«Дети Покровских ворот»
Передача «Пестрая лента»
© Сергей Урсуляк, ТВС, 23 июня 2002 г.

Сергей Урсуляк: Считается, что любой человек может написать одну очень хорошую книгу. Это книга о его жизни. И любой режиссер может снять один очень хороший фильм – фильм о своей юности. То есть, хороший режиссер может снять и большее количество фильмов, но если ему суждено снять один хороший, то это будет фильм о юности режиссера. Причем, совершенно не важно, на какое время приходится эта юность – 50-е, 60-е, 70-е годы – важно то, что любое время, каким бы оно ни было, будет окрашено в нежные, лирические, ностальгические тона.

Олег Меньшиков: У меня не было никаких представлений о 50-х, поскольку меня тогда еще не было, и я мог… То есть, у меня сейчас есть представление о 50-х, и источником этих представлений является фильм «Покровские ворота» .

Михаил Козаков: Очень в памяти была Москва 50-х. Ту Москву я очень хорошо помню, 56-ой год. Поэтому и шутки рождались, и грусть рождалась…

Леонид Зорин: «Покровские ворота» - это тот редкий случай, когда я написал совершенно автобиографическое произведение без всякого зазора. Никакого зазора между молодым Леонидом Зориным и Костиком Роминым нет.

«Покровские ворота», кадры:
От автора: Этот веселый малый, мчащийся на мотоцикле со своим другом Савранским, - я. Я, как видите, молод, очень молод…

Л. Зорин: Я приехал в Москву из Баку, снял проходную комнату на Петровском бульваре, и вот там я жил. Я закамуфлировал Петровский бульвар Покровскими воротами, потому что все были еще живы, и мне было, естественно, несколько неудобно.
 

 

«Покровские ворота», кадры:
От автора: Маргарита Пална Хоботова, женщина весомых достоинств. В ту пору, о коей я вспоминаю, начиналась новая глава ее жизни – она готовилась к новому браку с Саввой Игнатьичем Ефимовым.
Савва Игнатьич: Данке шон, Маргарита Пална!
От автора: Но бывший супруг, Лев Евгеньич Хоботов, оставленный, но не вполне отпущенный, ежедневно садился с ними за стол. Удивительный тройственный союз, возбуждавший мой живой интерес.

Л. Зорин: Все один в один: та же квартира, те же люди – каждый имеет своего прототипа, каждый жил в действительности…

«Покровские ворота», кадры:
Рита: Так, Вы будущий муж?
Костик: Я не будущий, но потенциальный!

Л. Зорин: Рита была моя супруга. Актриса Воилкова, которая ее и играла, была удивительно на нее похожа – на нее молодую. (Фото жены Зорина – действительно, похожа) И я помню (к тому времени, когда вышла картина, моей супруги уже не было в живых), пришли все подруги, и смотрели на экран, и рыдали. Так что такая веселая премьера комедии…

«Покровские ворота», кадры:
Рита: Мама, конечно, права – ты мальчишка!

С. Урсуляк: Но прежде чем появился фильм, была пьеса – пьеса Леонида Зорина «Покровские ворота». О замечательном драматурге Леониде Зорине хочется сказать отдельно и особо. Мало кто, из даже очень хороших авторов, может похвастаться созданием своего особого неповторимого авторского мира. Мало у кого этот мир столь разнообразен: «Царская охота», «Варшавская мелодия», «Римская комедия» («Дион»), «Декабристы», пьесы в стихах, бытовая драматургия… И при этом, очень несуетная, отдельная жизнь настоящего писателя.
Михаил Козаков, решив дебютировать на сцене в качестве режиссера, выбрал для своего дебюта пьесу Леонида Зорина «Покровские ворота». Надо сказать, что театр на Малой Бронной, где он тогда работал, - это был театр одного режиссера, Анатолия Васильевича Эфроса. Все, что происходило помимо этого имени, было на периферии общественного сознания, критики, хотя зритель ходил в этот театр и на другие спектакли – в том числе на пьесу «Покровские ворота» в постановке Михаила Козакова.
Эта пьеса продержалась в репертуаре 7 лет – стало быть, была успешной. А в конце 70-х годов Виктор Гришин, тогдашний 1-й секретарь московского горкома партии, сказал, что нам нужны произведения о Москве и москвичах. И тогда возникла идея экранизировать эту пьесу.

М. Козаков: Когда я принес этот сценарий Борису Михайловичу Хейсину, который возглавлял «Экран», начались сложности. Он сказал: «Нет, Миша. Что-то жмет…» Я говорю: «А что жмет, собственно?» Он: «Нет, давайте так: давайте мы повременим». Я говорю: «А что такое?» Очевидно, у него было какое-то совещание, поняли, что пьеса не так проста, как кажется – для тех времен. Для тех времен… Потому что там есть подводные рифы и течения. То есть, рассказываем мы в фильме о времени надежд хрущевской оттепели, и при всем жанре этого… комедии, водевиля – называйте, как хотите… там есть подводные течения.

«Покровские ворота», кадры:
Велюров: Я входил в Мосэстраду как в дом родной, а теперь я иду туда, как на Голгофу!!!

