От 24 июля.


Я не знаю как всегда о чем пойдет речь на данный момент, ведь он как и все в этом мире на месте не стоит, и мысли постоянно меняются. Строка за строкой, и что то совершенно бессмысленное обретает суть. Становится все яснее и яснее со временем, но стоит ли эта ясность того, чтобы ждать.
Я хотела порисовать, может, но вдохновение или какое либо желание почему то пропало и я решила найти себя в "Новом документе". Меня это не успокаивает. Далеко нет, может раньше так было, но сейчас с каждой строчкой все больше терзаний. С каждой строчкой все больше мыслей, и каждая требует огранки, оформления.Приходится начинать издалека, но к сожалению часто это отдаление от сути минует основную мысль которую я пыталась донести. Она теряется, пропадает, становится не к месту, её заменяют другие мысли, как сейчас, как и всегда.
Столь безмерные терзания из ничего. Мы божество, раз из этого ничего сотворили боль. Самое ощутимое из нематериального. Холод, смерть.
Я долго смотрела на эти неаккуратно нарисованные стрелки почти сухой подводкой, рыжевато-красные только что выкрашенные волосы, на потрескавшиеся губы, и долго думала, почему мне было все мало. Дело ведь было далеко не во внешности, дело было в собственной неуверенности. Которая, кстати, пожирает меня все больше и больше. Чаще и чаще. Я не могу смотреть в глаза людям, которые просто идут мимо меня, едут в автобусе пока я стою на остановке, и стоят на остановке пока я еду. Внутри возникает ощущение, что каждый на кого я посмотрю вынет из кармана нож и воткнет мне прямо в переносицу со всей силы. Мне не хватает того ощущения безопасности, которым я могла тешить себя доныне. Я боюсь, что меня не так поймут. Я боюсь, что меня неправильно воспримут. Я боюсь быть отвергнута. Я боюсь.
В голове опять куча несвязных мыслей, скачущих в голове из стороны в сторону, бросающих меня от самой сути к мелким деталям, малозначимым подробностям моей жизни. От простоты души, до полнейшего отчуждения от самой себя. Все это очень сложно, неясно и путано, и не укладывается у меня в голове. Мне бы стоило научиться печатать куда быстрее, чем я делаю это сейчас. Ошибка на ошибке, опечатка на опечатке. Точка. Пробел.
Правда в том, что я боюсь людей. Было время, когда я мечтала посвятить свою жизнь людям, работать с ними, более того, я мечтала работать не просто с небольшим кругом людей или иметь поочередных клиентов, я хотела работать с большой аудиторией. С тысячами маленьких муравьишек, которые внимали бы мои мудрые слова. Я не хотела быть политическим деятелем, но эта профессия наиболее соответствовала моим мечтаниям. Если говорить о временном промежутке - "сейчас", то моя, так называемая правда сильно перечит моим давним стремлениям. (P.S. Перечитывая написанное мне пришли на ум проститутки. Клиенты, политика и все такое.)
Мои бессмысленные порывы, возносящие, порой, вверх, к самому небу, и швыряющие куда-то в саму глубь моих страхов. Я по уши в своих собственных кошмарах, абсолютно несбыточных, но ты попробуй себе объясни это. Моя правда не дает мне покоя, страх за страхом и я все ближе к самоуничтожению. Я готова буквально себя раздавить.
Сегодня с утра (ах, да, я не проинформировала вас, сейчас 25 июля 0:35 ночи) читая "Юность" Толстого, я подумала о том, как трудно человеку оказаться от влияния общества. Как бы мы не возносили величие материальности бессмысленных безделушек, глубоко в душе и даже на её поверхности мы вполне ясно осознаём, что без друг друга мы равноценны этому радужному хламу на прилавках торговых центров. Мы боимся, очень сильно боимся, что нас осудят.
Мой страх порой распространяется на других. Я порой очень часто боюсь, что меня осудят за то, что осуждают тех, кто со мной рядом. Если вам знакомо чувство, когда хочется провалиться сквозь землю не за то, что ты сам что-то сделал, а за то, что сделали твои друзья, близкие или кто-либо имеющий к тебе отношение, то вы меня непременно поймете.
Когда мне было семь лет на моем первом компьютере, представляющим из себя тяжеленный ноутбук, в котором памяти было в три раза меньше, чем в моем плеере, был документ, в котором я писала всякую ерунду. Это было что-то типа личного дневника, но очень странного. Каждый день, почти что, я добавляла туда по предложению, но с учетом того, как я медленно тогда печатала, предложения были неимоверно короткие. Я не помню уже, что я там писала, но помню, что документ начинался так: "У меня есть Кузя. Меня зовут Ксюша..." Он так и назывался.
