Цитата сообщения NADYNROM Жизнь и творчество Уильяма Холмана Ханта


Автопортрет

Один из основателей Братства прерафаэлитов Уильям Холман Хант родился 2 апреля 1827 года в Чипсайде (Лондон) в небогатой семье кладовщика, отличавшегося пуританской строгостью. С детства настольной книгой Ханта стала Библия, за чтением которой он проводил многие часы. Изначально вторым именем художника было Хобман, но он заменил его на Холман.
Отец художника бы книгочеем и любил живопись. Он поощрял занятия сына искусством, но исключительно в качестве хобби, а не профессии. В возрасте двенадцати с половиной лет Ханта определили клерком в контору, поэтому он имел возможность обучаться живописи только в свободное время. Однако в шестнадцать лет Хант бросил работу в конторе и начал зарабатывать на жизнь копиями с чужих картин и недорогими портретами. В 1844 году после двух неудачных попыток Ханта наконец-то приняли с испытательным сроком в Школу искусств при Королевской Академии, где он познакомился с Миллесом.
Учась в Школе, Хант испытал сильное разочарование современным состоянием британского искусства, в котором ничто не поражала и не восхищала его. Тогда же он познакомился с трудом Рескина «Современные художники» и был полностью захвачен его идеями. Под влиянием идей Рескина Хант выработал свое представление о том, какой должна быть современная ему живопись. Он хотел привнесет в современное искусство дух проповедничества, морально-назидательный смысл, когда картина говорит больше, чем на ней изображено.
Хант полагал, что возрожденное искусство должно сопровождаться возвращением к утраченным религиозным и моральным идеалам, ставшим целью и главной составляющей работ художника. Он насыщал религиозными аллюзиями свои бытовые жанровые картины, вводя в сюжетную ткань множество деталей, позволяющих толковать их более широко, видеть в них не только современную историю, но и извлекать некий моральный урок.
В этом смысле Хант являлся в большей степени проповедником, чем живописцем. Поэтому друзья называли его «Великим священником прерафаэлитов».

Хант стремился участвовать в выставках Королевской Академии, поскольку это давало возможность продавать картины, получая за них деньги для существования. Его дебютом стала картина «Канун дня святой Агнессы» (1848), показанное на ежегодной летней выставке Академии.



Полотно, написанное на сюжет романтической поэмы Китса, произвело огромное впечатление на юного Данте Габриэля Россетти, оставившего мастерскую Форда Мэдокса Брауна, чтобы отныне учиться живописи у Ханта.
В августе 1848 года молодые люди сняли ателье на Кливленд-стрит возле Риджентс-парка. Вместе они совершили поездку в Бельгию и Францию, где изучали картины фламандских и немецких мастеров.
В сентябре 1848 года Хант со своими друзьями Миллесом и Россетти основал Братство прерафаэлитов. Сама идея создания тайного братства как такового несомненно принадлежала Россетти, но Хант привнес в нее программную основательность. Он был единственным среди членов группы, кто был знаком с «Современными художниками» Рескина, идеи которого легли в основу художественных принципов, ставших общими для Братства: подражание природе, верность внутреннему переживанию, дидактичность и назидательность, следование национальным традициям.
Надо сказать, что Хант был самым последовательным членом Братства и единственным, кто остался верен этим принципам до конца.
В 1849 году Хант показал на выставке Академии свою работу «Риенци клянется отомстить за смерть своего младшего брата, убитого в схватке между кланами Орсини и Колонна», написанную на сюжет модного романа Бульвер-Литтона, опубликованного в 1835 году.



