Прародители наши, Адам и Ева, узнали о греховности своих игр в райском саду Эдем, только отведав запретный плод по наущению коварного змия-искусителя. Понятие «плотский грех» глубоко впечаталось в сознание сотен поколений людей зоны распространения иудейско-христианской цивилизации. А вот жителям Японских островов не повезло или, может быть, как раз повезло?

 

Исконно японская религия «синто» — Путь Богов — исходит из святости природы и богоугодности всего естественного, в том числе и плотской любви. Сами боги и богини устроены как люди, и активно используют разницу в строении своих тел к взаимному удовольствию: влюбляются, сходятся, изменяют, отбивают возлюбленных, рожают.

То же самое делали и бесчисленные поколения японцев, для которых провозглашение дозволенности только супружеской любви, да к тому же только для продолжения рода, или иные ограничения «греха» показалось бы идущим против Пути Богов. Дикостью показалась бы фетишизация девственности с вывешиванием на обозрение соседей простыни после первой брачной ночи. Глупостью назвали бы ограничение внебрачных связей для мужчин. А за осуждение однополой любви между воинами-самураями и сопровождавшими их в походах и войнах мальчиками-оруженосцами можно было бы и головы не сносить. Правда, жены тех же самураев должны были хранить верность и для защиты чести всегда имели при себе короткий стальной клинок. Духовной, тонкой и возвышенной стороне любви посвящены лучшие произведения классической литературы, например «Повесть о Гэндзи», «Записки у изголовья» придворной дамы Сэй-Сёнагон. Чувства людей попроще ярко описаны в японском «Декамероне» — новеллах Ихара Сайкаку «История любовных похождений одинокого мужчины», «История любовных похождений одинокой женщины», «Пять женщин, предавшихся любви». Ну а плотская сторона запечатлена в учебниках любви и гравюрах укиёэ.

 

Учебники, которые назывались «книги из-под подушки», передавались из поколения в поколение и включались в приданое невесты. Но и до свадьбы она неплохо знала содержание книжки, рассматривая незамысловатые картинки, выслушивая комментарии от матери, бабушки, соседок. Молодая женщина на выданье должна была владеть многими формами любви не только для того, чтобы избежать монотонности супружеской жизни и притягивать внимание практически свободного от ограничений супруга, но и в лечебных целях. Считалось, что одна поза помогает при насморке, другая при болях в спине, третья... В стандартном «учебнике» было 48 поз!

Еще больше можно узнать о любви в старой доброй Японии из гравюр укиёэ. Этот сложный буддийский термин в первом приближении можно перевести как «бренность мира», но можно и как «мир наслаждений», «мир любви». Многоцветные гравюры укиёэ начали печатать с деревянных досок в конце XVII века в «веселых кварталах» больших городов. Поначалу эти лубочные картины выполняли роль путеводителей по злачным местам, рекламных фотоальбомов дорогих куртизанок. Проживший всю жизнь в «веселом квартале» знаменитый мастер укиёэ Хокусаи за пределами Японии прославился своими гравюрами священной горы Фудзияма, видами достопримечательностей вдоль главной дороги страны от Киото до Эдо. Но в самой Стране восходящего солнца он сначала приобрел известность именно эротическими рисунками. А виды Фудзиямы и прочих красот, недоступных запертым в свои тесные комнаты женщинам, играли роль журналов путешествий, иллюстрированных газет для зачастую неграмотных обитательниц домов терпимости.

Простота нравов поразила иностранцев, заново «открывших» Японию в середине XIX века. Моряки российской Тихоокеанской эскадры, приводившие свои корабли в японские порты на зимовку, быстро оценили несомненные преимущества такого положения дел. Об этом рассказывается в замечательном романе советского писателя Валентина Пикуля «Три возраста Окини-сан». Помимо трогательно описанной истории любви русского офицера и «временной жены» было и множество других, драматических и смешных. Известно, например, что один из Великих князей, братьев Императора, служил на корабле, зимовавшем в Нагасаки. О его присутствии узнали при дворе Сына Неба в Эдо и послали приглашение. Прибывший на торжественный прием русский принц был посажен на почетное место, рядом с императрицей. Вскоре жесткий придворный протокол был растоплен, и гость неожиданно заговорил по-японски. Сначала за столом воцарилось абсолютное молчание, затем первой засмеялась императрица, а за ней весь двор. Оказалось, что лингвистически одаренный русский аристократ впитал язык людей, окружавших его во время стоянки. А окружали его сами понимаете кто. Мало того, что они говорили на «женском» языке, отличающемся от нормативного «мужского» разными грамматическими и фонетическими нюансами — язык «временных жен» был насыщен еще и профессиональными словечками. «Временных жен» заводили не только русские, но также голландцы, англичане и даже пуритане-американцы — вспомните знаменитую оперу «Чио-чио-сан».

