В этом доме сто темных углов,
Заколочены окна давно.
И трава проросла сквозь порог.
А вокруг больше нет никого.
В этом доме чердак и подвал,
Крепко заперт единственный вход.
Здесь давно поселилась она,
Та, что больше нигде не живет.
Днем она закрывает глаза,
И ложится ничком у стены,
Чтоб до ночи уже не вставать,
Видеть длинные темные сны.
Но в тот час, когда солнце зашло,
Дом луной освещается весь,
И она открывает глаза,
Удивляясь, что все еще здесь.
Погрузившись в свой собственный страх,
Кто-то где-то найдет свою смерть,
А в душе ее ужас и месть,
А в душе ее жалости нет.
Она знает: нашли ее след,
Что его не могли не найти.
И лишь мысленно молит их всех.
Поскорее за нею придти.
Десять лет или тысячу лет.
В одиночестве или во тьме.
Проживать до конца смысла нет,
А она не смогла позабыть.
Месть. И много тоскливых веков.
В вечных поисках лишь одного.
Сотни разных мужчин, но из них.
Ни один не похож на того.
И она прокляла про себя
Равнодушный бессмысленный мир.
Все сожгла, сохранив лишь кольцо,
То, что он ей давно подарил.
Ночи страстной любви. После них
Красный след на холодных щеках.
И до боли зажато кольцо,
В окровавленных тонких руках.
Запах розы повис в пустоте.
Служит ложем не струганный гроб.
Заржавели на окнах замки,
И трава проросла сквозь порог.
Десять лет или тысячу лет
Одиноко во тьме, сложно жить.
Она знает: за нею придут.
Ей и вправду пора уходить.
