проснувшись, выковорив из глаз остатки сна, которые пищали, не хотели уходить, закрывались маленькими острыми ладошками от солнца, заглядывающего с сердитым воспитательским видом сквозь плотные коричневые шторы в комнату: "опять? нет, ну, что, опять, что ли?!", подлетела, ударившись о потолок, но не заметила этого и побежала на кухню, искать остатки разума.
кажется, вчера она оставила эти крошечки именно тут. то ли в омлет уронила утром, то ли в окошко выдуло с дымом. ползала по полу, поднимая столы и плиту, свистела, мурлыкала, дудела носом - нужно же найти общий язык, чтобы его звать. но вдруг швырнула стол в холодильник, плиту - в окно, остолбенела, приготовилась и заревела так, что хлебница перекрестилась, а соль и сахар, переглянувшись, решили, на всякий случай, пожениться и родить потомство: "никогда не знаешь, что произойдет в следующую секунду", - решили они.
а она рыдала и рыдала, с каждой минутой все сильнее увязая в ковре. только сейчас, спустя миллионы лет и 4 дня, она вдруг поняла, что единственным ее собственным, гарантированным, защищенным от многоугольных и прозрачных человеческих глаз, единственной ее постоянной был этот проклятый разум. а она даже не удосужилась научиться с ним общаться.

проснувшись, он поднял голову из уютной спины и развернул ее на 180 градусов. "где?...ГДЕ?....". еще не разобравшись, в чем дело, он начал судорожно оглядываться по бессчетному количеству сторон, его окружавших. но, даже оглядев их все по несколько раз, остался ни чем: только две красавицы-подружки, тишина и пустота, как обычно, поманили его к себе. он подмигнул, но отвернулся.
тут он услышал какой-то тупой звук, монотонный и одинаковый. он пытался понять, что происходит там, на кухне, во второй и единственной части их грязно-чистого, крохотно-большого и холодно-теплого жилья. когда ее не было, он ни за что на свете никуда не выходил, так что просто уцепился ртом за перекладину, повис и начал осторожно выглядывать.

и вот, она уже сидела не плача, но гудя. гудела и стукалась головой в стену: "ууу ууу у ууу ууу у уу уу уу ууууууууууу у ууу уу у". гудела, стукалась и отмахивалась от его зовов. она относилась без удивления к его реакции. "да это даже и реакцией не назовешь. что с него взять? что он понимает? я..я потеряла свой РАЗУМ. мало того, что потеряла, но даже не успела научиться с ним разговаривать. а он просто вот так берет и зовет меня. вроде как, что все хорошо, иди сюда. как будто он мне может помочь. да он даже понять меня не может. все. не слышу его. тихо. не слышу. слышишь, я тебя не слышу! не мешай! не слышу! не слышу-у-у-у-у! ууу ууу у ууу ууу у уу уу.....".
но он продолжал звать, - все равно рано или поздно она вернется с кухни, в свою постель, где будет гладить остатки снов и улыбаться хмурящемуся солнцу. все равно она рано или поздно опять забудет, что что-то там потеряла. она будет лежать в синей кровати, рядом с которой стоит большая клетка. и тогда он из этой клетки объяснит и напомнит, что его, разум, она сама закрыла здесь давным-давно, чтобы он всегда был рядом, не убежал, и чтобы научиться с ним разговаривать.