Картина, висевшая рядом с полотном Миллеса «Лоренцо и Изабелла», была встречена благоприятно и заслужила ряд положительных отзывов критики. Ее появление приветствовал в своем обзоре Джон Рескин, отметивший как положительное качество картины написанный с натуры пейзаж.
Действительно, Хант использовал для него вид Хемпстедской пустоши, а фигуры персонажей вписывал уже в мастерской. Это стало отличительной особенностью стиля художника – более жесткая проработка фигур и их вырезанность заметна во многих картинах художника в разные периоды его творчества. Одним из принципов Братства также было то, что его члены сами позировали друг другу (в частности это объяснялось и нехваткой средств). Так для образа Риенци Ханту позировал Данте Габриэль Россетти, а его мертвого брата художник писал с Миллеса.
Картина «Риенци клянется отомстить за смерть своего младшего брата, убитого в схватке между кланами Орсини и Колонна» стала первой работой Ханта, на которой появились загадочные буквы PRB, но на это практически никто не обратил внимания. Критики и публика приняли полотно с одобрением, а некто Гиббон купил его с выставки за 105 фунтов.
В 1850 году Хант написал полотно «Новообращенная семья древних бриттов, спасающая миссионера от преследований друидов», больше известное как «Миссионер».



Картина Ханта полна христианских аллюзий и символов. Сама композиция напоминает иконографию «Снятия с креста», что придает картине возвышенный драматизм. Тернии, удаляемые одной из девушек с одеяния миссионера, и губка с водой в руках другой (для нее Ханту позировала Лиззи Сиддал) призваны напомнить о смертных муках Христа.
Священник держит руку в том месте, где копье стражника проникло в тело Христа. Его красный плащ – символ багряницы, в которой Христос взошел на Голгофу. Виноградная лоза, осеняющая крышу хижины, является символическим обозначением причащения, в то время как рыболовецкие сети, развешанные на стенах, красноречиво напоминают о христианах как о ловцах душ.
Картина появилась на той же выставке Королевской Академии, на которой была представлена и работа Миллеса «Христов в доме своих родителей», ставшей эпицентром скандала, связанного с разоблачением загадочной монограммы Братства прерафаэлитов. Но молодых художников обрушился шквал критики и насмешек.
В результате картина Ханта, выдвинутая на соискание Золотой медали выставки, была исключена из списка, а потенциальный покупатель отказался приобретать ее.
Однако именно скандал вокруг работ прерафаэлитов чудеснейшим образом изменил дальнейшую судьбу художников – за них вступился в печати сам знаменитый критик Джон Рескин, и это стало началом долгого и плодотворного сотрудничества. После того, как Хант лично познакомился с Рескиным, они стали большими друзьями.



Джон Рескин и Уильям Холман Хант

Впоследствии критик регулярно оказывал художнику поддержку в печати и помогал советами. В своей книге «Искусство Англии» он уделил значительное внимание религиозной живописи Ханта, отмечая, что для художника истории из Нового завета стали тем же, чем они были для пуритан или католиков старых времен – не просто какой-то реальность, не просто великой из реальностей, а единственной реальностью.
Еще одним важным результатом той знаменательной выставки для Ханта стало знакомство с коллекционером Томасом Комбом, который впоследствии приобрел «Миссионера» за 150 фунтов. Комб был одним из первых, кто оценил достоинства живописи прерафаэлитов. Он и его супруга очень полюбили Ханта и всячески опекали его, стараясь заменить молодому человеку родителей.
В 1851 году Хант написал картину «Валентин, защищающий Сильвию от Протея» на сюжет пьесы Шекспира «Два веронца».



Женский образ художник писал с Лиззи Сиддал. Об этом полотне в своей статье в “Times” с большой похвалой отозвался Рескин, отметив, однако, неудачный выбор модели для главной героини. Тем не менее это полотно Ханта считается одним из самых ярких в творчестве ранних прерафаэлитов. Оно наглядно демонстрирует те принципы, которые лежали в основе Братства.
Хант писал фон картины на плэнере в сельской местности графства Суррей, стремясь достигнуть в нем игры света, которую можно получить только на открытом воздухе. В конечном счете картина имела успех у публики, получила Гран-при на Ливерпульской осенней выставке и была куплена за 200 фунтов, так необходимых художнику. В этот период Хант, доведенный до отчаяния хроническим безденежьем, всерьез думал о том, чтобы бросить живопись и эмигрировать, посвятив себя сельскому хозяйству.
Хант создал несколько картин на сюжет произведений Шекспира, который, по словам художника, поражал его способностью быть понятным людям всех сословий и социальных слоев – богатым и бедным, интеллектуалам и чернорабочим. С Шекспиром Хант ощущал особую близость, возможно потому, что сам, подобно великому драматургу, выстраивал свои полотна, стремился воспитывать зрителя, ждал от него непосредственной реакции.
В определенной степени к шекспировским можно отнести картину «Нерадивый пастух» (1851).