М. Козаков: И Хейсин сказал: «Знаете, вот, Миша… Я Вам советую: вот сейчас сыграйте Дзержинского, Феликса Эдмундовича, у нас в фильме, и тогда все будет проще» .

«Покровские ворота», кадры:
Велюров: Не-е-е-е-ет! Он сомнителен! Он сомнителен!!! Я бы ему не доверял!!!

С. Урсуляк: Дзержинского Козаков сыграл в трех разных фильмах, вышедших примерно в одно время. Надо сказать, сыграл очень хорошо, в чем-то даже новаторски. Например, его Дзержинский впервые в истории кино говорил с польским акцентом. А если учесть еще взгляд этого Дзержинского – холодный и жесткий, то становилось ясно, что Михал Михалыч знает о Дзержинском нечто большее, чем написано в сценарии.
За эту роль он получил Государственную премию и две премии КГБ СССР – то есть, получил все, кроме права снимать «Покровские ворота». Выручила актриса МХАТа Софья Пилявская, которая знала Лапина. Она пошла к нему на прием, и разрешение было получено.

«Покровские ворота», кадры:
Алиса Витальевна: Почему Вы не смотрите фильм? Вы – служитель муз!
Велюров: Я служу Мосэстраде!

М. Козаков: Ведь у меня была… Пробовались в картину, и хотели играть Андрюша Миронов – Хоботова, Наташенька Гундарева – Маргариту. И был звездный состав. Я предпочел взять неизвестный состав (тогда!) – Равиковича Толечку, Инну Ульянову и Витю Борцова. Коммуналка – неизвестные лица. И среди них – одно известное лицо, Велюров. Он – артист.

«Покровские ворота», кадры:
Велюров: Пой, ласточка, пой!
Мир дышит весной!
Пусть поджигатель шипит и вопит –
Го-о-олубь летит!

Анатолий Равикович: Для кино очень важно лицо. И этой действительно так. А лицо мое больше подходило. Не вопрос таланта, не вопрос репутации актерской – именно лицо. Вот такое вот ему нужно было лицо, на которое можно было напялить очки, и которое выглядело бы как тюфяк.

«Покровские ворота», кадры:
Хоботов: (варит яйцо) …пятьдесят один, пятьдесят два, пятьдесят три… Ай!

А. Равикович: Вообще, для меня эта роль – она была первой большой серьезной работой в кино. Она была значима даже не в том смысле, что вот – сняться! А для меня это вопрос решался следующий: я как бы уже… Мне было 40 лет, я очень мало снимался, и у меня возникал такой комплекс неполноценности, что – «почему же меня никто не берет? Я, наверное, не могу…»

«Покровские ворота», кадры:
Хоботов: Костик, как по-Вашему? Мне смешно рассчитывать на взаимность?

А. Равикович: Такой яркой фигурой для меня во время съемок был Козаков, конечно. Я его боялся очень. Он… Ну, вообще, как бы, он был движущей силой, и генератором идей, и всем-всем-всем. Это был Козаков. Даже артисты все, если вообще внимательно посмотреть, они все изображают Козакова. Потому что он был настолько властен, настолько точно знал, чего он хочет от артистов, и так требовал этого всего, что все невольно даже повторяли его интонации. Это вообще, если так посмотреть – если 25 персонажей в фильме, то это ходит 25 козаковых.

«Покровские ворота», кадры:
Хоботов: Это невыносимо!!!
Маргарита Пална: Хоботов, Хоботов! Ты смешон!
Хоботов: Почему??? Почему смешон? Ну, допустим, я полюбил!!!
Маргарита Пална: Ты полюбил? Ты любить неспособен! Как все тайные эротоманы! (Хоботов всхлипывает) Ну, повторяю, повторяю: если ты встретишь женщину, которая внушит мне доверие и которой я со спокойной совестью смогу поручить тебя – буду счастлива!

Елена Коренева: Я была немножко такая аморфная, в берете, сидела недалеко от своей мамы на площадке, и думала о своем. С перчатками – 50-е годы – в этом плаще, и ждала, в принципе, (смеется) когда съемка закончится, чтобы продолжить свою личную жизнь. Вот. И Равикович меня пытался как-то от этого сна пробудить.

«Покровские ворота», кадры:
Людочка: Ха-ха-ха-ха-ха!!!
Хоботов: Этот зонтик – большой оригинал!
Людочка: Вы как дитя!

Е. Коренева: Дело в том, что мне в начале моего творческого пути предлагали в основном… Как бы, я состоялась для публики тоже в ролях таких драматических героинь, скорее, и мне хотелось развивать это амплуа. Мне казалось, что «Покровские ворота» и роль Людочки слишком легковесна, придурковата (смеется), простовата, и все такое. Я даже, откровенно говоря, в целом не совсем понимала этот юмор.

«Покровские ворота», кадры:
Людочка: Самое гриппозное время! Держите ноги в тепле.

