О чем?
О многом...

Расскажи мне сказку летним вечером, когда в распахнутое окно врывается свежесть, и мокрые ветки барабанят по подоконнику, закатное солнце пробивается из-за туч. И смех, и шумные разговоры отступают, затихают, теряются.

Расскажи мне сказку осенним ранним утром, мотаясь по шумному городу, когда золото листвы шуршит под ногами, а мягкое высокое небо растворяет безумие прошедшего лета, оставляя лишь легкую печаль. И надежду.

Расскажи мне сказку. Мы разучились их слушать. Мы так любим говорить сами, говорить, не задумываясь ни о чем: ни о том, может ли тебя выслушать тот, кому, задыхаясь, ты выплескиваешь горячечные признания, ни о том, зачем ты кричишь это на зимнем ветру, ни о том, не проще ли забыть то, что случилось, забыть, никогда не вспоминая. Не получается... Нет, молчи...

Расскажи мне сказку о ярко-желтой бабочке, сидящей на воротах покинутой крепости. Ты оставляешь ей свое сердце. Спущен подъемный мост - не мост уже, а просто связанные между собой бревна. И вы уходите от этой поляны по узкой, протоптанной тропинке, оглядываясь, оглядываясь... потухшее кострище... как тихо и пусто там, где несколько часов назад звучали голоса и песни, была - жизнь, совсем другая, не похожая на ту, что ждет вас.

Расскажи мне сказку о том, как стоят на перроне кругом и смотрят друг другу в глаза. И стараются говорить обо всем, о чем угодно, только не о том, что через несколько минут, секунд, мгновений вы останетесь жить лишь в памяти друг друга. А вагоны дрожат от нетерпения, словно только и мечтали всегда о том, как бы поскорей разорвать этот тесный маленький круг на перроне. Так тебе кажется, но ведь вагон ни в чем не виноват...

Расскажи мне сказку о длинных зимних вечерах, когда сквозь свист ветра слышатся знакомые голоса... и в пустой квартире ты ловишь себя на мысли о безумии. Об одинаковых днях, когда, взбегая по лестнице к почтовому ящику, ты с надеждой смотришь: нет? Нет... и, все еще не веря, все еще надеясь, обшариваешь, словно вслепую, стенки ящика, с отчаянной надеждой... Нет? Нет! До следующего дня. И за долгие месяцы ожидания и надежды кто-то (судьба? Высшие силы?) награждает тебя маленьким листком бумаги с торопливыми неровными строками.

Расскажи мне сказку о том, как бросаешься к телефону на каждый звонок, надеясь: а вдруг "межгород"? А вдруг...? И как стучит сердце, когда в трубке слышится обычный городской "колокольчик".

Расскажи мне сказку... о том, как тот, кого ждешь, приезжает... и оказывается, что не о чем вам говорить, не о чем. Совсем! И вы смотрите друг на друга, отчаянно пытаясь связать ту нить, что совсем недавно соединяла вас. Ты хочешь услышать эту сказку? О том, как сами разрываем и ломаем то, что привыкли считать вечным. А ночью лежишь без сна и смотришь в темноту пустыми глазами. И с грустной усмешкой прячешь в дальний ящик стола старые фотографии. Или идешь по улице, торопясь по делам, привычно думая: вечером позвоню... И - обрываешь себя: забыл, что ли?
Да нет, все в порядке...

Все по-прежнему. И вы встречаетесь изредка в шумных компаниях. Но когда начинают звучать старые, давно забытые песни, мир заволакивает пелена, и на мгновение вспоминаются друзья - те, какими вы были... наивные и детски чистые, открытые, верящие, что дружба нерушима, и никакие расстояния не смогут разорвать ее. Да, ни при чем здесь расстояния. Лишь сами мы делаем это, и никто иной тому не причина.

Расскажи мне сказку об обычной, спокойной жизни, в которую уходишь с головой, постепенно забывая, отбрасывая, как шелуху от ореха то, без чего раньше не мог дышать... И все, что казалось когда-то главным, что трогало и волновало, кажется глупыми играми, несущественным бредом. И листая старую записную книжку, равнодушно пробегаешь глазами имена и телефоны...

Расскажи мне сказку...
Расскажи мне сказку... Нет, не надо! Пусть лишь желтая бабочка останется сидеть на деревянных воротах...