Ее сюжет перекликается с песней Эдгара о пастухе, пренебрегающим своим стадом, из «Короля Лира». Однако это не просто иллюстрация к шекспировскому тексту. Смысл картины, как это происходит всегда, когда речь идет о полотнах Ханта, значительно глубже. В работе над картиной художник вдохновлялся текстом десятой главы Евангелия от Иоанна, и пасторальная сцена, рассмотренная под этим углом, приобретает характер притчи.
Нерадивый пастух заигрывает с пастушкой, не обращая внимания на стало овец, за которым приставлен доглядывать. Оставленные без присмотра овцы разбрелись. Многие из них настолько тучны, что не могут подняться на ноги, в то время как некоторые уже приближаются к пшеничному полю.
Картина полна красноречивых деталей, выписанных с предельной тщательностью, что более чем характерно для полотен Ханта. Бочонок пива на поясе главного персонажа указывает на жажду удовольствий, перевешивающую чувство долга. Пастушка держит на коленях ягненка и кормит его зелеными яблоками, что на языке христианской символики может означать проповедь пастве незрелых идей.
Сам художник так писал о своей картине: «Она описывает пастуха, пренебрегающего своими обязанностями: он пользуется голосом не для того, чтобы окликать своих овец, а для своего удовольствия. Его образ указывает на пастырей, которые вместо того, чтобы служить своей пастве, предаются обсуждению вопросов, не имеющим ценности для человеческой души».
Как видим, Хант стремился вложить в картину еще один смысл, ускользающий от современного зрителя – символически отобразить английские дебаты по религиозным вопросам, который художник считал абсолютно бесплодными.
Пейзаж, написанный с натуры (Хант нашел его в местечке Ивелл в Суррее, где писал на плэнере вместе с Миллесом, работавшим над своей «Офелией»), яркий и солнечный колорит и назидательный сюжет картины обеспечил ей успех на выставке Королевской Академии 1851 года, сделав одной из самых популярных картин прерафаэлитов.
Ранние работы Ханта получили много недоброжелательных отзывов, порой несправедливых. Верный своим убеждениям художник принципиально не менял свою живописную манеру, оставшись верен ей до конца. В 1852 году Хант обратился в Королевскую Академию с ходатайством о вступлении в ее члены, но его кандидатура была отклонена 39 голосами против одного. Гордый художник больше никогда не обращался к Академии с подобной просьбой.
Склонность Ханта к морализаторству с особой силой проявилась в полотне «Пробудившийся стыд» (1853). Об этой картине и сложных взаимоотношениях художника с Энни Миллер я делала отдельный пост, поэтому здесь повторяться не буду.
Следующую свою картину «Светоч Мира» (1854) Хант задумал как парную к «Пробудившемуся стыду».



