В начале 1622, Марии Медичи, вторая жена французского короля Генриха IV, а после его смерти в 1610 году, регентшa при малолетнем Людовике ХIII, заказала Рубенсу огромный цикл (24 большие картины) на темы из своей собственной биографии. Королева-мать только что помирилась со своим сыном. Вернувшись в Люксембургский дворец, который покинула из-за ссоры, она решала украсить галереи работами Рубенса. Одну - сценами из своей жизни, другую - прославляющие её мужа, погибшего от руки убийцы.

Задача была нелёгкая. Королева не была красива, ничем не блистала, кроме безмерного честолюбия и склонностей к интригам. 

Образ Марии Медичи, созданный в этом цикле, значительно отличается от рисунков, сделанных Рубенсом, по-видимому, непосредственно с натуры.

Рубенс Петер Пауль

Портрет Марии Медичи

1622г, черный мел, 
Музей Виктории и Альберта, Лондон, Англия

Рубенс. Обнаружение Ахилла среди дочерей Ликомеда

Ахилл – сын Фетиды, морской нимфы – дочери морского бога. Единственный сын. И любимый. И поскольку это соединилось в одном, то мамочка очень хотела, чтобы сын был бессмертным. И делала для этого все, что могла. Сначала она его (по одному из вариантов мифа) окунула в кипяток – проверить, выживет ли. Может быть, она только пыталась это сделать, и его отец – Пелей – отнял младенца и подарил ему таким образом жизнь. 

По другому варианту – Фетида спустилась в подземное царство и окунула Ахилла в воду. Такое омовение должно было дать неуязвимость против оружия. Фетида держала сына за пятку, и пятка осталась неомытой. Таким образом, Ахилл был весь как бы покрыт броней, и только пятка... Фетида не обратила на это внимание, в результате это место осталось незащищенным, слабым (отсюда выражение «Ахиллесова пята», то есть слабое место).

Представьте себе стадо приматов в доисторические времена. Еще нет никаких предметов быта. Но уже какое-то сознание пробуждается: топоры, копья, иглы и прочая проникают в жизнь. А посуда? Когда она появилась? Не зря археологи собирают черепки – они пытаются выяснить, когда глина начала служить человечеству. А из чего приматы пили в дочерепковые времена? Глины нет, нет посуды, а из ладошки неудобно: много не наберешь и проливается. Кто-то однажды черпнул воду черепом съеденного собрата. И началось: они начали делать чашки. Слегка подрубил черепок – и готово (заметили, что происхождение слов «череп», «черпать» – от «черепка»; хотя, может быть, и наоборот). 

Обычай делать питейные сосуды из черепов держался очень долго (а где-то в дикой Африке, вероятно, он существует до сих пор). И объяснялось это не столько отсутствием другой посуды – уже была и глиняная, и медная, и серебряная, – а желанием продлить ощущение победы над противником, чувство торжества!

История, которую нам поведал Рубенс в своей картине «Альбоин и Розамунда», как раз восходит к такому обычаю.

В центре – стол, за столом сидит женщина в богатом одеянии, шитом золотом, в высоком коническом головном уборе. Это – царица Розамунда. Перед ней на коленях – другая женщина, она протягивает поднос, на котором стоит кубок. Мужчина в красном с подобием короны на голове – это царь Альбоин. Он показывает пальцем на кубок, в его лице и позе можно увидеть некоторую настойчивость, даже угрозу. Розамунда как бы отшатывается назад и отталкивает кубок от себя.