Татьяна Догилева: Коренева – она для меня была кумиром. Кумиром! Я на нее боялась смотреть от восхищения. В то время у меня был период кинопроб неудачных (смеется)… То есть, меня все пробовали, но никто не брал. Он у нас какое-то время преподавал, Михал Михалыч, в ГИТИСе, и после какого-то отрывка моего, на 2-м курсе, он подошел такой весь из себя красивый, Зурита (смеется) из этого… «Человек-амфибия»… Он, конечно, всегда был невероятно хорош собой, Михал Михалыч, импозантен, с этим поволочным взглядом… И остановил меня в коридоре (подражает интонации Козакова): «Ты мне понравилась! Только у тебя ведь что-то с дикцией? Ну-ка, скажи "шишка"». (смеется) Ну, я сказала, я ему что-то попыталась там снизу вверх проговорить, и вот… И дальше он в ГИТИСе как-то появлялся. То есть, видимо… И выказывал мне какое-то расположение, типа: «Здравствуйте!» - «О! Привет!» Ну, конечно, сердце замирало и падало от этих приветов… И потом вдруг меня вызывают на «Покровские ворота», и он мне говорит: «Ты будешь сниматься в этой картине. Мы предложили другой артистке, очень известной (у которой в то время был пик ее популярности), что-то она не захотела, поэтому ты будешь сниматься. Понятно?»

«Покровские ворота», кадры:
Появление Светы в летнем театре.
Велюров: (поет) Все стало вокруг голубым и зеленым,
В ручьях забурлила, запела вода.
Вся жизнь потекла по весенним законам –
Теперь от любви не уйти никуда,
Не уйти никуда – ни-ку-да…

Т. Догилева: Я прочитала сценарий – нич-чего не поняла! Ничего! Он, значит, в диком восторге, мне все проиграл, все показал: «Это она, знаешь, вот это – такая, ну вот… Ну, ты-то не знаешь, а вот тогда они из «Трудовых резервов», вот такие ходили, жевали все, жвачки тогда не было, и вот так… Вот такая (показывает), говорит, вот так вот она все разговаривает, ты поняла?» Я говорю: «Поняла», - подозревая, что до съемок дело не дойдет, на самом деле (смеется).

С. Урсуляк: Один из премьерных показов «Покровских ворот» проходил в Доме Актера в ВТО на Пушкинской. Я был на этом показе. Народ висел на люстрах. Козаков вывел группу на сцену, представил всех, и отдельно остановился на Олеге Меньшикове. Он сказал, что об этом актере скоро заговорят все. Надо сказать, что именно с поиском актера на главную роль, на роль Кости, были самые большие проблемы. Козаков, который в принципе не пробует актеров, перепробовал огромное количество молодых людей.

М. Козаков: Я иду грустный такой по «Мосфильму», Сергей Соловьев меня встречает: «Ты чего такой грустный?» Я говорю: «Да не могу найти героя. Все есть – героя нет». Он: «А какой тебе нужен?» Я ему объясняю (в 81-м году!). Он говорит: «Ну, дорогой! Это тебе нужен шпаликовский мальчик. Теперь такие не рождаются».

(Кадры из фильма «Я шагаю по Москве». Звучит одноименная песня в исполнении Никиты Михалкова. На экране сменяются герои кино 50-х, последним – поющий герой Михалкова, и сразу следом, на фоне продолжающейся музыки – Костик, бредущий с гитарой по ночной Москве)

Т. Догилева: В определенный день они звонят и говорят: «Завтра пробы». Они говорят – пробы. Я подумала, вот он, этот… (напевает) «Вот оно, начало – все пойдет, как шло…» Сейчас пробы, отмена, и другая… Он говорит: «Нет, это вот только мне надо героя попробовать, ты понимаешь? Мне героя не утверждают, мне надо попробовать героя, там будет несколько героев, и ты просто должна подыграть». Я, конечно, без всякой радости поехала, потому что пробы – это уже у меня был комплекс, и страшное дело. И тем более, это было страшно рано. Ему не давали время, какой-то телевизионный павильон, и это было часов 7! Встать в такую рань – это было совершенно невозможно, и поэтому я приехала после какой-то бурно проведенной ночи (смеется) абсолютно невменяемая, и оптимизма у меня не было насчет этого…

«Покровские ворота», кадры:
Света: Хы-хы-хы!
Костик: Здравствуйте, Света! Так вот Вы какая! Вы знаете, пасынок Вами просто бредит!
Света: Какой он тебе «пасынок»? Тоже, нашёл себе дурочку с переулочка!
Костик: О, меня зовут Константин.
Света: На здоровье!
Костик: В переводе с античного - «постоянный»!
Света: Поздравляю Вашу жену!
Костик: Я одинок, как Робинзон!
Света: О-оой! Тем хуже для Вас!
Костик: Ну так… не всем везёт!

