Продолжение. Содержание предыдущих серий.
Кот Муря рассказывает историю своего падения с крыши. Его слушает молодой кот, который прописан на помойке.

Сто грамм

Ить ни сан си го - беспечен гуляющий заяц.
Попал под удары охотничьих нунчак.
Шлeп-шлeп, ой-ой-ой.
Леонид каганов

На следующий день я встал пораньше и тщательно вылизался. На меня смотрели косо, особенно - Пол хвоста. Он так и ничего не спросил у меня про вчерашние события, хотя ему очень хотелось. Он ходил вокруг меня, постепенно сужая круги. Наконец, не выдержал.
- Ты чего лижешься?
- Ничего. Не твое дело.
- Сбрендил совсем.
Я потянулся. С удовольствием посмотрел на свое отражение в луже. Оттуда на меня смотрел вполне приличный, чистый кот. Прохожая девочка угостила меня половиной сосиски, и мне не пришлось лезть в мусорник. Оказывается, быть чистым не так плохо. Я легко нашел проход в тайный двор. Муря сидел на парапете и дремал. Я был еще далеко, но его ухо дернулось, уловив посторонний звук. Он открыл глаза.
Следующие полчаса меня мяли, кидали, опрокидывали, поднимали на когтях, возили по цементному полу. Я кусался, царапался, отбивался, как мог. Моя шерсть летела по ветру. На шкуре остались богровые полоски. Муря тоже потерял несколько клочков своей густой шерсти и они, как пух с одуванчиков взлетели и закружились над крышей.
- Простите меня, сенсей.
- За что, ты не добрался до моей кожи. А пух, это я так линяю. Скоро стану похож на тебя.
Я воспользовался возможностью деликатно рассмотреть сенсея, восприняв последнюю фразу, как приглашение.
Передо мной сидел не просто большой кот, я и сам не мелкий, а огромный. Его голова закрывала от меня солнечный свет. Уши были в красных бороздках вен. Они были совсем целые, только одно ухо имело мелкую зазубрину – след давней драки. На морде не было шрамов. Ни одного. Хотя было понятно, что лет этому коту не мало, и за все это время ни один кот не добрался до этой священной морды. Окрас у нас с ним был одинаковый. Такой окрас еще называют – дикий. Только у сенсея было меньше полосок и около хвоста явно проглядывала рыжина. Рыжих котов у нас на помойке не уважали. Рыжий кот – подлый кот. Самые большие трусы – рыжие, самые большие воры – рыжие. Но Муря не был классическим рыжим котом. Конечно я знал его имя. Оно вселяло ужас в самых отважных. И потом я много раз убеждался – не зря. Тут Муря зевнул, может быть нарочно, и я увидел клыки. Мамочка, эти клыки мне не забыть до самой смерти. Они не были такими, как у собаки. Они были страшнее. Узкие, длинные и белые, как четыре молнии. Мне стала жаль Фанерку. Ощутить такой ужас на своей шее. Точно он головой где-то ударился, если потом вернулся. Тут я вспомнил про рассказ и приготовился слушать.

Муря

Жили у старой женщины
Две рыбы Фуго.
Одна белая, другая серая - две веселых рыбы.
Леонид каганов

Оля вернулась с коробкой. С трудом подняв и перекладывая большую коробку в руках, она несла меня, как больного ребенка. В доме у нее дома уже жили кошки. Две изысканные сиамки лежали в кресле и дружно подняли морды на звук открывающийся двери. Увидев меня они присели, но в конце концов, они были у себя дома и церемонии были отброшены. Меня обнюхали самым унизительным образом. Наглые создания. Я бы им показал, если бы смог. Но я лежал без движения. Я не ел целый день. Но это было ничего. Я не спал, и оказавшись в безопасности, наконец заснул по- настоящему. Проспал почти сутки. Сон был моим лекарством. Ночью эти нахалки подошли ко мне и вылизали мою морду. Кровавые бороздки исчезли.
Дальше я ел и спал, и опять – ел. Силы возвращались постепенно. На второй день я с трудом приподнялся и написал в большое блюдо, в котором густо росла какя-то трава. Как потом выяснилось, кошки эту траву ели, а для грязных дел у них был специальный ящик с катышками, которые странно пахли. Но этого я тогда не знал. Кошки оказались веселыми заводными созданиями. Они целый день гонялись друг за другом с азартными воплями, потом мирно закусывали из одной миски. Меня они игнорировали. Один раз попробовали полезть, я им сказал: «Ща…». Так авторитетно сказал, что они сразу отстали.
Дом, в который я попал, был похож на мой. Тут пахло кошками, кошачьим кормом и той гадостью, которой брызгается моя хозяйка перед тем, как выйти из дома. Вечером Оля надевала черное платье, брызгалась, брала небольшой футляр и уходила на работу. Ее работа была дуть в трубочку, которая жила в футляре. Это я понял, пока гостил у нее.
Я не переживал, копил силы для возвращения. Мой родной очаг был совсем рядом. Каждый вечер и утро я слышал, как моя хозяйка выходит на балкон и зовет меня. Зовет долго. Раньше я всегда приходил на этот зов. Теперь же, я отвечал на своем я зыке: «Я здесь, я тебя слышу, но пока прийти не могу…».
Но настал вечер, когда зов не прозвучал. Пока не стало совсем темно, я вслушивался в уличный шум, надеясь уловить знакомые звуки: «Мурик, Мурик, Му-у-урик. Муря – домой…». Нет, меня не звали. Надо было срочно что-то предпринять. Я подошел к двери, она была заперта. Оля спала. Я собрал все силы и вложил их в прыжок, и скрылся в ночи уйдя, как все порядочные коты, через форточку. Кошьи боги меня всегда любили – двери в браму были открыты. Я выскочил на улицу, пересек булыжную мостовую и проскочил то место, на котором лежал целую вечность назад, истекая кровью. Мои ноги едва меня слушались, но я летел не чувствуя под собою лап. Одним махом я пересек двор, взлетел вверх по лестнице на третий этаж и прыгнул в родную форточку.
«Мяу», - сказал я. Вот я пришел. Я живой. Встречай меня. Но что я увидел. На полу сидел пришелец. Он сонно раскачивался из стороны в сторону. Большая голова держалась на тонкой шейке, которую я мог перекусить одним движением. Сонный маленький котенок занял мое место.

Это Оля и ее кошки.