Но другие европейцы при всяком удобном случае разъясняли молодым реформаторам из окружения императора Мэйдзи несовместимость традиционных японских воззрений на взаимоотношения полов с курсом вестернизации, широчайшего заимствования всего западного — от фасонов одежды до броненосцев. И все же в тот раз сторонники японского образа жизни смогли обойтись минимальными потерями — был издан указ о запрете совместного купания мужчин и женщин в общественных банях и существующих во всех уголках Японии курортах на горячих подземных источниках онсэн.

Вторая волна «борьбы с греховностью» нахлынула на Японию после капитуляции в сентябре 1945 года, ставшей первой военно-политической катастрофой Страны восходящего солнца за всю ее многовековую историю. На правительственном уровне начали разрабатываться планы тотального заимствования из цивилизации-победительницы, даже перехода с «реакционного» японского языка на «прогрессивный» английский. В страну вместе с американскими солдатами пришли кока-кола, жевательная резинка, рок-н-ролл, голливудские фильмы и миссионеры разных христианских течений. Вот эти-то и стали обращать японцев в свою веру и снова искоренять «греховность». Сделать Японию христианской страной не получилось, хотя неотъемлемой частью японского календаря стали праздники Рождества Христова и День святого Валентина, — островитяне остались верны своей натуре и выбрали только праздники, связанные с любовью. Единственным зримым успехом «борцов с грехом» можно считать искоренение совместного купания в общественных местах. Но и эта «победа», одержанная с помощью оккупационных властей (Япония находилась под американской оккупацией с 1945 по 1951 год), может считаться лишь временной. Мало у кого вызывает сомнение, что наблюдающийся в последние 10-20 лет прилив националистических чувств приведет к расцвету не только совместного купания, но и других слегка подзабытых форм японской «греховности».

Вот еще одна, узнать о которой довелось во время совместной поездки аккредитованных в Токио иностранных корреспондентов на горячие источники у подножия Фудзиямы. Миловидная девушка была гидом или, как чаще говорят в Японии, «стюардессой» нашего автобуса. Всю трехчасовую дорогу она предлагала чай, кофе, горячие влажные полотенца, пела японские песни и вообще изо всех сил старалась развлекать пассажиров. В один из редких моментов передышки я стал расспрашивать ее о жизни, условиях работы, зарплате. Она всем была довольна, но только пожаловалась на хроническую профессиональную болезнь: «Так, ничего серьезного, просто... беременность». Оказывается, сопровождая японские тургруппы, стюардессы ночуют вместе с ними в «рёкан», традиционных гостиницах, где все туристы иногда спят вповалку на соломенных матах-«татами». Ночью пылкие мужчины обматывают голову полотенцем или иной повязкой, которая по обычаю делает их «невидимыми», и ползут приставать к женщинам, в первую очередь уделяя внимание стюардессам. В случае отказа «человек-невидимка» не получает удар по мужскому самолюбию и поутру ведет себя как ни в чем не бывало.

Впрочем, отказов бывает не так много и со стороны других незамужних женщин. Именно этим некоторые специалисты объясняют почти полное отсутствие в Японии изнасилований. Ведь для неженатых и женатых, для каждого возраста, для каждого достатка существует своя система знакомства, стремительного развития романа и его естественного завершения.

 

Прожив 6 лет в молодежном районе Токио, я часто наблюдал за развитием романов старшеклассников и студентов, съезжающихся на вокзал Сибуя. Знакомые японцы объяснили мне, что на Сибуе и вообще в Токио существует неписаный ритуал ухаживания. Знакомство считается достаточно зрелым после трех совместных трапез. Возможно, когда-то на это уходило немало времени, молодые люди были беднее, нравы были построже. Сегодня же порой бывает достаточно посидеть в кафе, отведать мороженого и пообедать в пиццерии, чтобы проследовать в «рабу хотеру». Что это такое? Так звучит по-японски love hotel, «гостиница любви». В любом японском городе этих заведений всегда много у вокзалов, станций метро или электрички, кинотеатров, в районах развлечений. Еще больше «рабу хотеру» в пригородах, у пересечения шоссе, съездов с хайвэев.