Знаешь, почему осенью так много звезд падает на землю? Это небо плачет по тем, кто ушел…

- Зайчонок, ну что же ты молчишь? Я же тебя люблю, сильно-сильно!!! Во-о-о-от так! - сказал Бельчонок и широко развел лапки.

Но Зайчонок продолжал молчать.

- Зайчонок, ну я люблю тебя больше... больше, чем лето! - сказал Бельчонок и поднял опавший лист.

Но Зайчонок опять не услышал его.

- Зайчонок, я тебя сильно-сильно люблю, как, как... - не найдя нужных слов Бельчонок грустно вздохнул и присев рядом с Зайчонком, протянул ему листок.

- Как осень, - грустно сказал Зайчонок и взял листок.

- Почему как осень? - удивился Бельчонок.

- Ну ты же сам сказал, больше чем лето, значит, как осень.

- Не-е-ет, - протянул Бельчонок, - как осень я тебя любить не хочу. Осенью мокро, холодно и грязно, деревья теряют листву, да и просто грустно...

- А я люблю осень. Осень словно новая жизнь... - сказал Зайчонок и поднял листочек вверх. Лучи солнца мгновенно скользнули по каждой клеточке, листочек наполнился жизнью и окрасившись в яркий оранжевый цвет, засиял своим превосходством...

- Нет, - недовольно пробурчал Бельчонок, - как зиму. Как снег, как чай с малиной в зимний день, как...

- Весну, - перебил его Зайчонок, - как ветку с вербой, как запах цветов и пение птиц, как радугу... - сказал Зайчонок и замолчал.

Тишина заполнила все вокруг, даже случайно пролетавшие журавли не нарушили гармонии с природой. Казалось, даже ветер немного загрустил, но словно очнувшись от продолжительного сна, он дунул из всех своих сил и сорвал с деревьев последние листочки.

- Холодает, - сказал Бельчонок, - пора домой.

- Пора, - ответил Зайчонок.

Поднявшись с желтой и уже остывшей к вечеру травы, Бельчонок и Зайчонок направились домой. Солнце приблизилось к горизонту и окрасило лес багровыми красками. Словно вся вселенная погрузилась в думы, и никто так и не мог решить, на что же похожа любовь.
Лишь маленький Бельчонок был абсолютно уверен, что любовь - это чай с малиной в морозный день. Ведь именно так они с Зайчонком коротали зимние вечера...

Давным-давно, многие тысячи и даже миллионы лет назад, когда на земле только-только появились первые люди, никто не знал и не верил, что такое может быть… Но, тем не менее, это случилось. Встретились Луна и Солнце…

Она…SuN. Была всегда горячей и жизнерадостной. Стройная, красивая девушка, с огненно рыжими волосами. С ослепительной улыбкой и чарующим взглядом. Ей нравилось смотреть на то, как благодаря ей, из земли день за днем прорастает какое-нибудь новое, ни кем не виданное растение. Нравилось, когда эти первые существа улыбались ее появлению. Нравилось слушать пение птиц с ее приходом и в течении всего дня… А еще она безумно любила говорить с ее подругой - величественной рекой. Но… было одно «но». День ото дня она видела, как люди объединяются в группы или по двое. Как они наслаждаются обществом друг друга. Как охотятся все вместе или собирают ягоды. И тогда она впервые спросила у людей: «Могу ли я помочь вам в чем-то? Примите ли вы меня к себе?»
Люди не поняли и просто покачали головами, уйдя подальше в свои пещеры. Шли дни, года и десятилетия… Но она по-прежнему оставалась одна.

Это давящее, гнетущее одиночество залегло глубоко-глубоко в ее сердце. Никто, абсолютно никто не хотел разговаривать и понимать ее. И тогда, решив, что абсолютно никому не нужна, Sun решила остановиться раз и навсегда…

Она встретила Его… Moon, так говорили о нем люди. Высокий, мужественный юноша с голубыми глазами, светлыми волосами и ледяным сердцем. Его холодный, ледяной свет уже давно запал в души людей. Да, конечно у него были друзья и даже подруги - блестящие звезды, с которыми он мог поговорить, но все-таки чего-то не хватало, особенно тогда когда существа, уже не такие как раньше, ходили по ночному пляжу, и ему приходилось освящать им путь.
«Звезды, скажите если еще где-нибудь такое же существо, как я? Как вы?»
Но они лишь смеялись ему в ответ. Ведь они же никогда не видели людей и не знали что такое боль.