На создание этого впечатляющего полотна художника вдохновила следующая цитата из Откровения Иоанна Богослова (3, 20): «Се стою у двери и стучу, если кто услышит голос мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, а он со Мною». Эти проникновенные слова художник поместил на раме картины.
Хант признавался в письме к своему другу Уильяму Беллу Скотту, что был побужден к написанию картины некой божественной волей. Первоначально он намеревался сделать сцену дневной, но потом им завладела идея создания ночной картины, - область, в которой до этого художник еще ни разу себя не пробовал.
На поиски подходящего места для пейзажа Хант отправился в Суррей. Во время прогулки с фонарем в окрестностях станции Ивелл он наткнулся на подходящую бедную хижину. Он нашел также сад, в котором построил себе соломенный шалаш, чтобы изучать эффекты проникающего через деревья лунного света.
В течение нескольких месяцев Хант трудился над картиной, прослыв сумасшедшим среди местных жителей, каждую ночь наблюдавших его с фонарем и этюдником. Миллес, живший в то время в Сурее вместе с ним, вспоминал впоследствии: «Этим вечером я вышел в сад (прекрасная лунная ночь, но очень холодная) с фонариком для Ханта, чтоб увидеть эффект… которого он хочет достичь при помощи этого лунного света».
Хант заканчивал картину в своей лондонской мастерской, где разработал устройство, с помогавшего достигать необходимых световых эффектов и днем и ночью. Особое внимание художник уделил фонарю в руке Христа, семь граней которого означают семь Церквей Апокалипсиса, а разные формы отверстий в корпусе указывают на множественность форм религии. В своем стремлении к детальной точности Хант даже изготовил макет фонаря.
Картина изобилует множеством красноречивых деталей, раскрывающих символический смысл полотна. Так у двери, в которую стучится Христос, нет наружной ручки – это говорит о том, что ее может открыть лишь тот, кто находится внутри, за дверью. Колючие сорняки, растущие прямо перед дверью, указывают на то, что ее долго не открывали. Лик Христа, освещенный мистическим светом фонаря, кажется неземным. Его взгляд направлен прямо на зрителя, словно приглашая каждого открыть дверь своей души и впустить Его.
Картина была показана на выставке Королевской Академии 1854 года, но не вызвала того эффекта, на который рассчитывал художник. Зрители остались равнодушными к пылкому призыву Ханта. Кроме того, некоторые критики усмотрели в ней проповедь католицизма.
Рескин выступил в “Times” с разъяснением символического смысла картины. В своем письме 5 мая 1854 года он высоко оценил художественные качества «Света Мира», назвав его одним из самых прекрасных произведений на религиозную тему, которые когда-либо появлялись в этом веке или в каком-либо другом.
Картину купил Томас Комб, а его жена впоследствии передала ее Кейбл-колледжу. Только с годами «Свет Мира» стал восприниматься как один из самых впечатляющих образов эпохи, но в основном благодаря многочисленным гравюрам и открыткам, распространявшимся по всей Англии.
В 1904 году Хант, недовольный тем, как его полотно экспонируется в колледже, написал второй вариант картины, немного отличный от оригинала. Ему хотелось, чтобы «Свет Мира, его страстную проповедь, увидело как можно больше людей. Чарльз Бут, который приобрел картину, принял меры к тому, чтобы она была показана во всех крупных городах Англии, а также в Америке, Канаде, Новой Зеландии и Австралии. По возвращению картина была передана Кафедральному собору святого Павла, где и находится по сей день.
Впервые интерес Ханта к световым эффектам проявился со всей силой его живописного таланта в картине «Наши английские берега» (1852).



