Отгремела в Москве Олимпиада, вот радости-то было для большинства столичных жителей! Город отмыли и принарядили, как квартиру перед приездом дорогих гостей. Появилось много летних кафешек, а в них всякие невиданные вкусности в маленьких упаковках: соленые орешки, соусы и джемы. А сколько разных безалкогольных напитков мы попробовали в те дни! Советские люди, изголодавшиеся и неизбалованные, считавшие большой удачей покупку магазинных котлет, в которых даже запах мяса отсутствовал — и вдруг колбасные нарезки и импортные крекеры! Я вот думаю, что, если бы коммунисты так не измывались над своим народом, не унижали бы людей отсутствием самого необходимого, даже с точки зрения гигиены, то этот строй еще долго мог бы существовать, ведь все-таки мы жили довольно спокойно: нас и лечили, и учили бесплатно, малыши ходили в садики и ясли за минимальную цену, школьники отдыхали в многочисленных пионерских лагерях, посещали различные кружки и секции, не отдавая за это ни копейки. Квартплата не заставляла людей голодать, а пенсионеры, отстроившие свою страну после разрушительной войны, практически с нуля, были уважаемыми людьми и, благодаря положенным им льготам и нормальной пенсии, жили даже лучше молодежи, у которой еще и зарплата не успела повыситься, но зато подрастали детки, а они и в те годы были удовольствием не дешевым.
Люди жили своими простыми радостями: влюблялись, женились, рожали детей, воспитывали внуков, трудились на приусадебных участках, обеспечивая семью продовольствием, вкалывали на предприятиях, осенью ездили в колхоз на уборку картофеля и прочих овощей, зимой ходили на овощебазы, чтобы перебирать эти же самые овощи, которые от неумелого хранения начинали активно гнить сразу же после закладки их в закрома, так что до весны доживали немногие. Еще народ занимался физкультурой и спортом: почти в каждом дворе играли в футбол и хоккей. Позже появились на столбах и баскетбольные корзины, а столы для пинг-понга вообще стояли повсюду. На пляже молодежь с утра до ночи играла в волейбол, и то и дело зарывался в горячий песок воланчик, отправленный неопытной рукой начинающего бадминтониста высоко в синее небо. Пенсионеры забивали «козла» в домино, шпана перекидывалась в картишки — так отдыхал простой народ.
Интеллигенция выстраивалась в длинные очереди около Пушкинского музея, чтобы посетить привезенные из дальних стран невиданные доселе культурные сокровища, которые, на самом деле, были ничуть не шедевриальнее тех, которые хранились и экспонировались в наших отечественных галереях, но зато при встрече в компании полагалось с томным видом сказать: «А вы были на выставке импрессионистов? Великолепно! Просто потрясающе!» Помню, как одна чрезвычайно манерная дама из торгашеской семьи,не обремененная ни интеллектом, ни воспитанием, ни чрезмерным образованиям, восхищалась работами французов, смакуя их непривычные для нашего русского уха фамилии и, закатывая от восторга глаза, отреагировала на мою робкую ремарку: «А я все-таки больше люблю реалистов: Шишкина, Айвазовского. Левитана, Васильева, Брюллова, Репина и т.д.» Она смерила меня презрительным взглядом и припечатала к позорному столбу: «Ты просто до них не доросла!» Это я-то, с четырех лет учившаяся рисованию, проштудировавшая всю Художественную энциклопедию и готовая поселиться в залах Третьяковки!
Публика ломилась в театры — вот, где кипела настоящая культурная жизнь. Гениальные актеры играли так блистательно, что простуженные зрители стеснялись даже кашлянуть в притихшем зале! Появлялись и мужали новые, современные театры, под руководством передовых режиссеров, ставились новаторские спектакли, со временем превратившиеся в легенду. Например, на ««Юнону» и «Авось»» билетов в кассах купить было просто невозможно, впрочем, этот шедевр, рожденный союзом двух непревзойденных талантов — композитора Алексея Рыбникова и поэта Андрея Вознесенского - наверняка, и через многие десятилетия, будет вызывать у трепетных сердец не меньшее восхищение, чем сейчас. Приезжали к нам и заграничные театры, такие как «Ла Скала», например.
Не понимаю, почему сейчас так оплевывается жизнь тех лет и называется презрительно «застоем»! От того, что в Париж ездили единицы - так и сейчас там все больше американцы, да японцы тусуются. А вместо Турции и Египта в те годы мы с удовольствием отправлялись в Крым и на Кавказ, да еще и в Прибалтику — почти каждая семья могла себе это позволить. Моя мама каждый год поправляла здоровье в каком-нибудь санатории в Кисловодске, а она не была олигархом. А как отдыхалось на турбазах и в походах! Почти каждый завод имел свой пансионат или дом отдыха, где можно было всей семьей провести две недели на природе за символическую цену.
Не пустовали и стадионы, на которых все время проводились какие-нибудь соревнования: чемпионаты, спартакиады, универсиады и прочие первенства. А наш советский хоккей! Гордость всего народа: игроков знали в лицо не только мужчины, но и женщины, и дети, и даже старушки, сидящие на скамейках у родных подъездов, обсуждали не только проходившую мимо молодежь, но и забитые во вчерашнем матче шайбы.
Олимпиада явилась апофеозом народной любви не просто к спорту, а к возможности проявить и раскрыть свою широкую русскую душу: мы так искренне радовались гостям, так хотели их приветить и удивить, продемонстрировав достижения и красоты нашей страны, поделиться с ново-обретенными друзьями всем, что имеем, так ликовали наши сердца в течение целых четырнадцати дней беспрерывного праздника, что, когда погас олимпийский огонь — показалось, что солнце зашло навсегда и больше никогда не появится, потянуло ледяным ветерком. Ну, а уж когда олимпийский Мишка начал возноситься над Лужниками — наверное, почти вся женская половина страны вытирала набежавшие слезы.