И вот настал день, когда Sun все-таки остановилась. Как ей казалось тогда - раз и навсегда. Именно в тот момент она увидела его. Такого далекого и такого близкого. Странно, но впервые за свою долгую жизнь он улыбнулся.
- Здравствуй – сказал она.
- Здравствуй. Неужели ты та самая Sun, о которой говорят люди перед моим уходом?
- Да, - ответила она.
- Как же ты прекрасна…

Вот так и начался их диалог их дружба и безумная любовь…
Каждый день они встречались в определенное время и в одном и том же месте, ловя секунды, которых с каждым днем все менее хватало. Он восхищался ее теплу, которое она приносила в его жизнь. Ей же хотелось достучаться до него. Проникнуть в душу и стать частью ледяного сердца.

И вот однажды Sun не могла уйти. Она, как и раньше, смотрела в его бездонные глаза, но не смогла разглядеть в них ничего. Его губы прошептали всего пару слов: «Прости так лучше. Мы никогда не сможем быть вместе». Она не верила, не хотела слышать и знать, развернулась и ушла, прикрывая слезы широким рукавом.

И снова шли долгие годы и столетия. Они оставались собой, но чего-то все-таки не хватало… Жизни, настоящей. Той которую они бы с радостью отдали за одну встречу.
За это время люди научились говорить. И было не так сложно узнать друг о друге……Sun снова и снова ловила себя на мысли о дурацком расстоянии. О гнетущем НЕВОЗМОЖНО.
И о невозможности остановиться снова. Moon винил себя за подаренную надежду и никчемную любовь, которую как не старался, но не мог убить.
Столетия… И люди прекратили восхищаться Sun и говорить о Moon.

И вот однажды они встретились снова…
Молча, без слов он подошел и обнял ее. Впервые… И их сердца стали биться в одном темпе.
С тех самых пор нам доводиться редкая возможность видеть солнечное затмение. И с этих же самых пор луна и солнце не разделимы…
Может быть действительно все возможно?

(с)Бестия...

эть так...нашла красивый рассказик)) и пока было время...скинула вам ^_^

Говорят, что однажды собрались в одном уголке земли вместе все человеческие чувства и качества.
Когда Скука зевнула уже в третий раз, Сумасшествие предложило:
- А давайте играть в прятки!
Интрига приподняла бровь:
Прятки? Что это за игра?
И Сумасшествие объяснило, что один из них, например, оно, водит, закрывает глаза и считает до миллиона, в то время как остальные прячутся. Тот, кто будет найден последним, станет водить в следующий раз и так далее.
Энтузиазм затанцевал с Эйфорией, Радость так прыгала, что убедила Сомнение, вот только Апатия, которую никогда ничего не интересовало, отказалась участвовать в игре. Правда предпочла не прятаться, потому что в конце концов ее всегда находят, Гордость сказала, что это совершенно дурацкая игра (ее ничего, кроме себя самой, не волновало), Трусости очень не хотелось рисковать.
- Раз, два, три, - начало счет Сумасшествие.
Первой спряталась Лень, она укрылась за ближайшим камнем на дороге, Вера поднялась на небеса, а Зависть спряталась в тени Триумфа, который собственными силами умудрился взобраться на верхушку самого высокого дерева. Благородство очень долго не могло спрятаться, так как каждое место, которое оно находило, казалось идеальным для его друзей. Кристально чистое озеро - для Красоты, расщелина дерева - так это для Страха, крыло бабочки - для Сладострастия, дуновение ветерка - ведь это для Свободы! Итак, оно замаскировалось в лучике солнца. Эгоизм, напротив, нашел только для себя теплое и уютное местечко. Ложь спряталась на глубине океана (на самом деле она укрылась в радуге), а Страсть и Желание затаились в жерле вулкана. Забывчивость... Даже не помню, где она спряталась, но это неважно.
Когда Сумасшествие досчитало до 999999, Любовь все еще искала, где бы ей спрятаться, но все уже было занято. Hо вдруг она увидела дивный розовый куст и решила укрыться среди его цветов. - Миллион, - сосчитало Сумасшествие и принялось искать.
Первой оно, конечно же, нашло Лень. Потом услышало, как Вера спорит с Богом, а о Страсти и Желании оно узнало по тому, как дрожит вулкан. Затем Сумасшествие увидело Зависть и догадалось, где прячется Триумф. Эгоизм и искать было не нужно, потому что местом, где он прятался, оказался улей пчел, которые решили выгнать непрошеного гостя. В поисках Сумасшествие подошло напиться к ручью и увидело Красоту. Сомнение сидело у забора, решая, с какой же стороны ему спрятаться. Итак все были найдены: Талант - в свежей и сочной траве, Печаль - в темной пещере, Ложь - в радуге (если честно, то она пряталась на дне океана).
Вот только Любовь найти не могли. Сумасшествие искало за каждым деревом, в каждом ручейке, на вершине каждой горы и, наконец, оно решило посмотреть в розовых кустах, и когда раздвигало ветки, услышало крик. Острые шипы роз поранили Любви глаза. Сумасшествие не знало, что и делать, принялось извиняться, плакало, молило, просило прощения и во искупление своей вины пообещало Любви стать ее поводырем.
И вот с тех пор, когда впервые на земле играли в прятки... Любовь слепа и Сумасшествие водит её за руку...

