У меня в голове - снова вертиль.
Лиля дышит, как плавец греблей.
Одна коленка - выше другой.
И фламинго-леопарды соревнуются, как ветер. Да сегодня я и сама, как ветер - соревнуюсь в губке и под пластырем. Правая часть тела неизменно подшучивается.

Техно.
Пива!
Тыц-тыц-тун-тун.
Инь и янь из проводов.

Белая посылка прямоугольная с волосатым хвостом, разрезая воздух, мчится к вам на велосипеде, чтобы доставить себя.

Красный цвет разъедает мне глаза.
А очки можно протирать спиртом?

Апостроф. Рука-прищепка.
Волна квадратиков, делающих сальто, пробегает снизу вверх по аорте. У меня двигается гипс.

У меня в горле бегает кусочек яблочка.

Мое белое тело накрыли по диагонали по лицо разноцветным шарфом.

Я-готичная сижу на лавке, подогнув ноги, в нашем театре.

- Слушай, я вижу летающего жирафа с цветком конопли на спине.. ой.. над спиной.
- ДА!!

Вокруг наручники.

На ветках из тени на стенах висят люди в платьях.

Раскаленные плечи, меня пронизывают сотни фиолетовых льдинок, поднимите меня за руки, выудите из этого болота, губы синеют, ноги сжимаются, за спиной, вокруг спины, дрожа и наслаждаясь.

Да опусти ты свои пальцы в мягкое непронзаемое желе, вдохни полоски, купи пакеты, не снимай мои розовые очки, не отпускай меня. Или по бокам дороги рискуют исчезнуть все деревья, ветра и улыбок в зеркало заднего вида не станет, рот ссохнется, а мы больше ничего не сможем сказать друг другу.

Я маленький озлобленный воробушек.
Бесконечно-длинный голос.
Бесконечное количество железных колец.

В соседней комнате скрипнули ставни, я иду на звук.

Все пальцы снова в варенье, в варенье со вкусом чеснока, я осторожно шагаю между клеток и стульев, щупая глазами темный воздух трипа, голубого, как серый шнурок.

Из моих ноздрей и рта вылетают полупрозрачные красные уверенные цилиндрические трубки по направлению в форме крючка.

Ветром мне исцарапало все веки.
Кипиш сверху вниз.

И вообще, дышать - это дискомфортно.
Здравствуйте, это программа пока все дома и пока все ушли.

Гулкая весна, не убирай с меня руки, желтые листья подо мной, разорви пальто, оближи мое ухо, быстрее, громче, только не убирай руки, дыши сбивчивее, хватай меня за шею, как мы далекооо отсюда.
Я хочу смотреть на тебя так, чтобы на нас оборачивались люди.
Я иду по краторам вулканов.

Bonus:
Стайка запятых пробежала с запада, оставляя за собой спасительный шлейф, freeride, ending i masturbation. Я не могу тебе доверить эту информацию, потому что меня атакуют неокрепшие мозги, а Лиля шепчет "Настя".

Спустя 15 часов:
Переливающаяся зеленая ракушка-конопля. Все вокруг очень зеленое - зелен весь мир и даже голуби. Главное - не протягивайте мне книжки. Под кисло-острым соусом.

Я бы тоже не хотела иметь настоящий дворец. Как представлю, сколько там может быть палева и твердых знаков, так сразу хочется уютно устроиться в летающей тарелке и качаться, как в гамаке.

Рука определенно потеряла свое место. Мне категорически не хватает воздуха.

Антимонахомахия.
Япзеду липкое.

- у тебя зрачков нет, вместо зрачков - я.

Губы съедают ногти.
Домашние котлеты и танцы под машины.
Мы не соглашаемся на такую проституцию.

Трансформеры. Я тону в лилином плече. Дариуш прижимает рукой воздух вниз, он утрамбовывает его в маленький прозрачный куб и запах грибов его не отвлекает.

В полу - небольшие нефтяные твердые омуты, которые прячутся около железа, маскируясь под безобидность.

Pani Suszkewicz. Бумажный кораблик готовится взлететь в горизонтальном направлении.

Bonus:
Да, я озабоченный обкуренный поэт с невидимыми бакенбардами и тетрадью пожелтевшей. В чернильнице стоит перо, а мне почти 17.

За нами охотятся автобусы и зовут вовнутрь тихим женским протяжным голосом "быстре-еее". а асфальт летний. мы не успеем ни-ку-да.

Же же - это насекомая в саванне с закатом.

Да, я еду вверх по асфальтовой горе, и люди на меня косятся зачем-то своими неуместными глазками-перфораторами. Блин, я не могу, на меня даже их ботинки глазеют.

У меня волосы на голове пульсируют, по улицам ходят двойники с искореженными лицами, на обгон пошли детские души, а мои пальцы не могут остановиться. У меня рука и мизинец левой ноги плачут, а музыка предостерегает от сияющей оранжевой кнопочки. Ну, вот я и говорю - оранжевой, шуршащей, в клеточку, не знающей конца.