Кузя, это мой кот, который жил у нас тогда. Однажды ему заехали дверью железной по голове, случайно как-то получилось. мы думали, что он умрет, я видела, как он бился в агонии, бегал туда сюда, вокруг самого себя, пытался мяукнуть, но у него не получалось. Родители положили его в коробку, и решили дождаться завтрашнего дня, когда он умрет, сразу его в этой коробке и закопать. Но нет, на следующий день он был живой, и очень много пил. После всего этого он жил у нас в Москве, и когда я шла в ванну, всегда брала его с собой. Я обливала его водой и гладила мокрыми руками, а он мурчал и трогал лапами воду. Однажды получилось так, что он остался в комнате, а дверь захлопнулась, но окно открытым осталось, а дело было на даче. Бабушка тогда сказала: "Пока дверь закрыта будет самое главное поставьте там коту как нибудь через окно воды. Без еды он проживет. А вот без воды боюсь нет." Когда ему уже было года два он убежал и я не знаю, что с ним потом стало. А о самом документе и моем первом компьютере я повествовала лишь потому, что положение моего "сейчас" и семилетнего "тогда" невообразимо схожи, разница лишь в том, что когда я была ребенком мне было невдомек, что я пишу невесть что, что не надо из далека, и я писала прямо только то, что думала и хотела написать. Мысли не терялись, они были буквальны. "У меня есть кот и имя, и это вы должны обо мне знать. Ничего лишнего".
Абзацы все шире и бессмысленней по отношению к тому, о чем мне мечталось рассказать. Раз уж так, то уже написанное я постараюсь довести до логического завершения, но я никак не обещаю, что у меня это действительно получится.
Было ли мне мало? Было ли дело во внешности и страхе? Боялась ли я других, или саму себя? Часто меня охватывает ужас осознания того, что сколько бы я себя не приукрашивала, я это я. Что есть я? Мне кажется это не честность по отношению к другим или к себе, скорее уж лицемерие. Это не уважение, скорее презрение. Я - , по моему скупому мнению, это не человечность, а природа. Природа лжи и изворотливости. Природа обмана. Человечность, это когда ты поступаешь праведно, по совести, природа нечто иное, совсем противоположное. Наши инстинкты и умения, накопленные и полученные благодаря сотням тысяч лет эволюции. Скажи своему предку спасибо за то, что умеешь колоть орехи зубами. Я боюсь себя больше, чем остальных, боюсь свою собственную ложь, боюсь свою собственную ненависть, обращенную далеко не против меня. Боюсь то, что не ранит снаружи, но внутри уничтожит.
Сидя в кресле на третьем этаже своего дома можно философствовать сколько угодно. Особенно ночью. Когда мне было семь лет, я не умела писать сочинения. У меня был домик для Барби, и я мечтала, что кто-то свыше позаботится о моей жизни, в точности как я заботилась о жизни своих кукол. Я помню как разбила чайничек от кукольного сервиза, а потом сидела и долго плакала. Может Господь тоже бьет чайнички и плачет?
Сейчас 1:22 и прошло примерно 2 часа с момента начала этой записи, успело смениться число и большая часть была написана 25 июля, нежели 24, но заметка все равно "От 24 июля". Мне это не дается легко. Вот так себя выворачивать. В этом и нет смысла. Просто я всегда думала, что вот это все, чем я живу день изо дня, эти книги и кино, музыка, являются проявлением любви к себе, я думала, что это очередной урок для себя. Как говорила Алиса в стране чудес: "Я пыталась давать всегда только хорошие советы". Я стараюсь не стирать написанное. Что-то из ничего, что можно уничтожить. Воистину магия. Господь бьет чайнички и плачет, а я не верю его слезам. Я сижу и выворачиваю себя, пытаясь разгладить неровности моего не пойми чего на гладильной доске под названием "Новый документ". Больше такого не повторится.
Песня, которая играет у меня в плеере сейчас буквально наталкивает меня к завершению. Слишком много не разъяснено. У "тогда", поверьте, есть чему поучиться, и "сейчас" и "потом" будет благодарно за это. Мне бы не хватило смелости сказать все это. Произнести. Голос бы нервно дрожал, а я и вовсе застопорилась бы. Я и не прошу взаимной откровенности. я по большей мере молчу. Меня некому слушать. Я боюсь себя больше, чем кого либо. Попытки выделиться не увенчались успехом. Я ещё больше себя боюсь. Кривая подводка и рыжевато-красные волосы. "Тогда"шняя Я не гордится мною сегодняшней. А вчера я боялась, что сегодня буду собой. Замкнутый круг. Что-то из ничего. Терзания, боль, холод и смерть.
P.S. Если вы так и не поняли, о чем я все-таки писала, второй абзац вам в помощь, и не поймите превратно. Все гораздо яснее, чем казалось и кажется на первый взгляд.