усмешкой.
- То есть, я хотел сказать, дело не в том, что в наше время осталось мало талантливых поэтов или писателей, а в том, что среди нас совершенно нет талантливых критиков. Их разве что, единицы. А что могут единицы?
- А разве великих людей не единицы?
- А я и не говорю про великих людей…
Несколько секунд тянулось молчание.
- Что же, - опять начал Виктор Юрьевич. - Все дело в том, верное, что сейчас пишут все, кому не лень. Если бы филологи взялись за дело, тогда, может быть, и получилось бы что-нибудь стоящее…
- Филология и поэзия не одно и тоже! - горячо возразил Александр. - Филология - это не простор для творчества, это ограничение творческого потенциала. Именно она зажимает современную поэзию в рамке, потому как ей занимается сейчас подавляющее большинство либо бездарностей, либо филологов.
- Ну-у-у, - протянул обескураженный профессор, не желая сдавать своих позиций.
- Филология всегда шла в разрез с поэзией. Она читает стихи с точки зрения грамматики, а надо…
- …чтобы при этом были задействованы сердце и душа, - закончил за него Виктор Юрьевич.
- Именно! - снова горячо воскликнул Александр.
- Хорошо, а что же читателями? С любителями? Они тоже разучились читать стихи?
- Отнюдь. Люди жаждут новых авторов, они искренно надеются на их появление… Нет, все-таки большинство читателей люди с душой и сердцем.
- Что ж, это хорошо, - заметил профессор, добавляя всем вина. - Тогда еще не все потеряно. Ну-с, выпьем за надежду нашей литературы! - воскликнул он.
- А кто ваши родители, - вдруг подала голос Надежда Олеговна.
- Они… Мама - библиотекарь, отец - он тоже был писателем, прозаиком.
- О, так у вас династия, - негромко засмеялась Надежда Олеговна, и Александр со скрываемым отвращением посмотрел на нее. - Может быть, мы могли бы познакомится и с вашим отцом, а то…
- Он умер, - резко перебил ее Александр. - Девять лет назад.
- Ох, простите, молодой человек! - воскликнула она, прижимая руку с безупречным маникюром и всю в дорогих кольцах к груди. - Я так сожалею… - ни в голосе, ни во взгляде ее не было ни капли сожаления.
- Ничего, - пробормотал Александр, решив, что больше в этом доме не выдержит.

***

За весь вечер Мария не сказал практически ни слова. И сейчас, в прихожей она молча стояла, смотря, как хмурый и мрачный Александр надевает свое пальто.

- Ты злишься? - тихо спросила она. - Прости меня, если что…
- Если что? - он резко повернулся и в упор посмотрел на нее. - Ты выставила меня на посмешище перед своим отцом и теперь говоришь, если что?!
Мария тревожно оглянулась в глубь квартиры, чтобы их никто не услышал.
- Вовсе нет, ты выглядел очень достойно.
- Как же, - пробормотал Александр. - Твой отец, кажется, насмехался надо мной весь вечер, а мать готова была просто испепелить взглядом. А когда она сказала про моего отца… - он чуть не задохнулся от негодования.
- Прости их, - также тихо сказала Мария. - И не суди слишком строго.
- А кого мне судить? Может быть, тебя? Из-за того, что ты притащила меня в свой богатый дом, и заставила почувствовать ничтожеством?!
- О, нет! - замахала руками Мария и будто бы испугалась. - Вовсе нет! Как ты может так говорить обо мне?.. - ее обиженно надутые губки, гордые нотки в голосе - но глаза-то оставались холодными и безучастными, и также как и у ее матери, в них не было ни капли сожаления.
- Мне пора. - Сказал и вышел за дверь, даже не взглянув больше на Марию.

Он был уже дома, когда в дверь раздался звонок. Александр совершенно без настроения, такой же хмурый, как и час назад, поплелся открывать.

- Марк? - он даже удивился. Перед ним на пороге стоял его старый институтский приятель и широко улыбался.
- Ага! - радостно завопил он. - Саня!
- Тихо, не ори, все-таки уже почти одиннадцать, соседи поди спят уже…
- Какой спят! - также довольно кричал Марк. - Время-то еще детское. Ну-ка посторонись, друг, - и он начал протискиваться в квартиру. - Посмотрим, как ты живешь. А, все также… Ну что ж, я не многим лучше, - ухмыльнулся он.
- Да уж, - безрадостно пробормотал Александр, заходя вслед за Марком в его единственную комнату.
- Чаем хоть угости, - заметил Марк.
- Нет у меня чая.
- Ну, как хочешь, мой гостеприимный друг - я сыт.
Они немного помолчали.
- А ты чего такой хмурый? - спросил Марк, и вдруг воскликнул. - Слушай! А ты ведь встречаешь с этой профессорской дочкой, как ее… Мэри?
- Мария.
- О, ну да, - захихикал Марк, хлопая Александра по плечу. - Это ты из-за нее такой? Поругались?
- Не твое дело, - буркнул Александр, смотря в противоположную сторону.
- Обижаешь, друг - протянул Марк. - Рассказывай.