Т. Догилева: Там действительно было... Сейчас я уже плохо помню, поскольку это было рано, но то, что было несколько Костиков – это точно. И в том числе и Меньшиков был. «Вот с Олегом сейчас будешь пробоваться!» И все так на Олега как-то смотрели… (смеется) Потому что Олег Меньшиков, который сегодня секс-символ всего на свете и невероятный красавец (действительно, я это признаю), он внешне тогда не производил никакого впечатления! (смеется)

О. Меньшиков: ...Я был весьма и весьма упитанным. Понимаете, я был, наверное, лёгкий, но у меня там, вот так вот все... Ну, а там видно, в душе когда я стою. Там это всё так, будь здоров… Там все так – тело-то присутствует! (смеется) Я, видимо, лёгкостью своей это всё покрывал…

«Покровские ворота», кадры:
Костик: (моется в душе и поёт) «Когда выходишь на эстраду, стремиться надо к одному...»
Алиса Витальевна: Костик! Тебя к телефону!
Костик: «...Всем рассказать немедля надо, кто ты, зачем и почему!»
Алиса Витальевна: Что сказать?!!!
Костик: Скажи, пусть позвонят попозже! Спасибо!

Т. Догилева: Оператором был Николай Немоляев. И вот, значит, он встал вот так за камеру... и, значит, я – в этой беретке, какая-то полусонная. Значит, вот этот ученик щепкинского училища, и вот он открыл дверь и так сказал: «О!» И вот когда он открыл дверь и сказал «О!» – и Немоляев упал за камерой от смеха. Так это было смешно. Дальше он снимать не мог.

«Покровские ворота», кадры:
Света звонит в дверь, Костик открывает.
Костик: О!

Т. Догилева: …И как-то у нас сложился какой-то весёленький такой дуэт. Все стало понятно, что никто больше Костика играть не будет, кроме него.

«Покровские ворота», кадры:
Велюров: Предупреждаю!!! Однажды ваш Костик вас удивит!

Л. Зорин: Но была сложность. Была сложность. Меньшиков был занят у Райзмана.

О. Меньшиков: Да, вот в те времена, представьте себе, герой социалистического труда, лауреат Ленинской и Государственных премий получил отказ от 19-летнего пацана. Я сказал, что не буду у него сниматься, а буду сниматься у Козакова. Не потому что мне Райзман не понравился. Потому что эта история мне показалась интереснее намного, чем та, которую мне предлагал Юлий Яковлевич.

«Покровские ворота», кадры:
Костик: Спокойствие! Молодость – это мгновение! Вы не успеете оглянуться, как я изменюсь. И не в лучшую сторону... Каким рассудительным я буду... Каким умеренным стану я!

О. Меньшиков: ...Он отреагировал так, что он пошёл к директору студии (был тогда Сизов, по-моему), и стоял вопрос о том, чтобы запретить мне сниматься на киностудии «Мосфильм». Ну, на протяжении какого-то… Было такое наказание раньше – на год или на два запретить сниматься на киностудии «Мосфильм». Я знаю вот нескольких артистов, которым запрещали в связи с какими-то, как начальству казалось, (смеется) нарушениями страшнейшими, но вот люди не снимались... Но, слава Богу, обошлось.

«Покровские ворота», кадры:
Костик: Всё! Партия переходит в эндшпиль! И играть его, девушки, буду я!

О. Меньшиков: Существует такое мнение, что все роли, которые я играл после Костика в «Покровских воротах», - все они похожи на Костика, на что Козаков замечательно ответил: «Да это не они похожи на Костика, это просто Костик похож на Меньшикова!»

«Покровские ворота», кадры:
Костик: А вы не можете допустить мысли, что я влюбился, как малолеток?! Что я обрываю старые нити и сжигаю старые письма!

О. Меньшиков: ...Я не могу сказать, что я ничего не понял. Я понял, что у меня большая роль – это я понял. Был, естественно, недоволен, что она не до такой степени большая, как мне хотелось бы. Я понял, что она, наверное, в чём-то мне близка. Я безумно хохотал над ролью Саввы Игнатьича. Безумно хохотал. Я читал её своим однокурсникам, я помню, этот сценарий. В общем, как-то... достаточно весело и с такой большой степенью безответственности, как это, в принципе, в 19-20 лет и делается...

Людмила Кусакова, художник-постановщик: Несмотря на то, что там снимались и пожилые люди, и молодые, и вот снималась она удивительно задорно, удивительно весело и в очень доброжелательной обстановке.

Е. Коренева: У меня параллельно шла какая-то своя личная жизнь, со своими какими-то перипетиями и событиями. И я где-то в этот период встретила своего будущего мужа-американца, Кевина. И когда мы снимали зимние сцены на катке, на Патриарших, снега не было, и сыпали на нас, значит, ветродуем... так распространяли на катке такие вот бумажки, мелкие кружочки, которые имитировали снег. Я приходила домой в шубе (а у нас уже были свидания) и шла куда-то с Кевином вечером: в театр или еще куда-нибудь в гости…

«Покровские ворота», кадры:
Панорама катка, под песенку:
«Сыплет лёгкий пушистый снежок,
Голубые сияют огни,
И звенит под ногами каток,
Словно в давние школьные дни…»

Е. Коренева: ...и он был убеждён, что вот повезло – упала на него такая красавица русская, настоящая русская, да ещё актриса, да ещё, вроде, известная, и вот она вся, как ёлка в снегу… И потом он, однажды, обнаружил, что эти красивые такие пятнышки снега, которые почему-то не тают, что они из бумаги. (смеется)

М. Козаков: Вдруг мне… Вот, знаете, слава Богу, осенило… Это – «когда бы вы знали, из какого сора...» Вот я думаю: ну что ж это? И Велюров туда пришёл, в больницу. Как-то все это... И вдруг я услышал как бы – вот бывает... (напевает):
«С утра побрился, и галстук новый
В горошек синий я надел...»
И я схватил через эту ерунду жанр картины!