Для многих работа – это необходимость. Для иных – радость. Для нее она была наказанием… Конечно, никто ее не наказывал, но именно так она рассматривала свои обязанности… Ежедневные утомительные, скучные и однообразные обязанности…
Но ведь ангелы не выбирают себе занятие… И ничегошеньки она не могла изменить… Так и собирала с утра до вечера осколки разбитых сердец по всему свету…
Вечером она возвращалась и, строго по описи, передавала их на реставрацию. В мастерской Вера, Надежда и Любовь собирали сердца по малюсеньким кусочкам… Надежда подбирала осколки друг к другу, Вера складывала их вместе, а затем происходило настоящее таинство – Любовь своим дыханием оживляла его и заставляла трепетать… Ну почему бы ей не работать в этой мастерской, где ежедневно творятся такие чудеса? Однажды она спросила у Счастья, почему оно никогда не переступает порог реставрационной мастерской. Счастье фыркнуло в ответ: «Счастье и разбитое сердце? Какая нелепость!» Она чувствовала себя такой неприкаянной теми ночами, когда из сотен собранных ею кусочков, забившиеся сердца наполняли своим стуком всю небесную лабораторию.

Но очень много осколков не складывались в сердца… То, что можно было соединить – складывали и хранили в архиве… Там стояло множество баночек, шкатулочек, коробочек…
Где-то не хватало всего одного кусочка, а где-то лежал всего один маленький осколок… Десятки разбитых, и не собранных сердец ждали там, на полках… Ждали, что когда-то она найдет недостающие кусочки… И Любовь вдохнет в них новую жизнь.

Только одно маленькое утешение находила она в своей работе: возможность прилететь хоть на несколько мгновений, и присесть на подоконник к одному удивительному художнику. И посмотреть, как он пишет свои картины… На всех его картинах одна и та же девушка…Небесной красоты…Её черты лица настолько прозрачны, что кажется, ее можно сдуть с холста…