Минут пять Александр молчал, а потом его словно прорвало; и он рассказал все: про то, как не хотел идти на ужин, про свой бедный костюм, про самодовольную мамашу Марии, про насмешки отца, про свою унижение; даже про коробку конфет; и про то, как кинул обвинение в лицо Марии.

- Да, друг, - Марк покачал головой, и по своей особенной привычке почесал затылок. - Хочешь мое мнение? - Александр молчал, - думаю, что эта кошка просто играет с тобой. Что ж, она совсем дура, что ли, чтоб не понимать, что тебе рядом с этими ничтожным профессором и его нахальной женушкой в одной комнате не место! Они же атмосферу портят своим самодовольством. А эта твоя Мэри…
- Не смей! - на повышенных тонах начал Александр. - У тебя нет права так говорить. Ты ведь ее совсем не знаешь… А она, - его взгляд сделался мечтательным, он уже давно простил Марию, еще в начале своего рассказа и даже стал жалеть, что накричал на нее перед уходом, - она чистая, непорочная… Она - ангел.
- Э, друг, - разочаровано протянул Марк. - Ты ее обожествляешь. Плохо это, плохо…
- Я люблю ее, - грустно сказал Александр.
- Ну, - безрадостно усмехнулся Марк. - А она? Нет, была бы ангел - не отправила бы тебя в это змеиное гнездо - дом этого профессоришки. Коварные у нее планы, друг. Все женщины такие…
- Одинаковые? - воскликнул Александр. - Нет, она особенная, она необыкновенная, неповторимая…
- Ну-ну, хватит мне рассказывать о ее достоинствах, - махнул рукой Марк.
- Только, смотри, я тебя предупредил - берегись ее, друг, - уже перед самым выходом снова сказал Марк, протягивая Александру руку.
- Ладно, иди, - он пожал протянутую руку и еще несколько минут задумчиво стоял перед закрытой дверью.

***

- Эй, Александр, кажется - он услышал позади себя звонкий, но скорее визгливый голос, и обернулся: к нему навстречу бежала девушка в каракулевой шубке с белесыми крашеными волосами. В первые мгновенья Александр не мог понять, что от него могло понадобится этой расфуфыренной, богато одетой блондинке. Он уже хотел было повернуться и идти дальше, потому что подумал, что это не к нему, но снова услышал тот же самый голос.
- Да подожди ты, - нет, эта девушка действительно бежала за ним. - Не узнал? - Александр уже хотел сказать "нет", но тут, вглядевшись в лицо девушки, понял, что это одна из подруг Марии, он видел ее пару раз.
- Алена?.. - все еще не уверенно произнес он.
- Смотри-ка, узнал, - усмехнулась блондинка. - А я тебе случайно заметила, - сказала она, насмешливо оглядывая ее одеяние. - Торопишься?
- Нет, а что? - он все еще не мог понять ее намерений.
- Да вот, поговорить с тобой хотела.
- О чем? - он не смог скрыть свое искренне изумление.
Алена, кажется, осталась довольна произведенным эффектом.
- О Марии.

Александр развернулся и, не сказав ни слова, пошел прочь. Он уже почти две недели не виделся с Марией и не находил себе места. Он приходил к ее дому, ждал ее, потом к университета, к музыкальному училищу… Ее не было. Только один раз, примерно неделю назад, он видел ее издалека у университета. Она не звонила ему, и Александр решил, что она очень переживает из-за их тогдашнего разговора и, может быть, даже обижена. Он уже готов был пасть перед ней на колени и молить о прощении, но ее нигде не было. Сама она не звонила, а он позвонить не решался - он поклялся себе, что больше никогда не переступит порог профессорского дома и никогда не позвонит по их номеру. Александр был уже почти в исступлении, когда его нагнала Алена. "А вдруг с ней что-нибудь случилось?" - тревожно подумал он и снова повернулся к блондинке.