«Покровские ворота», кадры:
Костик: Ну, да!!! Фарс!!! Водевиль!!! Трагикомедия!!! Смешение жанров, чёрт подери!

М. Козаков: Все, фантазия заработала, и тогда возник Окуджава – как контрапункт...

Вперемежку идут кадры из ПВ, черно-белой хроники и новой Москвы. Окуджава поёт:
«Часовые любви на Неглинной стоят,
Часовые любви у Покровских не спят,
Часовые любви по Арбату идут,
Неизменно часовым полагается смена.
О, великая, вечная армия,
Где не властны слова и рубли,
Где все рядовые –
Ведь маршалов нет у любви».

М. Козаков: Сидя с Игорем Шевцовым, мы сочиняли, а потом ещё на съёмках я допридумывал, стихи вставлял – Александра Сергеевича. Это же мои дела – я так девушек охмурял. Я всегда читал:
«Я вас люблю, хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный!..»

«Покровские ворота», кадры:
Костик: Я вас люблю, хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь...

А. Равикович: Железный деспотизм, железная рука Козакова, которая отметала любые возможности другого прочтения и другой трактовки, вплоть до поворота глаз: «И вот на этом слове – ПОВЕРНУЛСЯ!» «А раньше?» «Нет! На ЭТОМ слове ПОВЕРНУЛСЯ!» Вот так мы и снимали.

«Покровские ворота», кадры:
Хоботов: Скажи мне, Савва. Дорогой. Мой. Когда-нибудь это кончится? Что же ты молчишь?! А?!

Т. Догилева: Меньшиков-то больше помнит. Он, это самое, больше снимался и больше помнит. Он говорит, что он на нас и ругался, Козаков. Я не помню, что он ругался. (смеется) Я только помню, что он сидел – (показывает восторг).

«Покровские ворота», кадры:
Света: Между прочим, как человек, он очень хороший!
Костик: Оч хороший! Но очень грозный.

О. Меньшиков: Вот для меня, больше воспоминания о ПВ составляет закадровая ситуация. У меня вообще с кино такие взаимоотношения, но вот с «Покровскими воротами» – тем более. Потому что, сколько я узнал, сколько я услышал от Козакова, какие... с какими людьми я познакомился у него дома – с умнейшими, которые, быть может, и не помнят, что я с ними знаком-то был тогда. Но для меня это было – что ни встреча, что ни поход в дом к нему с Региной... Это было – ну, просто какое-то событие. Он, вероятно, не отдавал себе отчёт в этом. Но я понимаю это сейчас, как это меня… Как он меня формировал. Для меня в «Покровских воротах» вот в этом самое главное. Не то, что они составили известность… Кстати, не такой уж я проснулся… Это сейчас говорят: «И проснулся он наутро знаменитым!» Ничего подобного! Знаете, через сколько «утр» (смеется) я проснулся знаменитым? Это было не сразу.

«Покровские ворота», кадры:
Костик: Да уж, Савва! Семью ты разбил! Крепкую советскую семью. В прах разметал домашний очаг!
Савва: Костик!
Костик: Одни руины!

М. Козаков: Я предлагал, знаете, кому играть Савву Игнатьича? Михалкову Никите Сергеичу. Он характерный актёр – прекрасный. Вообще – замечательный актёр. Но ему не понравился сценарий. Как, впрочем, и фильм. Хотя, вот недавно где-то мы встретились случайно. Я сказал: «Ну, тебе же не понравился тогда фильм? Я ж помню, ты… И сценарий тебе не понравился, и на премьере ты... Я нарвался на тебя в раздевалке, говорю: «Никита, как тебе кино?» Ты сказал: «Миш, ты знаешь, мне не нравился сценарий, мне не нравится фильм». А сейчас он говорит: «Когда-а я это говорил?» Может быть, знаете, может, понравился, а может, забыл... Неважно!

Т. Догилева: Премьера было неоднозначна. Очень многие фильм не приняли. Я помню, что было битком два зала в Доме Кино, что интерес был большой. Но очень многие не приняли фильм абсолютно! То есть, такой эйфории, как сейчас, по поводу этого фильма, её не было. Не было. Очень многие сказали: «Что это такое?! Пошлость и ерунда. И что это, вообще, за такой какой-то капустник?!» И мы-то и не ожидали большого успеха. Мы вообще с Кореневой сбежали в ресторан. (смеется) Он [Козаков] на нас ругался, что… Говорит: «Вы что?! Мне же каждый уходящий человек – это… сердце!» Куда, говорит, вы побежали?!

