как и обещала Сеамни....-некоторые ЕГО изречения...


Нужно носить в себе еще и хаос, чтобы быть в состоянии родить танцующую звезду.

Подняться на высокие горы, чтобы искусить искусителя.

И поистине, если бы жизнь не имела смысла, и я должен был бы выбрать бессмыслицу, то эта бессмыслица казалась бы мне наиболее достойной избрания.

Отвратить свой взор от себя захотел творец – и тогда создал мир.

Этот мир, вечно несовершенный, отражение вечного противоречия и несовершенный образ – опьяняющая радость для его несовершенного Творца.

И это самое правдивое бытие – Я – говорит о теле и стремится к телу, даже когда оно творит и предается мечтам и бьется разбитыми крыльями.

Ваша печаль да будет любовью к сверхчеловеку: так оправдаете вы свою все еще жизнь.

В горах кратчайший путь – с вершины на вершину; но для этого надо иметь длинные ноги.

Я бы поверил только в такого бога, который умел бы танцевать.

Но и в безумии всегда есть немного разума.

Есть души, которых никогда не откроют, разве что сперва выдумают их.

Я меняюсь слишком быстро: мое сегодня опровергает мое вчера. Я часто перепрыгиваю ступени, когда поднимаюсь, - этого не прощает мне ни одна ступень.

Враги должны у вас быть только такие, которых бы вы ненавидели, а не такие, чтобы их презирать.

Государством, где медленное самоубийство всех – называется – «жизнь»

Часто грязь восседает на троне, а часто и трон на грязи.

Лишь на базаре нападают с вопросом : да или нет?

Медленно течет жизнь всех глубоких родников: долго должны они ждать, прежде чем узнают, что упало в их глубину.

Беги туда, где суровый, свежий воздух.

Но ты глубокий, ты страдаешь слишком глубоко даже от малых ран.

Они вполне прощают тебе только твои ошибки.

Не твое назначение быть махалкой для мух.

Познающий не любит погружаться в воду истины не тогда, когда она грязна, но когда она мелкая.

Часто нападают и создают себе врагов, чтобы скрыть, что и на тебя могут напасть.

Ах, как много есть великих мыслей, от которых проку не более, чем от воздуходувки: они надувают и делают еще более пустым.

Есть чувства, которые грозят убить одинокого; если это им не удается, они должны сами умереть! Но способен ли ты быть убийцею?

Ты близко подходил к ним и все-таки прошел мимо – этого они никогда не простят тебе.

Но больше всех ненавидят того, кто летает.

Если хочешь быть звездою, ты должен светить им, несмотря ни на что.

Одинокий, ты идешь дорогою к самому себе.

Остерегайся также святой простоты! Для нее нечестиво, что не просто; она любит играть с огнем – костров.

Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры. Поэтому хочет он женщины как самой опасной игрушки.

Все в женщине – загадка, и все в женщине имеет одну разгадку: она называется беременность.

Я ненавижу тебя больше всего, потому что ты притягиваешь, но недостаточно силен, чтобы перетянуть к себе.

Счастье мужчины называется: я хочу. Счастье женщины называется: он хочет.

Умри вовремя.

Врач, исцелись сам, и ты исцелишь также и своего больного. Было бы лучшей помощью для него, чтобы увидел он своими глазами того, кто сам себя исцеляет.

Вы уважаете меня; но что будет, если когда-нибудь падет уважение ваше? Берегитесь, чтобы статуя не убила вас.

Вы еще не искали себя, когда нашли меня.

Все непреходящее есть только символ. И поэты слишком много лгут.

Стыд, стыд, стыд – вот история человечества.

Большие одолжения порождают не благодарных, а мстительных.

Угрызения совести учат грызть.

Мелкая мысль похожа на грибок: он ползет и прячется, и нигде не хочет быть, пока все тело не будет вялым и дряблым от маленьких грибков.


Но тому, кто одержим чертом, я так говорю на ухо: лучше, чтобы ты вырастил своего черта! Даже для тебя еще существует путь величия.


И многие делаются для нас прозрачными, но от этого мы не можем еще пройти сквозь них.

Не к тому, кто противен нам, бываем мы больше всего несправедливы, а к тому, до кого нам нет никакого дела.

Всякая великая любовь выше всякого своего сострадания: ибо то, что она любит, она еще хочет – создать.

И не иначе они умели любить своего Бога, как распяв человека.

Но голос красоты звучит тихо: он вкрадывается только в самые чуткие уши.

Вы еще хотите, чтобы вам заплатили, вы, добродетельные! Хотите получить плату за добродетель, небо за землю, вечность за ваше сегодня?