Она прилетела ночью. Неслышно забралась на окно. Он не повернув головы, спросил:
- Это ты? Привет…
- Откуда ты всегда знаешь, что это я?
- Чувствую…
- Люди не могут чувствовать ангелов. Ой, твоя картина почти закончена…
- Я нарисую еще одну…
- И опять эту девушку?
- Да.
- Почему?
- Она унесла с собой кусочек моего сердца…
- Если в твоем сердце не хватает кусочка, ты никогда не сможешь никого полюбить!
- И что об этом знают ангелы, малышка? На что мне любовь? Пусть так, зато я рисую ее… Каждый день… Это мой кусочек сердца в ее руках передает мне образы.
Она вздохнула и неслышно соскользнула с подоконника, растворившись в лунной дорожке, убегающей в ночь…
Выходит, вот почему некоторым сердцам так и не хватает кусочков, как не ищи! Люди сами раздают их налево и направо! Она сердилась. Вся ее работа, ну, или часть работы, совсем не имеет смысла, если тысячи коробочек, шкатулочек и баночек в архиве так никогда не оживут! Как можно так относиться к своему сердцу, к своей жизни!
Она вернулась в лабораторию очень расстроенной. Мимо проходила Любовь.
- Любовь, скажи, ты знаешь, почему некоторые сердца так и не собираются целиком?
- Конечно милая, но ты мала, и тебе совсем не надо об этом думать.
- Нет, расскажи мне.
- Это осколки от сердец, которые продолжают жить в груди людей. Они не могут любить, но они живы…
- А если мы их вернем на Землю?
- Ты что! Не смей даже думать об этом! Они-то, конечно, по стуку рано или поздно сами найдут свои сердца, но, во-первых, неизвестно, сможет ли такое сердце само, без моей помощи, полюбить вновь, во-вторых, эти сердца остаются в счастливом неведении, что любимые ими когда-то люди выкинули их частички, как ненужный сор, и они могут совсем остановиться, когда узнают про это. И третье, самое основное: того, кто это сделает, ждет страшная кара… Его низвергнут, потому что на такие действия необходимо получить предварительное разрешение. Поэтому никогда, ты слышишь, никогда не вздумай вынести из хранилища хоть один малюсенький осколочек сердца.

Следующей ночью она вновь оказалась на подоконнике, и после следующей тоже. Только света в комнате не было. Одинокий мольберт представлял на обозрение прекрасное одухотворенное лицо… Ангелы ведь видят и в темноте… Она села на подоконник.

- Привет! Я ждал тебя.
- Ой, ты здесь? Почему темно в комнате? Почему ты больше не пишешь?
- Я перестал ее видеть. Совсем.
- Ты сидишь в темноте…
- Я ждал тебя. Ты была права. Она просто выбросила часть моего сердца, не надо было этого делать.
- Тебе больно?
- Нет, мне грустно.
Они помолчали. И вдруг он сказал: «Ты похожа на нее». И отвернулся к стене.
Ей совсем не хотелось быть похожей на женщину, так безжалостно бросившую любящий кусочек сердца. Ей совсем не хотелось быть даже просто похожей на женщину… Или хотелось?
В лаборатории было тихо. И баночки, шкатулочки, коробочки открывались с гулким стуком. Она вытряхивала их содержимое прямо вниз, за Землю, не разбираясь, один там кусочек или несколько… Жгучие слезы текли по ее щекам, но ведь ангелы не умеют плакать…
«И эта тоже… Как и все остальные, - подумал Бог печально,– Может быть, надо ставить на эту работу не ангела?»
Разверзшиеся небеса зябко поежились, когда перья ее белоснежных крыльев посыпались на землю первым снегом…
Звонок прозвучал в квартире, как выстрел. Гулкие, приближающиеся шаги рассеивали искорки страха.
- Привет! Я ждал тебя.
- Меня?
- Конечно тебя, мой ангел!
- А почему на мольберте чистый холст?
- Потому что теперь мы будем рисовать на нем вместе. Нашу новую жизнь.
- Ты разве знал, что я приду?
- Конечно, знал… И я принял тебя даже без этого кусочка моего сердца, который ты держишь в руках.
- Я люблю тебя.
А говорят, что любви учатся долгие годы… Нет, ей можно научиться за одно мгновение. За один стук сердца. Особенно, если его кусочек у тебя в ладошках.

Она очень любила Ветер. Иногда Ей даже удавалось подержать Его в руках. Ветер тоже любил Ее. Разговаривая с Ней, Он иногда как бы невзначай касался Ее щеки, и Она лукаво улыбалась и тоже целовала Его. В этих играх было нечто новое для них обоих, что-то, что давало им мимолетное ощущение счастья. Они были созданы друг для друга - Ветер и Девушка. Она специально распускала легкие душистые волосы - Ему нравилось играть Ее кудрями, а Он приносил ей ароматы лучших цветов мира, потому что Она любила красоту. Иногда Она сидела на крыше своего домика, разговаривала с Ним.
- Ты ласков со мной…
- Не более чем ты со мной…