- Что с ней?
- Так и думала, - усмехнулась как бы про себя девушка. - Ничего с ней, все в порядке. Просто… Знаешь, я слышала о твоем крахе в доме Неженских, - протянула она, и Александру стало противно. - Я подумала, что ты достоин знать. Не знаю, уж какие цели преследовала Мария, когда приглашала тебя на ужин… Кроме одной… Ты ведь знаешь Андрея?
- Андрея? Нет… Кто это? - Александр ничего не понимал.
- О, ну так я и думала, - Алена картинно закатила глаза. - Ведь мать Марии румынка, - Александр нетерпеливо кивнул, не понимая, куда она клонит. - Так вот. В Румынии у нее есть какой-то знакомый, а у него… Короче, у кого-то из ее знакомых есть сын - Андрей. Они знакомы с Марией уже несколько лет и… В общем они помолвлены, уже несколько месяцев, - выдохнула Алена, с наслаждением произнеся последние слова.
- Что? - Александр ничего не понимал, и мысли путались в его голове, ему казалось, что еще одно слово, произнесенное Аленой, и он прямо здесь рухнет в обморок.
- Да-да. Ее родители - особенно, конечно, мамочка - жаждут женить ее на этом румынском принце.
- Принце? - тупо переспросил Александр.
- Ну да, - рассмеялась Алена. - Принце. Я ведь образно выразилась, что с тобой…
Что с ним? Она ведь только что сказала ему, что его любимая девушка выходит замуж за другого, и теперь спрашивает, что с ним?!
- Зачем же тогда…
- Зачем она пригласила тебя знакомится с отцом? - догадалась Алена. - Все очень просто: накануне, примерно, месяца полтора до этого (примерно, тогда, когда вы познакомились), она поругалась с Андреем, крупно поругалась, - было видно, что Алена находится в своей стихии: сплетни, интрижки. - Но родители ничего не знали. А потом - перед вашим ужином - он позвонил ей, чтобы извинится, но Мария такая вспыльчивая; и они еще больше поругались. Так вот, тогда же Мария и объявила родителям, что не собирается выходить замуж за Андрея. Они были поражены. Ты даже себе представить не можешь… Тогда она сказала, что у нее уже есть другой (а Неженские знали, что она общается с каким-то поэтом), и она их обязательно с ним познакомит. Тогда отец тут же затребовал этого "другого" к себе на ужин - интересно ведь было посмотреть, на кого его дочь променяла красивого, умного, состоятельного Андрея. А она уже была наготове, и потащила тебя ужинать. Почему именно тебя? Ну как, для контраста так сказать… - совершенно бестактно пояснила Алена. - Родители разумеется в шоке, а ей того и надо… Но знаешь, они с Андреем уже помирились. Неделю назад. И родители спокойны и довольно - свадьба не отменяется.
Александр подавлено молчал.
- Только я тебе ничего не говорила, - вдруг взволновалась Алена. - Мария меня убьет. А… а я просто по дружбе решила рассказать тебе все. Ты достоин знать, - снова повторила она. Но Александр уже не слушал ее, вернее не слышал: в голове стоял такой шум, что казалось, мимо летит поезд, в глазах потемнело, и он пошел, натыкаясь на прохожих, не замечая и не видя ничего вокруг.
Почему вдруг белый снег стал серым? Почему голубе небо стало серым? Почему люди стали серыми? Почему его жизнь вдруг - в одно мгновение - погрузилась в серый мрак боли, непрощения и разочарования?..

***

Прошел месяц. Месяц самый страшный в жизни Александра. На этот раз он четко определил самое несчастливое время в своей жизни - это месяц. Целыми днями он лежал на своем продавленном диване, погруженный в тяжкие думы. Он то бредил, то ему казалось, что все это ему приснилось, то он спал целыми сутками… Несколько раз заходил Марк, пытался вытрясти из друга хоть что-нибудь о причинах его болезненного состояния, но не сумев ничего разузнать, убегал. Самое странное, что Александр думал о чем угодно, но только не об этом. Его мысли были горькие и тяжелые, но он никогда в открытую - даже себе - не говорил об Андрее и Марии; о ее предательстве, о его неведении. Он все еще боготворил ее, и думал, что какая-то неведомая сила сейчас препятствует их счастью. Он томился невозможностью увидеть ее и… боялся свидания. Ему даже стало казаться, что Марии не существует, а есть только этот прекрасный образ: ангела, спустившего однажды с небес; ангела с человеческими чертами. Вспоминание о ее черных глазах жгло ему душу, ему казалось, что в них сияет ночь - пламенная, страстная ночь - и он сгорал под этим взглядом. Но чаще, ее черты расплывались и ему даже казалось, что он забыл ее. Но образ неземной красоты после этого лишь четче и больней возникал перед ним и рвал его сердце на горячие алые кусочки. Невыносима была эта пытка. Пытка любовью, пытка красотой, пытка воображением.

Верно, тогда он был в бреду. И также в бреду он встал со своего дивна - в глазах потемнело, ужасно заболела голова - схватился за край стола, чтобы не упасть, и стал тупо бродить по комнате, чтобы найти пальто. Оно лежало в прихожей на полу, как и месяц назад, когда он вернулся домой после разговора с Аленой и сбросил его бездумно на пол в коридоре. Оно было мятое и немного грязное. Он даже не заметил. Кое-как надев пальто, он вышел из квартиры и даже не закрыл дверь.

Свежий морозный воздух встретил его на залитой февральским солнцем улице. А Александра даже закружилась голова. Яркое солнце слепило глаза, и морозец щипал беззащитные уши. Сначала Александр просто шел, без всякой цели, хотя смутно вспоминал, что, собираясь дома, цель у него была. Целый час он ходил по улицам города, также как и месяц назад, натыкаясь на недовольных прохожих. Как так получилось, но ноги сами привели его к тому дому. И цель, доселе еще неясная, вдруг встала совершенно четкой и выявленной. Как будто все еще в бреду, он поднялся на четвертый этаж и нажал на звонок - раздалась мелодичная трель.

"Будь, что будет" - то ли подумал, то ли произнес вслух Александр.

