Был у нас спектакль по Арбузову "Вечерний свет". Закончив диалог, актеры Велгин и Ласкич ждут на авансцене появления артиста (не буду называть его фамилию, поскольку его все равно за пьянство выгнали), чей герой должен принести народу ту самую весть, вокруг которой закручивается весь второй акт. Если весть не прозвучит, дальше играть спектакль нет смысла. И вот он выходит. Абсолютно никакой. Лыка вообще не вяжет. Молча встает между двумя актерами и внимательно начинает смотреть то на одного, то на другого. Те ждут: "Ну?!" А какое тут "ну?!", если он не в силах слова выговорить. Стоят они минуту, другую, третью. А потом наш вестник, махнув на все рукой, молча уходит. Слава Богу, хоть не упал.

И вот тут началась импровизация: "Ты знаешь, а у него ведь горе. Ты видишь, он выпил немного, но, по-моему, он хотел нам что-то сказать, кажется, у него была какая-то весть. Да-да, наверное, он имел в виду то-то..." В общем, они разбросали его слова между собой и выкрутились с помощью диалога. Зритель же ничего не заметил, более того, решил: как органично был создан образ мужчины, который пришел немножко пьяным!