Однажды ясным утром Девушка пошла в лес. Ветра не было с Ней, всегда свободный, Он разгонял тучи, потому что дождя Она не любила. То утро было теплым и ласковым, лесная дорожка сама стелилась под ноги мягким мхом и уводила Девушку все дальше в рассветный лес. И тут из-за тенистой рощи показалось лазурное озеро, играющее в лучах восходящего солнца радужными бликами. Удивленная и восхищенная, Она подошла к самой воде. Не удержавшись, Девушка коснулась Воды рукой, и Вода тепло облекла Ее пальцы, радуясь встрече, увлекая в себя. Когда Девушка окунулась в Воду, Она услышала журчащий голос:
- Звезда… Я видел много Звезд, я храню их отражения, но ты самая прекрасная из Звезд… Останься со мной, и я дам тебе все, чего ты пожелаешь, только останься…
Девушка молча покинула Озеро, а на следующий день пришла туда с цветами в волосах. Вода приняла Ее, и они были счастливы в тот день. Только Ветер не пришел к Ней вечером. Как-то раз, входя в Воду, Девушка позвала:
- Вода…
- Да, моя Звезда.
- Ты моя жизнь?
- Тебе решать…
- Пожалуй…
Возле Ее дома порывы Ветра терзали траву, крутили пыль и песок. Тоскливое завывание сменялось яростным ревом и едва слышным свистом. Ветер вырвал цветы из Ее волос, потрепал платье, Он бросал пригоршни песка в Ее заплаканное лицо. Девушка упала на колени и говорила Ветру о том, как все уходит, но Ветер не верил Ей. Она сказала тогда тихо-тихо:
- Ты жесток со мной…
Горсть песка в лицо…
- Не более чем ты со мной… - еще тише ответил Ветер.