Через несколько мгновений за дверью послышались знакомые шаги, дверь ему открыла сама Мария. На минуту она остолбенела, лицо ее ужасно побледнело, рот слегка приоткрылся. Александр стоял на пороге и глядел в это милое прекрасное лицо невидящим взглядом; потом бесцеремонно прошлом в квартиру и оказался в той самой комнате, где ужинал с родителями Марии полтора месяца назад. Здесь ничего не изменилось: те же темно-синие обои с белыми цветами, те же старинные картины на стенах, тот же круглый стол… Камин, а над камином висел большой портрет девочки лет восьми - это была Мария. На ней было светло-лиловое платьице, черные локоны свободно развивали по ветру, а в руках она держала букет из синих и голубых колокольчиков. Черные глаза ее сверкали, и на детских устах играла нежная улыбка. Видимо, рисовал этот портрет очень талантливый художник, и в прошлый раз Александр им залюбовался. Но сейчас ему казалось, что глаза этой маленькой девочки горели дьявольским огнем, волосы по-ведьменски развевалась черными прядями, и сатанинская улыбка оскверняла детские уста. Букет колокольчиков в руках девочки вдруг начал вянуть и гнить, а сама девочка вдруг расхохоталась - ужасным дьявольским смехом… Александр встряхнул головой и отогнал наваждение. Мария робко стояла сзади. Он оглянулся, и образ девочки с завянувшими колокольчиками вмиг исчез из его воображения. В эту минуту Мария была особенно прекрасна: она была похожа на беззащитную раненную птицу, казалось, она похудела, черные глаза сверкали каким-то болезненным блеском, и губы совсем пересохли. Александру стало безумно жаль ее, и в душе его даже проснулась какая-то эфемерная надежда, что она сожалеет, что она раскаивается, что… все еще, быть может, неправда.
- Я все знаю, - бесцветным голосом произнес он.

Александр даже испугался, но снова сказал:
- Я все знаю.
- Как… - выдохнула она. - Откуда?.. Никто ведь еще не знает…
- Да? - усмехнулся он, и жалость вмиг улетучилась из его души; он решил, что она станет врать и оправдываться. - А по-моему все уже очень хорошо осведомлены.
-Нет, нет, этого не может быть… - Мария заходила по комнате, заламывая руки и повторяя. - Нет, нет, этого не может быть…
- Как ты узнал? - она вдруг остановилась и в упор посмотрела на него блестящими, как у раненной птицы, глазами.
- Неважно, - снова презрительно усмехнулся он.
- Боже мой! - застонала Мария и рухнула на мягкий диван и у противоположной стены. - Господи! - тело ее вздрагивало, но она не плакала, казалось, она была в исступлении.
- И как давно это продолжается? - холодно спросил Александр, понимая, что у него в принципе нет никого права об этом спрашивать.
- Я… я сама только месяц назад узнала, - слабо проговорила Мария, срывающимся голосом.
- Что узнала? - в недоумении переспросил Александр. "Она меня, что, совсем за идиота держит?!" - с нарастающим негодованием подумал он.
- А ты о чем? - тихо и как бы настороженно в свою очередь спросила Мария, подходя к нему и заглядывая в глаза.
- Об этом твоем… Андрее, - с отвращение и раздражением произнес Александр ненавистное имя и отвернулся.
Мария застыла со стеклянным взглядом, и не могла пошевелиться.
- А ты о чем? - не поворачивая головы, хмуро спросил Александр.
Она не отвечала. Тогда он оглянулся, и такое выражение было в ее глазах - выражение невысказанного ужаса, исступление, безнадежной и ледяной тоски - что ему стало страшно. Она попятилась было к камину, но он схватил за плечо и почти закричал:
- О чем ты? Что ты узнала?
- Я… - она глубоко и порывисто вздохнула и посмотрела ему в глаза уже более осмыслено, но потом вдруг резко отвернула голову, будто бы ей дали пощечину, и взгляд ее вновь сделался невидящим. - Я больна, - по бледной щеке ее скатилась одинокая слеза и остановилась на сухих губах.
- Что?.. - почти прошептал он.
- Я больна, - уже громче повторила она, высвобождая свое плечо из его мертвой хватки, которая вдруг резко ослабилась.
- И на сколько серьезно? - только и смог проронить он.
- Очень, - безучастно ответила она. - Лейкемия.
"Лейкемия" - это словно врезалось в его сознанием острой шпагой невыносимой боли. Лейкемия…
Глаза его наполнились слезами, и он, уже ничего не видя перед собой, рухнул перед ней на колени, хватая ее руки и целуя подол ее платья.
- Нет, нет, любимая… нет, не правда… - шептал он в исступлении, а она стояла молча, и слезы непрекращающимся потоком лились по ее мертвенно-бледному лицу.
- Не надо! - вдруг вскричала она, отходя от него. - Не надо, - уже тихо и пугающе спокойно произнесла она.
Он все еще стоял на коленях с опущенной головой и руки его, казалось, дрожали.
- Это ничего не изменит, - сухо и жестко произнесла она. - К тому же ты все уже знаешь: я выхожу замуж.
- Нет, нет, - он хотел было подойти к ней, но Мария остановила его рукой.
- Ты не можешь…
- Почему? Очень даже могу.
- Ты не можешь… После этого не можешь. Останься со мной, я буду хранить тебя, оберегать тебя… ты не можешь…
- Я не могу остаться с тобой.
- Но почему?..
- Потому что… я не люблю тебя! Ты мне безразличен, - выпалила Мария.
- Не лги мне… Ты просто не хочешь делать мне больно, но этими словами ты причиняешь мне еще большею боль…
- Ты очень заблуждаешься насчет своего значения в моей жизни, моих чувств к тебе и моих благородных порывов.
- Я не верю тебе. Ты так не можешь… Ты же… Ведь ты - ангел, - как безумный шептал Александр.
- Нет! - вскричала Мария. - Я не святая, я - живая!
И вдруг она закрыла лицо руками и горько заплакала.
- Не оставляй меня, Мария, - он словно молитву произнес эти слова, и она смотрела на него глазами, полными слез.
-Не надо… Ты переживешь это… Ты сильный, я знаю. Ты перенесешь потерю меня, - она говорила, и в голосе ее надорванной струной звенели слезы.
Он тупо качал головой, пытаясь схватить ее за руки.
- Помнишь, - все также плача, говорила Мария. - Ты говорил мне, что поэты чувствуют боль всего мира, что в их душах трагедии многих и многих людей, что их сердца болят за весь мир… Неужели ж ты, хранящий в своей человеческой душ, тысячи трагедий, не переживешь своей?..
Откуда ей было знать, что хрупкое сердце поэта способно вынести любую боль, кроме своей собственной?