Полотно было показано на выставке Королевской Академии и воспринято как саркастический комментарий к отсутствию у Англии защиты перед лицом потенциальной французской угрозы.
Однако Хант, предпочитавший политике религию, вкладывал в свое полотно иной, более глубокий, смысл. Во время работы он вдохновлялся словами из 53 главы Книги пророка Исайи: «Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу».
Если Браун, в том же году написавший своих «Милых барашков», договорился, чтобы ему каждый день привозили овец в его загородное поместье, а Миллес для картины «Христос в доме своих родителей» брал овечьи головы в лавке мясника, то Хант наблюдал изображенное им стадо в реальном пейзаже. Картина написана убедительно и свежо. Привычная художнику жесткость сведена к минимуму, а золотистый солнечный свет, проливающийся с небес на беззащитное стадо, написан столь убедительно, что на Бирмингемской выставке 1852 года картина получила Гран-при.
В 1855 году художник принял участие во Всемирной выставке в Париже, представив «Наши английские берега». Хант заменил название на «Заблудшие овцы», что придало ей, висящей рядом со «Светом Мира», ярко выраженный религиозный смысл. В таком новом качестве картину безоговорочно принял Рескин, отметивший с восторгом ее световые и цветовые эффекты.
Несомненная колористическая новизна полотна Ханта вызвала также восхищение великого Делакруа, записавшего в своем дневнике «Я по-настоящему очарован овцами Ханта». Известный французский писатель и критик Теофиль Готье в своей статье «Изящные искусства в Европе» так охарактеризовал поразивший его пейзаж: «Остановитесь, чтоб созерцать его, он стоит того. Под странной зеленью омытого голубыми тенями и позолоченного солнцем газона вы проследите каждую складку местности, вы обнаружите растения, примятые проходившим стадом, места, где видны проблески спрятанной от глаз воды, работа, которая свела бы с ума китайца!.. Это особый феномен, на выставке, пожалуй, нет другой картины, которая так же смущала взгляд, как «Заблудшие овцы», картина, которая кажется ложной, на самом деле – самая верная».
Хант был страстным путешественником, он хотел увидеть своими глазами те места, который становились темой и фоном его картин. Значительную часть жизни художник провел в поездках по странам, куда многие его соотечественники не попадали даже в своих мечтах. Он трижды (в 1854, 1869 и 1873 годах) посетил Святую Землю, чтобы писать библейские картины на месте реальных событий. В январе 1854 года Хант отправился в двухгодичное путешествие по странам Востока. Он посетил Египет, Сирию, Палестину.
Блестящим итогом этого путешествия стала одна из самых загадочных картин художника - «Козел отпущения», изображающая одиноко стоящее животное на покрытых солью берегах Мертвого моря на фоне великолепного красочного заката.



Картина была впервые показана на выставке Королевской Академии в 1856 году вместе с тремя восточными пейзажами.
Картина изображает ритуал Искупления, описанный в библейской книге Левит, согласно которому один козел приносился в жертву, а другой отпускался в пустыню во искупление грехов общины. Идею сюжета подсказал бродячий проповедник Монк, одержимые идеей возрождения израильского государства.



Портрет Генри Монка

Хант только что закончил картину «Свет Мира», и появление в его жизни бородатого пророка, разглагольствующего об искуплении грехов мира, не могло не поразить его воображение. Монк хотел видеть в картине аллегорию судьбы еврейского народа, однако у Ханта были на этот счет свои планы. В его восприятии «Козел отпущения» символизировал Христа, презренного и отверженного людьми, истерзанного за их прегрешения.
Художник писал картину с натуры, держа живого козла на привязи на берегу Мертвого моря, а для фона избрал место Карбет-Ездум, где, согласно преданию, находился Содом. В этом пустынном пейзаже, рискуя быть ограбленным, Хант и писал своего «Козла отпущения» дни напролет. Позднее он вспоминал: «Я продолжал невозмутимо переносить краски с палитры на полотно, не спуская руки с ружья… Так же спокойно, как если бы я находился у себя в мастерской».
По возвращению в Англию Хант показал полотно на выставке Королевской Академии, однако картина показалась публике странной и не имела успеха. В самом деле, зрителя, смотрящего на картину, не покидает чувство тревоги и беспокойства. Какими средствами художник добился подобного эффекта, определенно сказать невозможно.
Так или иначе, «Козел отпущения» при всем разнообразии его толкований до сих пор остается самым загадочным произведением прерафаэлитов. Существуют два варианта картины. На одном из них Хант изобразил радугу, внезапно появившуюся в небе во время одного из сеансов.
Во время первого путешествия по Востоку, названного самим художником «утолением долгой жажды», родилась и картина «Любезности продавца ламп: Уличная сцена в Каире» (1854).



