Жил-был старик со старухой
У самой у Чуйской долины;
И были они растаманы
Вот уж тридцать лет и три года.
Старик прибивался по плану,
А старуха по всему - лишь бы перло.
Раз пыхнул старик прямо в поле -
Чуть-чуть на хи-хи лишь пробило.
Он другой косяк подрывает -
Пришел глюк беспантовый про хавчик.
Третий раз забивает он туго -
Пришел глюк с одною рыбкой,
С непростою рыбкой, - золотою.
Как вдруг взмолится золотая рыбка!
Голосом молвит человечьим:
«Отпусти меня, смертный, обратно в Нирвану!
Дорогой за себя даю откуп:
Откуплюсь чем только пожелаешь».
Удивился старик и подсел на измену:
Он курил вот уже тридцать лет и три года,
И не видал диких глюков, как этот.
Не стал грузиться он этой рыбкой,
И сказал ей ласковое слово:
«Джа с тобою, золотая рыбка!
Твоего мне откупа не надо;
Ступай себе обратно в Нирвану,
Наслаждайся безбрежной свободой».


Воротился старик ко старухе,
Рассказал ей глюк беспредельный:
«Я сегодня выглючил рыбку,
Золотую рыбку - не простую.
По-нашему говорила рыбка,
Домой в свою Нирвану просилась,
Дорогой ценой откупалась:
Откупалась чем только пожелаю.
Не посмел я взять с нее выкуп,
Так пустил ее обратно в Нирвану».
Старика старуха забранила:
«Дурачина ты, простофиля!
Прокурил весь свой старческий разум!
Взял бы хоть кальян да гашиша:
Бульбулятор заебал мне все мозги».


Вот пошел он к конопляному полю;
Видит, - поле недвижно стоит
И словно бы смотрит.
Косяк подрывает и кликает рыбку.
Появилась в сииянии рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, смертный?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Посылает меня на хуй старуха,
Не дает мне ровного кайфу!
Надо ей кальян да гашишу,
Бульбулятор ей не канает».
Отвечает золотая рыбка,
Голосом далеким, напевным:
«Не печалься! Ступай себе с богом.
Будет вам нулевый кальян и гашиш
абсолютный».
И исчезла.

Воротился старик ко старухе:
У старухи кальян охуенный.
Старуха уж никакая, еще пуще гнет пальцы:
«Дурачина ты, простофиля!
Выпросил кальян беспантовый!
С кальяна много ли кайфу?
Воротись, мудила, ты к рыбке:
Попроси килограмм кокаину!»
Вот пошел он к Чуйской долине
(Неподвижна и мрачна долина стояла),
Курнул и снова выглючил рыбку.
Появилась в сиянии рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, смертный?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Совсем старуха припухла!
Не дает мне ровного кайфу!
Хочет уж кило кокаину!»
Отвечает золотая рыбка,
Голосом далеким, напевным:
«Так и быть: будет вам кило кокаину».
И исчезла.

Пошел старик обратно на хазу,
А там уже прет отдыхало.
Сидит старуха со своими кентами,
И по зеркальцу дороги гоняет.
Старуха в полном экстазе,
На чем свет стоит мужа ругает:
«Ну, заебись! Наказание с этим кретином!
Выпросил, баран, кило кокаину!
Что мне кило с моими кентами?
Воротись, поклонись этой рыбке:
Не хочется мне этого кокса,
Попроси героину побольше».
Пошел старик к Чуйской долине,
Белый день, но мрачна и черна долина.
Пыхнул старик, и рыбку стал кликать.
Появилась в сиянии рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, смертный?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Старуха с кокса словно сдурела,
Не дает мне ровного кайфу.
Уж не хочет она кокаину,
Хочет героину побольше».
Отвечает золотая рыбка,
Голосом далеким, напевным:
«Не печалься!
Ступай себе с богом!»
Воротился старик ко старухе.
Что ж он видит? Дым коромыслом.
Старуха бродит на взлете,
На полу героин по колено.
Кенты все сидят никакие,
Она бьет их и за уши таскает.
Говорит старик своей старухе:
«Здравствуй, подруга моя растаманка!
Чай, теперь твоя душенька довольна».
Показала ему палец старуха
И баяны промывать отослала.
Вот неделя, другая проходит,
У старухи крышу все более сносит.
Опять к рыбке старика посылает:
«Выглючи опять эту рыбку!
Уж достал меня этот белый.
Не хочу больше бычьего кайфа,
А хочу LSD с эфедроном».
Испугался старик, взмолился:
«Что ты, баба, белены объелась?
Ты ж ни думать, ничего вообще не умеешь!
Насмешишь ты всех кентов и знакомых!»
Осердилася пуще старуха,
И с ноги ударила мужа.
«Как ты смеешь, растаман, спорить со мною,
Познавшей все оттенки блаженства?
Ступай в поле, говорят тебе честью,
Не пойдешь - кенты отпиздошат!»
Старичок отправился в поле
(Тихо и черно поле стояло),
Пыхнул, и рыбку стал кликать.
Появилась в сиянии рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, смертный?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Опять моя подруга бунтует.
Уж не хочет она бычьего кайфа,
Захотела LSD с эфедроном».
Отвечает золотая рыбка,
Голосом далеким, напевным:
«Не печалься! Ступай себе с Богом.
Добро! Будет ей LSD с эфедроном».
Старичок к старухе воротился.
Что ж! Расширялово прет полным ходом.
Видит он свою старую старуху,
В позе лотоса сидит старая подруга,
И во лбу ее - красная точка.
Вкруг нее стоят кенты да шестерки,
Да глазами, словно бесы, вращают.
Как увидел старик - испугался!
Поклонился старухе он низко,
Молвил: «Здравствуй, старая подруга
растаманка!
Чай, теперь твоя душенька довольна?»
На него старуха не взглянула,
Лишь с очей прогнать его велела.
Подбежали кенты всей толпою,
Старика пинками отослали.
А в дверях-то шестерки набежали,
Всю дыхалку кулаками поотбили.
А народ-то над ним посмеялся:
«Поделом тебе, старый наркоша!
Вредь тебе, невежа, наука:
Кислота конопле не товарищ!»

Вот неделя, другая проходит,
У старухи сдвиг беспредельный.
Всех кентов за стариком посылает,
Отыскали старика, привели к ней.
Говорит старику старуха:
«Воротись, поклонись этой рыбке.
Не хочу я LSD с эфедроном.
Хочу быть я владычицей кайфа,
Хочу жить на перекрестке Вселенной,
Хочу, чтоб был у меня генератор оргазма,
А рыбка чтоб крутила на том генераторе педали».
Старик не осмелился перечить,
Не дерзнул, хоть и видно, что гон беспантовый.
Вот идет он к конопляному полю,
Видит, в поле черная буря:
Ревет ветер в потоках и вихрях,
И качаются черные джунгли.
Накурился старик, и рыбку стал кликать.
Появилась в сиянии рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, смертный?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Что мне делать с проклятою бабой?
Уж не хочет она LSD с эфедроном,
Хочет быть владычицей кайфа,
Хочет жить на перекрестке Вселенной,
Хочет, чтоб был у нее генератор оргазма,
А ты чтоб крутила на том генераторе педали».
Ничего не сказала рыбка.
Вдруг пропало золотое сиянье,
Старика по лицу ветер ударил.
Долго в поле ждал он ответа,
Не дождался, к подруге воротился.
И увидел он страшное дело:
Опять в уголке сидит его старуха,
И бульбулятором ебет свои мозги.