Вдруг раздался звонок в дверь, и оба они не сразу поняли это, с минуту стоя друг против друга, и смотрели друг другу прямо в глаза, пытаясь понять то, что произошло.

Тут кто-то зазвенел ключами, и дверь открылась сама.
- Мари, ты что… - на пороге комнаты возник молодой человек и так и застыл на том самом месте, увидев заплаканную и бледную Марию и незнакомого человека, ужасно одетого с горящим взглядом.
Это был Андрей - жених Марии. Он был высокий и, как и сказала, Алена достаточно красивый молодой человек, с темно-каштановыми глазами и ярко-голубыми, но совершенно холодными и глядящими на все происходящее с каким-то презрение, глазами.
- Это Андрей Петрович, - слабо проговорила Мария, поспешно вытирая слезы. - А это… Александр Владиславович.
- А, это он, - с каким-то ужасным пренебрежением обронил Андрей, и внимательно посмотрел на Марию.
- Он что… это он довел тебя до слез? - угрожающе спросил он.
- Нет, нет, - поспешно отрицательно покачала головой Мария.
- Да я его сейчас же раздавлю, как таракана, - со злостью и отвращение прошипел Андрей.
Александр стоял и безотчетно слушал угрозы в свой адрес.
- Андрей… - попыталась было утихомирить его Мария.
- Оставь! - он сбросил ее руку со своего плеча.
- Какого черта ты приходишь сюда, подонок, и говоришь всякую чепуху моей невесте, - может быть, Александру показалось, но он произнес эту фразу с какой-то насмешкой. - Ты, жалкий поэтишка…
Сначала Александр хотел ударить его, но произнес только:
- Да вы ничтожество, Андрей Петрович.
Он резко отвернулся от него и Марии и вышел из комнаты.
- Саша! - закричала Мария, но на самом деле из ее груди вырвался только слабый вздох.
- Все в порядке, дорогая, я его прогнал, - скал Андрей, прижимая Марию в своей груди и говоря так, будто бы она ничего не видела.
А ее сердце разрывалось на части, и от этой боли она не могла более ни говорить, ни плакать.

***

Она узнала о своей болезни месяц назад. Сначала у нее были просто головокружения и редкие головные боли, но Мария списывала все это на усталость и перенапряжение в учебе, но потом боли стали сильнее и чаще, и она стала чувствовать какую-то невозможную слабость во всем теле.

Когда об этом узнала Надежда Олеговна, она безумно забеспокоилась и потащила дочь на обследование. Врач поставил жестокий и безоговорочный диагноз: лейкемия.

С этого момента жизнь Марии круто изменилась. Музыкальное училище пришлось бросить, потому что она уже физически не могла посещать его и отдавать столько сил музыке, а в университете она взяла академический отпуск. Она боялась больше всего на свете думать об этом, но в глубине души знала, что больше туда не вернется.

Она пила разные препараты и делала разные процедуры, но с каждым днем ей становилось все хуже и хуже. Наконец, она перестала принимать лекарства, поняв всю бесполезность этого.

Посовещавшись, родители убедили дочь помириться с Андреем, потому что в Румынии у него есть знакомый и "очень знающий" (по выражению самой Надежды Олеговны) врач, который занимается онкологическими больными. У Марии уже не был сил противиться, и она позвонила Андрею. Хотя знала: уже ни один врач на свете ей не поможет.