Хант жадно впитывал достопримечательности, дразнящие звуки и ароматы Каира. Его голова всегда была полна красками и идеями. К сожалению, художник столкнулся в своей работе с непреодолимыми проблемами, так как мусульманские законы запрещали жителям позировать ему.
Ханту пришлось довольствоваться грубыми и беглыми зарисовками. Он написал с натуры лавку продавца ламп и улицу. В конце концов, художник все-таки уговорил позировать ему одну маленькую девочку из Гизы, куда он отправился смотреть знаменитые пирамиды. Девочка согласилась, так как дом ее находился далеко, а Хант сумел убедить ее, что об этом никто не узнает. Фигуру юного продавца ламп он вписал уже по возвращению в Лондон.
На картине изображены двое – юноша и девушка. Продавец ламп пытается отвести чадру, закрывающую лицо юной покупательницы, над которой сверкают ее глаза. В движении рук и взглядов персонажей художнику удалось показать целую гамму чувств и эмоций – настойчивое желание и торжество юноши, замешательство и стыд девушки. Трудности, появившиеся во время работы, не позволили художнику закончить картину к выставке Королевской Академии 1854 года, однако все, кто видел ее в доме Ханта, выражали единодушное восхищений. Позднее художник выполнил еще один вариант этой сцены.
В 1854 году во время путешествия по Святой Земле Хант задумал полотно «Иисус, найденный родителями в Храме», работа над которой продолжалась в течение шести лет.



Художник, привыкший согласно одной из доктрин Братства прерафаэлитов все писать с натуры, и здесь столкнулся с той же проблемой, так как местный раввин запретил горожанам позировать ему. Ханту пришлось убеждать раввина, что он пишет христианскую картину, и модели нужны ему только как фон. В итоге упорный художник все же получил разрешение.
Марию и Иисуса он вписал уже по возвращению в Англию. Это заметно по тому, как вырезаны фигуры главных персонажей. С другой стороны, возможно, намеренно несколько заострил контуры фигур, чтобы выделить их из толпы. Интересно, что вокруг головы Марии нет сияния, которым он наделил юного Христа – красноречивое свидетельство того, что Хант являлся христианином, но ни в коем случае не католиком.
Картина была представлена на выставке Королевской Академии в 1860 году и имела шумный успех не только в Лондоне, но и в других городах, где художник экспонировал ее. Тысячи людей стремились увидеть это полотно. В итоге «Иисус, найденный родителями в Храме» был куплен за 5 500 фунтов, а по поводу цены Хант советовался с самим Диккенсом.
В 1866-1868 годах художник жил и работал во Флоренции, куда переехал со своей молодой женой Фанни Вог.



Портрет Фанни

Здесь Хант создал одно из самых волнующих своих полотен – «Изабелла и горшок с базиликом» (1866-1868).



Картина написана на тему поэмы Китса, который, в свою очередь, использовал сюжет из «Декамерона» Боккаччо.
Полотна на эту тему писали многие прерафаэлиты, достаточно только вспомнить одну из первых картин Миллеса. Однако Хант взял за основу вторую часть легенды, согласно которой Изабелла, найдя Лоренцо убитым, спрятала голову своего возлюбленного в горшок с базиликом. Художник изобразил девушку нежно обнимающей сосуд с драгоценным содержимым. На сосуде отчетливо вырисовывается человеческий череп – красноречивый знак смерти. Ее волосы разметались по нему, словно стремясь смешаться с почвой, воссоединиться со своим возлюбленным.
В поэме Китса Изабелла чахнет и в конечном счете умирает. Героиню картины Хант писал с Фанни, находившейся на восьмом месяце беременности. В течение многих месяцев он заставлял ее позировать ему под жарким сентябрьским солнцем Флоренции. Это было утомительно для женщины в ее положении.
В октябре 1866 года Фанни родила сына Сирила, однако так и не смогла оправиться после тяжелых родов. 20 октября того же года она умерла, оставив художника с младенцем на руках. Убитый горем Хант в память об умершей жене, в браке с которой он не прожил и года, писал и переписывал картину, что стало для него своего рода траурным обетом.
В 1873 году вопреки закону Хант женился на Эдит Вог, младшей сестре умершей жены.



