Я мог сотни раз представлять Вас мысленно, как Вы лениво сидите в кресле и так же лениво улыбаетесь. Я мог      представить,  как обнимаю вас сзади за плечи, и как этот запах парфюма и табака, исходящий от ваших волос щекочет мое  обоняние. Я  мог без конца воображать, как искрятся Ваши черные глаза, когда Вы с иронией смотрите на меня. И знаете,  какой это было  пыткой слушать Ваш низкий и в то же время мягкий голос и знать, что никогда, никогда он не станет  произносить моего  имени?

 

Я видел, как вы, в куцем твидовом пиджаке, без головного убора, спешите куда-то по делам, то и дело нервно поднося ко рту сигарету. И как потом, вальяжно развалившись в кресле, совершенно непохожий на себя обыкновенного, беседуете с пациентами. Закрыв глаза, я мог представить, как Ваши мягкие, шершавые ладони скользят по моему телу, даря мне тепло и ласку, и я, обезумев от страсти, впиваюсь в Ваши губы поцелуем. Это было безумие, терзающее безнадежное чувство безумия.

 

Я знал, что при прощании Вы обязательно улыбнетесь мне; в эти моменты я чувствовал, как желание наполняет меня изнутри, и я спешил как можно скорее покинуть Ваш кабинет.