Узнав о случившемся, Антон тут же примчался в Россию к своей невесте. Но Мария сказала, что она не любит его и не выйдет за него замуж, как и говорила после их первой ссоры, и едет с ним в Румынию только ради родителей, чтобы не причинять им боль, и понимает всю безнадежность этого мероприятия. Антон остался рядом с ней, списав все на болезнь и усталость.

И вот завтра у них самолет в Румынию.

Мария не хотела думать об этом, не хотела думать о том, что… она умрет вдали от Родины. Где-то в чужой стране, рядом с чужым человеком… Она не хотела об этом думать, но думала. Она думала о своих родителях, о своем родном Петербурге, и как не любила его осень; думала о своем детстве; в ее памяти возникали лица, которые, как ей казалось, она уже давно забыла. Единственный, о ком она не думала - был Александр. Словно какая-то часть ее, где она хранила его образ, умерла после того, как врач прочитал ее приговор.

И завтра она улетает.

***

Александр не помнил себя после того, как ушел от Марии. И все последующее время он прожил словно во сне. Все чувства словно бы иссохли в ней и теперь остывшим прахом лежали на дне его души. Ничего не осталось - кроме боли, жестокой боли, без отрады и без слез.

Одно издательство попросило у него разрешения напечатать одну его поэму, которую он написал, еще будучи студентом Литературного. Он не дал. Ему предложили хороший гонорар, но он отказался. Он вообще отказался от всего, что когда-то было для него дорого. Словно бы вместе с чувствами, истлел и его дар, его талант. Он порвал все свои черновики, сжег все листы со стихами, все толстые тетрадки… Он ненавидел их. Он ненавидел себя. Ему было тошно и противно в этом мире. Он ненавидел его. Он поклялся себе больше никогда не писать. Как-то он сказал Марии, что в душе поэта сотни, тысячи, миллионы трагедий всего мира. Но его собственная трагедия была настолько велика, что вытеснила из его души все остальное. И залегла там огромным бесчувственным камнем, холодным и мертвым.

Мария уехала на следующий же день после их последнего разговора. Вместе с Андреем, в Румынию. К какому-то известному румынскому врачу. Он обещал вылечить ее в самые короткие сроки.

Через два месяца она умерла.

***

Александр стоял на крыльце того самого кафе, того, куда уже больше полугода назад небо послало своего прелестнейшего ангела. На улице пахло весной, и май разливался радостным и чудесным солнышком, крася улицу в золотистые тона. Александр стоял и смотрел в чистейшее небо, наполненное лазурью. Казалось, оно улыбается.

"Ты снова счастливо, - он обратился к нему. - Ты не плачешь боле, ведь ты снова вернуло себе своего ангела".

Все-таки, изменчивое небо не смогло отпустить надолго своего лучшего и прекраснейшего ангела.


 

