В воскресенье были "гробки". Утро ослепило белоснежными цветами вишни за окном, ярким солнцем и чистым небом. Мы вышли во двор и стало не по себе от непривычной тишины. Временами, когда замолкал шальной воробей, тишина ощутимо сжимала голову звенящим обручем. Вот что такое гробки. Со всей округи мы единственные не уехали на кладбище, поэтому перед нами мир предстал в своём изначальном виде. Будто сговорившись, смолкли голоса людей, нигде не кричат дети, ни у кого не играет музыка, не стучит, не воет, не визжит инструмент, по улице не проезжает ни одной машины и нигде не слышно работающего мотора; как сговорившись, замолчали скворцы, воробьи, по окрестным курятникам притихла птица, и собакам не на кого лаять, потому что не хрустит гравий под ногой прохожего. Я прислушиваюсь, но окрест тоже тихо. Мы с Таней говорим шепотом, а потом просто молчим и слушаем. Только низко воет в голых ветвях ветер. Совсем близко чирикнул воробей и эхо коротко зазвенело по двору. Временами земля словно проворачивалась, тогда где-то заворчат куры, залает собака, проедет машина вдалеке, мир несколько мгновений живет в привычном ритме и всё опять замирает. Вот пролетает пара горлиц - и слышно как издали наростает гуд их крыльев, как он оглушительно отчетлив над нами, как он затихает, удаляясь.
Но если где-то убыло, значит в другом место столько же прибыло. На кладбище в этот день негде пьяному упасть.

Сделал Факсу будку.