Фильм «2012» войдет в историю кино одной из самых нелепых спецэффектных шуток: американский авианосец, упавший на американского президента, — это, конечно, скорее анекдот, чем трагедия. Американский президент запоминается как самый человечный человек. Еще запоминаются слоны, жирафы и носороги, медленно и красиво летящие над Гималаями.

Остальные два с половиной экранных часа не поддаются внятной детализации: кипит лава, бушуют вулканы, беснуются цунами, континенты ломаются пополам, летят самолеты и банки горят, Калифорния исчезает с лица земли за несколько минут, но напоследок главный герой (Джон Кьюсак) успевает прокатиться по ней на лимузине, прихватив детей, бывшую жену и ее нового мужа.

Есть еще объяснения, почему все это происходит и отчего именно в 2012 году; есть ответственные ученые, которые заранее предупреждали, и бессовестные политики, которые до последнего скрывали от народов страшные прогнозы. Но для выдающегося немецкого режиссера Роланда Эммериха это просто часть обязательной программы, чтобы сюжет не развалился быстрее Северной Америки и «большой восьмерки».

Роланд Эммерих — очень интересный режиссер. В своей творческой кухне он использует всего два предмета — лук и чугунную сковородку. Эти предметы широко используются и другими большими голливудскими постановщиками, но, как правило, несколько деликатнее, не так демонстративно.

Скажем, Стивен Спилберг очень любит резать лук, но не просто так подсовывает его зрителю под нос, чтобы тот вовремя прослезился, а что-нибудь при этом приговаривает в целях морального эффекта. И для закрепления морали — сковородкой хрясь!

Или Джеймс Кэмерон — этот дразнится сковородкой, но прежде чем начать беспощадно курочить «Титаник», долго томит публику, мелко шинкуя луковицу любовной истории. И только потом — хрясь! И тут уж не просто слезы, а прямо брызги из глаз, потому что публика успела крепко привязаться к терпящим бедствие персонажам.

С великим презрением смотрит на подобные художественные приемы режиссер Роланд Эммерих, считая их надувательством, с помощью которого коллеги напрашиваются на похвалы критиков и место в истории искусства. Режиссер Роланд Эммерих прекрасно знает, как публике нравится, чтобы ее лупили сковородкой, но предпочитает, чтобы из глаз летели не слезы, а искры. Для этого надо показывать все более масштабные катастрофы: взорвать Белый дом («День независимости»), потоптать улицы Нью-Йорка («Годзилла»), намертво заморозить всю территорию США («Послезавтра»), наконец, устроить всемирный потоп и пустить цунами на Эверест («2012»).

С луком же Эммерих обходится совсем просто: рубит его большими кусками и тычет зрителю в нос под видом детей, разведенных супругов, индийских ученых, самоотверженных американских президентов и поразительно достоверных русских блондинок с собачками. Оглушенный зритель плакать уже не в состоянии, на душещипательных сценах он просто чихает и тут же переключается на созерцание новых удивительных катаклизмов.

«2012» — очень зрелищное кино, сделанное на высочайшем техническом уровне, но поражают в нем не столько подробности скорой гибели цивилизации, сколько специфическая манера, в которой режиссер устраивает тотальный геноцид.

Есть в этой апокалиптической картине не объясняемая производственными задачами мелочная злоба, как будто режиссер не человечество губит, а травит тараканов, загадивших его смокинг для оскаровской церемонии, на которой Эммериху все равно никогда ничего не дадут. У некоторых тараканов есть имена, государственные должности и семейные отношения, но таковы уж законы жанра: какая-то группа должна уцелеть под страшными ударами тапка и добежать до спасительного плинтуса. Которым в данном случае — осторожно, страшный спойлер! — является Африканский континент.