Рубрики:  истории

Без заголовка

Понедельник, 12 Мая 2008 г. 17:51 + в цитатник


Санек с Галей были идеальной парой, и это не просто приевшееся выражение. Санек, как его звали с самого детства, во дворе, на учебе и на работе, даже начальники и заказчики, - голубоглазый весельчак с вечной улыбкой на губах, любимец женщин, душа любой компании. Не громкий и заводной, а добрый и мягкий, от него так и веяло надежностью и уверенностью. Галю он обожал. Она не была красавицей, но ее огромные карие глаза притягивали к себе, как магниты. Спокойная и уравновешенная, рядом с ней он чувствовал себя как маленький ребенок рядом с матерью. Любили они друг друга без памяти. Они встречались еще со школы, после института поженились. Родились дети - Аленка, а за ней Толик, которого все сразу стали звать Толян, из-за уверенности и энергии, так напоминавшие его отца. Годам к тридцати идеальная пара превратилась в идеальную семью, и любовь только усиливалась с каждым годом.
А потом, когда Толяну еще не исполнилось четырех, а Аленка только пошла в школу, у Гали обнаружили рак. Начались тяжелые сеансы химиотерапии, операция, метастазы, еще одна операция.
После второй операции Галю перевезли домой, чтобы быть поближе к детям и подальше от холодных палат больницы. Врачи не давали ей шансов, но Санек не терял надежды. Физиотерапия, гомеопатия, новейшие лекарства, он делал все, что мог и все, что вычитывал в литературе. Всем, кроме него, было ясно - конец близок. Галя таяла на глазах, становилась легче, прозрачнее, лишь огромные карие глаза как будто становились еще больше на истощенном лице.
Под новый год состояние ухудшилось. Галя с трудом дышала и большую часть времени была без сознания. Детей отправили к бабушке, Санек же не отходил от ее постели ни на минуту. 31 декабря после вечернего осмотра врач подозвал его к выходу и на вопросительный взгляд лишь молча покачал головой, сжал Санькино плечо и быстро вышел.
Ночью Галя неожиданно проснулась. Она уже не могла двигаться и лишь смотрела на Санька. Ее губы тронула улыбка и она шепнула:
- Я ухожу, Сашенька...
Санек уже знал, что борьба закончилась. Он просто сидел и смотрел на нее, не в силах остановить слезы.
- Жди меня там, милая...
Она опять улыбнулась:
- Нет, это ты меня жди..., - и закрыла глаза.
Через час Гали не стало. Она так и умерла с едва заметной улыбкой на губах.
А Санек полностью поседел за эту ночь. Стал белый, как снег...
* * * Прошло пять лет. Он собрал себя буквально по кусочкам и опять стал привычным Саньком, каким его все знали. Боль потихоньку притуплялась, дети росли, работа отнимала много времени, девушки по-прежнему не обделяли вниманием. Вот только глаза стали другие. Это уже не были знаменитые Санины голубые глаза с веселыми бесенятами, теперь они были наполнены грустью. Даже когда Санек шутил и смеялся, его глаза никогда не улыбались.
Дети взрослели и понемногу забывали мать. Толян рос маленькой копией отца, уже в первом классе выделялся среди сверстников, был вожаком и заводилой. Аленка унаследовала от матери большие карие глаза, а также спокойный и терпеливый характер. И только по ночам она часто просыпалась в слезах и звала маму. Санек бежал к ней в комнату и успокаивал ее как мог, обнимал и баюкал. Когда Аленка наконец засыпала, он сидел у ее кровати, смотрел на спящую дочку и молча плакал.
Новый Год они не отмечали, потому что это была годовщина смерти Гали. Да и не представлял себе Санек их любимый праздник без нее. Поэтому обычно он просто выпивал один несколько рюмок коньяка и шел спать. Так и в этом году, по дороге домой после работы он решил заехать в супермаркет за бутылкой.
Зима выдалась теплая, даже еще снега как следует не выпало, да и тот уже весь растаял. Поставив машину на стоянке, Санек поднял воротник пальто, спасаясь от противного дождя со снегом, и двинулся ко входу в супермаркет. Внутри было сухо и тепло, и практически безлюдно. "Все давно дома, оливье готовят," - усмехнулся Санек и направился к алкогольному отделу. Вдруг из-за поворота выехала набитая продуктами тележка и чуть не сбила Санька с ног.
- Ой, простите, пожалуйста! Я вас не заметила... - симпатичная молодая женщина сбилась на полуслове, довольно невежливо уставившись на Санька широко открытыми глазами. Она показалась ему знакомой, но он не мог вспомнить, откуда он мог ее знать.
- Ничего страшного, я цел, - Санек улыбнулся ей, обошел тележку и пошел дальше. Через десяток шагов он обернулся, надеясь, что она уже ушла, но женщина по прежнему стояла на месте и смотрела ему вслед. Она заметила его взгляд, и, смутившись, развернулась и направилась к кассе.
"Странно..." - думал Санек, выбирая коньяк. "Какое знакомое лицо... Может из соседнего офиса? Или какая-то давняя заказчица?..." Размышляя, он вышел из супермаркета со свертком под мышкой, и только возле своей машины он опять увидел ее. Ее машина стояла совсем рядом, она пыталась затолкать покупки в багажник, держа в одной руке зонтик и защищаясь от порывистого ветра с дождем.
- Давайте я вам помогу, - Санек подошел и, не дожидаясь ответа, начал ставить пластиковые мешки в багажник. Она стояла рядом и молча смотрела на него. Когда все покупки были в машине, он развернулся к ней.
- Извините, но мне кажется, что я вас знаю. - сказал он и тут же смутился. - Вы не подумайте, я не пытаюсь с вами познакомиться таким образом, мне просто действительно очень знакомо ваше лицо.
- А мне ваше... - она наконец-то вышла из транса и улыбнулась. - Но сомневаюсь, что мы знакомы. Я только недавно приехала в город, издалека... Я тут практически никого не знаю.
- Понятно... Ну может показалось. Просто у вас глаза очень знакомые... - Саньку стало неудобно, что пристал к женщине. - Ладно, простите за беспокойство, я вас задерживаю, наверное. Вон сколько покупок, видимо муж уже дома заждался продуктов к праздничному столу. - он неловко попытался пошутить.
- Да какой муж, - отмахнулась она, - дома дети ждут, а я только сейчас смогла с работы освободиться. Бывший муж, слава Богу, уже далеко, в этот раз меня в могилу не загонит, - она усмехнулась, не переставая разглядывать Санька.
Санек вопросительно посмотрел на нее. Она пояснила:
- Лет пять назад, как раз на Новый Год, ехали мы с ним на новогоднюю вечеринку, а он дома еще хорошо принял... Скользко, на повороте не справился с управлением и влетел правым боком в столб. Как меня доставали из обломков, я не знаю... Повезли в реанимацию, по дороге остановилось сердце, клиническая смерть... Я этого не помню, конечно, мне потом врачи рассказывали.
Что-то кольнуло у него в сердце. Она продолжила:
- Единственное, что помню - сильный белый свет... Не в конце туннеля, как рассказывают, а просто теплый свет вокруг... И вот там... - она запнулась. - Я увидела ваше лицо.
Санек стоял как вкопанный и не мог пошевелиться.
- А потом я вдруг очнулась. Незадолго до полуночи... Все врачи были в шоке, они были уверены, что всё, конец. Мне потом сказали, что в их практике после таких травм никто не выживал... Но мне повезло, видимо... Благодаря тебе...
Санек смотрел в ее глаза и не говорил ни слова. Они просто молча стояли друг перед другом, не замечая, что дождь давно перестал. С неба шел мягкий белый снег...