М. Козаков: Мой друг и человек, к которому я отношусь с большим пиететом, Марк Анатольевич Захаров – ему нравилась «Безымянная звезда», а про «Покровские», я помню, он на худсовете сказал: «Миша, понимаешь, я ждал от тебя картины ностальгической...» Я говорю: «Что, типа Хуциева, что ли?» «Ну, да, если хочешь... Ну, вот что там у тебя инвалиды эти сзади скачут?» Когда вот это – они у меня там на костылях. А я-то точно понимал – это для меня, правда, был момент, что Хоботова упекают в психушку.

«Покровские ворота», кадры:
Костик и Велюров исполняют фокстрот в больничном саду:
«Мы оба были: я – у аптеки,
А я в кино искала вас!
Так значит, завтра,
На том же месте, в тот же час!»

С. Урсуляк: Прошла шумная премьера в Доме Кино. Я не был на этой премьере, я был студентом театрального училища, но спросил своего педагога, известного актёра: «Ну, как?» Он сказал: «Феллини для бедных», имея в виду, вероятно, фильм Федерико Феллини «Амаркорд». Вообще, это очень характерно для нашей творческой интеллигенции – такая оценка очень характерна. То, что делаешь ты, как правило, «навсегда» и «для богатых», а то, что делает твой коллега, - это «однодневка для бедных». Но это был тот случай, когда мнение творческой интеллигенции и власти совпало полностью. Власть не приняла эту картину категорически с самого начала, как только она появилась. А уж когда Елена Коренева, снимавшаяся в этом фильме, подала на выезд, (она собралась к мужу в США) стало ясно, что картина не выйдет никогда.

М. Козаков: Я целый год потел зазря –
Артистка Коренева, фря,
Поставила мне клизму.
Американец и славист,
Чей предок, видно, был расист,
Заводит с ней романчик.
К замужеству привёл роман,
И едет фря за океан –
За Тихий океанчик.
Я две работы сделал, друг,
Она сыграла роли в двух,
Заглавнейшие роли!
На выезд подала она –
И в [жопе] два моих кина.

«Покровские ворота», кадры:
Людочка: Боже!!! И что?! Все поэты, вот так?!!!

М. Козаков: Мне Хейсин говорит: «Миша, давайте говорить серьёзно: картину не выпустит никто, пока её не посмотрит председатель, Сергей Георгиевич Лапин. Но я Вам советую её ему не показывать». Я через неделю звоню, он берёт трубку и говорит: «Здравствуйте». Я говорю: «Это Козаков». «Вы поставили картину? – (Пауза.) – Посмотрел». Я: «Что вы скажете?» Он говорит: «Что я скажу? Я скажу, что вы сняли такую мерзость!..» У меня аж сердце – вот так... «Так уж и мерзость, Сергей Георгиевич?» Он говорит: «Да-а!» Знаете, вот как начальник начинает накручивать, чтобы на подчинённого… «ЧТО вы там сняли?!!! Вы опорочили советского солдата! – (Это милейшего Савву Игнатьича!) – Вы там... Вы с Зориным... – (заводится) – Вы с Зориным не можете сказать в открытую: «Долой красный Кремль!» - и снимаете такие картины!»

«Покровские ворота», кадры:
Костик: Нет, ну все выглядели людьми! И только вы проявили себя, как безусловный враг человечества!
Велюров: Не судите, да не судимы будете!!!
Костик: Да! Да-да-да!

Л. Зорин: Вы не представляете, в каком сумасшедшем доме мы жили! Запрещали слово «смеркалось», потому что в нём, видите ли, было минорное настроение.

М. Козаков: Там же Зориным здорово написано: один – рабочий класс, а второй – интеллигенция. Один – русский, второй – еврей. Вот партии и хотелось всё иметь, вот поэтому они и не разрешали. Они не могли оформить в слова, но они чувствовали, что Маргарита Павловна – она начальственный человек. И вот это не просто семья, а «семья – ячейка государства». Поэтому вот правой рукой держать рабочий класс, левой держать интеллигенцию, которая о свободе мечтает…

«Покровские ворота», кадры:
Хоботов: Савва! Объясни! Зачем тебе нужно, чтоб я у вас жил?! Тебе-то?! Что за радость?!
Савва Игнатьич: Вот ведь! На всех языках говоришь! А по-русски не понимаешь!!! Живут не для радости, а для совести.

Л. Зорин: Там была такая главная идея, которая вложена мною в уста Костика...

«Покровские ворота», кадры:
Костик: Осчастливить против желания нель-зя!

Л. Зорин: Вот это был – нож острый!

М. Козаков: Нам казалось, что вот эта серость 83-го года будет до конца нашей жизни. Понимаете? И что эти иллюзии хрущёвского времени... Иллюзии – подчёркиваю. И про это кино.

Т. Догилева: Мы все были тогда немножко диссиденты. Тогда время в этом смысле было очень хорошее – было понятно, против чего бороться. Сейчас (смеётся) непонятно, поэтому такая свистопляска (смеётся). Тогда было всё понятно: за свободу личности, за внутреннюю жизнь, за тех людей, которые мешают жить интеллигенции так, как ей хочется – нам было все очень понятно, понимаете? И поэтому все были немножко диссидентами, но это тоже была часть жизни.