День Рождения. Портрет Эдит

Бракосочетание состоялось в Швейцарии. В Англии этот брак был узаконен только в 1907 году.
В позднем творчестве Хант еще не раз обращался к религиозной тематике. Среди его шедевров можно назвать картину «Тень смерти» (1870-1873 ) – трагическое и волнующее предвидение Иисусом смертных мук на кресте.



Также можно назвать масштабное полотно «Триумф Невинных младенцев» (1876-1877), изображающее сцену бегства в Египет в окружении процессии Невинных младенцев, сопровождающей Святой семейство по водам жизни и освещенной неземным светом.



Последнюю картину художник написал в двух вариантах.
Существует также несколько версий его знаменитой «Леди Шалотт» (1887), причудливая пластика которой предвосхищает эстетику модерна.



Кроме того, Хант был замечательным портретистом, а также оставил после себя целый ряд эффектных пейзажей, написанных живо и сочно. Также он являлся талантливым графиком, участвовал в оформлении журнала прерафаэлитов «Росток», сделал ряд великолепных иллюстраций для сочинения Теннисона в издании Моксона.
До последних дней художник участвовал в выставках в Галерее Гросвенор, Королевском обществе акварелистов, Новой Галерее и Новом Английском Арт-клубе. Одна из самых замечательных поздних работ художника «Чудо Священного огня» была показана в Новой Галерее в 1899 году.



Свои взгляды на искусство Хант изложил в серии статей под общим названием «Братство прерафаэлитов: битва за искусство» (1886), положенных в основу его двухтомного исследования «Прерафаэлизм и Братство прерафаэлитов» (1905), ставшего первым среди работ, посвященных этому движению.
Художник оставил после себя обширную переписку с друзьями, несущую на себе отпечаток его незаурядной личности. Многие из его писем содержат оригинальные интерпретации собственных работ.
Хант не имел столь ярко выраженного природного таланта, как Миллес. Он не бал книжным интеллектуалом, как Россетти. Но художник всего добился тяжелым трудом.
Многие считали Ханта высокомерным и угрюмом в противоположность его другу Миллесу, отличавшемуся открытым характером и бывшим очень демократичным в общении. Характер Ханта в значительной степени определило его пуританское воспитание. В течение всей жизни он был очень набожным христианином и ко всему относился с той серьезностью, которая давала повод говорить о нем, как о человеке, лишенном чувства юмора.
В течение долгой жизни (а он прожил 83 года) Хант добился громкого признания, к которому действительно стремился. Он не создал своей школы, как Россетти, но его религиозная, глубоко мистическая живопись оказала огромнейшее влияние на развитие искусства разных направлений, в частности символизма и модерна.
Хант обладал яркой индивидуальностью, на которой не смогли повлиять никакие художественные веяния в современном ему искусстве. В течение более шестидесяти лет он последовательно проводил одну линию в своей живописи – страстную проповедь веры и добра. Его картины «Свет Мира», «Козел отпущения», «Иисус, найденный родителями в Храме», «Триумф невинных младенцев» навсегда изменили облик религиозной живописи.
Уильям Холман Хант умер 7 сентября 1910 года в Лондоне. 12 сентября его кремированные останки были захоронены в Кафедральном соборе святого Павла с национальными почестями.

За основу текста взята статья в книге: Мировое искусство. Прерафаэлитизм/ Сост. И. Г. Мосин. СПб., ООО «СЗКЭО Кристалл», 2006

P.S. Кстати, в старой транскрипции на русском имя художника писалось как Гольмен Гунт (Гент).
P.P.S. Репродукции многих замечательных картин Ханта активно гуляют по сети, поэтому в этом посте я не стремилась собрать все. Акцент сделан именно на биографии художника.