 
Рубрики:  истории

Без заголовка

Понедельник, 12 Мая 2008 г. 17:47 + в цитатник
 
Марина медленно потянулась в своей кровати.
- Какое прекрасное утро! Как я люблю этот день!!! Как я люблю свой День Рождения!!! Так. Надо вставать. Сначала сделаю прическу, потом маникюр, потом надо сходить по магазинам…
Она встала. Оглядев свою комнату, она сделал главный вывод сегодняшнего утра: как прекрасно, что я все прибрала вчера!
- Так, пора дела делать!
Она вышла из своего подъезда и медленно пошла по тротуару – февральский гололед не давал особо разогнаться…
***
Он смотрел на угол ее дома. Он ждал, когда она появится из своего подъезда.
- Я все сделаю. Я все сделаю. Моя рука не дрогнет. Я спокоен. Я все смогу. Это я дурак? Это мне ничего не светит в жизни? Мы посмотрим, кому из нас ничего не светит. Я останусь здесь, а тебе не будет. Тебя не станет. Просто не станет.
Она появилась из-за угла: длинный черный плащ, достававший до пяток, развевался на ветру; короткая мини-юбка, черная элегантная водолазка, длинные волосы, собранные в «конский хвост»…
- Блин, как же она хороша! Мне даже будет ее чуть жаль…
Он вышел из-за угла. Рука потянулась во внутренний карман куртки.
- Олег? Что ты здесь делаешь? Зачем ты сюда приперся? Что тебе еще надо, козел? Или я тебе не доступно все объяснила?
- Доступно! – рявкнул он в ответ. - Так не доставайся ты никому!
Рука быстро выхватила из внутреннего кармана пистолет системы Макарова. Взмах руки…
- Прощай!
- Олег!!!
- Не-е-ет! – словно из под земли выскочил молодой человек, на взгляд 22-24 лет. Он схватил Марину за руку и отшвырнул в сторону. На все это у его ушло всего пара секунд. Острая боль пронзила правую часть его груди. Огромный букет белых роз выпал из его руки. Ровно 25 цветов упали на февральский лед… Лишь после этого он услышал выстрел. Ему показалось, что прошло несколько минут. В реальном времени – всего несколько сотых – тысячных доли секунды.
Доктор! Скажите: он будет жить??!! Он будет жить??!! Мне надо знать?? Вы понимаете… - она захлебнулась в слезах. Они градом стекали по ее щекам. От туши остались разводы почти по всему лицу. Оно стало серо-черного цвета. – Доктор…
- Девушка, успокойтесь! Мы сделали все что смогли. Операция прошла успешно, не волнуйтесь. Ваш брат крепкий, он со всем справится. Он обязательно выкарабкается. Он все сможет. Вы только не волнуйтесь. Успокойтесь. Слезами вы вряд ли поможете брату.
- Вы знаете, какие были мои последние слова моему брату? «Я тебя ненавижу! Убирайся прочь из моей жизни!» Это было ровно год назад. Ровно год назад. На мой предыдущий день рождения. Он тогда клеился к моей подруге. Она его отшила. Он начал там приставать к ней и все такое… Я стала на сторону подруги. Когда он меня не стал слушать я вспылила. Я сказала, что ненавижу его, чтобы он убирался прочь… Вы понимаете? Своему брату! А теперь он лежит в реанимации. Он пришел поздравить меня с праздником и закрыл меня собой. Он готов умереть, чтобы я жила. Он на пожалел себя, чтобы я жила. Чтобы я жила. А я сказала: «убирайся прочь…». Я сказала убираться прочь из моей жизни… - она зашлась слезами. Хирург не стал ничего говорить. Он прижал ее к себе и просто плакал вместе с ней. Он много пережил в своей жизни. Он хирург уже двадцать пять лет. Когда эта девочка родилась, он уже спасал жизни людям на хирургическом столе. Но такое он слышал впервые.
***
Она сидела возле кровати своего брата и держала его за руку. Врачи сказали, что скоро он должен прийти в себя. Скоро действие наркоза закончится. Из ее глаз уже не текли слезы. Она плакала без слез. Слез больше не было.
- Братик... Мой любимый братик... Ты, пожалуйста, очнись. Ведь все будет хорошо? Правда? Просыпайся. Все хорошо… Ты поправишься… Ты поправишься, ведь я тебя люблю… Ты прости меня за те слова, которые я сказала год назад. Прости… Прости, Бога ради, прости… Я не хотела... Я люблю тебя, люблю, люблю…
- Любовь. Она ведь разная бывает, сестренка...

Рубрики:  истории


Поиск сообщений в kislotnaja4
Страницы: 10 9 [8] 7 6 ..
.. 1 Календарь