Л. Зорин: Было неприятным, что существует частная жизнь, нерегламентированная, когда вся жизнь была регламентирована в стране, поэтому фильм возмущал этим. Что, оказывается, существовала частная жизнь вне партии, вне её постановлений – просто люди живут сами по себе!

М. Козаков: О-оооо, вот это они считали пошлостью. Но ведь там же шутка…

«Покровские ворота», кадры:
Хоботов: (застегивая штаны) Вы так это делали...
Людочка: В самом деле?..
Хоботов: Вы… Вы прекрасно... кололи.
Людочка: Ну, что вы!..

М. Козаков: Там убрали… Ну, так – сегодня уже можно… Ерунда… Когда он эту Анну Адамовну ведет к себе… Я такая, вся там… (как она говорит?) застенчивая я такая, неуравновешенная – я-то не помню наизусть. Он ведёт её. А Велюров, он идёт следом, мол, вот это да!.. И когда закрывалась дверь, там глобус стоит, если помните, то я позволил себе хулиганство: Велюров так стоит у двери – они ушли, Костик с этой дамочкой – и глобус начинал ритмично двигаться.

«Покровские ворота», кадры:
Анна Адамовна: Я вся такая несуразная… Вся угловатая такая... Такая... противоречивая вся!

С. Урсуляк: «Грядут перемены!» - эта фраза оказалась пророческой. Умирает Леонид Ильич Брежнев, на его место приходит Юрий Владимирович Андропов и неожиданно заявляет о том, что нам нужны комедии. Что довольно странно, учитывая характер предыдущей его работы. Из готовых комедий были только «Покровские ворота».

«Покровские ворота», кадры:
Вера Семеновна: Резать к чёртовой матери!!! Не дожидаясь перитонитов!!!

М. Козаков: Стали, значит, стричь кадры на видео. Но не на плёнке, а на видео, слава Богу. Там вот уберём, чтобы Савва Игнатьич меньше говорил «натюрлих, Маргарита Пална», чтобы не порочить... Хотя, что порочить? Все солдаты привозили тогда (я-то помню!), с войны немецкие словечки, и все мы это... Примета времени.

«Покровские ворота», кадры:
Савва поёт: «Р-ррррроза-мундa!!!.....................»

М. Козаков: Уходит из жизни Андропов, приходит Черненко – и письмо ЦК на телевидение: «Об идейных ошибках на телевидении». Картина Игната Дворецкого (не помню, как она называлась, там Аня Каменкова играла), и моя попали под это письмо. Я помню, я читал это письмо, и там было написано: «Куда улетает мотоцикл? Куда? В Израиль он, что ли, улетает? Куда? В Америку он улетает?» Ну, короче говоря… И потом ушёл из жизни Черненко, пришёл Михал Сергеич, и сразу картину выпустили. Но! В это время шла борьба с пьянством, и попросили подрезать всё, что связано с этим делом в картине.

«Покровские ворота», кадры:
Костик: Аркадий Варламыч! А не хлопнуть ли нам по рюмашке?!
Велюров: Заметьте! Не я это предложил!

С. Урсуляк: Каким нам видится время 50-х? Конечно, это время тяжёлого коммунального быта, это время, в котором еще очень ощущалась недавняя война и недавняя победа. Но это ещё и время обретения надежды, обретения веры, отсутствия скепсиса и, самое главное, - это время огромного стремления людей к счастью. Конечно же, 50-е, как любые годы, были разными – и такими они видятся нам, благодаря кинематографу. Что-то из этого времени безвозвратно ушло. Например, московские дворы, коммуналки. Но, самое главное, как мне кажется, ушли особые тёплые отношения между людьми.

Л. Кусакова: Дворик, в котором мы снимали, вот как бы дворик перед этой квартирой – около метро «Кропоткинская». И там был такой – удивительно по-московски – настоящий русский ампир. А пионер, между прочим, из моего двора. Потому что нужно было поставить нам… мне захотелось поставить там вот такую скульптуру характерную тех времен. Мы жили в районе Песчаной, и там у нас в каждом дворе было по 4, по 5 совершенно нелепейших, так сказать, скульптур. Ни у кого не спрашивая разрешения, просто взяли его краном, погрузили и увезли, и никто ничего не заметил. И туда приехали, поставили – и там тоже никто ничего не заметил. Сейчас этот дворик узнать невозможно. Потому что он весь в каких-то мертвых балконах, там какие-то бесконечные офисы.

«Покровские ворота», кадры:
Костик: Мой друг, неутомимый Савранский, имеет приятеля-архитектора. Так тот утверждает, что по генплану, наш теремок будут сносить!
Хоботов: А нас куда?
Савва Игнатьич: Да не волнуйся, Лев! Правительство тебя не оставит!
Хоботов: Ага!