 

Как-то в начале августа я впервые приехал из Токио в Хиросиму, чтобы написать статью об очередной годовщине атомной бомбардировки этого города американцами. По легкомыслию я не забронировал заранее номер в гостинице, не учтя, что со всей Японии в город съедутся толпы делегатов. После отказа в одной, второй, третьей гостинице я ощутил себя счастливым, услышав: «Места есть». Поначалу я не обратил внимания на непохожесть холла, коридоров и лишенного окон номера на обычную гостиницу средней руки. Есть кровать, холодильник, кондиционер, а главное — есть ванна и душ! После ванны звоню в «рум сервис» с просьбой принести чего-нибудь выпить, а сам забираюсь под накрахмаленные простыни. Через несколько минут появляется девушка с подносом, ставит бутылки «коки» на стол и продолжает стоять. Чаевые в японских гостиницах давать не принято, поэтому вопросительно смотрю на девушку и замечаю, что на ней чересчур короткое и откровенное то ли платьице, то ли фартучек. «Уважаемому гостю больше ничего не надо?» — спрашивает она и с легким удивлением удаляется, получив отрицательный ответ. Включаю телевизор, надеясь узнать новости дня, но вижу разгар какой-то любовной сцены. Переключаюсь на другой канал — то же самое, только еще круче. На седьмой или восьмой кнопке до меня доходит не только факт отсутствия «нормальных» телепрограмм, но и то, что я очутился в самом настоящем love hotel. Каюсь, я прожил в чистеньком, малолюдном и уютном «гнездышке» все 3 дня хиросимской командировки. Моему одиночеству никто не удивлялся, как не удивился бы появлению в компании с другим мужчиной или с целой компанией развеселых дам. Если человеку хорошо и другим тоже не плохо, то греха никакого нет и все в порядке.

 

Еще одна категория постоянных посетителей «рабу хотеру» — это «хостэс» («хозяюшки») со своими клиентами. Пришедшее из Америки английское слово hostess обозначает нечто среднее между обычной официанткой, гейшей и проституткой. Миловидные дамы в простеньком кимоно встречают вас в баре или ресторане как старого друга, первыми подсаживаются рядом или сразу на коленки, заводят разговор. Они не прошли долгой и сложной подготовки гейш; они не одеты в дорогие кимоно, стоимость каждого из которых близка к автомобилю среднего класса; у них нет постоянных покровителей из числа банкиров или политических деятелей. «Хостэс» — дамы попроще и существенно подешевле, но от этого не менее внимательные к посетителям. Они охотно споют для вас или вместе с вами под аккомпанемент «караоке» и нальют виски. Они внимательно выслушают рассказ о мерзком шефе, интриганах-сослуживцах, глупой жене, отбившихся от рук детях... и нальют виски. «Хозяюшки», как правило, не получают зарплату, а только процент от счета за выпивку. Впрочем, они подрабатывают еще и после работы, отправляясь с настойчивым посетителем в ближайший «рабу хотеру».

Конечно, на основании всего написанного было бы совершенно неправильно считать японскую нацию сексуально озабоченной. Повышенная, с точки зрения американца или европейца, свобода в общении полов объясняется просто тем, что японцы менее склонны скрывать плотскую сторону этих отношений и не видят в ней ничего греховного. Они так и не поняли причин изгнания Адама и Евы из рая. Но они не поклоняются и змию-искусителю. Зато повсюду в Японии можно увидеть керамические фигурки енота — тануки. Толстопузый зверек-чревоугодник в широкополой соломенной шляпе самодовольно взирает на посетителей ресторанчиков и злачных мест Японии. В одной лапке у него фляжка с рисовой водкой-сакэ, в другой — тугая мошна. И еще один непременный атрибут тануки — свисающее до земли «мужское достоинство». Высокочтимый японцами жизнелюбец тануки заслужил место в одном ряду с такими символами Японии, как священная гора Фудзияма, ветка цветущей вишни сакура, самурайский меч или скоростной «поезд-пуля».

 

***
Автор - Юрий Тавровский. http://www.diplomatrus.com/article.php?id=1811&PHPSESSID=dd4548f38d6c0fb95...