Есть два стремления: спрятаться за чьими-то более точными и правильными словами, чем могут быть мои собственные, и со спокойной совестью думать, что все, вот оно, нет меня, нет, наконец-то нет, я не мешаю, есть только нечто лучше, чем я. Надежно скрывающее меня от внешнего пространства. Тогда, казалось бы, не станут возможны какие-либо обвинения или обесценивания. Хотя, кажется, круг замкнулся совершенно. Нет никакого доверия ко мне, и что бы могло вдруг разом закрыть глаза на это - разве нечто выдающееся, но где это взять...
Второе стремление, проистекающее из не совсем добитой собственной ценности и осмысленности - разорвать на куски собственную плоть, накормив ею хищников, польза одномоментная, но несомненная. Меж тем, слишком противоположные стремления, чтобы мочь претендовать на истинность в том виде, в каком они есть.
Скоро я по стенам буду бегать от бессилия. Потому что как еще прервать этот странный четвертьвековой сон? Я отмахиваюсь интересами и экспериментами, доколе они и правда смогут все выгораживать? Где слишком серьезно, а где и недостаточно реалистично - увы, у меня и правда лишь одна точка, откуда я могу взирать. Я странным образом держусь за себя, хотя давно знаю: к себе всегда успею уйти, отрываться меж тем тоже совершенно не хочется. Я не знаю, откуда все это берет начало, до удивительного практически несомненное.
Я иногда злюсь на вещи, но они спокойнее. Да и разного рода опосредованные явления вроде музыки. Увы, с ними я тоже далеко не хорошо умею обращаться, чтобы чувствовать поддержку от них в полной мере.