Л. Кусакова: Секрет того, что эта картина и сегодня замечательно смотрится, в том, что удалось как-то поймать вот ту, я бы сказала, даже коммунальную атмосферу, которая была в те годы. Она была и в хорошем смысле коммунальная. Потому что дело не в том, что все жили в коммунальных квартирах, или большинство жило, а было общение человеческое. Люди жили и в отдельных квартирах, но они ходили друг к другу в гости, угощали друг друга первым куском пирога... И, конечно, вот по этому человеческому общению есть у всех людей сегодня, наверное, какая-то ностальгия.

М. Козаков: Удивительно, мы, когда снимали это кино, никакую эпохалку тогда не делали – нетленку.

Т. Догилева: Никому и в голову не приходило, что этот фильм будет отмечать какой-то свой юбилей. Относились как-то... Я бы даже сказала, как к глупости.

О. Меньшиков: Любовь к этой картине почему-то росла за эти годы. Т.е. она не явилась, она выросла в картину, которую полюбила, извините за громкие слова, страна – но так оно и есть, да? Она выросла, она стала такой картиной. Она не была, как «Бриллиантовая рука», да? Бах! – и в одну секунду вся страна запела «Остров невезения». Ну, немножко по-другому... Больший путь был у этой картины.

Т. Догилева: Теперь его [фильм], грубо говоря, и ругать нельзя ни за что. Никаких претензий нельзя предъявлять, потому что он уже, как самостоятельная такая субстанция. Вот почему? Видимо, это называют культовым фильмом.

Л. Зорин: Ромин стал героем моих произведений. Он стал героем семи произведений в результате. То есть, Костик Ромин, родившийся так неожиданно, казалось мне, игриво, как лёгкое воспоминание о минувших днях, стал спутником жизни.

М. Козаков: Когда заходит разговор о том, не делать ли продолжение «Покровских ворот» - ни в коем случае! Потому что это закрытая вещь, замкнутая в том времени – 81-го года про 56-й.

Л. Зорин: Не так давно, кстати, по-моему, в прошлом году была часовая передача на «Эхо Москвы», где был конкурс на знание «Покровских ворот». Она длилась час, и слушатели проявили редкое знание, понимаете ли. Они буквально любую фразу говорили наизусть. Да и потом как-то это всё разлетелось. Я даже… То в футбольных репортажах я слышу, то ещё где-то. Там – «высокие, высокие отношения», там – «лицедей вы или банщик?» и т.д., и т.д.

«Покровские ворота», кадры:
Маргарита Пална: От тебя – один дискомфорт!!!
Савва Игнатьич: Он ломает – я чиню! Он ломает – я чиню!
Велюров: А кто не пьёт?!!! Назови!!!
Нина Андреевна: Высокие! Высокие отношения!
Маргарита Пална: Нормальные! Для духовных людей!
Велюров: Вот это финал?! (поёт) «Пере-квалифи-ци-рова-ться!!!» Это финал?!

С. Урсуляк: Не нужно ничего преувеличивать. Конечно же, история фильма «Покровские ворота» не была столь трагичной, как история многих картин того периода. Да, честно говоря, и повода для этого не было. Причина – это маразм советской власти. Опала этого фильма была недолгой, а жизнь продолжается уже почти 20 лет. Причём об этой долгой жизни не подозревали ни критики, ни зрители, ни даже создатели этой картины. Наверное, интеллигентный Хоботов сказал бы по этому поводу что-то вроде: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся...», а Савва Игнатьич добавил бы: «Натюрлих!»

(Уносится на мотоцикле в московские переулки, и дальше – на Чистопрудный бульвар, в сторону Покровских ворот. Кадры современного «маршрута» перемежаются с кадрами из ПВ.)

Звучит песня Окуджавы:
«Живописцы, окуните ваши кисти
В суету дворов арбатских и в зарю,
Чтобы были ваши кисти, словно листья,
Словно листья, словно листья к ноябрю.
Окуните ваши кисти в голубое,
По традиции забытой городской,
Нарисуйте и прилежно, и с любовью,
Как с любовью мы проходим по Тверской.
Мостовая пусть качнётся, как очнётся,
Пусть начнётся, что ещё не началось,
Вы рисуйте, вы рисуйте – вам зачтётся,
Что гадать нам удалось – не удалось.
Вы, как судьи, нарисуйте наши судьбы,
Наше лето, нашу осень и весну,
Ничего, что мы чужие, вы рисуйте,
Я потом, что непонятно, объясняю».

 

http://www.menshikov.ru/tv/tv_pl.html

 

Серия сообщений "КИНО":

КИНО

Часть 1 - Красавицы советских кино-сказок
Часть 2 - Звездные дети: свой путь к славе
...
Часть 6 - ТОП 10 лучших отечественных мультфильмов (полнометражки)
Часть 7 - ТОП 10 лучших русских сказок (фильмов) советского периода
Часть 8 - «Дети Покровских ворот»
Часть 9 - Как снимали фильм "Гарри Поттер"
Часть 10 - Гарри Поттер. Конец эпохи.
...
Часть 24 - «Три плюс два»… сравнение двух версий фильма
Часть 25 - «Первач» из Замоскворечья. Олег Стриженов - о драках, таланте и любви
Часть 26 - Пусть говорят - Куда пропала актриса Ольга Мелихова? 26.09.2016