Жил был Ежик, он был обычным Ежиком - не грустным не веселым, просто Ежиком. Спал он, как и все Ежики, днем, а жил своей ежовой жизнью ночью.
Солнца он почти никогда не видел - в лесу было темно. Вековые дубы своими громадными кронами впитывали без остатка весь солнечный свет и тепло. К зиме деревья освобождались от пышной листвы, позволяя лучам солнца проникать в лесную чащу, но Ежики спят зимой.
Когда Ежик не спал, и выдавалась безоблачная погода, он любовался луной и манящими, магически мерцающими в ночной мгле бесконечными холодными звездами.
Как-то темной холодной ночью глубокой осени, ему во сне приснилась Звездочка. Он никогда в жизни не видел такого теплого, нежного и ослепительного создания. Ему было очень уютно быть рядышком со Звездочкой, он нежился в ее теплых и ласковых лучиках. Ежик не знал, что Звездочку зовут Солнышком, потому, что Солнышка он никогда не видел, ведь Ежики - ночные животные.
С тех пор она снилась ему очень часто. Когда ему было очень плохо, он вспоминал свои удивительные сны, и если ему было холодно, от промозглого осеннего ветра, или страшно, от угугуканья полярной совы, подумав о своей Звездочке, он вдруг согревался или сразу становился храбрым. Когда его одолевали ежовые проблемы, да так, что уже и жить не хотелось, он вдруг вспоминал о своей любимой Звездочке, и проблемы, уходя на второй план, разрешались как-то сами собой. Когда ему было очень хорошо, он в своих снах делился своими маленькими радостями со своей любимой Звездочкой, и она, как ему тогда казалось, начинала светить еще ярче и греть на капельку сильнее.
Он бесконечно любил свою Звездочку, и мысли о ней заставляли искриться лучиками счастья его темные глазки-бусинки. Однажды, он рассказал своим родным и близким, о своих снах. Но все ежики сказали, что это не правильно - ежику должны сниться только ежики или на худой конец, земляника, но не как не звездочки, тем более, та, от которой можно ослепнуть. Потому, что старые ежи помнили и знали по рассказам своих прадедушек и прабабушек, что солнышко бывает очень ярким и жестоко горячим. Но ежик был бесконечно предан своей лучистой мечте!
Все начали смеяться над ним, и он остался совсем без друзей. Из обычного Ежика он стал Грустным. Он начал жить только для того, что бы поскорее забраться в свою маленькую норку, уснуть, и увидеть Её, свою Милую, Бесконечно нежную и ласковую Звездочку!
Шли годы, и он перестал рассказывать о своей мечте своим родным и близким, он перестал рассказывать о своих снах друзьям, которые снова вернулись, он стал любить свою звездочку тихо и незаметно, и ему казалось, что она отвечает ему взаимностью. Он знал, когда-нибудь он увидит ее наяву, и он знал, что она его согрет, он знал, какие слова он скажет своей заветной мечте при встрече...
Как-то глубоким зимнем морозным днем Ежик во сне вновь увидел свою мечту, она сверкала и манила его ласковым и нежным теплом к себе. Заветная мечта Ежика всегда молчала, но в этом сне игриво удаляясь, она прошептала ему: "Иди ко мне!"
Ежик пошел за своей Звездочкой. Он не заметил, как вышел из своей еще осенью законопаченной опавшей листвой норки, как, обжигая лапки, он пробрался сквозь холодный и колючий сугроб снега, как, расцарапав маленькими коготками острую корочку льда, выбрался на поверхность. Он не поверил своим глазам - миллиарды снежных алмазиков сверкали на ярчайшем свете от чего-то огромного нежного и теплого, плывущего на ярчайшем чистейшем синем небе. Он узнал ее! Это была его Звездочка! Она освещала его своими лучами, слепила его привыкшие к кромешной темноте глазки-бусинки, но он уже не видел ничего кроме, ослепительно белого света. Он знал, что это Она, его Звездочка! Он не чувствовал, что она его совсем-совсем не греет.
Промокшая от беспощадного, мокрого снега его колючая шкурка уже давно окаменела, превратившись в ледяной панцирь, но крохотное сердечко маленького Ежика колотилось с такой силой, что он не чувствовал, как его маленькие лапки превратились в ледышки. Он вспомнил заветные, так давно пытавшиеся вырваться из его огромной души слова: "Звездочка, я тебя люблю!", - прошептал он, но она не обращала на него внимания. Он попытался крикнуть громче, но только смог чуть слышно сказать: "Звездочка, я люблю тебя!".
Звездочка блеснула каким-то особым лучиком по уже ослепшим глазам замерзающего Ежика. Ежик почувствовал, такое знакомое ласковое тепло.
"Звездочка, я тебя люблю!", - изо всех сил закричал Ежик. И она услышала его!
"Ты милый, Ежик! Ты хороший...", - сказала Ежику его Любимая Звездочка. Он уже не видел ее потому, что глазки-бусинки ослепли при первых же лучах солнца, он почти не чувствовал ее тепло потому, что его тельце уже почти полностью превратилось в ледышку, но он слышал ее!
"Ты хороший, - повторила она, - но это не правильно! Так быть не должно! Ты должен любить только Ежиков или, в крайнем случае, землянику. Звездочек ежики любить не должны! Это не правильно, так быть не должно, это не честно! Не обижай меня... Это не честно! Ты хороший, Ты милый", - сказала звездочка, укрываясь тяжелыми свинцовыми снежными тучами.
Замерзшее тело Ежика стояло на ледяных, вмерзших в оледеневшие сугробы ножках посреди голого, промерзшего на сквозь черного, векового дубового леса. Остекленевший взгляд его ослепших глаз был обращен в темное морозное небо, где только что скрылся последний лучик его любимой Звездочки. Почувствовав, что исчезли последние капельки ласкового и нежного тепла, он понял, что Она, его самая заветная мечта, не оставив никакой надежды, покинула его. Он слышал, как промозглый полярный ветер гнал на запад свинцовые снежные тучи, в бесконечной глубине которых нежилась его любимая Звездочка. Слезы, выступившие на замерзших глазках-бусинках, тут же превратились в замысловатые морозные узоры.
Ослепший Ежик ничего не видел, его оледеневшее тельце уже ничего не чувствовало, но он слышал! В его голове звучали последние слова его любимой Звездочки: "Это не правильно, так быть не должно, это не честно…"
Последнее, что услышал ежик - оглушительный хрустальный звон - это крохотное заледеневшее сердечко, последним ударом вырвавшись из ледяного комочка, еще несколько часов назад называвшееся Ежиком, разбилось на тысячу крохотных, похожих на рубины осколков. Бесконечно нежный, теплый, ослепительно-ласковый белый свет поглотила беспощадная, звенящая пустотой, безжизненная, ледяная тьма.